Социальная мифология в коммуникационном пространстве современного общества

Миф есть основание человеческого мира, программа и код его эволюции. Выступая манифестацией иной, чем вербализуемая рациональность, стороны человеческого познания, миф является универсальным способом конструирования жизненного пространства. Он санкционирует существующий порядок, создавая баланс между представлениями о мире и нормами поведения человека, гармонизируя отношения «человек — общество» и «человек — природа».

Социальная актуальность мифологии возрастает в условиях стремительных социальных изменений нынешней эпохи, когда реальностью становятся самые невероятные и экстравагантные прогнозы футурологов недавнего прошлого. «Войдя в новый век, человек испытывает потребность в новой идентичности с окружающим миром, потребность в новых ценностях, необходимых для самоутверждения и создания надежных жизненных стратегий. Обновленный мир нуждается в человеческих оценках"1. И эта интенция на обживание нового мира, восстановление его социальной картины невозможна без мифологического фундамента, не подвергающегося сомнению и проверке, не доказуемого, но принимаемого на веру.

Действительно, формирование постиндустриального общества, инициированное интенсивным развитием науки и внедрением новых способов обработки информации, характерное для текущего столетия, не привело к тотальной рационализации социальной жизни. XX век породил целую сеть мифологий, призванных гарантировать воспроизводство социального порядка и указать отдельно взятому индивиду в нем место. Бурное развитие коммуникационного пространства обусловило циркуляцию Устьянцев В. Б Человек, жизненное пространство, риски: Ценностный и институциональный аспекты. Саратов, 2006. С. 3. мифов массовой культуры в планетарном масштабе, сделало возможным проект вестернизации, культурного империализма и экспансии, а также информационных войн. Становление общества потребления, обусловленное логикой эволюции капитализма, вызвало к жизни специфические формы мифотворчества, связанные с манипуляцией общественным сознанием во имя продвижения товаров, — рекламу и PR-технологии. Индустрия досуга и развлечений, киноиндустрия также вносят свои специфические элементы в рамки действующих мифологий.

Буйство красок современного мифологического пространства служит наглядным свидетельством того, что миф отнюдь не сводится к реликтовым остаткам архаических культур. Современная социальная мифологияявление вполне самостоятельное и полнокровное. Но чтобы приблизиться к ее сущности, мы должны проследить ее генезис, выделить ключевые механизмы смены ее форм. И уже на этом предварительном этапе миф, призрачно мерцая и ускользая, демонстрирует свою субстанциальную противоположность логике, определению и объяснению.

В самом деле, традиции философствования опираются на рациональную программу исследования. Чтобы вскрыть сущность явления, нужно определить его истоки и проследить, как оно, формируясь, обретает современный облик. И это движение от начала к расцвету всегда требует интеллектуальных усилий, прозрений. Обнаружить зачатки нового среди многообразия социальных тенденций — во многом означает подтвердить самостоятельность и нетривиальность собственной философской позиции. С мифологией дело обстоит с точностью до наоборот. Проследить ее историю ab ovo при нынешнем состоянии теории мифа — не самая сложная исследовательская задача. Обнаружить в современных реалиях иррациональные элементы, обладающие признаками мифа, пожалуй, также не составляет непосильного труда. Но вот объяснение того, как-то, что было прежде, стало тем, что оно есть теперь — по нынешний день, насколько нам известно, принадлежит скорее к сфере желаемого и является далеким от реального воплощения проектом.

Философские основания социальной теории мифа находятся на стадии формирования, что отражается, на самом категориальном аппарате. Парадоксально, но эволюционно-стадиальный подход к мифологии базируется на редуцировании ее к специфическим для традиционного общества образованиям. То есть он отрицает за мифологией «права на развитие» в иных социальных системах. В итоге утверждения о том, что до наших дней «техника мифопроизводства, принципы конструирования мифа и его предназначение остались неизменными в сравнении с их архаическим образцом, изменились лишь формы подачи, объемы тиражирования и «характер предложения"2 кажутся лишенными логических противоречий. Проблема только в том, что существенные изменения внешней формы всегда сопровождаются изменением способа существования и выражения содержания. А, стало быть, и изменением последнего.

Естественность мифотворчества для человеческой культуры вовсе не тождественна его стихийности. Все созданные на сегодняшний день формы производства мифа могут использоваться (и весьма интенсивно используются) в управлении человеческим миром. Именно систематическое целенаправленное мифотворчество определяет облик эпохи, в которую мы живем, — эпохи глобализации. Глобальный капитализм, глобальное потребление и глобальные мифы — «три кита», на которых держится единство сегодняшнего мира. Перед социальной философией стоит насущная задача формирования методологического инструментария, способного выявлять как сами механизмы управляемого мифотворчества, так и продуцируемые ими социальные изменения.

Стремясь внести свой вклад в их критический анализ, мы не отказываемся от мифологии. Скорее, надеемся приблизить новый мир и новые мифы, предложить социально-философский прогноз грядущего.

2 Массовая культура и массовое искусство: «За» и «Против». М., 2003. С. 169. общества. Актуализация вопроса о том, как осуществляется развитие социальной мифологии, определяется появлением новых способов воспроизводства социальности, новых механизмов социальной интеграции и социального контроля, обслуживаемых мифотворческими практиками. Без его решения продуцируемая социальной философией картина человеческого мира останется неполной.

Степень разработанности проблемы. Проблемы специфики современной социальной мифологии открываются в разных ракурсах. Философская рефлексия данного феномена опирается на исследование мифа как самостоятельного явления" культуры. Интерес к нему возрастал по мере ослабевания^философского рационализма, однако на протяжении XIX в. тема мифологии оставалась маргинальной для социальной философии и получила свое оформление в русле таких дисциплин, как социология и этнология (социальная и культурная антропология) при’сопоставлении первобытных и современных типов социальности. Работы JI. Г. Моргана, Г. Спенсера, Э. Тайлора, Дж. Фрэзера и других социальных мыслителей XIX века базировались на тезисе о принадлежности мифологии к бытию первобытных обществ и ее преодолении в условиях рационализованных современных цивилизаций.

Связь архаической мифологии со структурами первобытного языка и мифологического мышление выявлялась в работах представителей лингвонатуралистической школы (А.Н. Афанасьев, Ф: И. Буслаев, Я. Гримм, Ф. Кун, В. Манхардт, М. Мюллер, А. Потебня, В. Шварц)4. Культовая теория мифа, направленная на поиск истоков мифа в ритуале представлена работами антропологической (ритуалистической) школы (Э. Тайлор, А. Ланг, I I.

3 Морган Л. Г. Первобытное общество. СПб., 1900; Спенсер Г. Основания социологии. СПб., 1876. Т. 1. Тайлор D. Б. Первобытная культура. М.: Политиздат, 1989; Фрезер Д. Д. Золотая ветвь: Исследование магии и религии. М., 1980.

4 Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. М.: Солдатенков, 1865—1869- Он же. Сказка и миф // Афанасьев А. Н. Народ-художник: Миф. Фольклор.

Литература

М.: Сов. Россия, 1986, Буашеа Ф II Сочинения. СПб.: Тип. Имп. Акад. наук, 1908— 1910. Т. 1—2- Мкгиер М. Египетская мифолошя. М., 2007; Потебня А. А. Мысль и язык // Потебня А. А. Эстетика и поэтика. М.: Искусство, 1978.

Б. Фонтенель)5, на основе которых осуществлены многочисленные исследований взаимосвязи мифа и фольклора, мифа и литературы, мифа и искусства (М.М. Бахтин, В. Я. Пропп, Ф. Рэглан, Дж. Уэстон, О. М. Фрейденберг, Дж. Харрисон, Э. Чемберс)6. Социологическая школа, сформировавшаяся вокруг идей JI. Леви-Брюля-, трактовала мифы как непосредственное выражение связи первобытного общества с окружающим миром.

