Становление партийной системы в механизме государственной власти США

Политическая партия, являющаяся краеугольным камнем современной государственной машины Запада, представляет собой относительно поздний по времени своего возникновения феномен. В основном время се становления — XIX столетие, век, крепко связанный с существованием парламентаризма конституционного (современного) типа. Этот критерий позволяет нам проводить различие между политической партией в ее узком (теперешнем) понимании и различными организациями, союзами, клубами и т. п. формами объединений граждан по интересам.

Современная политическая наука определяет политическую партию как организацию, уставной целью которой является «захват» политической власти в стране для проведения через аппарат этой самой власти определенных мероприятий, совокупность которых и называют «политикой». Это формальное определение помогает нам увидеть ряд очень важных юридических черт партии. Первое — ее формальная организация в виде юридического лица, преследующего не экономические цели (non profit companies). Это корпорация публичного права, род деятельности которой строго определен ее целью — обладание властью. Это обладание достигается законными методами, важнейшим из которых являются выборы. Это второе. И третье — политическая партия не может, не имеет нрава, а строго обязана употреблять «завоеванную» власть во благо общества. Эти три черты превращают политическую партию, разумеется, в идеале, в узловой механизм всей государственной машины современного западного общества.

* * *.

В США становление двухпартийной системы^[1] заняло довольно долгий промежуток времени. Формально демократы оформили свою организационную структуру только в 1848 г., а республиканцы — в 1856 г. Исторически партийные организации ведут свое начало от так называемых кокусов — особых дискуссионных клубов еще колониальной эпохи, в которых обсуждали политические новости. Как считают, деятельность одного из таких кокусов, а именно Бостонского, во время Войны за независимость способствовала консолидации сил повстанцев против англичан. Однако в первые годы независимости выборы президентов и народных представителей проходили скорее иод знаком личного соперничества кандидатов, нежели борьбы оформившихся политических партий. М. Я. Острогорский, крупнейший специалист по социологии политических партий, назвал этот период временем «местного или личного соперничества» [Острогорский, 1997, с. 2981. Однако к началу XIX в. в США ясно оформилось несколько политических движений, которые своими очертаниями напоминают становящиеся политические партии.

Одна из них, «федералисты», с самого начала яро выступала за усиление федерации. Федералистам противостояли республиканцы, последовательно отстаивавшие автономию штатов. Некоторые марксистски настроенные историки объясняли этот факт противостоянием промышленно развитого Севера аграрному Югу. Действительно, республиканцы были выходцами сплошь из южных штатов. Подобного рода феномен влияния географического фактора на развитие политической системы страны превосходно исследован знаменитым норвежским политологом Стейном Рокканом, и сам этот факт теперь не подлежит сомнению. Можно сказать, что подобного рода противостояние предопределило вектор будущего развития США. На этот же период (первая половина XIX в.) приходится становление первичной формы организации политических партий — кокусов, представлявших собой собрания сторонников партии, на которых происходит обсуждение вопросов партийной политики. В это же время возникают конвенты — предвыборные собрания партии, на которых производится номинация — выдвижение кандидатов на выборы. Вот прекрасное описание процедуры проведения номинации на таком конвенте. Оно относится к концу XIX в., но вплоть до сего дня в этой процедуре ничего не поменялось, только появилось радио и телевидение:

«Как только имя кандидата произнесено, делегаты, его приверженцы, и хлопальщики вскакивают со своих стульев, кричат „ура“ и другие менее явственные крики, которые немедленно подхватываются большей или меньшей частью толпы. Толпа желает лишь создать шум, она в нем нуждается почти физиологически, и достаточно хлопальщику подать сигнал, чтобы она впала в неистовство. Если кандидат является излюбленным, очень популярным человеком, которого предсказатели помещают в первые ряды президентского корпуса, неистовство доходит до неописуемого состояния. Как только оратор произнес его имя, его портрет, находящийся наготове, поднимается и носится по залу; все встают, все кричат, все ревут; бросают в воздух шляпы и платки; машут маленькими флажками, открытыми зонтиками. Председатель со своим молотком совершенно бессилен; напрасно он приказывает музыке играть, чтобы восстановить тишину — в собрании возникает соревнование между оркестром и ревущей толпой; лишь на мгновение можно различать звуки кое-каких инструментов, но они сейчас же покрываются воплями. Пароксизм дошел до своего предела. Вот делегат снимает свой пиджак, поднимает его на тросточке и, махая ею обеими руками, начинает танцевать, вдохновляясь, вероятно, примером библейского царя, танцующего перед ковчегом завета. Другой энтузиаст там, в конце залы, сам создавая прецедент, снял свои сапоги и машет ими, надев один сапог на зонт, а другой на тросточку. Толпа успокаивается лишь под влиянием усталости и изнурения» [Острогорский, 1997, с. 388].

