Конструктивная диалектика культурно-исторической антропологии

Человек как субъект своего культурного самоопределения в мире и в практической своей деятельности исходит из принципа реальной и объективной возможности адекватного взаимодействия и с миром в целом, и с обществом, имея в виду относительность противополагания внутреннего и внешнего планов этого своего самоопределения. Вместе с тем, человеком прозревается и реальная сложность становления его принадлежности к обществу и его общности миру, поскольку культура взаимодействия внутреннего и внешнего воссоздается и творится — трудно. Абрисом культуры непринужденного, естественного, свободного поведения человека в обществе скрывается душевное и духовное напряжение его внутреннего мира в отношении к иному, в отношении к внешнему миру.

Активное, избирательное, свободное поведение человека становится нравственным и оптимальным лишь в реальном разрешении им самим неизбежных социальных конфликтов в культурном его становлении, что несводимо к социальному наследованию или к специальному воспитанию и обучению. Творческая самодеятельность человека опосредована преодолением умноженного эффекта давления всех преходящих обстоятельств его социального бытия, что требует неустанного физического и умственного его труда, образующего конструктивную содержательность и прочность внешне невидимой структуры его активного, уверенного поведения в процессах социальной его интеграции.

Поведение человека именно формируется, строится, конструируется, — и, таким образом, человек как общественный индивид конструирует самого себя через конструктивное свое поведение в социальном взаимодействии. При этом культурное и нравственное становление человека и, в частности, его оптимальное поведение с необходимостью определяется как избирательное и конструктивное.

Психологической основой поведения человека в контексте культурной его эволюции выступают индивидуально модифицированные особенности свойств активности, избирательности и конструктивности человеческого восприятия, сознания и деятельности. В этих способностях человека, формирующихся при его жизни, — залог интуиции и творчества, но в них же находится и источник его ошибок и заблуждений.

В обыденном сознании человека любая ситуация субъективируется и скорее всего предстает чисто инструментально, т. е. в своем сугубо технологичном, наиболее простом варианте, — как имеющая, всего лишь две стороны. Одна из этих двух сторон, не без возможной борьбы мотивов, оказывается предпочтительной, хотя, вполне возможно, — вне объективных на то оснований.

Как показывает практика, такой дихотомический, двойственный или элементарно диалектический способ человеческого отражения действительности вовсе не всегда является конструктивным, особенно если он абсолютизируется вплоть до полного отрицания внешнего или внутреннего, отрицания одного во имя «утверждения» другого. Принцип диалектического снятия чаще всего неведом в здравом обыденном сознании, вот почему иные практичные люди склонны, как это ни парадоксально, мыслить абстрактно и субстанционально, оперируя понятиями как вещами материального мира.

В то же время, имманентно присущая мышлению человека диалектика мировосприятия в его житейской практике еще издревле была и остается предметом специального, философского ее осмысления. Его наиболее последовательное и четкое продолжение представлено в классической диалектике Г. В. Ф. Гегеля. Им предельно обобщается и глубоко исследуется дихотомическое, избирательное восприятие и понимание мира человеком. Сознавая, что люди в большинстве своем были и долго еще, вероятно, будут далеки от действительного осознания диалектики, Гегель особенно восставал против формального, абстрактного ее усвоения и применения.

В специально написанном фельетоне Гегель убедительно и доступно показал, что абстрактным чаще всего является мышление полуобразованного никчемного работника, самодостаточного в своей однажды избранной «принципиальной» позиции. В то же время для действительно образованного человека или для разносторонне умелого крестьянина настоящей ценностью является конкретное знание о свойствах предмета, приобретенное в научном или житейском опыте. Форма выражения такого знания в данном случае принципиального значения не имеет, более существенны его диалектичность, истинность и применимость в жизни.

Восхождение к конкретному знанию совершается в осознанной деятельности человека, которая таким образом становится условием формирования именно конструктивного, а не формально-диалектического, спекулятивного и умозрительного представления о мире.

Классическая диалектика Г. В. Ф. Гегеля не отменяется конструктивным подходом: ее глубокое осознание необходимо, но не как самоцель, а как восхождение к абстрактному для того, чтобы затем продолжить восхождение «вниз», к конкретному пониманию мира, к пониманию конкретного человека, — на основе реализации принципа диалектического снятия.

Односторонность абстрактно-диалектического формального знания о человеке хорошо определяет Л. Н. Толстой: «…одно из самых обычных и распространенных суеверий то, что каждый человек имеет одни свои определенные свойства, что бывает человек добрый, злой, умный, глупый, апатичный, энергичный и т. д. Люди не бывают такими. Мы можем сказать про человека, что он чаще бывает добр, чем зол, чаще умен, чем глуп, чаще энергичен, чем апатичен, и наоборот; но будет неправда, если мы скажем про одного человека, что он добрый или умный, а про другого, что он злой или глупый. А мы всегда так делим людей. И это неверно.

Люди как реки: вода во всех одинаковая и везде одна и та же, но каждая река бывает то узкая, то быстрая, то широкая, то тихая, то чистая, то холодная, то мутная, то теплая. Так и люди. Каждый человек носит в себе зачатки всех свойств людских, и иногда проявляет одни, иногда другие, и бывает часто совсем непохож на себя, оставаясь самим собой" (92; 117). В этом наблюдении Л. Н. Толстого, по сути, представлен пример диалектического поиска соотносительного конструктивного знания о человеке, когда схематика абстрактных понятий о нем является осознанной и потому пригодной для применения в этом творческом поиске.

По замечанию М. Монтеня, разруха начинается в голове, когда абстрактное знание неосознанно, «без царя в голове», применяется в жизни (199). Абстрактно, «без ума» (т. е. без умения применять) усвоив даже нечто мудрое, человек не способен осуществить конструктивный подход в своей практике. Абстрактное знание действительно является в таком случае мертвым, бесполезным. Более того, например, если суждение о единстве и борьбе противоположностей оказывается неосознанным и поэтому прямолинейно привнесенным в исследование общественных отношений и в изучение, например, личности человека, то «единство» их оказывается тождеством, декларацией и схоластикой, но зато «борьба» может реализоваться в форме действительной войны всех против всех, в форме реальной инволюции системы мировоззрения и девальвации жизненных ценностей. Так абстрактное знание оказывается не только мертвым, но и умертвляющим живое.