К XX в. упрочилось представление об универсальном характере мифологии, базирующемся на механизмах продуцирования мифологии работой человеческого мышления и, шире, психического мира вообще: о 1.

Определение 3. Фрейдом бессознательного как источника мифа легло в основу психоаналитического направления теории мифа, разрабатывавшегося в трудах Дж. Кэмпбелла, Э. Фромма, К.Г. Юнга9. Обращение к I архетипическим структурам мифического реализовано в работах Г. Башляра, Е. М. Мелетинского, Мр. Элиаде10. Интенция к рассмотрению мифа, вне социокультурной детерминации реализована символической школой, лингвистическое направление которой представлено работами А. Н. Афанасьева, М.М.МаковскогоВ.А. Масловой", философское.

5 Ланг Э. Мифология. М.: Изд. В. Линд, 1901; Татар D. Миф и обряд в первобытной культуре. Смоленск: Русич, 2000; Фонтенель Б. Рассуждения о религии, природе и разуме. М.: Мысль, 1979. ь Бахтин ММ. Творчество Франсуа Рабле и народная смеховая-культура Средневековья и Ренессанса. М.: Художественная литература, 1990; Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. Л.: Изд-во.

Ленинградского ун-та, 1946; Raglan F.R.S. The origins of religion. L., 1949; Weston ,/. Prom Ritual to Romance. L., 1921; Фрейденберг О. M. Миф и литература древности. М.: ГРВЛ, 1978; Она ж-е. Поэтика сюжета и жанра. М.: Лабиринт, 1997; Harrison J.E. Ancient Art and Ritual. L., 1951; Chambers E K. The Medieval Stage. 2 vols. Oxford, 1948.

1 Леви-Брюль Л. Первобытное мышление. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М.: Педагог ика-Пресс, 1994.

8 Фрейд 3. Достоевский и отцеубийство // Классический психоанализ и художественная литература. СПб.: Питер, 2002; Он же. Тотем и табу. Психология первобытной культуры и религии. СПб.: Алетейя, 1997; Он же. Художник и фантазирование. М.: Республика, 1995.

9 Компбелл Дж. Тысячеликий герой. М.: Рефл, — бук, ACT, К.: Ваклер, 1997; Фромм Э. Забытый язык.

Введение

к пониманию снов, сказок и мифов // Фромм Э. Душа человека. М., 1992; Юнг К. Г. Психология бессознательного. М., 1994; Юнг К. Г. О современных мифах. М., 1994.

10 Башляр Г. Психоанализ огня. М., 1993; Он же. Вода и грезы: Опыт о воображении материи. М., 1998; Он же. Грезы о воздухе: Опыт о воображении. М., 1999; Он же. Земля и грезы о покое. М., 2001; Эчиаде М. Миф о вечном возвращении: Архетипы и повторяемость. СПб., 1998; Он же. Космос и история: Избр. работы. М., 1987; Он же. Аспекты мифа. М., 1996. Маковский М. М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках: Образ мира и миры образов. -М., 1996; Маслова B.A. Лингвокультурология. М.: Академия, 2007. трудами А. Ф. Лосева Исследование мифомышления как целостной способности создания символической системы осуществлено Э. Кассирером,.

С. Лангер, М. Фоссом13.

Определение структур мышления как основы мифа принадлежит структуралистической школе, теоретическим фундаментом которой послужили работы К. Леви-Стросса14. Близкие идеи к направлению Леви.

Стросса выдвигал Я.Э. Голосовкер'5. Бинарная логика архаического мышления исследовалась Вяч.Вс. Ивановым и В.Н. Топоровым16 и детализировалась в работах А. Жолковского, В. Мароши, О. Ревзиной17.

Мифологическое сознание исследовалось В. М. Пивоевым. Миф как целостный феномен культуры рассматривался Д.П. Козолупенко19. Тем не менее, исследования, реализуемые в этом русле, оставляют без внимания мифотворческие практики.

Великие проекты Модерна, декларировавшие рационализацию общественной жизни, обернулись мощными мифологическими потоками, направленными на поддержание господствовавших политических идеологий. Тоталитарные режимы XX в. создали идеологические системы, опиравшиеся на мощные потоки иррациональной информации и концентрировавшиеся вокруг искусственно создаваемых мифологических комплексов. Исследование мифологического измерения советской мифологии.

12 Лосев А. Ф. Античный Космос и современная наука. М., 1927; Он же. Диалектика художественной формы. М&bdquo- 1927; Он же. Мифология // Философская энциклопедия. М.: Сов. энциклопедия, 1964. Г. 3- Он же. Знак, символ, миф. М.: Изд. МГУ, 1982; Он же. Диалектика мифа // Миф — ЧислоСущность. — М.: Мысль, 1994. ь Кассирер Э. Философия символических форм: В 3 т. Т. 1—З.М.- СПб.: Университетская книга, 2002; LangerS. On Significance in Music // Aesthetics and the Arts. N.Y.: McGravv Hill, 1968; Foss M. Symbol and metaphor human experience. Princeton, 1949. м Леви-Стросс К. Печальные тропики. M.: Культура, 1994; Он же. Структурная антропология. М.: Академический проект, 2008.

15 Голосовкер Я. D. Логика мифа. М.: Наука. ГРВЛ, 1987.

16 Иванов Вяч.Вс., Топоров В. Н. Славянские языковые моделирующие семиотические системы. М.: Наука, 1965.

17 мифологических оппозиций в мотивной структуре прозы А. Платонова // Эстетический дискурс. Новосибирск, 1991; Ревзнна О. Г. Из наблюдений над семантической структурой «Поэмы конца» М. Цветаевой // Труды по знаковым системам. IX. Ученые записки тартуского университета. Вып. 422. Тарту, 1977.

18 Пнвоев В. М. Мифологическое сознание как способ освоение мира. Петрозаводск: Карелия, 1991.

19 Козолупенко Д. П. Миф: На гранях культуры (системный и междисциплинарный анализ мифа в ею различных аспектах). М.: Канон, 2005. представлено в работах Е. М. Мелентинского, С. Ю. Неклюдова, А. Чернышова, мифологии нацизма — Н. Гудрик-Кларка, В. Клемперера" .

Мифотворческие приемы, характерные для политического пространства, заимствовались индустрией массовой культуры. Исследования мифологии массовой культуры представлены в работах П. С. Гуревича, JI.H. Воеводиной, В.И. Самохваловой". Под влиянием работ Р. Барта, созданных в семиотическом ключе, миф приобрел статус эффективной методологической категории для исследования быта, повседневности, рекламы, управления (Ю. Бохеньский, А. Н. Притчин, Б. С. Теременко,.

О" }.

А.В. Ульяновский)". Однако в данном методологическом направлении исследовательское внимание концентрируется на самих мифологических феноменах, упуская из вида субъектов, их создающих.

В перечисленных сферах мифологическое воздействие реализуется посредством массовой коммуникации. Зарубежная и отечественная коммуникативистика концептуализируется и обретает самостоятельность в работах Л. М. Земляновой, Г. М. Маклюэна, М. М. Назарова, Н. В. Костенко, Г. Г. Почепцова, А. В. Соколова, Л.Н. Федотовой". Социологические аспекты массовой коммуникации раскрыты в трудах советских и российских ученых.

