Недоразумения, связанные с пониманием воли

Часто встречающееся недоразумение, связанное с пониманием воли, состоит в том, что ее отождествляют с разумом, логикой или рациональностью. В традиции И. Канта, С. Кьеркегора и Ж.-П. Сартра часто говорится о «сознательной воле» (Bargh, 2004; Wegner, 2002). Отсюда рождается соблазн верить утверждениям типа: «Ты должен только захотеть, тогда все получится!»^[1].

Волевой процесс настолько сложен, что он не может протекать полностью осознанно (Ktihl, Koole, 2004). И именно в случае серьезных решений мала вероятность того, что они принимаются преимущественно на сознательном уровне, скорее они возникают в сфере бессознательного на основе очень сложных процессов СЯлом, 1999; Farber, 1966).

Другое заблуждение состоит в том, что волю можно привести в движение одним лишь желанием. Воля возникает не благодаря разуму и не благодаря мышлению. Волевой процесс идет своим собственным путем, и не обязательно через мышление. Это подводит к вопросу о том, насколько мы можем распоряжаться собственной волей, насколько вообще воля является «моей»? Воля настолько свободна, что она не позволяет сознанию предписывать себе, чего она должна хотеть, и вообще, хотеть ей чего-то или нет. Выражение «Там, где воля, там путь!» означает: если воля возникает, то она уже наметила путь и уже отчасти проложила себе этот путь, уже сформулировала идею и довела ее до уровня практических действий. Другое значение этого выражения состоит в том, что воля предполагает проверку выполнимости решения. Там, где есть воля, там человек готов заняться определенным делом и считает реалистичным, пойдя по намеченному пути, выполнить поставленную задачу.

Оба движения — «что-то во мне прокладывает себе путь» и «я вижу, как это сделать» — подчинены определенным условиям. «Иметь волю» означает соотнести себя с условиями: воля есть свобода в определенных условиях. Человеческая воля не может быть иной, кроме как обусловленной, она относительна и всегда ограничена. Свобода может быть только в большей или меньшей степени конгруэнтна сущности человека, его личности, поскольку она находится под влиянием внешних условий и внутренних потребностей (возможно, даже «повреждена» ими). Речь всегда идет о согласовании себя самого с условиями, ограничивающими, но также и предоставляющими различные возможности. Воля — это «воплощение в плоть и кровь» моей персональной свободы. Человек всегда находится под влиянием определенных условий (принцип conditio humana), он принципиально обусловлен. В воле это проявляется наиболее отчетливо. Исследуя волю, мы можем понять, как устроен человек: он встроен во внутренние и внешние условия.

Несмотря на всю ее обусловленность, человек переживает свою волю как свободную тем сильнее, чем в большей степени воля соотносится с его личностью. Чем меньше воля конгруэнтна личности, тем менее свободным чувствует себя человек; чем менее он свободен, тем менее ответственным он является (тем в меньшей степени он способен давать ответы на запросы как внешнего мира, так и самого себя), и тем сильнее воля и стремления человека переживаются им как принуждение. Например, соблюдение диеты для поддержания веса может переживаться человеком как принуждение, если данная программа похудения противоречит его натуре. Или, наоборот, если человек не может сдерживать себя в еде, несмотря на то, что лишний вес мешает ему и вызывает проблемы со здоровьем… Или если человек должен учить такой материал к экзамену, который ему по-настоящему не интересен. Это может происходить также и при принятии более серьезных жизненных решений: когда, например, человек из страха, что не сможет самостоятельно справиться со своей жизнью, еще на 20 лет остается вместе с тем партнером, с которым у него с самого начала брака или вскоре после его заключения не было полноценных отношений, и он остается в этих отношениях. Человеку становится все сложнее следовать тому, что для него по-настоящему ценно. Как свободные существа мы можем принудить себя к тому, чтобы соблюдать диету, учить материал, оставаться с партнером по браку — и делать то, чего мы на самом деле не хотим. Такое поведение уже близко к тому, что называется психическим расстройством: снова и снова одним и тем же самым способом человек делает то, чего не хочет, или не делает того, чего он хочет, или не чувствует того, что он хотел бы чувствовать (Lang/e, 1992b). Из приведенных примеров видно, что граница между свободой и принуждением является подвижной, текучей. Маттиас Клаудиус^[2] хорошо ухватил суть свободы, написав: «Свободен тот, кто может хотеть то, что он должен делать». Если человек может хотеть того, что соответствует его сущности, тогда он свободен. Это подводит к следующему вопросу: как мне обнаружить свою сущность, из которой может исходить моя персональная воля?

В позволении быть тому, что есть, проявляется личность Если воля соотносится с сущностью человека, тогда она не может быть рациональной, не может проистекать только из мышления. Сущность человека заключена не в мышлении, а в диалогическом обмене и в интуитивном чувствовании своего «собственного». Поэтому воля также должна быть укоренена в этом интуитивном чутье, в этой динамике диалогического согласования личности с самой собой и с внешним миром — основание свободной воли находится именно в этой непостижимой глубине бытия личности. Путь к ней лежит через способность дать пространство тому, что пришло из этой глубины, позволить этому быть, сказать «пусть будет так». Именно из этой глубины происходит внутреннее согласие, которое, с точки зрения нейрофизиологии, соответствует потенциалу готовности (Bereitschaftspotential). Это интуитивное чутье возникает еще до того, как принято решение¹.

