Проблема уровня развития производительных сил

Одно из основных положений материалистического понимания истории состоит в том, что тип производственных, социально-экономических отношений определяется уровнем развития производительных сил. Это положение нередко оспаривается со ссылкой на те или иные факты истории. Так, например, с одной стороны, общество майя классического периода (I тыс. н.э.) было, бесспорно, классовым. Но майя той эпохи совсем не знали металлических орудий, даже медных. С другой стороны, многие народы Африки южнее Сахары еще в середине I тыс. до н.э. освоили плавку железа и изготовление и использование орудий из этого металла. И тем не менее они и к XIX в. не смогли продвинуться далее стадии предклассового общества.

Люди, приводящие эти доводы, исходили из того, что уровень развития производительных сил есть прежде всего уровень развития техники производства. Такая точка зрения была господствующей в историческом материализме. Она получила, например, четкое выражение в книге Н. И. Бухарина «Теория исторического материализма». «…Исторический способ производства, т. е. форма общества, — читаем мы в ней, — определяется развитием производительных сил, т. е. развитием техники»^[1]. А в другом месте автором прямо ставится знак равенства между «степенью развития производительных сил и степенью развития техники»^[2].

Основание для отождествления развития производительных сил общества с прогрессом техники дали сами основоположники материалистического понимания истории. «Такую же важность, — писал К. Маркс, — какое строение останков костей имеет для изучения организации исчезнувших животных видов, останки средств труда имеют для изучения общественноэкономических формаций. Экономические эпохи различаются не тем, что производится, а тем, как производится, какими средствами труда. Средства труда — не только мерило развития человеческой производительной силы, но и показатель тех общественных отношений, при которых совершается труд»^[3].

«Приобретая новые производительные силы, — пояснял К. Маркс, — люди изменяют свой способ производства, а с изменением способа производства, способа обеспечения своей жизни, они изменяют все свои общественные отношения. Ручная мельница дает нам общество с сюзереном во главе, паровая мельница — общество с промышленным капиталистом»^[4]. «Орудия дикаря, — вторил ему Ф. Энгельс, — обусловливают его общество совершенно в той же мере, как новейшие орудия — капиталистическое общество»^[5].

Производительной силой общества являются люди, вооруженные средствами труда и умеющие приводить их в движение. И вполне понятно, что уровень развития этой силы не может не зависеть от характера используемых ими средств труда. Но не только от них. Поэтому нужен иной показатель уровня развития производительных сил. Показателем уровня развития сил, создающих общественный продукт, может быть только величина создаваемого ими общественного продукта. Общественный продукт всегда создается в том или ином социоисторическом организме. И уровень развития производительных сил каждого конкретного отдельного общества измеряется величиной создаваемого в нем продукта в расчете на душе его членов. Этот показатель можно было бы назвать продуктивностью общественного производства.

Продуктивность общественного производства, разумеется, зависит от применяемой в производстве техники и от других возникших в процессе развития общества факторов. Но не только от них. Она зависит также и от тех природных условий, в которых совершается процесс общественного производства. Когда люди занимаются собирательством, охотой и рыболовством, то количество добываемого ими продукта определяется не только техникой и временем, затрачиваемым на работу, но и богатством местных природных ресурсов. При одном и том же уровне техники, но в различных природных условиях продуктивность общественного производства может быть разной.

Природные ресурсы могут использоваться не только в качестве предметов труда. Земля, например, в земледелии выступает не только как предмет труда, но и как средство труда. Тем самым она становится элементом производительных сил. Превращение земли в средство труда и ее включение в состав производительных сил было результатом исторического развития. Использование земли в качестве средства труда, бесспорно, есть показатель развития производительных сил.

Но естественное плодородие земли — дар природы, а от него в значительной степени зависит продуктивность земледельческого производства. При одной и той же сельскохозяйственной технике, одних и тех же системах земледелия, при одинаковом количестве времени, затрачиваемом на труд, продуктивность общественного производства в обществе с плодородной почвой может быть намного выше, чем в обществе, где природные условия хуже.

Но дело не только в природном плодородии земли. В одних регионах почва обрабатывается легко, в других это требует больших усилий и значительно больше времени. Продуктивность общественного производства зависит и от климата. Существуют такие регионы (тропики и субтропики), в которых земледельческие работы возможны круглый год, где в течение этого периода времени собирается два, а то и три урожая. В других же регионах (умеренный пояс) земледельческая активность ограничена определенным сезоном: там больше одного урожая в год получить невозможно.

Поэтому настоятельно необходимо различать в продуктивности общественного производства две основные составляющие. Одна из них — результат социального, исторического развития. Другая — дар природы. Первую мы будем называть общественной (или социальной) продуктивностью, вторую — естественной продуктивностью, а их единство — суммарной продуктивностью общественного производства. Соответственно, необходимо различать социальный уровень развития производительных сил и суммарный уровень, или состояние, производительных сил.