20 Мелетинский Е. М. Миф и двадцатый век // Мелетинский Е. М Избранные статьи. Воспоминания. М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 1998; Он же Мифологические теории XX пека на Западе // Вопросы философии. 1971. № 7- Он же. О литературных архетипах. М.: Российский гос. гуманитарный ун-т. 1994; Он же. Первобытные истоки словесного искусства // Ранние формы искусства. М.: Искусство, 1972: Он же. Поэтика мифа. M.: Наука, 1976; Неклюдов С. Ю. Структура и функции мифа // Мифы и мифология в современной России. M.: АИРО-ХХ, 2000; Чернышов А. Современная советская мифология. Гперь. 1992 — Гудрик-Кчарк Н. Оккультные корни нацизма. Тайные арийские культы и их влияние на нацистскую идеологию. СПб., 1993; Клемперер В. Язык Третьего Рейха. М&bdquo- 1998.

21 Гуревич П. С. Социальная мифология. М.: Мысль, 1983; Воеводина Л. Н. Мифология и культура. M.: Институт Общегуманитарных Исследований, 2002; Салюхвалова В. И. Язык масскульта и современная мифология // Массовая культура и массовое искусство: «За» и «против». М., 2003.

22 Бохеньский Ю. Духовная ситуация времени // Вопросы философии. 1993. № 5- Притчин А. Н., Теременко Б. С. Миф и реклама // Общественные науки и современность. 2002. № 3- Ульяновский А. И. Мифодизайн рекламы. СПб.: Институт личности, 1995.

Землянова Л. М. Зарубежная коммуникативистика в преддверии информационного общества: Толковый словарь терминов и концепций. М., 1999; Костенко Н. В. Ценности и символы в массовой коммуникации. Киев: Наукова думка, 1993. Маклюеи М. Г. Средство само есть содержание // Кукаркпл Л. В. По ту сторону расцвета. М.: Политиздат, 1977; Маклюм Г. М. Понимание Медиа: Внешние расширения человека. М.: Канон-Пресс/Кучково поле, 2003; Назаров М. М. Коммуникация и общество.

Введение

в теорию исследования. М.: Лванти плюс, 2004; Почепцоа Г. Г. Теория коммуникации. М.: Рефл-букК.: Ваклер, 2001; Соколов А. В. Общая теория социальной коммуникации. СПб. л Изд-во Михайлова В. А., 2002; Федотова Л. Н. Рекламная коммуникация в социальном пространстве // Вестник Московского университета. Сер. 18. Социология и политология. 1999. № 3.

3.Г. Багирова, Н. Н. Богомоловой, Б. А. Грушина, Л.Я. ГрушинаТ.М. Дридзс, Ю.А. Левады24. Данные работы ориентированы на выявление параметров структуры коммуникационного процесса и не акцентируют его содержательные аспекты.

Проблемы управления массовым сознанием с помощью мифотворческих практик представлены в исследованиях, посвященных анализу и обобщению воздействия сообщений массовой коммуникации (И.Л. Викентьев, Дж. Гибсон, Д. Гордон, Р. Гроотендорст, Ж. Дюбуа,.

4. Осгуд, К. Ховланд, Е. Черневич, М. Ямпольский)ь. Данные работы демонстрируют возможности визуального и вербального воздействия на массовое сознание.

Формирование и распространение информационных технологий отражено в работах Р. Ф. Абдеева, Е. С. Баразговой, А. Е. Войскунского, Г. Р. Громова, Г. Гусейнова, И: Б. Новика, В. Ф. Олешко, А.И.Уварова" «'. Последнее десятилетие XX в. ознаменовалось широким распространением Интернет-коммуникации, внедряющейся во все сферы жизнедеятельности современных общества. Данный процесс отражен в исследованиях.

24 Багиров Э. Г Место телевидения в системе СМИП. М: Изд-во МГУ, 1976; Богомолова Н. Н Социальная психология: печать, радио и телевидения. М., 1991; Груишн Б. А. Мнение о мире и мир мнений. М: Политиздат, 1967; Грушин Л. Я. Массовое сознание. M., 1987; Дридзе Т. М. Две новые парадигмы для социального познания и социальной практики // Россия: трансформирующееся общество / Под редакцией В. А. Ядова. M.: Издательство «КАНОН-пресс-Ц», 2001 Левада Ю. А. Социально-пространсгвенная структура российского общества: центр и регионы // Куда идет Россия? Социальная трансформация постсоветского пространства / Под общ. ред. 'Г.И. Заславской. M.: Аспект-пресс, 1996.

25 Викентьев И. Л. Приемы рекламы и Public relations. СПб., 2002; Гибсоп Дж. Экологический подход к зрительному восприятию. М.: Прогресс, 1988; Гордон Дж. Теория влияния и практика манипуляций в коммуникациях // PR сегодня: новые подходы, исследования, международная практика. М&bdquo- 2002. Есмереи ван, ФрансX., Гроотендорст Р. Речевые акты в аргументативных дискуссиях. СПб, 1994.

Группа Мю: Дюбуа Ж., Эдешн Ф., Клинкенберг Ж.-М., Мэнге Ф&bdquoПир Ф., 'Гринон А. Общая риторика Издание 2. М.: Эдиториал УРСС, 2006; Osgood Ch Е. Focus on Meaning: Explorations in Semantic Space. Mouton Publishers, 1979; Ховланд К. Научение и сохранение заучиваемого у человека // Экспериментальная психология: В 2 т. / Ред.-сост. Р. С. Стивене. Т. II. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1963; Чериавич Е Графический дизайн в России 1900;2000. М.: Слово, 2008; Ямпочьский М. Власть как зрелище власти // Киносценарии. 1989. № 5.

26 Абдеев Р. Ф. Философия информационной цивилизации. М.: ВЛАДОС. 1994; Баразгова Е. С. Американская социология. Традиции и современность. Екатеринбург-Бишкек, 1997; Войскунский А. Е. Метафоры Интернета // Вопросы философии. 2001. № 11- Громов Г. Р. От гиперкниги к гипермозгу: информационные технологии эпохи Интернета. Эссе, диалоги, очерки. М., 2005; Гуссейнов Г. Заметки к антропологии русского Интернета: Особенности языка и литературы сетевых людей // Новое литературное обозрение. 2000. № 43- Новик И. Б. Гуманизм — демократия — глобализм // Общественные науки и современность. 1992. № 5- Он же. Системность оптимального выбора // Общественные науки и современность. 1995. № IОлешко В. Ф. Социожурналистика: Прагматическое моделирование технологий массово-коммуникационной деятельности. Екатеринбург, 1996; Уваров АЛ. Философская концепция глобальных процессов//Тр. членов Рос. филос. о-ва. Вып.1. М., 2001. социологов, политологов, философов, юристов, экономистов (E.JL Вартановой, Ю. Р. Вишневского, Е. В. Грунт, А. А. Демидова, В. Емелина, Е. Н. Заборовой, И. И. Засурского, Я. Н. Засурского, Ю. Б. Зубаревой, Б. Г. Капустина, Б. В. Кристального, И. Н. Курносова, И. Мелюхина, А. В. Меренкова, Г. П. Орлова, И. К. Пантина, JI. J1. Рыбцовой, Л. Я. Рубиной, Л. Г. Свитич, Э. П. Семенюк, Г. Л. Смолян, А. Д. Урсул, В. Т. Шапко, Ю.А. Шафрина27).

Анализ основных черт современного общества содержится в концепции информационного (постиндустриального) общества, предложенной Д. Беллом, О. Тоффлером, разрабатываемой в работах В. Ф. Анурина, В. Л. Иноземцева, А. И. Ракитова, К.С. Пигрова28. Формирование единства.

