Memento mori. 
Обществознание

«Помни о смерти», — учили древние. Эта память наполняет мысли и действия смыслом. Смерть при всей своей разрушительности выступает мощным стимулом осмысленного отношения к жизни. «Зачем живу? Что оставлю после себя?». Многочисленным культурам свойственно различное отношение к смерти и связанным с ней ритуалам, в которых могут быть выражены представления о загробной жизни и подготовки усопшего к ней: обеспечение его утварью, пищей, инструментами и т. д. Или похороны могут выглядеть как возврат человека, временно посетившего этот мир, в его изначальное и истинное существование.

Показательно в этой связи различное отношение в конце XX в. к такой проблеме, как эвтаназия — возможности прерывания мучительного существования безнадежно больного человека. Если он находится в бессознательном состоянии, то кто вправе решить вопрос об этом? Родственники? Врачи? Суд? В разных странах эта проблема решается но-разному. Уже и в нашей стране появились хосписы — заведения, в которые поступают на последний период жизни безнадежные больные, и где им силами родственников и персонала оказывается всяческая помощь по обеспечению максимально гуманного и полноценного наполнения последних дней земного существования.

Особую роль в духовном опыте человечества имеет идея воскресения, возможности возобновления земного бытия в старом или каком-то ином качестве. Речь идет не только о религиозной идее Воскресения божества. Ярким примером нерелигиозной идеи Воскресения является философия «общего дела» российского философа II. Федорова, согласно которой подлинно нравственным делом является общая деятельность живущих по физическому воскрешению своих предков. Идеи Федорова оказали серьезное влияние не только на философов (В. Соловьев и др.) или писателей (А. Платонов), но и на ученых, например на К. Э. Циолковского, который стремился технически решить задачу будущего расселения воскрешенных предков посредством космических полетов и освоения космического пространства.

Вопрос о значении, о смысле жизни личности возможен относительно не человека вообще, а именно смертного человека. Только в этом случае можно говорить о ценностном масштабе жизнедеятельности личности. «Уничтожим масштабы жизни смертного человека, — писал М. М. Бахтин, — исчезнет ценность переживаемого…». Поэтому вопрос о бессмертии разрешается именно в смерти — биологической смерти индивида, а перспектива сохранения личности — в воплощении ею своей жизнью определенного идеала, своей самоотдачи ему.

Преодоление «жути смерти» не в противостоянии человека миру и обществу, а в сопричастности им и ответственном поведении в них, это дает человеку уверенность в незыблемости того, что ставится и ценится выше его собственного существования, что будет сохранено и передано грядущим поколениям, с чем человек соизмеряет собственные поступки и развитие. Осознание своего единства с миром, своей сопричастности ему преодолевает барьер между миром и человеком, отчуждение между ними, включая противостояние, чуждость и загадочность природы для человека.

Поскольку мир человека социален, то именно социальная культура создает ту живую традицию, примыкая к которой он включает себя в преемственную связь достижений человечества. Эта связь дает не иллюзию бессмертия и не просто сознание того, что его труд и дела не пропали даром (могут и прекрасно пропасть!), а нечто значительно большее — уверенность в существовании того, что ставится и ценится выше собственного бытия, того, с чем он сверяет собственное существование, к чему он сам стремится приобщиться, — определенные ценности и идеалы. Они одновременно дают основание смыслу жизни человека и позволяют этому смыслу интегрироваться в единое, неповторимое, индивидуально целое существо личности.

Нет, и не может быть личности, которая жила бы исключительно своими интересами, не посвящая жизнь ценностям, в свете которых эта жизнь приобретает смысл, значение, хотя бы оправдание. Эти ценности всегда связаны с определенной культурой. Поэтому сознание смерти вовсе не обязательно должно перерастать в представление о потустороннем существовании. Скорее наоборот, «потусторонний» мир идеалов и ценностей, к воплощению которых стремится личность, позволяет приобрести смысл жизни и основание для ее сохранения и реализации. Представления о потустороннем — неотъемлемая часть образа мира, который лежит в основе любой культуры любой эпохи. Эти представления могут разрастаться в чрезвычайно богатую картину, а могут быть «нулевыми», когда небо пустеет, и по ту сторону жизни находится небытие. В любом случае оба мира — жизни и смерти — присутствуют в сознании культуры и определяют ее существенные черты. Именно в этом «потустороннем» мире — мире должного, мире идеалов — человек находит смысл своих действий и существования в целом.