Социологическое знание как система

Социологическое знание представляет собой определенную систему, поскольку имеет внутреннюю упорядоченность и внешнюю структуру. Говоря об элементах этой структуры, отметим прежде всего следующие:

• 1) полученные эмпирическим способом единичные знания об обществе, которые по аналогии с понятием Э. Дюркгейма можно назвать социальными фактами;
• 2) социологические теории, по традиции разделяемые на общие и специальные. Общие ориентированы на создание методологических парадигм, расширяющих возможности социологического познания в целом, а специальные направлены на конструирование концепций, цель которых дать теоретический инструментарий для анализа определенных сфер социума;
• 3) отраслевые социологические теории, связанные с комплексным изучением определенной грани социума: социология религии, социология семьи, социология права и т. п.;
• 4) эмпирические методы, функция которых выполнять роль социологического инструментария для «полевых» исследований (массовый опрос, наблюдение, анализ документов, экспертное интервью и т. д.). Как правило, выбор метода зависит от особенностей объекта исследования или возможностей самого исследователя.

Для микросоциологии на ведущем плане оказываются вполне конкретные социальные акторы, которые самостоятельно участвуют в социальных явлениях тех или иных взаимодействий; таким образом, данные социальные явления следует считать вторичными относительно поведенческих акций социальных акторов. Микросоциологию в этом плане можно назвать особой формой социологического номинализма.

Исходя из того, на достижение каких целей направлено социологическое исследование, принято говорить о проведении фундаментальных либо прикладных типов исследования.

Исследования фундаментального типа направлены на достижение высокого теоретического уровня, имея в качестве объекта или все общество, или какую-то ее большую часть. Иными словами, фундаментальное исследование нацеливается на то, чтобы выявить законы, дающие понимание тем процессам, которые протекают в объекте исследования. Подобного рода работы проводятся внутри макросоциологической структуры. Впрочем, не любое макросоциологическое исследование может быть названо фундаментальным, и примером этого служит перепись населения. Фундаментальное исследование обязательно должно иметь теоретический характер.

Чтобы приобрести такой статус, исследование должно внести вклад в развитие категориального аппарата социологии, позволяющего давать объяснение сложным и неоднозначно понимаемым социальным процессам. На этом уровне применяются, как правило, общенаучные методы (например, моделирование), использовать которые следует с учетом общенаучных принципов социального познания, например причинности и целостности, а также других, применяемых не только в социологии и не только социологами.

Необходимость фундаментальных исследований объясняется тем, что без них невозможно исследовать общество в качестве системного явления, без них ученый не сможет познать объективные законы общественного развития, а значит, у него не будет целостной картины развития социума.

Впрочем, у фундаментальных исследований также есть и типичные для них недостатки. Они могут быть умозрительны, а также строятся на недостаточной силе обоснованности суждений. А если исследование основано на оперировании слишком абстрактными данными, то оно может быть оторванным от реальности. Однако эти минусы обусловливаются лишь недостаточной степенью профессионализма исследователя, что указывает на ситуативность их проявления^[1].

Объектом в прикладных социологических исследованиях выступают отдельные общественные явления: социальные общности, процессы, институты. Результаты такого исследования непременно могут быть использованы в практических целях. Собственно, прикладными методами исследования являются опрос, изучение документов и др.

Исторические корни прикладной социологии восходят к работам Э. Дюркгейма, который еще в 1895 г. высказал идею о прикладных исследованиях в социологии. Другой исследователь, который оказал большое влияние на становление прикладной социологии, — это А. В. Смолл, создатель и руководитель первого в мире типологического факультета в Чикаго, а также основатель Американского социологического общества.

На эмпирическом уровне прикладного социологического исследования осуществляются операции с фактами: сбор, отбор, систематизация и др. Прикладные исследования ориентированы на получение оперативной информации или практической выгоды. Теоретический уровень в прикладных исследованиях выражается в разработке и обосновании методов и принципов познания, а также в формировании категориального аппарата^[2].

Фундаментальные теории предлагают модели, в соответствии с которыми должны интерпретироваться те или иные факты (хотя это не всегда возможно), а эмпирические исследования ориентированы главным образом на фиксацию фактов, но не на их объяснение. В теориях же среднего уровня факты не просто фиксируются, но и интерпретируются. И действительно, факты, которые трудно или невозможно объяснить с позиций глобальной теории, можно объяснить с позиций теории менее общего уровня обобщения.