27 Вартанова Е. Л. Современная медиаструктура // Средства массовой информации постсоветской.России. М., 2002; Она же. Медиа в постсоветской России: их структура и влияние / Pro et Contra. 2000. Т. 5. № 2: Вишневский Ю. Р. Культурные запросы населения и оптимизация управления деятельностью учреждений культуры. М., 2005; Давидов А. А. Формирование правовой и информационной культуры личности — важный фактор построения гражданского общества в России // Информационные ресурсы России. 2007. № 4 (98), Емелин В. Постиндустриальное общество и культура постмодерна // Философские науки. 1998. № IЗаборова Е.Н. Образовательно-информационные потоки в современном крупном городе // Ученые записки НТГСПА / Нижиетагил. гос. социально-пед. акад. Нижний Тагил, 2006; Засурский ПЛ. Масс-медиа второй республики. М.: Изд-во Московского ун-та, 1999; Засурский Я. Н. и др. Средства массовой информации России. М.: Аспект-пресс, 2005; Зубарев Ю. Б, Кривошеее М II, Красносельский П. II. Цифровое телевизионное вещание (основы, методы, системы). М.: НИИР, 2001; Кристальный Б. В. Вопросы правовою обеспечения участия Москвы в построении информационного общества в России // Информационное общество. 1999. № 4- Короткое А. В., Кристшьный Б. Н., Курносое 11.11. Государственная полшика Российской Федерации в области развития информационного общества / под научной редакцией А. В. Короткова. М.: ООО «ТРЕЙН», 2007; Капустин Б. Г. Основы политического консультирования: теория и практика. М., 2004; Мелюхин И. С. Информационное общество: истоки, проблемы, тенденции развития. М.: Издательство МГУ им. М. В. Ломоносова, 2000; Шаталова Н. И., Меренков А. В., Вепрсва II. Т., Александрией T. J1. Организационная культура. М., 2006; Зборовский Г. Е., Орлов Г. П. Социология. М.: Интерпракс, 1995: Паншин И. К. Россия и мир: историческое самоузнавание. М.: Эдиториал УРСС, 2000; Рубина ЛЯ. Повышение роли общественности в модернизации российского образования // Демократизация и перспективы развития международного сотрудничества: Сборник материалов международной научно-практической конференции. Омск, 2003; Рыбцова Л. Л. Общественно-политическая активность женщин // Социолотические исследования. 2001. № 4- Свитич Л Г., Матвеева Л. В. Подростки и тележурналисты: разорванная коммуникация // Журналистика и медиарынок 2004. № 5- Семенюк Э. П. Информационная культура общества и прогресс информатики // ПТИ. Сер. I. 1994. № 7- Смошн Г. Л., Зараковский Г. М. Политико-идеологическая составляющая информационно-психологической безопасности // Общественные науки и современность. 1997. № 5- Вишневский Ю. Р., Шапко В. Т. Парадоксальный молодой человек // Социологические исследования. 2006. № 6- Урсул А. Д. Информатизация общества.

Введение

в социальную информатику. М., 1990; Шафрин Ю. А. Информационные технологии. Ч. 1 —2. М.: Лаборатория Вазовых Знаний, 1999.

28 Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального ripoiнозирования. М.: Aeademia, 1999; Тоффлер О. Футурошок. СПб.: Лань, 1997; Он же. Третья Волна. М.: ООО «Фирма „Издатетьство ACT“, 1997; Анурии В. Ф. Постиндустриальное и/или коммунистическое общество // Comiojioi ические исследования. 1999. № 7- Он же. Постмодернизм: в поисках материального фундамента // Общественные науки и современность. 2001. № 3- Иноземцев В. Л. „Класс интеллектуалов“ в постиндустриальном обществе // Социологические исследования. 2000. № 6- Он же. За пределами экономическою общества: постиндустриальные теории и постэкономнческие тенденции в современном мире. М.: „Academia“ -» HayKa", 1998. Он же. Постиндустриальное хозяйство и «постиндустриальное» общество // Общественные науки и современность. 2001. № 3-. Он же. Технологический прогресс и социальная поляризация в XXI столетии // современной цивилизации, порождаемого глобализационными процессами, исследуется У. Беком, Э. Гидденсом, Р. Робертсоном, И. В. Спиридоновой, И. Уоллерстайном, М. Уотерсом, В. Н. Фурсом, А.Н. Чумаковым" .

Возникновение в ходе глобализации транснациональных социальных пространств, изменение институционального порядка, распад двуединства социальных норм и общественного или индивидуального осознания, пронизанность всех видов человеческой деятельности техническими средствами приводит к появлению крайне противоречивой социальной реальности, в которой искусственное и символическое доминирует над природным. Ее специфика рассматривается в работах Ж. Бодрийяра, Д.В.

Иванова, В. А. Кутырева, Ж. Эллюля. Пространственным аспектам нового I социального порядка посвящены работы В. Б. Устьянцева, О. Ю. Рыбакова .

Политические исследования. 2000. № 6- Он же. 3. Бауман. Индивидуализированное общество // Вопросы философии. 2001. № 8- Он же. Современное постиндустриальное общество: Природа, противоречия, перспективы. М.: Логос, 2000; Ракитов А. И. Философия компьютерной революции. М.: Политиздат, 1991: Т1игров К. С. Телевидение как этап в развитии виртуального пространства // Виртуальное пространство культуры. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2000; Он же. Из Дома в Океан, или Океан как Дом. Некоторые мировоззренческие постулаты ноосферного образования // Ноосферное образование в России. Иваново: Изд-во «Ив. гос. ун-т», 2001; Он же. Рефлектирующий человек в информационном обществе, или Императив философствования (феномен интимного дневника) // Россия и Грузия: диалог и родство культур: сборник материалов симпозиума. Вып. 1. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2003.

29 Бек У. Космополитическое общество и его враги // Журнал социологии и социальной антропологии. 2003. Т.IV. № 1- Он же. Что такое глобализация? М.: Прогресс-Традиция, 2001; Гидденс Э. Девять тезисов о будущем социологии // Thesis. 1993. 'Г. I. Вып. 1- Он же. Последствия модернити // Новая постиндустриальная волна на Западе. М.: Academia, 1999; Robertson R. Globalization: social theory and global culture. L.: Sage, 1992; Спиридонова В. И. Амбивалентность глобализации // Полигнозис. 2003. № 1- Уо. члерстайн И. Общественное развитие или развитие мировой системы? // Вопросы социологии. 1992. № 1- Waters М. Globalization. London — New-York: Routledge, 1995; Фуре В. Н. Глобализация жизненного мира. (К постановке проблемы) // Общественные науки и современность. 2000. № 6- Чумаков А. Н. Глобализация. Контуры целостного мира. М.: Прпоспект, 2005; Он же. Метафизика глобализации. Культурно-цивилизационный контекст. М.: Канон+, 2006.

0 Бодрийяр Ж. Общество потребления. Его мифы и структуры. М.: Культурная революция. Республика, 2006; Он же. Прозрачность зла. М. Добросвет, 2000; Он же. Реквием по масс-медиа // Поэтика и политика. СПб.: Алетейя, 1999; Он же. Система вещей. М.: Рудомино, 1999; Иванов Д. В. Виртуализация общества. СПб.: Петербургское востоковедение, 2000; Кутырев В. А. Культура и технология: борьба миров. М.: Прогресс-Традиция, 2001; Эллюль Ж. Технологический блеф // Философские пауки. — 1991. -№ 9.

31 Устьянцев В. Б. Жизненное пространство России на перепутье цивилизаций // Жизненное пространство России. Саратов: Изд-во СГУ, 1999. Он же. Жизненное пространство человека: ценностные и институциональные начала // Современная парадигма человека. Саратов: СГ’ГУ, 2000; Он же. Пространство личности: опыт социально-философского исследования //Личность в пространстве России. Саратов: Изд-во СГУ, 2000; Он же. Социальная память и начало исторического знания // Философские вопросы социального познания. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1980; Он же. Ценности социальной памяти // Категории и ценности культуры. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1994; Он же. Человек, жизненное пространство, риски: Ценностный и институциональный аспекты. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2006; Рыбаков О. Ю. Человек в политике: Пути самореализации. — Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1995.