На это же время приходится становление системы «вознаграждения друзей» или «дележа добычи» (spoils system). Так называется с 1844 г. система, согласно которой смена главы Белого дома приводит к тотальной перетряске всего чиновничьего аппарата. Из администрации массами увольняются назначенцы прежнего президента. На их место приходят ставленники нового хозяина Белого дома. Причем речь идет не о крупных должностях вроде министра, а о самых обычных — типа клерка в офисе, конторского служащего и т. п. В настоящее время система «вознаграждения», правда, не затрагивает профессиональный чиновный аппарат, но послом, например, могут назначить, руководствуясь именно принципом «дележа добычи».

На вторую половину XIX в. приходится становление партийного аппарата. Во-первых, сами партии получают статус корпораций публичного права. До этого они действовали исключительно как частные организации. Теперь же их официальная регистрация позволяет обществу контролировать эти могущественные силы, хотя бы уже потому, что партии обязаны публиковать отчеты о своем финансировании. Изначально в этой сфере наблюдалась весьма неприглядная картина, когда партия облагала «партийным налогом» своих назначенцев в государственном аппарате. Все, от мелкого клерка до министра были обязаны отчислять в партийную кассу часть своего жалования. Другой источник финансирования — почти открытая торговля государственными должностями. Наконец, третья, существующая и поныне — частные пожертвования.

Во-вторых, возникают особые партийные структуры, ее аппарат, посредством которого партия осуществляет свою текущую политику. Центральным пунктом этого аппарата становится фигура партийного босса и его ринга (ring), под последним понимается местный партийный комитет, состоящий из ряда лиц, организованных на военный лад. Помимо босса в него входят «офицеры», партийные функционеры, под руководством которых находятся функционеры рангом ниже: капитаны городских или сельских районов, под началом которых состоят десятки, а то и сотни «хилеров» (heelers) — основная ударная и рабочая сила партии. При этом совершенствуются приемы и методы работы с населением. Невозможно удержаться, чтобы не привести описание одного из таких приемов, получивших в американской партийной практике название «китайская работа»:

«Вся сельская местность собирается на большое rally (сборище) — большой митинг; фермеры обычно являются в большом количестве на лошадях, в бричках, пешком и часто со своими семьями. В закрытых помещениях посланные комитетом политические ораторы устраивают дискуссии перед аудиторией, которая в особенности на Западе состоит как из мужчин, так и из женщин. Каждый день проходит какая-либо процессия: приверженцы партии, украшенные эмблемами, с музыкой объезжают всю округу;

сельский цирюльник, негр в костюме, обшитом золотом, отбивает такт с необычайным величием. По вечерам дома сторонников партии иллюминируются, и шествие с факелами довершает «китайскую работу». Между тем праздник еще не окончен; ораторы снова появляются на сцене и на свежем воздухе, на лужайке при колеблющемся свете факелов, — они обращаются с речами к собравшейся толпе. Но внимание публики уже утомлено, остается только несколько групп слушателей справа и слева, остальные разговаривают, а молодежь в полутьме флиртует" [Острогорский, 1997, с. 414].

Давно уже стало хрестоматийным то что разница между двумя основными политическими партиями Северной Америки заключается в количестве слов в их политических программах. Этой шутке больше 100 лет.

В завершение темы следует сказать, что промышленное развитие США привело к возникновению в конце XIX в. здесь мощного профсоюзного движения рабочих. Собственно, великий пролетарский праздник — 1 Мая — обязан своим появлением забастовке работников чикагских скотобоен. Общенациональное объединение профсоюзов американских рабочих уже создается в 1886 г. — American Federation of Labour. Четыре года спустя оно, правда, было запрещено властями. Как исторический казус следует назвать то, что впервые антитрестовское законодательство (закон Шермана 1890 г.) было применено как раз против профсоюзов. Но после Второй мировой войны профсоюзы были полностью легализованы. Сегодня — это мощнейшая общественная организация (АФТ — КПП), оказывающая большое влияние на внутриполитическую жизнь страны.

• [1] На самом деле в США политических партий довольно много, но всеони существуют на местном уровне — графства или штата. Только двекрупнейшие политические организации (партия демократов и партия республиканцев) действуют в общенациональном масштабе.