Особого внимания заслуживает эволюция социологического знания в рамках предметности экономической социологии. К ее детализации как области в рамках общей социологии мы еще вернемся, а в данном месте представим развитие знаний по этому направлению.

Экономическая область общественных отношений во все времена была необходимой составляющей жизнедеятельности человека. С первых шагов социологической науки экономика рассматривалась как одна из фундаментальных областей любого общественного устройства. Первопроходцы социологической науки А. Сен-Симон, О. Конт, Э. Дюркгейм, В. Парето и др. уделяли значительное внимание экономическим аспектам функционирования общества. Особого внимания в этой связи заслуживают взаимодополняющие подходы, обозначенные К. Марксом, с одной стороны, и М. Вебером, В. Зомбартом — с другой, в которых все многообразие общественных отношений рассматривалось во взаимодействии с их экономической составляющей в качестве базисной. Кроме этого, значительная часть проблем, находящихся в настоящее время в ведении экономической социологии, разрабатывалась в трудах основоположников так называемой политической экономии (А. Смита, Д. Рикардо, Д. С. Милля).

Классики как социологии, так и политической экономии никогда не отрывались от изучения предметной области социально-экономических проблем, однако не называли ее экономической социологией. Это вполне естественно: во-первых, наука развивается постепенно и требуется время, чтобы накопленный опыт смог быть терминологически зафиксирован и стал легитимным; во-вторых, долгое время предметная область экономической социологии рассматривалась как пограничная между социологией и экономической теорией.

С середины 1980;х гг. в США и других западных странах начинается интенсивный этап институционализации экономической социологии в качестве самостоятельной общественной дисциплины. Именно в этот период ее самостоятельность обозначили в своих трудах видные западные социологи Р. Сведберг и Р. Холтон. Еще раньше тенденции выделения экономической социологии в качестве отдельной дисциплины наметились в 1950;е гг. в структурном функционализме Т. Парсонса. О самостоятельности экономической социологии писал в 1960;е гг. Н. Смелзер.

Однако, прослеживая генезис данной дисциплины, нужно иметь в виду, что ее нельзя строго отделить от социологии классиков. Многие ученые, оказавшие существенное воздействие на экономическую социологию, были в собственном смысле не только социологами, но и экономистами или историками экономической науки. Это свидетельствует о тесной связи между двумя научными дисциплинами. Тем не менее граница между ними четко определима: социологов, в отличие от экономистов, больше интересует человеческое поведение, вызванное теми или иными факторами экономического характера.

Новые направления экономической социологии в XX в. имели целый ряд важных предшественников. Прежде всего необходимо отметить работы Карла Поланьи, американо-канадского экономиста и социолога венгерского происхождения. Особого внимания заслуживает его фундаментальный труд «Великая трансформация», в котором автор, используя значительный фактический материал, подробно исследует развитие рыночной цивилизации. Популярность идей К. Поланьи объяснялась его в целом критическим отношением к современному капиталистическому порядку, что выгодно отличало его от подходов, сформированных в рамках структурного функционализма, во многом ориентированных на американский истеблишмент.

Поланьи рассматривает политическое влияние, которое никогда не ослабевает и постоянно воздействует на основные экономические институты, включая рынок. Ведь сам свободный рынок возник как следствие целенаправленной политики со стороны возникших в Европе национальных государств. Политика меркантилизма, осуществляемая этими государствами, в короткие сроки привела к разрушению прежней цеховой системы и становлению капиталистических форм хозяйствования. Поланьи указывал, что общество в целом на протяжении развития всего капитализма, пыталось отторгнуть рынок или сделать его контролируемым, чтобы защититься от его стихийного воздействия. Поэтому многие социальные структуры и социальные группы практически противостоят рыночной экспансии, являясь по сути дела защитными механизмами, способными ограничить денежные интересы класса капиталистов. В качестве ключевого понятия Поланьи выдвинул принцип включенности (embeddedness), который указывает на вовлеченность экономической сферы в институциональные структуры общества. Данное понятие включенности в дальнейшем взяли на вооружение родоначальники так называемой новой экономической социологии. Таким образом, экономическая деятельность, согласно Поланьи, выглядит всецело социальным явлением, ее осуществление невозможно без поддерживающих структур, например этических, политических и др.^[3]

Карл Поланьи признавал, что в новое время соотношение между экономикой и обществом резко изменяется. Экономика автономизируется, приобретает черты саморегуляции. Превратившись в господствующую систему, она пытается подчинить себе общество, заменив общественные интересы экономическими^[4].