Однако возрастание уровня универсализации социально-философской рефлексии в рассматриваемых трудах осуществляется при одновременной I маргинализации проблем социальной мифологии, которые оказываются исключенными из проблемного поля современного социального бытия. Акцентуация социально-онтологического статуса социальной мифологии в социальном порядке сегодняшнего общества невозможно без понимания механизмов динамики мифотворческих процессов, эволюционирующих вместе с развивающимся социумом. Решение данной задачи возможно только при формировании комплексного системного подхода, основанного на синтезе теорий, принципов, приемов вышеуказанных направлений, способного обеспечить как приращение социально-философского знания, так и утилитарную эффективность практического конструирования и управления мифотворческими процессами. Формирование такого подхода и образует проблемное поле данной диссертационной работы.

Объектом исследования является социальная мифология, рассматриваемая в единстве стихийных и целенаправленно конструируемых мифотворческих процессов, реализующихся в обществе.

Предметом исследования выступает эволюция социальной мифологии, детерминированная развитием социальной коммуникации.

Целью исследования является социально-философский анализ социальной мифологии через призму трансформационных процессов коммуникационного пространства современного общества.

Реализация выдвинутой цели предполагает последовательное решение следующих исследовательских задач:

1) с авторских позиций проанализировать существующие теориймифапредложить собственную интерпретацию социальных оснований мифологииобосновать необходимость формирования в рамках социально-философской рефлексии самостоятельного подхода к изучению социальной мифологииопределить его методологическую парадигму и ориентиры;

2) исследовать социально-онтологический характер процессов мифотворчестваразработать и применить категориальный аппарат коммуникационного подхода к процессам мифотворчества, и тем самым преодолеть дефиниционный плюрализм теории мифарассмотреть механизмы включения мифологических комплексов в социальное конструирование знаниявыявить динамику мифокоммуникации через вариации структурных элементов мифа в интерсубъективных мифопотоках;

3) проанализировать базовые принципы динамики коммуникационного пространства, трактуемой как источник генерирования новых форм мифотворчестваисследовать сущность, механизмы и этапы коммуникационной революциипроанализировать стадиальную модель информационных революций, предложенную макшоэнизмом, и сформулировать авторскую модель динамики коммуникационного пространства;

4) обосновать механизмы трансформации в конкретных социально-исторических условиях: проанализировать специфику сакральной мифологической коммуникации в архаических обществахвыявить особенности текстуализации мифа, сопоставив трансформацию мифа под влиянием письменности в разных культурах (Месопотамия, Древняя Греция, Средневековая Европа);

5) рассмотреть новые формы мифотворчества в условиях пространства массовых коммуникаций, раскрыв универсальные черты массового мифотворчестваподвергнуть анализу стратегии мифопроизводства, характерные для основных каналов массовой коммуникации;

6) исследовать современную коммуникационную революцию, подвергнув анализу процессы внедрения в социальное бытие компьютерно-опосредованной коммуникации и мобильной телефонии с учетом ближайших технологических перспектив в информационно-коммуникационной сферерассмотреть структурную организацию современного коммуникационного пространства, выявить его структурообразующие феномены и уровни;

7) типологизировать и раскрыть содержательно радикальные мифологические Интернет-инновации, акцентируя их целенаправленный, искусственный и авторский характер, обусловленный как индустрией досуга, так и пользовательской интенцией к творческой самореализациипроследить современную мифо-мутацию социального творчества, инициированную активностью аудитории сетевой коммуникации;

8) исследовать глобальный консумеризм как совокупность стратегий символического потребления, ориентирующегося на глобальные медийные образцырассмотреть развитие общества потребления от национальных форм к глобальнойраскрыть структуру и содержания мифопроизводства, осуществляемого в синтезе массовой культуры и рекламы;

9) выявить специфические для глобального консумеризма стратегии мифопроизводства — создание и тиражирование брендинговой мифологии и мифологизацию средств потребления и раскрыть принципы их конструированияподвергнуть анализу управляемую динамику консумеризма, направленную на непрерывное поддержание праксиса потребления.

Методологическая основа диссертации. Автор опирался на общенаучную группу формально-логических методов (анализ, синтез, индукция, дедукция, абстрагирование), системный подход и структурно-функциональный анализ.

Предлагаемый в диссертации коммуникационный подход к исследованию социальной мифологии базируется на парадигме постнеклассической рациональности, определяемой в качестве методологической платформы и разрабатывается как междисциплинарный. Фундаментальные характеристики социальной коммуникации — социальное конструирование, самоорганизация, антропность, пространственность, нелинейность — определили выбор в качестве методологических ориентиров следующие постнекласические подходы.

1. Социально-феноменологический подход, трактующий общество как явление, непрерывно воссоздаваемое в процессах социальной (в первую очередь, межиндивидуальной) коммуникации, в ходе которой человек наделяет смыслом социальную реальность и конструирует ее в процессе ежедневного взаимодействия с другими людьми (А. Шюц, П. Бергер, Т. Лукман и др.).

2. Синергетический подход, опирающийся на принципы необратимости, вариабельности в процессе принятия решений, многообразие различных линий развития, возникающих при прохождении системы через точки бифуркации, органической связи саморегуляции и кооперативных эффектов (И. Пригожин, И. Стенгрес, Г. Хакен и др.).

3. Пространственный подход, в основе которого лежит тезис о пространственном характере социального бытия: пространствен ность человеческого бытия определяет структурирование человеком его социально-культурных практик (П. Бурдье, Э. Гидденс, В. П. Рожков, В. Б. Устьянцев и др.). 4. Постмодернистский и постструктуралистский подходы, развивающие методологический потенциал метафоры ризомы как идеи нелинейного становления и множественности, в котором отсутствует централизация, упорядоченность, иерархия и симметрия (Ж. Бодрийяр, Ж. Делез, Ф. Гваттари, Ж. Ф. Лиотар и др.).

Научная новизна диссертационного исследования определяется разработкой авторской концепции динамики социальной мифологии, детерминированной эволюцией коммуникационного пространства. Автором выдвинуто и обосновано новое направление социально-философского анализа мифологии в рамках предложенного коммуникационного подхода к исследованию трансформации социальных практик мифотворчества. В центре внимания находится влияние коммуникационных революций на формы объективации мифологических комплексов в конкретных социально-исторических условиях. Анализируя социализацию новых технических средств коммуникации, автор выявляет целенаправленно конструируемые пласты современной социальной мифологии, обеспечивающие поддержание символического измерения глобального капитализма в условиях планетарной медиа-среды. Представлено оригинальное обоснование мифологической природы современного консумеризма как базисной матрицы социокультурных практик конструирования идентичностей через мифологизированные массовые образы потребляемых вещей, укорененной в разноуровневых коммуникационных потоках.

1. Предложена авторская концепция коммуникационного подхода к социально-философскому исследованию мифологии. Определена методологическая платформа выдвигаемого подхода на основании постнеклассической парадигмы социального познания.

2. Выявлены новые аспекты социально-онтологического характера мифотворчества. Выявлены и проанализированы уровни мифокоммуникации, генерирующей единое мифопространство, поддерживающее мифоонтологическую матрицу реальности.

3. Предложен новый взгляд на проблему динамики коммуникационного пространства. Впервые предложена разработка категории «коммуникационная революция». Сконструирована авторская модель динамики коммуникационного пространства.

