ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО НА II СЕССИИ ЦИК СОЮЗА ССР 20 октября 1924 г

Ни ломаного гроша Товарищи, лучшее подтверждение правильности подписанного договора заключается в словах т. Фомина: «ни ломаного гроша"у и тот самый крестьянский избиратель, который сказал т. Фомину: «ни ломаного гроша», что скажет он, когда он действительно ни ломаного гроша не уплатит, а получит хороший трактор в кредит? И договор заключается в том, чтобы наша Советская республика ни ломаного гроша не уплатила, ибо она получит больше, чем она будет платить, и в итоге ни ломаного гроша не уплатит, а получит в кредит хорошие тракторы, хорошие машины, приспособления для разных отраслей нашего производства. Таким образом, «ни ломаного гроша» — это есть именно то, что лежит в основе той сделки, принципиальные основы которой набросаны путем этого первого договора.

В чем выгода для нас от займа?

Ведь действительно, в чем заключается предполагаемая сделка? Если мы получаем заем, — мы платим по займу проценты. Заем для нас выгоден тогда, когда получаемая нами прибыль здесь у себя больше, чем тот процент, который мы уплачиваем. Если скажем, получая заем, мы превращаем бесплодную пустыню в цветущий край путем орошения и насаждаем там хлопок, — ну, скажем, в Средней Азии, —очевидно, что та прибыль, та выгода, которую мы получим, значительно превысит тот процент, который мы по этому займу будем уплачивать. В этом смысл всяких займов. В данном случае прибавляется то, что по старым претензиям известная сумма признается, превращается в проценты, уплачиваемые ежегодно, являющиеся процентами по капиталу и амортизацией. Известная сумма признается, рассрочивается на 40—50 лет, — тут могут быть разные условия,—по ней уплачиваются проценты, так что к проценту по займу прибавляется ежегодная уплата процента по старым претензиям, которые нами признаются, плюс амортизация этих претензий. Весь смысл сделки заключается в том, чтобы этот процент плюс процент по новому займу был ниже и значительно ниже, чем та выгода, которую этот заем нам дает. Это есть, так сказать, арифметическая задача, и весь смысл последующих переговоров должен заключаться в том, чтобы эта арифметическая задача была решена с выгодой и даже очень большой выгодой для Советской республики.

Следовательно, не только та сумма, которая признается из старых претензий, должна быть значительно ниже, меньше, чем та сумма, которую мы получим, но когда она будет превращена в проценты, то проценты По старым претензиям плюс проценты по новому займу должны быть значительно ниже, чем та выгода, которую нам этот заем даст.

Положение таково, что без признания частично старых претензий мы не можем получить кредитов на выгодных условиях. Другими словами, английские капиталисты нам говорят: мы не дадим вам займа без признания старых претензий; мы отвечаем: мы не признаем старых претензий без получения от вас займа. К тому же результату мы подходим с противоположных точек зрения. Нам нужно заем получить на таких условиях, которые сделали бы эту сделку выгодной для нас. Сальдо должно быть в нашу пользу, и сальдо это должно быть значительно в нашу пользу, без этого мы на эту сделку не пойдем. И все те разговоры и предварительные зондажи, которые происходили относительно цифр, они все основывались на том, чтобы в конечном счете в итоге мы имели значительные выгоды от этой операции. Это есть неразрывное целое.

И то, что товарищи здесь говорили: «дадут или не дадут — неизвестно», не соответствует действительности. Ведь условия, размеры, сроки получения нами займа, правительственная гарантия, суммы признаваемых нами претензий, — все это составляет одно единое неразрывное целое. Тут нельзя сказать: «дадут или не дадут». В этом едином неразрывном целом мы должны иметь реальные, конкретные арифметические выгоды. Ни ломаного гроша, ибо то, что мы платим, значительно меньше того, что мы получаем, но зато мы имеем хорошие тракторы в кредит, за которые будем платить на выгодных условиях. Вот смысл этой сделки.

Приведу примерные цифры. Если, например, мы получим 40 миллионов фунтов и еще 10 миллионов по специальному закону о кредитовании торговли, — это примерные цифры, — если мы, таким образом, получим миллионов пятьдесят английских фунтов, что составит около 450 миллионов золотых рублей, если одновременно мы признаем старых довоенных займов на 10 миллионов фунтов, если мы эти 10 миллионов фунтов превратим в проценты, то, взяв в руки карандаш, мы увидим, что мы гораздо больше будем получать сравнительно с тем процентом, который мы будем уплачивать ежегодно. Рассрочка, конечно, должна быть на несколько десятков лет — на 40, на 50 лет и т. д. Эти цифры примерные, повторяю еще раз. Итак, сделка эта имеет целью для нас конкретные, реальные, экономические, хозяйственные выгоды. Вовсе дело обстоит не так, как здесь кто-то говорил, что это будто бы невыгодно, но должно быть принято ради высших целей. Это неверно. Здесь надо подойти с точки зрения реальных конкретных выгод.

Почему нам просто не получать в кредит товаров от английских промышленников и купцов. Мы теперь действительно получаем кредит, но, к сожалению, на таких высоких процентах, которые делают этот кредит для нас невыгодным. Между тем смысл договора заключается в том, чтобы, создав в Англии новую атмосферу в наших экономических отношениях, получать те же кредиты и даже краткосрочные кредиты при наших заказах на таких условиях, на которых мы теперь этих кредитов не получаем. Правительственная гарантия нашего займа имеет целью сделать нашу кредитоспособность гораздо большей.

Существеннейшим результатом договора должно быть не только получение данного займа вместе с проистекающими от него выгодами, но также выгода для всех других наших займов, получаемых в процессе нашей торговли, наших сношений с английскими купцами и промышленниками. Следовательно, в конечном счете это есть выгодная хозяйственная сделка.