Существенным инструментом этого господства выступает «рынок», который подчиняет себе три фундаментальные сферы общественной жизни: землю, труд и деньги, превращая их все в товар. Данное подчинение привело к целому ряду негативных последствий, связанных с разрушением традиционной культуры. Земля, труд и деньги, по мнению Поланьи, являются «фиктивными товарами». Земля — это по сути дела природа, являющаяся средой обитания человека, а труд — неотъемлемая часть его жизни. Вместе они образуют целостный организм. Включение в рыночный механизм данных реалий привело к их отчуждению от человека, к разрушению интимных связей с землей как с «матушкой-природой», что в качестве цепной реакции вызвало разрушение традиционных институтов семьи и религии, оторвав человека от его корней. Труд — это форма жизни каждого человека, полностью не сводимая к рыночным отношениям. И наконец, третий существенный «фиктивный товар», по Поланьи, — деньги, которые являются прежде всего символом покупательных сил человека и не могут быть произведены непосредственным образом.

Труд, земля и деньги не являются в собственном смысле реальными товарами и должны рассматриваться в качестве социально-экономических реалий, свободных от деструктивного воздействия рынка как саморегулирующейся системы.

Из современных направлений экономической социологии необходимо выделить следующие ее ветви.

«Новая экономическая социология», становление которой связано в первую очередь с работами американского социолога Марка Грановеттера. Его работу «Экономическое действие и социальная структура: проблема включенности», изданную в 1985 г., принято считать точкой отсчета создания данного направления. Во многом опираясь на введенное в социологический оборот К. Поланьи понятие включенности, М. Грановеттер анализировал социальную инфраструктуру современного рыночного общества. Он полагал, что общество необходимо рассматривать не как скопление атомизированных индивидов, а как сеть, которая образуется в результате постоянных контактов и связей между людьми. Изучая работников компаний, он делает акцент на их вовлеченность в неформальные связи, которые, собственно, и управляют их деятельностью. Поэтому сети базируются прежде всего на межличностных отношениях. Это помогает снизить как трансакционные издержки, так и возможности людей действовать вопреки общим интересам. В качестве эталонного предмета своих изысканий М. Грановеттер берет деловую жизнь, протекающую преимущественно в рамках сообщества той или иной фирмы. Включенность в сеть позволяет каждому работнику приобрести личный опыт коммуникации, что способствует лучшему пониманию в группе и обеспечивает ее внутреннюю устойчивость, т. е. включенность в сеть и личные контакты выступают источником установления порядка^[5].

Грановеттер полагает, что важнейшими структурами современного общества, требующими изучения, являются социальные сети в широком смысле слова. Они, в свою очередь, не могут рассматриваться, как прежде, в рамках строгой дихотомии «рынок — иерархия». И следовательно, требуют нового подхода к пониманию управления на современном этапе развития общественных отношений.

Кроме включенности для М. Грановеттера существенным является понятие «социальное конструирование экономики». По его мнению, возникновение экономических институтов не происходит автоматически, как простая реакция на сугубо экономические потребности людей. Напротив, институты конструируются индивидами, включенными в социальные сети, в которых они реализуют свою экономическую деятельность. При этом межличностное доверие играет в процессе конструирования ведущую роль. В этом пункте также прослеживается связь между «новой экономической социологией» и внедрением в современный менеджмент теории «человеческих отношений» американского психолога и социолога Э. Мэйо.

Концепция М. Грановеттера объясняет присутствие на рынке множества мелких фирм и предприятий, которые успешно конкурируют с крупнейшими международными компаниями. Основанные на личном доверии связи позволяют действовать эффективно даже в условиях ограниченности финансовых средств, поскольку в этом случае они могут обеспечить приток денежных ресурсов, например в виде получения кредитов.