4. С позиций авторского подхода исследованы механизмы трансформации архаической устной мифологии в условиях формирования письменной культурывыявлены важнейшие социокультурные детерминанты данного процесса.

5. Предложена авторская интерпретация типологических характеристик массовой коммуникации. Рассмотрены стратегии мифопроизводства, характерные для основных каналов массовой коммуникации.

6. Новым научным результатом является комплексный социально-философский анализ современной коммуникационной революции, определенной диссертантом в качестве сетевой революции. Вычленены и проанализированы ее основные этапы.

7. Разработана авторская типология радикальных инноваций в мифотворчестве, характерном для Интернета. Обоснован целенаправленный управляемый характер Интернет-мифотворчества. Выявлены механизмы переноса принципов сетевого мифотворчества в традиционное социальное пространство.

8. С позиций авторского подхода исследованы формы мифопространства повседневности, генерируемые глобальным капитализмом. Раскрыта реализация транснациональной культуры в феномене консумеризмапредложено авторское определение консумеризма.

9. В новом ракурсе исследованы мифотворческие практики консумеризма. Показано, что брендинг направлен на создание и тиражирование новой управляемой мифологии. Впервые выявлена роль средств потребления в процессе внедрения мифологии потребления в пространство повседневности.

Положения, выносимые на защиту:

1. Формирование социально-философского подхода к исследованию социальной мифологии в контексте ее динамики возможно на основе признания коммуникационной природы мифа. Вне социальной коммуникации миф не существует. Фундаментальными характеристиками социальной коммуникации выступают: социальное конструирование, самоорганизация, антропность, пространственность, нелинейность. В соответствии с ними определяется методологический базис конструируемого коммуникационного подхода, в качестве которого выступает парадигма постнеклассической рациональности. Методологическими ориентирами избираются социально-феноменологический подход, трактующий общество как явление, непрерывно воссоздаваемое в процессах коммуникациисинергетический подход, реализующий принципы необратимости, вариабельности, многообразия линий развития, органической связи саморегуляции и кооперативных эффектовпространственный подход, концептуализирующий пространственный характер социального бытия, определяющий структурирование человеком его социально-культурных практикпостмодернистский и постструктуралистский подходы, развивающие методологический потенциал метафоры ризомы как идеи нелинейного становления и множественности, в котором отсутствует централизация, упорядоченность, иерархия и симметрия. Интеграция методологии данных постнеклассических подходов открывает перспективы конструирования коммуникационного подхода к исследованию эволюции социальной мифологии вплоть до настоящего времени.

2. Определение мифа как явления социальной коммуникации обеспечивает преодоление дефиниционного плюрализма теории мифа, опирающегося на акцентуации основных манифестаций мифа (представление и повествование). Категориальный аппарат коммуникационного подхода позволяет определять мифы-повествования как сообщения, мифы-представления — как предмет сообщения, и рассматривать те и другие в едином ракурсе коммуникационного процесса, направленного на интерсубъективное перемещение мифологического знания из одного индивидуального повседневного мира в другой. Мифологическая коммуникация расслаивается по отдельным жизненным мирам в зависимости от локализации последних в социальном пространстве, разные варианты социомифологической онтологии сосуществуют в рамках единого целого. Усвоение мифов, ключевых для данного общества, осуществляется на фоне избыточной циркуляции мифологических фрагментов и элементов (мифем и мифологем) в коммуникационных процессах, прямо не связанных с мифотворчеством. В итоге социоонтологическая матрица интерсубъективных миров перенасыщается мифологией, что обеспечивает непрерывное поддержание как самих мифотворческих процессов, так и постоянное восстановление сформированной ранее реальности.

3. Коммуникационная сущность мифоэволюции раскрывается через конкретизацию принципов динамики коммуникационного пространства. Развитие коммуникационного пространства осуществляется через коммуникационные революции, инициируемые распространением новых средств социальной коммуникации. Возникающие каналы не замещают друг друга, их сосуществование имеет комплементарный характер. Изобретение и распространение новых средств коммуникации порождает специфические зоны в коммуникационном пространстве. Эти зоны концентрируют трансляцию и хранение конкретных видов социальной информации, имеющих различное значение для процессов общественного воспроизводства, в первую очередь для социального управления. Взаимодействие зон приобретает характер синергизма, взаимного усиления их собственных эффектов. Система обозначенных зон носит динамичный, нелинейный характер. Мифотворческие процессы не сконцентрированы ни в одной из зон, они формируются в каждой из них согласно системообразующей логике канала, предусматривающей тип коммуникационных цепей и структур, коды и формы сообщений. Поскольку зоны не автономны, мифоэлементы циркулируют между ними в той мере, в какой они могут быть объективированы с помощью конкретного канала.

4. В развитии коммуникационного пространства могут быть выделены четыре этапа, сопряженные с появлением новых средств коммуникации: этап устной коммуникации, этап письменной коммуникации, этап массовой коммуникации и современная коммуникационная революция. Архаическая сакральная мифология, соответствующая эпохе устной коммуникации, демонстрирует четко определимые параметры всех звеньев коммуникационной цепи, направленной на воспроизводство специфической социальной организации. Непрерывность социального воспроизводства встроена в продуцирование сакральной мифологической коммуникации. Мифология выступает формой социальной коммуникации, структурирующий все уровни коммуникационных взаимодействий.

Появление письменности приводит к процессам текстуализации мифа, становящимися механизмом контроля мифотворческих практик, а также к появлению светской, несакральной мифологии, создателями которой оказываются индивидуализированные субъекты.

5. Массовая коммуникация делает мифотворчество дистантным, анонимным, стандарнтизированным, дискретным, вписывает его в технологические и рациональные процессы производства, основанного на разделении труда и подчиняет функции обслуживания потребления. Все средства массовой коммуникации по мере своего возникновения включаются в уже существующее с начала книгопечатания медиа-пространство, расширяя и обогащая его. В итоге мифы конкретного средства массовой коммуникации не являются автономными, между различными каналами постоянно осуществляется циркуляция порождаемых мифов, т. е. мифотворческие процессы формируются различными средствами массовой коммуникации когерентно.

6. Современная коммуникационная революция является сетевой, детерминируется изменением роли цифровых технологий в коммуникационном процессе и осуществляется в три этапа. Первый этап связан с появлением компьютера, обслуживающего процесс создания сообщения. Компьютеризация социальной жизни инициировала феномен информационного общества. Второй этап связан с распространением компьютерных сетей, обслуживающих создание и обмен сообщениями. Сетевые коммуникации обладают уникальной атрибутивной характеристикой: они опираются на возможность быстрой и эффективной обратной связи, что равнозначно симметричности отношений «коммуникатор — реципиент». Генетически первой сетью, опирающейся на достижения высоких технологий, является Интернет, синтезирующий массовую, групповую и личную коммуникацию. Третий этап сетевой революции порожден распространением беспроводной телефонии. Мобильная связь выступает инструментом координации горизонтального социального взаимодействия и, одновременно, каналом доступа в Интернет-пространство. Мобильный телефон выполняет функцию интегратора различных уровней социального пространства, обеспечивая информатизацию приватного и публичного пространства.