Экзистенциально-аналитическому пониманию воли вполне соответствует высказывание, которое повторял Лев Толстой: «Счастье не в том, чтобы делать всегда, что хочешь, а в том, чтобы всегда хотеть того, что делаешь»^[3][4]. Таким образом, свобода (и счастье свободы) состоит в том, чтобы действительно хотеть того, что делаешь — чтобы делать это с внутренним согласием. Упоминая счастье в контексте воли, мы могли бы сказать, что счастье состоит в том, чтобы воля находилась в эмоциональном резонансе с внутренним миром и с совестью человека. Тогда воля является выражением свободы, а экзистенция действительно основывается на актуализации собственного бытия личностью.

Итак, что же мы видим? Воля становится свободной благодаря способности позволить быть тому, что есть! Такова «экзистенциальная воля», а не воля «формальная», ограниченная и направляемая корсетом заданностей. Экзистенциальная форма воли основана на постоянном интуитивном чувствовании внутреннего согласия с тем, что ты делаешь, на внутреннем соответствии, внутреннем резонансе. Когда мы делаем что-то и при этом ощущаем внутреннее «да», тогда это воля в «пусть будет так», воля в позволении, свободная воля. Воля в позволении не является упустившей что-то, пассивной. Можно не быть активным и, тем не менее, внутренне спокойным, говоря «пусть будет так». Это и есть свободная воля.

Но что же приходит в волю через спокойное «пусть будет так»? Что это за движение, которому мы позволяем завладеть собой?

Позволение быть тому, что есть — основа свободы Часто утверждают, что воля и позволение («пусть будет так») — это две противоположности: либо я проявляю волю, либо я отпускаю контроль, допускаю все, что происходит, и из-за этого упускаю возможности. При более внимательном рассмотрении оказывается, что они являются не противоположными, а взаимодополняющими. Поскольку только такая воля, которая рождается из позволения и в позволении продолжается, является свободной.

Воля, которая не начинается с «пусть будет так» (не ощущается как внутренне «соответствующая», «созвучная» — то есть нет свободы выбора, нет внутреннего согласия), и воля, которая не может затем отпустить (свобода действий), — несвободна. Она является принуждением, долженствованием и ведет к истощению. Ожесточенное упрямство уже не является истинной, экзистенциальной волей, поскольку в нем отсутствует свобода.

Жизнь только в модусе долженствования ведет к психопатологии. Здесь имеются в виду не только неврозы навязчивости, при которых человек чувствует, что вынужден совершать определенные действия, и переживает это как принуждение, — сюда относятся все психические нарушения (неврозы, зависимости, личностные расстройства или психозы). Душевное здоровье связано с внутренней свободой. Чем в большей степени свобода ограничена (или если ее совсем нет), тем в большей степени человек нездоров.

Давление, которое человек оказывает на самого себя, также может переживаться как принуждение. Например, если человек думает: «Я должен сдать этот экзамен во что бы то ни стало!» — то его жизнь сужается. В этом поле неспособности отпустить результат своих действий появляется страх, и тогда становится ясно (возможно, чаще окружению человека, чем ему самому), что человеком в большей степени движет принуждение. В несвободе он всеми силами рвется к выбранной цели, и это совсем не то свободное «стремление к…», которое задается внутренней ценностью цели. Когда человек внутренне не позволяет произойти той возможности, которая также реалистична (например, что он, возможно, не сдаст экзамен), то он находится вне реальности. Он больше не открыт правде и теряет связь с тем, что есть, — но именно реальность является предпосылкой воли. Отсюда возникает напряжение и страх, поскольку человек интуитивно чувствует, что на такой нереалистичной основе он не может по-настоящему быть в мире. Здесь собственная воля узурпирована, захвачена, инструментализирована. Здесь сознательное воление определяется бессознательным долженствованием, — самодистанцирование становится невозможным и как предупреждающие сигналы появляются напряжение и страх.

Почему способность позволить быть тому, что есть, имеет столь основополагающее значение для свободы воли?

• [1] В последнее время появляются такие формулировки, согласно которым большене человек или его воля, а мозг принимает решения, обнаруживая «мистические глубины».
• [2] Маттиас Клаудиус (1740—1815) — немецкий писатель и журналист.
• [3] Эксперименты X. Корнхубера и Л. Дееке (Kornhuber, Deecke, 1965, 2009), а такжеБ. Либета (Libet, 1985, 1999) могут служить подтверждением экзистенциально-аналитической концепции воли. Они опровергают рационалистическое понимание воли, согласно которому воля укоренена в мышлении или только в актах сознания.
• [4] Гольденвейзер А. Б. Вблизи Толстого. М., 1959. С. 72. В своем дневнике известный музыкант и педагог Александр Борисович Гольденвейзер записал 7 июля 1900 г.:"Раньше в разговоре Лев Николаевич привел чье-то, ему очень понравившееся, изречение: Счастье не в том, чтобы делать всегда, что хочешь, а в том, чтобы всегда хотетьтого, что делаешь".