Сетевой подход к анализу социальной действительности является доминантным во многих направлениях современной социологии. Ему уделяет значительное внимание другой ведущий представитель новой экономической социологии — историк, социолог и писатель X. Уайт. Его интересует экономическое поведение, напрямую связанное с деятельностью рыночных механизмов. Интересна применяемая Уайтом аналогия между деятельностью фирм на рынке и биологическими процессами. По его мнению, каждый рынок обладает уникальностью. Он воспроизводит себя по типу молекулы, которая образована из множества фирм, выполняющих в этом процессе роль атомов. «Рыночная молекула» имеет общее устройство, где важной составляющей является сигнальный механизм. Он помогает фирмам-производителям вести борьбу за клиентов, исходя из наблюдения за действиями своих конкурентов. Рынки являются конструкциями социальными. Постоянное воспроизводство товаров и услуг необходимо фирмам для успешного функционирования на рынке. При этом каждая производственная организация стремится к собственной специализации. Рынок задает определенный ритм; воспроизводство товаров, услуг и их обмен образуют постоянно движущиеся потоки, которые могут быть как восходящими (upstream) — направленными к поставщикам, так и нисходящими (downstream) — направленными к потребителям. Здесь же на рынке происходит упорядочивание взаимодействий (market interface) внутри потоков, позволяющее фирмам справиться с неопределенностью.

Основная задача экономической социологии, по Уайту, сводится к тому, чтобы концептуально объединить схемы анализа рынка и действующих на нем фирм. Предметная область исследований располагается в плоскости изучения: экономического действия, связанного с процессом капитализации и работой делового цикла; специфических черт культурной и психологической динамики и стилей управления, которыми пронизано экономическое поведение. Все действия акторов не являются автономными, поскольку зависят от функционирования социальных сетей, понимаемых в качестве особых институтов. Поэтому любой импульс экономического поведения реализуется в строго определенном социальном контексте, что приводит к достижению результата не всегда прямым, а чаще косвенным образом.

Неоклассический способ интерпретации социального поведения разрабатывается «социологией рационального выбора», чьи основные положения представлены в работах известных американских исследователей Г. Беккера и Дж. Коулмена.

Согласно нобелевскому лауреату в области экономики Гэри Беккеру, микроэкономический анализ может успешно использоваться при объяснении нерыночного поведения (дискриминация, планирование семьи и брак, образование, преступность и т. д.). Направление, развиваемое данным ученым, получило также название «экономический империализм». Основной принцип, которым руководствовался Беккер, достаточно прост: классическая экономическая теория является универсальным дискурсом описания любого социального поведения. Так, классические понятия экономической теории — цена, редкость, альтернативные издержки — были интегрированы в сферу анализа социальных проблем.

В беккеровской теории получило развитие фундаментальное понятие человеческого капитала, которое активно разрабатывалось в книге с одноименным названием. Это довольно гибкое понятие, включающее в себя запас накопленных индивидом знаний, умений, опыта, моральных качеств, который позволяет ему быть полезным для других людей (работодателей, близких и т. д.). Люди стремятся накопить этот капитал, для чего инвестируют в него не только финансовые средства, но и свое свободное время, душевные и физические силы. Например, если родители отправляют ребенка учиться в университет или с младенческих лет отдают в спортивную секцию, то их поведение будет вполне рациональным, как правило, включающим в себя расчет будущих выгод, издержек и рисков. В своих действиях они руководствуются целесообразностью, просчитывают возможные варианты того, окупятся их инвестиции в человеческий капитал или нет. Подобно бизнесменам, действующим в чисто экономической сфере, «простые» люди способны просчитывать дивиденды и возможные выгоды, которые могут принести им те или иные инвестиции. Рационально действующих людей интересует прежде всего норма отдачи, которая также будет выступать регулятором распределения их социальных инвестиций. В примере с родителями, отправляющими ребенка в университет, их будет интересовать, в какой именно вуз и на осовение какой специальности направить свое чадо для получения в дальнейшем большего блага всей семье. Рациональному поведению способствует культивируемая в семье любовь. Родители-альтруисты, любящие своих детей, как правило, больше в них инвестируют. Поэтому альтруизм и любовь выступают важнейшими факторами накопления человеческого капитала^[6].

