Буркхардт Либш: диалог с философской традицией постмодернизма с целью выработки политической философии культуры

Буркхардт Либш, по характеристике главы Исследовательского института философии университета Ганновера, профессора Юргена Манемана, — крупнейший специалист по философии культуры в Германии. Он занимается проблемами культуры гостеприимства, полемическими контурами европейской культуры, ее открытости к другому и к чуждому. Одна из его книг называется «Ренессанс человека? К полемологическо-антропологическому дискурсу современности» (2010).

Сначала обратимся к анализу его концепции признания и пренебрежения^[1]. С самого начала Либш утверждает, что противоположностью признания другого является не пренебрежение им, а активное его презрение, т. е. сознательная деятельность по активному унижению другого, вплоть до презрения без остатка, которое доведет его до смерти и будет сопровождать его и после телесного конца. Но это еще не все: презрение должно пробудить в сознании презираемого осознание своей презренности, так что демонстрирование ее со стороны других будет своего рода актом осознания исходных качеств личности (заключающихся в ее презренности). Другими словами, Либш как бы выворачивает наизнанку подход А. Хоннета и Р. Форета и не доверяет социальному признанию. Аргумент таков: социальная репутация, престиж и честь могут предоставить возмещение отсутствующей или вовсе отказанной любви, которая впоследствии выглядит как нарушенное обещание безусловного и безоговорочного принятия {тебя, каким ты есть. — Примеч. перев.) среди живущих". Признания самого по себе недостаточно, необходимо еще и преодоление ложного сознания в субъекте, стремящемся к признанию; и даже обретение последнего автоматически не освобождает от этого сознания (оно имеет другой источник, который лежит глубже самого признания).

В чем же заключается субстанциональная сущность презрения? Для ответа на этот вопрос философ делает обратный диалектический ход от презрения к признанию^[2]: основанием самого пренебрежения является остаточный след стремления найти признание, т. е. быть услышанным и воспринятым другими. Либш обращается к исследованиям младенцев и показывает, что они нуждаются в базисном опыте своей собственной нужности этому миру вообще и своим непосредственным опекунам в частности; и признание в своей сущности оказывается в основе своей актом одностороннего дарения со стороны опекунов, самозабвенного внимания к их бытию и всем его проявлениям. Опыт пренебрежения же появляется в том случае, если человек понимает, что с ним не считаются, а значит, он этому миру не нужен. Человеческая свобода так переплетена с социальностью, что непрерывно вынуждает каждого из нас бороться за признание. Пренебрежение оказывается паразитическим в отношении признания, так как оно подпитывается ее ресурсами и представляет собой превратную форму борьбы за нее — с этим выводом согласился бы и Хоннет. Но Либш еще раз подчеркивает, что подлинное признание, которого мы, не всегда того осознавая, ищем, является безоговорочным и односторонним даром нам со стороны другого; мы напрасно ищем в социальных отношениях возмещения этого опыта.

Так Либш совершает феноменологический разбор понятия пренебрежения и приходит к выводу о том, что оно не просто паразитирует на признании, но указывает на его фундаментальный и принципиальный недостаток. Социального признания, в каких бы многообразных формах оно ни осуществлялось, недостаточно для того, чтобы человек пришел к аутентичной самости (достиг бы личностной автономии, по Хоннету), человеку еще необходимо, чтобы в отношении него испытали бы безоговорочную любовь, радость от его присутствия в бытии, совершили бы полностью бескорыстный и самоотверженный дар его выслушивания и восприятия, что возможно только в отношениях подлинной любви. Началом же всякой возможной диалектики признания и пренебрежения является дар жизни, и этот опыт и открывает возможность подлинного признания (и при его утрате «запускает» в действие всю сложную механику пренебрежений и эрзац-признаний). Тем самым Буркхардт Либш вносит серьезный вклад в исследуемую Хоннетом проблему признания, привлекая к рассмотрению измерение любви, но не редуцируя ее только к уровню отношений между мужчиной и женщиной, а также родителями и детьми в семье. Благодаря Либшу саму категорию признания можно иначе проанализировать исходя из диалектики любви (при этом придется обратиться к молодому Гегелю, но даже и глубже — к понятию агапэ и ее христианской интерпретации^[3]).