Для докапиталистических обществ характерен больший или меньший разрыв между социальным уровнем развития производительных сил и их суммарным уровнем (состоянием). С переходом к индустриальному обществу этот разрыв сокращается и может даже совсем исчезнуть. В таком случае можно говорить просто об уровне развития производительных сил без каких-либо уточнений.

У основоположников исторического материализма есть высказывания, которые дают основания полагать, что они приближались к различению естественного и социального уровней развития производительных сил, но сколько-нибудь четких формулировок мы у них не находим. И это понятно — классики марксизма прежде всего исходили из данных, относящихся к капиталистическому обществу.

Когда говорят о прогрессе производительных сил общества, то речь, разумеется, идет о росте социальной продуктивности производства. Бросается в глаза, что социальная продуктивность общественного производства может быть повышена за счет роста производительности труда. В свою очередь рост производительности труда может быть обеспечен путем приобретения работниками большего опыта и квалификации, повышением интенсивности их труда, внедрением более совершенных способов использования техники, совершенствования организации труда. Но все эти приемы рано или поздно исчерпывают свои возможности.

Единственный путь, который может обеспечить беспредельный рост производительности труда, — прогресс техники. Именно в данном направлении и шло в основном развитие производства с момента зарождения капитализма. Такой способ увеличения продуктивности общественного производства долгое время рассматривался как единственно возможный. Именно с этим и связано отождествление эволюции производительных сил общества с прогрессом техники и, соответственно, уровня развития производительных сил со степенью развития техники, которое присутствовало в трудах основоположников материалистического понимания истории и их многочисленных последователей.

Несомненно, качество человека как производительной силы в значительной степени зависит от используемой им техники. Но не только от нее. Социальный уровень развития производительных сил никогда не сводится к техническому. Существуют и иные, кроме техники, социальные факторы, от которых зависит степень способности человека к созданию общественного продукта. Важнейшим среди них является существующая система социально-экономических отношений. При одной и той же технической вооруженности, но при разных социально-экономических отношениях люди могут создавать далеко не одинаковое количество общественного продукта. Не только производительные силы влияют на производственные отношения, но, производственные отношения — на производительные силы. Этот и другие нетехпические факторы можно объединить под общим названием социально-гуманитарного фактора. Таким образом, в социальной продуктивности общественного производства тоже нужно различать две составляющие: техническую и социально-гуманитарную.

К этому можно добавить, что нередко существует упрощенный взгляд и на технику производства. Ее часто сводят к орудиям и машинам. Но к технике в более широком смысле относятся и системы земледелия, и конская упряжь и т.н. Технический уровень развития производительных сил характеризуется не только орудийной (орудийно-машинной) техникой, но и неорудийной техникой. Можно привести пример огромного значения неорудийной техники. В Древнем Риме пара лошадей могла везти груз, который не превышал 500 кг, в средневековой Европе такая же пара тянула груз в 2500 кг, т. е. в 5 раз больше. Это было следствием внедрения в VIII в. н.э. новой, заимствованной у кочевников евразийских степей, конской упряжи. В результате стало возможным использовать в земледелии вместо быков лошадей, что способствовало значительному подъему этой отрасли общественного хозяйства^[6].

В силу того что качество человека как производительной силы зависит не только от техники, но и от других социальных факторов, кроме технического (технологического) способа повышения продуктивности общественного производства, существуют и иные.

Один из них заключается в повышении продуктивности общественного производства за счет увеличения продолжительности рабочего времени. Это — темпоральный (от лат. tempus — время) способ повышения продуктивности общественного производства. Другой — демографический. Он состоит в повышении доли работников в составе людей, образующих социоисторический организм. И без учета этих двух способов повышения уровня развития производительных сил совершенно невозможно понять смену способов производства во всемирной истории.

Так как тип существовавших в докапиталистических обществах социально-экономических отношений определялся не техническим и даже не социальным, а суммарным уровнем продуктивности общественного производства, то вполне возможно было существование в обществе с примитивной техникой, но живущем в благоприятных природных условиях, социально-экономических отношений более высокого типа, чем в обществе с более развитой техникой, но обделенном природой.

• [1] Бухарин II. И. Теория исторического материализма. Популярный учебник марксистской социологии. М.; Пг. [1924]. С. 133.
• [2] Там же. С. 113.
• [3] Маркс К. Капитал. Т. 1. С. 191.
• [4] Маркс К. Нищета философии // Маркс К.} Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 4. М., 1955;1981. С. 133.
• [5] Энгельс Ф. Письмо К. Каутскому 16 февраля 1884 г. // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 36. М., 1955;1981. С. 146.
• [6] Gimpel J. The Medieval Machine. The Industrial Revolution of the Middle Ages.Ilardmondworth. 1983. P. 32—33.