Конечно, никто не застрахован от ошибок, и даже значительные инвестиции могут не принести ожидаемого эффекта. Такое часто случается и может быть связано с рядом факторов, например недостаточностью или ложностью имеющейся информации, а также естественным для многих людей неумением просчитывать возможные риски.

Беккеру принадлежит также ряд практических работ статистического характера, анализирующих экономическую эффективность образования. Концепция человеческого капитала оказала большое влияние на американский политический истеблишмент, чьи представители стали рассматривать инвестиции в образование в качестве источника экономического развития.

Другим важным пунктом, связанным с исследовательским интересом Г. Беккера, стала «новая теория потребления». Беккер обратил внимание на классическое противопоставление работы и досуга и пришел к выводу, что между ними не существует четкой границы, поскольку значительная часть «свободного» времени уходит на ведение домашнего хозяйства. Он предложил различать товары, покупаемые на рынке, и потребительские блага как конечные продукты, потребляемые в домашнем хозяйстве. Из первых, рыночных, товаров извлекаются последние — блага. Например, не рыба в сыром виде, а приготовленные из нее блюда. Семья рассматривается в беккеровском подходе как домашнее хозяйство, обладающее всеми атрибутами полноценной экономической организации, включая собственное производство конечных продуктов, зависимое от затрат рабочего времени, а также самобытные технологии. Отсюда следует логический вывод, что семейный доход зависит от прямого денежного дохода в виде заработной платы и от потерянного заработка в результате траты времени, которое уходит на работу по дому^[7].

Рациональный выбор в качестве движущей силы социального действия находился в центре внимания исследований, предпринятых Джеймсом Коулменом в работе «Основания социальной теории». В социологии, по его мнению, большое значение имеет изучение структур, которые определяют правила игры социальных акторов. При этом «интерес» и «контроль» выступают движущими силами социальной интеграции различных акторов. Первый заставляет последних стремиться к обладанию ресурсами и их использованию, второй легитимирует их действия, устанавливая справедливый порядок. Действия акторов, таким образом, должны соответствовать общепринятым нормам, которые требуют координации действий значительного числа институтов. Следовательно, интересы постоянно испытывают воздействие со стороны общепризнанных институтов контроля.

Выработанные и общепризнанные нормы, по Коулмену, представляют собой способы акторов контролировать действия друг друга. Для Коулмена, как и для Беккера, характерно применение модели рационального выбора при анализе социальных взаимодействий, традиционно связанных с проявлением эмоций. В качестве предмета исследования им были рассмотрены действия вступающих в брак. Согласно концепции Коулмена, брачное поведение обусловливается рациональными понятиями, в значительной степени связанными с экономикой. Так, например, индивиды склонны выбирать партнеров с привлекательной внешностью, достойным уровнем доходов и образования, а это и есть рациональный выбор. Как полагает Коулмен, рационализм заключается в том, что участники сделки стремятся не только к выгоде, но и к снижению рисков^[8]. И здесь именно доверие друг к другу становится тем лекарством, которое способно победить страх перед возможностью риска. Доверие же не возникает на пустом месте, а обеспечивается системой социальных норм и правил, ориентированных на поощрение и поддержание корпоративного духа.

Именно нормы обеспечивают рациональность поведения акторов на рынке. В связи с их действием акторы дорожат своей деловой репутацией и стремятся к выбору социально одобряемых действий, которые в дальнейшем ведут к формированию положительного мнения об их экономической деятельности. Деловая репутация рассматривается как важная составляющая человеческого капитала, которым владеет предприниматель.

Значительной ветвью современной экономической социологии является социоэкономика Амитая Этциони, американского теоретика, в центре исследований которого находятся проблемы коммунитаризма (изучения воздействия этических факторов в экономической сфере); международных отношений и глобализации; «организационной культуры». В своей знаменитой работе «Активное общество: теория социальных и политических процессов» (1968) А. Этциони выдвинул концепцию общественного переустройства с опорой на ценности коммунитаризма. Человечеству необходимо создать такое общество, которое будет удовлетворять следующим двум критериям: 1) респонсивности, т. е. чувствительности правящей элиты к нуждам низших социальных классов; 2) аутентичности, необходимо включающей в себя подлинные человеческие потребности и регулирующие их ценности.