Также Б. Либш занимается проектом углубления институциональных оснований демократического правового государства^[4]. При этом от Рансье и Левинаса он берет идею об уникальности каждой личности и ее принципиальной несводимости без остатка к каким-либо формам социальности, пусть даже дискурсивного взаимопонимания. Идея Либша такова: необходимо встретиться с другим человеком за пределами любых опосредующих отношений, политических, правовых, социальных, рыночных и пр., чтобы суметь услышать его голос и тем самым признать его иным человеком, чем я сам. Это возможно в контексте устойчивых демократических правовых норм, при осознании их недостаточности и неспособности охватить все признаки подлинной человечности. Поэтому демократический политический строй при своем развитии должен перейти от модели констатации потенциального равенства прав всех членов этого строя к практике активного содействия (Forderung) осуществлению их жизненных планов и осуществлению личностного потенциала каждого из них. Фундаментальным условием этого в духовном плане является как раз открытость к разногласиям, интерес к неповторимости жизненного пути другого и признание другого именно в его своеобразии, а не в похожести со мной. Только так могут постепенно сниматься барьеры, разделяющие меня с другим, и становиться возможной встреча с ним в нашей неидентичности друг другу (опять — фундаментальная идея Т. Адорно!). На это способна только личность, развившая в себе способность становиться уникальной и аутентичной. А поскольку тем самым политический строй оказывается размываемым (ведь критерии гражданских и социальных прав окажутся открытыми), то возникает перспектива этического преодоления политики^[5].

Таким образом Б. Либш обогащает типично «немецкую» социальнофилософскую тему о взаимном признании личностей как фундаменте справедливости, инстигуциализированной в рамках политического строя демократического правового государства. Ему удалось показать необходимость признания другого не в аспекте его подобия мне (и согласованности его поведения с моим), а именно в аспекте неповторимости его личной аутентичности, которую необходимо не нивелировать, а активно поддерживать. Одними усилиями государства этого не добиться, необходимы содействие социальных сообществ и взаимная помощь личностей в жизни (поэтому он и выступает за этическое переосмысление политического).

Нравственные основания справедливости не исчерпывают иных философских тем, среди которых этика Эрнста Тугендхата, антропология ХансаПетера Дюрра и Петера Слотердайка.

• [1] Liebsch Burkhardt. Anerkennung und Vcrachtung: Gegensatz, Komplementaritat undVerquickung // Anerkennung / Hrsg. von Alfred Schafer und Christiane Thompson. Paderborn ;Miinchen; Wien; Zurich: Schoningh-Verlag, 2010. S. 141 — 168.
• [2] Liebsch Burkhardt. Anerkennung und Verachtung… S. 150, 162—166.
• [3] Аксель Хоннет в беседе с автором сказал, что он скептически относится к возможностиактуализации этого опыта аганэ в ситуации современного общества.
• [4] Liebsch Burkhardt. Zur Konfiguration menschlichcr Geschichtc, Gcwalt und Gemeinschaft: Repolitisierung eines «Humanismus des anderen Menschen» mit Blick auf Levinas und Ranciere. URL: http://iwm.at/transit_online.htm («Transit online» — электронный журнал Институтанаук в Вене).
• [5] Liebsch Burkhardt. Ethik als antipolititischcs Dcnken: Kritische Ubcrlcgungcn zu EmmanuelLevinas mit Blick auf Jacques Ranciere // Das politischc Denken: Zeitgenossische Positionen /Hrsg. von Ulrich Brockling und Robert Feustel. Bielefeld: Transcript-Verlag, 2010. S. 99—129(особенно S. 121 — 124).