7. На основании учета новых форм смыслопорождающих процессов выделены следующие типы Интернет-мифотворчества: 1) аккумуляция мифа, предполагающая создание и поддержание тематических сайтов, посвященных мифам. Данные сайты выступают Интернет-плацдармами сетевых сообществ. 2) Вхождение в миф. Данная мифотворческая практика предполагает создание особого мифа — мифа о себе. Основным ее инструментом являются самопрезентация, не подвергаемая проверке на истинность. 3) Оживление мифа. Охватывает конструирование игровых миров виртуальных и онлайновых игр на основе последовательной реализации принципов архаической, мифологии. Они делают возможной жизнь в альтернативном квазисоциальном пространстве, организованном по мифологическим законам, а также социальную коммуникацию в таком пространстве. 4) жизнь в мифе. Вырастая на синтезе технократизма и иррационализма, мифотворчество становится основой нового способа жизни, для которого Интернет и, шире, любые технические сети и средства оказываются магической ареной жизни в мифе. Фрагментация и рекомбинация различных мифологических комплексов становятся основой мифомутаций социального творчества. Возможность межмифологических перемещений и жизни в мифе экстраполируется в социальное пространство.

8. Мифопространство повседневности на внесетевом уровне регулируется символической матрицей глобального капитализма. Матрица консумеризма форматирует национальные культуры, трансформируя их в национальные версии эталона вестернизации: Консумеризм, трактуемый как совокупность социокультурных практик конструирования идентичностей через мифологизированные массовые образы потребляемых вещей, базируется на массмедийной зоне коммуникационного пространства.

Глобальное медиапространство ассимилирует как сами культурные пространства, так и их ценностно-символические системы. В итоге праксеологический и телеологический уровни жизненных стратегий индивидов унифицируются в планетарном масштабе. Расширяющаяся приватизация потребления (стремление быть собой, лежащее в основе индивидуализма) в условиях глобализации производства стала основой перехода консумеризма к глобальной стадии и трансформации его структуры.

9. Основными мифологическими структурами глобального консумеризма являются брендинговая мифология и мифологизация средств потребления. Брендинговая мифология предполагает конструирование мифопространства бренда, управляющим жизнью потребителей. Мифологическое пространство бренда задается как чудесное, метафизическое, футурологическое: категория чуда дистанцирует бренд от обыденности, метафизичность предполагает включение в свою структуру антропоцентричного проекта трансцендентно значимого бытия, мифологический проект утопично устремлен в будущее. Средства потребления, обеспечивающие движение товаров или услуг к покупателям, являются основой материализации мифологии потребления, выступают механизмом трансформации людей в потребителей и обеспечивают создание, аккумуляцию и управление потребительскими потоками. Конкуренция, взаимная поддержка и противоречия брендов-средств и брендов-товаров обеспечивает разнообразие и энергетическую напряженность современного мифологического пространства, канву которого обеспечивают пересечения стратегий дистанцирования и сближения брендовых мифологий, обеспечивающих непрерывную работу мифологической машины глобального консумеризма.

Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования заключается в следующем. Данная работа открывает новое направление в социальной философии, связанное с анализом социальной мифологии современного общества и тем самым стимулирует рефлексию новых форм общественного сознания, способствует обновлению категориального аппарата социальной философии и углублению концептуального содержание теорий, посвященных настоящему этапу социального развития. Предложенный диссертантом коммуникационный подход может быть применен к исследованию символических феноменов информационного общества.

Материалы исследования могут быть использованы для разработки образовательных программ и лекционных курсов по философии, социальной философии, культурологи, социологии, теории коммуникации, связям с общественностью, рекламе. Результаты исследования применены автором при чтении курсов лекций по дисциплинам «Философия», «Культурология», «Теория коммуникации», «Теория и практика связей с общественностью», «Управление общественными отношениями», «Коммуникационный менеджмент» для студентов Саратовского государственного социально-экономического университета, «Социальная философия», «PR-технологии в социальном управлении», «Мифотворчество СМИ» для студентов и аспирантов Саратовского государственного университета имени Н. Г. Чернышевского.

Апробация работы. Основные положения, результаты и выводы диссертационного исследования докладывались на заседаниях кафедры теоретической и социальной философии СГУ, связей с общественностью и рекламы СГСЭУ, на научных конференциях по итогам НИР СГСЭУ (20 042 008 гг.), на научных форумах различного уровня:

Всероссийской конференции «Проблемы межкультурной и профессиональной коммуникации» (Саратов, 2004) — Межвузовской научно-практической конференции молодых ученых по философии и культурологии «Человек в научном и религиозном мире: Проблема внутреннего диалога» (Саратов, 2004) — Всероссийской конференции «Диалектика культуры. Личность, общество, культура» (Пенза, 2005) — Международной научной конференции «Основания и парадигмы современного общественного развития» (Саратов, 2005) — Научно-практической конференции «Проблемы и перспективы реформирования государственной и муниципальной службы в России» (Саратов, 2005) — IV Российском философском конгрессе «Философия и будущее цивилизации» (Москва, 2005) — Международной научной конференции «Человек в меняющемся мире» (Саратов, 2005, 2006) — Всероссийской конференции «Социальное пространство. Территория постмодерна» (Саратов, 2005) — Всероссийской научной конференции «Перспективы самоорганизации современных обществ в стратегиях глобального развития» (Саратов, 2005) — 14-ой Международной междисциплинарной конференции молодых ученых и специалистов «Человек. Природа. Общество. Актуальные проблемы» (Санкт-Петербург,.

2005) — III Международной конференции Российской коммуникативной ассоциации «Коммуникация и конструирование социальных реальностей» (Санкт-Петербург, 2006) — Всероссийском социологическом конгрессе «Глобализация и социальные изменения в современной России» (Москва,.

2006) — Всероссийской объединенной конференции «Интернет и современное общество» (Санкт-Петербург, 2006) — Всероссийской научно-практической конференции «Здоровый образ жизни для всех возрастов» (Саратов, 2006) — Четвертых Аскинских чтениях «Время — Пространство — Ценности цивилизаций» (Саратов, 2006) — Всероссийской научной конференции «Стратегии современного развития и управления общественными процессами» (Саратов, 2006) — Всероссийской научной конференции «Общество риска и человек в XXI веке: Альтернативы и сценарии развития» (Саратов, 2006) — Всероссийской научно-практической конференции «Забота: от бытийной стратегии к этическим и профессиональным ценностям» (Саратов, 2006) — Межвузовской научно-практической конференции молодых ученых «Ценностный мир человека в современном обществе» (Саратов, 2006) — Всероссийской научно-практической конференции «Качество государственного и муниципального управления как фактор конкурентноспособности российских регионов» (Саратов, 2007) — Всероссийской научной конференции молодых ученых «Актуальные проблемы социально-гуманитарных наук» (Саратов, 2007) — Региональной научно-практической конференции молодых ученых «Общество XXI века: социально-экономические проблемы и перспективы развития» (Саратов,.

2007) — XIV Международной конференции молодых ученых «Ломоносов» (Москва, 2007) — Научной сессии IX Невские чтения «Язык и культураоснова общественной связности» (Санкт-Петербург, 2007) — Международной научно-практической конференции «Электронная культура и новые гуманитарные технологии XXI века» (Астрахань, 2007) — Всероссийской научно-практической конференции «Наука, власть и общество перед лицом экологических рисков и опасностей» (Саратов, 2007) — Всероссийской конференции молодых ученых «Интегрированные маркетинговые коммуникации: от теоретических знаний к практическим навыкам» (Саратов, 2006, 2007, 2008) — V Социальном форуме Саратовской области (Саратов,.

2008) — 1-й Международном коллоквиуме по современному искусству (Саратов, 2008) — Межрегиональной научно-практической конференции молодых ученых «Социально-экономические проблемы и перспективы развития России и ее место в мире» (Саратов, 2008) — Международной научной конференции «Мир человека: нормативное измерение» (Саратов, 2008) — Межвузовском круглом столе «Византийский аскезис: Анестезия эстетики» (Саратов, 2008) — 4-ой Международной конференции Российской коммуникативной ассоциации «Коммуникация в современной парадигме социального и гуманитарного знания» (Москва, 2008) — Всероссийской научной конференции «Третьи чтения по истории российской социологии. Социологический диагноз культуры российского общества второй половины XIX — начала XXI вв.» (Санкт-Петербург, 2008) — Всероссийской научно-практической конференции «Российский интеллектуал: Исторические судьбы и цивилизационные перспективы» (Саратов, 2008) — Всероссийской конференции с международным участием «Пятые Кузбасские философские чтения» (Кемерово, 2008).