Англо-советский договор — шаг вперед В чем этот договор представляет шаг вперед?

До сих пор нам всегда в Англии, и даже представители с благоприятной для нас ориентацией, вроде известного писателя Кейнса, говорили: «Надо сначала создать атмосферу доверия, и после этого вы будете получать кредиты, а для того чтобы создать атмосферу доверия, вы должны признать ваши долги, причем может быть рассрочка и отсрочка, но все равно вы должны признать целиком ваши долги и целиком должны признать полную компенсацию за национализированную собственность, а потом мы посмотрим, и уже после этого вы будете получать кредиты».

В теперешнем договоре впервые эти две операции связаны вместе в одно неразрывное целое: происходит частичное признание претензий и получение нами займа.

Далее: до сих пор всегда в Англии говорили нам: «Должно быть полное признание наших претензий, может быть с рассрочкой, отсрочкой и т. д., но вы должны признать наши претензии вполне и целиком'). При этом, например, Кейнс говорил нам, что мы должны тем самым снять шляпу перед’финансовым богом, что никогда английские финансисты не согласятся дать нам кредиты, если мы не сделаем этого поклона. Прежде чем получить кредиты, нужно признать принцип признания уплаты долгов, нужно совершить поклонение перед финансовым богом, мы бы сказали, — перед золотым тельцом, а потом можно разговаривать. Тут впервые в этом договоре признается принцип уплаты частичной, соразмеренной с нашими возможностями. А частичность — это есть нечто, что может простираться очень далеко. Что такое часть? Часть может быть половина, часть может быть четверть, часть может быть 10 копеек на рубль. Словом, этот принцип открывает дальнейшие возможности. Этот договор устанавливает принцип частичной уплаты, которого до сих пор мы никогда не могли добиться.

Наконец, в то время как здесь предусматривается сделка экономически выгодная, нам говорят: «Вы поступаетесь принципами и т. д.» Но в процессе переговоров было как раз то, на что указывал уже т. Литвинов, то есть, что упоминание о нашем декрете об аннулировании долгов и упоминание о декрете о национализации частной собственности вместе с упоминанием о том, что в данном случае имеется только изъятие, это самое рассматривалось как признание со стороны другого контрагента, со стороны Англии, тех самых актов, о которых нам вчера говорили. Нам вчера говорили, что если происходит признание де-юре, то этим самым признается все законодательство наше, но другие правительства смотрят на это иначе. Другие правительства говорят: «Мы признаем ваше законодательство поскольку оно касается вас самих. Но мы не можем признать нарушения вами прав наших собственных граждан». Поэтому все другие правительства делают оговорку и всегда говорят нам, что всякие признания де-юре распространяются только на внутренние дела нашего государства. Между тем интересы их граждан с их точки зрения являются также не только нашим внутренним делом, но делом этого другого государства. Вот почему раз речь идет об английских подданных, то нельзя в сношениях с Англией просто ссылаться на то, что, дескать, признание де-юре есть признание нашего законодательства. Англия этого не признавала.

И вот почему величайшей трудностью во время переговоров было как раз то, что английское правительство ни за что не хотело внести в договор таких формулировок, которые означали бы в общем и целом признание в международном масштабе наших актов национализации и аннулирования долгов. Тем самым, что английское правительство признает изъятие для английских подданных, оно признает, что этот акт есть акт международного значения и что они делают изъятие только для себя самих, только для своих собственных граждан. Раньше же они держались той точки зрения, что эти акты только для наших граждан. А мы ставить иностранцев в другое положение не хотим и не можем.

И в этом отношении этот договор тоже есть значительный шаг вперед, который дает нам принципиальную возможность дальнейшего ведения нашей политики, той политики, провести которую мы добиваемся по отношению ко всем другим правительствам и без которой соглашение с нами невозможно. Этот договор является подтверждением нашей принципиальной точки зрения, а в хозяйственном отношении этот договор должен служить базисом для последующих переговоров, которые должны нам дать плюс, должны нам дать сальдо в нашу пользу, реальные, экономические, хозяйственные, арифметические выводы.

Наша солидарность с английским рабочим классом Но, как здесь было уже указано, ведь мы не внесли этого договора сейчас на утверждение.

Справедливо говорилось, что всякое соглашение требует двух сторон, а мы не знаем, что другая сторона собой представляет, мы не знаем, какое будет завтра английское правительство. Английское правительство сейчас находится в процессе избирательной кампании. И пока продолжается английский правительственный кризис, мы не предлагаем утверждения этого договора.

Но при этом надо сказать английскому рабочему классу, что наша республика разделяет те стремления, которые английский рабочий класс с этим договором связывает. Английский рабочий класс с этим договором связывает, во-первых, оживление нашей экономической жизни, которое должно отразиться и на Англии, оживление нашей торговли, оживление нашего сельского хозяйства, одним словом: наш хозяйственный подъем. Во-вторых, английский рабочий класс стремится к тому, чтобы путем этого договора заложить основы для более дружественных отношений между двумя государствами, и все то, что тут указывалось, что нас обманут и завтра, устроят вспышку в Грузии и т. д. — это не к делу, ибо тут дело о том, что рабочий класс Англии и мы вместе с ним, рука об руку стремимся к тому, чтобы совместными усилиями установить лучшие отношения между государствами. Английский рабочий класс смотрит на этот договор, как на ступень к установлению лучших отношений между Англией и Советским Союзом и затем во всем мире, и за это он будет бороться, и мы должны ему сказать, что мы эти стремления разделяем.

В процессе переговоров, когда рабочий класс Англии нажимал на правительство, чтобы оно подписало договор, он из этого исходил. И мы должны ему сказать, что мы идем с ним в этом отношении рука об руку.