В целом подход, обозначенный Этциони, представляет собой критическую реакцию на неоклассицизм экономической теории (К. Менгер, Ф. фон Визер, Дж. Б. Кларк, А. Маршалл), который однобоко продуцирует на общество схемы утилитаризма. В основе последних лежит стремление индивидов добиться для себя исключительной полезности. При этом зачастую сообщество, являющееся реальным агентом экономических решений, предстает всего лишь как сумма решений, произведенных деятельностью отдельных индивидов. Это, в свою очередь, приводит к тому, что общество рассматривается в качестве крайней абстракции, причем из него устраняется присущая ему органическая целостность. Неоклассический подход во главу угла ставит эгоистическое, рациональное поведение индивида (self-oriented), которое далеко не всегда способно описать социальные процессы, продиктованные интересами целостных общностей. Социальные решения — это не только сумма самостоятельных действий индивидов, но и результат воздействия целокупных социальных структур.

Подход, предложенный А. Этциони и получивший название соопределяющего (codetermination), ставит своей основной задачей дополнить формы анализа, принятые в неоклассицизме. Задача подобной методологии — выявить такой контекст социальных отношений, когда базовые установки неоклассицизма перестают действовать. Преградой на пути «неоклассиков» выступает мораль, связанная с очевидным признанием коллективных ценностей. А. Этциони пытается преодолеть ограниченность «неоклассиков» и выделить как минимум два контекста описания социального поведения: первый — находящийся в зависимости от удовлетворения частных потребностей индивида максимально эффективным способом; второй — ориентированный на этические ценности общности и группы^[9]. Следуя в основных чертах веберовскому подходу, Этциони считает, что действия людей зависят не только от максимизационного эгоизма рационального выбора, но и в не меньшей степени от их эмоциональных и ценностных установок, что в полной мере характеризует экономическое поведение.

Существенный интерес представляет «новый» институционализм, активно продвигаемый современными французскими социологами: Л. Болтански, Э. Кьяпелло, Л. Тевено. Началом данного направления послужили исследования в области менеджмента 1990;х гг., которые выявили существенные сдвиги в области социального взаимодействия, управления и проектирования. По мнению вышеуказанных ученых, общество за последнее время существенно трансформировалось. Оно стало «сетевым», что спровоцировало его тотальную деиерархизацию, приведшую к изменению всех структур и взаимоотношений между людьми.

Французские социологи, представляющие «новый» институционализм, вполне релевантными признают понятия, заимствованные из философии Ж. Делёза и Ф. Гваттари — постмодернистских мыслителей, авторов известного труда «Капитализм и шизофрения». Так, по мнению Л. Болтански и Э. Кьяпелло, концепт «ризома», впервые предложенный Ж. Делёзом, наиболее адекватно описывает социальную действительность в рамках так называемого информационного общества. Современное общество признается вполне ризоматичным, т. е. лишенным строго определенных иерархий и магистральных связей, и населенным «номадами» («кочевниками»), которые обладают повышенной социальной мобильностью. Ризома не имеет единого генетического кода, ее нельзя мыслить посредствам метафоры дерева, в ней невозможно выделить центр, скорее ее нужно рассматривать как грибницу с переплетенной корневой системой^[10].

В данном случае ризома — социальное поле, которое противостоит линейным структурам и проистекающему из них строго заданному типу поведения, ориентированному на единство центра власти. Напротив, в ризоматическом («сетевом») социальном пространстве могут постоянно возникать неожиданные различия несистемного характера, требующие от индивидов постоянной творческой активности, т. е. социальной креативности, ориентированной на частную ситуацию и нешаблонность в принятии решения. Как полагают Л. Болтански, Э. Кьяпелло, Л. Тевено, действующий в таком социальном пространстве актор чувствует большую свободу от давления вышестоящей власти и, следовательно, в меньшей степени перекладывает собственную ответственность за решение проблемы на возвышающуюся над ним иерархию. Активно участвуя в собственном проекте, он наслаждается интенсивностью своих действий.

Особое внимание в исследованиях «новых» институционалистов уделено изучению специфики функционирования современных фирм, в которых важнейшая роль отведена фигуре менеджера. Такой интерес вполне оправдан, поскольку перед нами ветвь экономической социологии. «Новые» институционалисты считают, что в современном сетевом обществе фигура менеджера подвергается существенной трансформации в сторону большей его «номадичности», способности постоянно меняться, играть роль «коуча» (тренера) для своих сотрудников. «Коуч» пытается действовать автономно по отношению к бюрократической власти, стремясь максимально раскрыть способности всех вверенных ему членов коллектива.