Основное содержание работы отражено в публикациях автора: 55 работ общим объемом 44 пл., из них 2 авторских монографии, 5 коллективных монографий, 9 статей в журналах, входящих в перечень ВАК РФ.

Структура диссертации включает введение, четыре главы, двенадцать параграфов, заключение и библиографию.

Выводы по итогам четвертой главы:

Современный этап развития капитализма характеризуется эксплуатацией мифопространства, нивелирования его до уровня инструмента манипуляции человеческим сознанием и поведением. Матрица консумеризма унифицирует человеческие желания и поступки в планетарном масштабе, инициируя деградацию национальных культур.

Глобальный консумеризм детерминирует как стили жизни, так и ее условия для глобальных граждан и прямо или косвенно воздействует на все планетарное население, выступает основным модусом бытия современного человека в сверхплотной коммуникационной среде.

Опираясь на мифотворческий потенциал современного коммуникационного пространства, глобальный консумеризм использует мифотворческие процессы как инструмент продуцирования непрерывного желания потреблять. Консолидируя символические эталоны потребления мифологии брендинга, циркулирующие в глобальной медисреде с мифологизированными пространствами средств потребления, консумеризм обеспечивает тотальность контроля за праксисом потребления и перманентность производства потребителей.

Заключение

.

Результаты проведенного диссертационного исследования, посвященного социальной мифологии в коммуникационном пространстве современного общества, свидетельствуют о том, что рассмотренная проблема очень актуальна. В настоящее время наблюдается отсутствие единого подхода к специфике социальной мифологии, к тому, что вообще можно понимать под этим термином. Радикальные трансформации социального бытия, происходящие в последнее время, коснулись и структур общественного сознания. Идеалы рационализма, притягивавшие умы в течение четырех веков, определявшие векторы социального прогресса, едва не превратились в иллюзии. Механизмы целеполагания общественного бытия мифологизировались и, тем самым, стали менее прозрачными. На индивидуальном уровне жизненные стратегии испытывают жесткое воздействие со стороны глобальной культуры потребления. Само социальное пространство мифологизировано в результате волны целенаправленных мифотворческих практик, поддерживающих манипуляцию человеческим поведением согласно логике развития глобального капитализма. Масштабность и скорость изменений, неузнаваемо изменяющих жизнь человечества, требуют предельной концентрации исследовательского внимания для создания адекватной теоретической модели этих процессов. Отсутствие четких ориентиров социального развития, фрагментация повседневности, нерешенность глобальных проблем укоренены в непонимании того, что за мир нас окружает и какими мифами он живет. Старые модели объяснения «ремифологизации» социальной реальности, основанные эволюционно-стадиальном подходе к мифологии, сведении ее к специфическим для первобытного общества образованиям, не работают в мире где мифотворчество является основой многих профессий.

В этой связи возрастает значимость разработки нового методологического инструментария для объяснения эволюции социальной мифологии, проясняющего сущность и характерные черты нынешних мифов. Одним из основных направлений реализации данной задачи является формирование социально-философского подхода к социальной мифологии, направленного на выявление механизмов ее динамики, изменения в условиях общего развития системы социума, неотъемлемым элементом которой она и является.

Изучение литературы по проблематике мифологии, ее систематизация и классификация позволили выявить различные направления и методики их исследования, определить наиболее значимые труды и персоналии, но, одновременно, привели к выводу, что среди публикаций мало специальных работ, социальной природе мифа, реализуемой в современных общественных процессах, и еще меньше работ со специальной акцентуацией проблем, связанных с мифоэволюцией.

В социально-философской рефлексии динамических аспектов бытия социальной мифологии существенное место должно принадлежать анализу закономерностей становления и функционирования искусственных, целенаправленно создаваемых мифологических комплексов, что позволит представить мифопространство в виде комплекса взаимопроникающих и накладывающихся процессов искусственного и стихийного мифотворчества. Это позволит выявить новые явления и закономерности стремительно изменяющейся социальной реальности, такие как отчуждение человека, продуцируемое манипулятивного мифотворчества, приводящее к нарушению взаимодействия общества и человека и делающее данное взаимодействие ассиметричным и неэффективным, и самореализация человеческой личности, раскрывающаяся в том числе и мифологических структурах социального творчества. Данные процессы требуют нового осмысления в терминах социальной коммуникации и требуют поиска решений для минимизации их негативных последствий. Другими словами, требуется осмысление возможностей конструирования альтернативы существующей современности, создание другой логики социального функционирования, где антагонизм противоречия между индивидуальным и общественным не индуцировался бы на уровне мифологии.

Сформулировав, таким образом, направление диссертационной работы, мы конкретизировали его в определении и исследовании нескольких проблем трансформации мифотворческих структур, которые излагаются ниже.

Постановка в качестве исследовательской задачи выявления механизма эволюции социальной мифологии определила конструирование коммуникационного подхода как адекватного методологического инструмента. Определение коммуникационной природы мифа позволило определить методологическую платформу и методологические ориентиры представленного подхода.

Применение коммуникационного подхода позволило выявить интерсубъективный характер социоонтологического измерения социальной мифологии, ее место и роль в непрерывных процессах воспроизводства социальной реальности, реализующихся в форме коммуникационных взаимодействий. В качестве основной детерминанты развития мифологии определены коммуникационные революции, изменяющие конфигурацию коммуникационного и социального пространств и трансформирующие мифотворческие процессы. Предложенный категориальный аппарат коммуникационного подхода позволил выявить типичные для каждой коммуникационной революции мифотворческие процессы, установить их взаимовлияние и взаимосвязь в рамках единого мифопространства. Рассмотрение сущности современной коммуникационной революции позволило выявить как стихийные формы мифотворчества, реализующих потенциал сетевого взаимодействия, так и рассмотреть встроенность мифотворческих процессов, управляющих повседневностью человеческого мира, в систему глобального капитализма. В ходе анализа мифологии потребления, культивируемой современным капитализмом, нами установлено появление новых форм мифотворческих практик, реализуемых как в символическом, так и в реальном социальном пространстве, а также осуществлено исследование их структурной специфики.

Как общий результат работы следует отметить, что в диссертационном исследовании проведена разработка методологического потенциала коммуникационного подхода в социальной философии, с помощью которого осуществлен анализ социальной мифологии современного общества, выявлены современные трансформации мифотворческих процессов.

На наш взгляд, перспективу в исследовании философских проблем социальной мифологии современного общества могут составить такие направления как: исследование структуры и уровней мифологических сообщений, анализ специфических для мифотворчества рисков, взаимосвязь мифологии и новых форм отчуждения. Но главной, по нашему мнению, является проблема социального контроля за мифотворчеством, поскольку ограничения и элиминация мифологического пласта обедняет человеческое бытие и ведет к подавлению личности, а возрастание мани пул ятивной мифологии ведет к подавлению автономии индивида и свободы. Принятие факта естественности мифологии для социального бытия связано с определением места и характера мифотворчества в социальном управлении, которое само по себе в условиях глобализации является весьма противоречивым процессом.

Данные положения открывают перспективы социально-философских, политических, социологических исследований по разработке, обоснованию и внедрению новых социальных практик, построенных на гармоничном взаимодействии отдельного индивида и глобального общества.