В рисуемой «новыми» институционалистами картине социальной реальности выделяется целый ряд вполне автономно функционирующих сфер общественной жизни. Активно продвигается концепт «града», который понимается как принудительная форма ограничения «сети», обеспечивающая ее сохранность и в то же время подчиняющая законам справедливости. Согласно концепции Л. Болтански и Э. Кьяпелло, существует множество градов^[11], организующих порядок в различных сферах общества. Кроме того, важную роль по-прежнему играют конвенции (соглашения), обеспечивающие и поддерживающие социальный порядок.

Данные соглашения Л. Болтански, Л. Тевено предлагают классифицировать по следующим рубрикам:

• а) гражданские соглашения, понимаемые как необходимые условия функционирования развитого «гражданского общества», в основу которого положены принципы современной демократии, трактуемой в неолиберальном ключе;
• б) рыночные соглашения, способствующие регуляции рыночного обмена, осуществлению свободной конкуренции;
• в) индустриальные соглашения, обеспечивающие производственную деятельность исходя из приоритетов и целей группы;
• г) общественное мнение, связанное с деятельностью средств массовой информации, т. е. соглашение о формировании общественного мнения исходя из свободного доступа к информации;
• д) экологические соглашения по поводу ограничений хозяйственной деятельности человека, нарушающей равновесие сил между техногенной цивилизацией и природой и способной в конечном счете привести к заметному ухудшению условий жизни и собственной гибели;
• е) креативные соглашения, обеспечивающие и регламентирующие возможности в сфере инновационных решений, и т. д.

Рассмотренные нами основные направления развития современной экономической социологии дают представления о главных темах, находящихся в фокусе ее внимания. Ключевым пунктом в данном контексте выступает понимание единства и взаимосвязи социальных и экономических процессов.

Особого внимания заслуживают такие понятия, как социальное конструирование экономики, принцип включенности, сеть, социальный капитал, социальный проект, град и др. Доминирующую роль во всех этих концепциях продолжает занимать Homo economicus, понятый в качестве некоей универсальной модели человека. Общей тенденцией для них выступает стремление к рациональности, базирующейся на внедрении конвенциональных порядков. Существенной деталью также является то, что все вышерассмотренные концепции произведены в передовых странах развитого капитализма, главным образом в США. Рассмотренные выше ученые разделяют положение о переходе современного капитализма к постиндустриальной стадии, когда возрастает роль информационных потоков и происходит развитие сетевой инфраструктуры.

• [1] Лубский А. В. Российская социология на рубеже веков: состояние и тенденции развития // Гуманитарий Юга России. 2012. № 1.
• [2] Лубский А. В. Социальные науки в России: интеллектуальная ситуация в концеXX — начале XXI века // Гуманитарий Юга России. 2016. № 3.
• [3] Касьянов В. В., Дашкевич Г. В., Самыгин С. И. Модели политической социализациии электоральная активность молодежи // Гуманитарные, социально-экономическиеи общественные науки. 2017. № 3.
• [4] Тощенко Ж. Т. Парадигмы как методологические стратегии в социологии // Гуманитарий Юга России. 2016. № 1.
• [5] См.: Грановеттер М. Экономическое действие и социальная структура: проблемаукорененности // Экономическая социология. 2002. Т. 3. № 3.
• [6] Бурдьё П. Социальное пространство: поля и практики. М.; СПб.: Института экспериментальной социологии; Алетейя, 2007. С. 86.
• [7] См.: Беккер Г. Экономический анализ и человеческое поведение //Thesis. 1993. Т. 1. Вып. 1.
• [8] Коулмен Дж. Капитал социальный и человеческий // Общественные науки и современность. 2001. № 3.
• [9] Etzioni A. The Moral Dimension. Toward a New Economics. N. Y.; L., 1990.
• [10] Делёз Ж., Гваттари Ф. Тысяча плато: Капитализм и шизофрения. М., 2010.
• [11] Болтански Л., Къяпелло Э. Новый дух капитализма. М., 2011.