Границы моего языка означают границы моего мира

Даже если мы будем стремиться к пониманию опосредованной коммуникации как вытекающей из различных форм электронной коммуникации и выскажем предположение о трансформации или исчезновении традиционного языка, все равно встает вопрос о языке программирования. Находясь в электронной среде, человек общается с помощью электронных форм коммуникации, используя при этом, нередко бессознательно, язык технологий. Чаще всего он его не знает, однако этот язык служит основой для общения. Поэтому язык устройства можно назвать фундаментальным языком.

Необходимо различать язык технологии и естественный язык. Разница между ними заключается в том, что язык технологии, используемый для коммуникации устройств, казалось бы, не является языком человека, но люди говорят на нем в ситуации опосредованной коммуникации. Это новый, созданный человеком язык, обеспечивающий коммуникацию устройств (компьютеров, телефонов и т. д.), которые, обретая свой язык, становятся источником и центром человеческой коммуникации.

Данная проблематика имеет глубокие философские корни, восходит к рефлексии над языком математики как объективным, постчеловеческим языком, например, платоновского мира или «третьего мира» К. Поппера. В опосредованной коммуникации человек уменьшает роль естественного языка в пользу электронных форм коммуникации, а это, в свою очередь, основывается на технологии. Естественный язык в этой сфере, таким образом, начинает переводиться на язык технологии.

Когда-то человек использовал естественный язык и обращался только к другому человеку. Сегодня все чаще обращаются либо к прибору, либо через устройство к другому человеку, используя в этой коммуникации язык технологии. Чем больше человек воплощает свои действия в технологию, тем больше с ней общается. Такая ситуация приводит к тому, что он все чаще и чаще говорит на языке устройства. Это особый для человека язык, например, двоичный код, который не имеет семантики. Устройства коммуницируют между собой и становятся неподконтрольными человеку, причем ясно, что остановка или отключение этого процесса невозможны. Человеческая система коммуникации разворачивается в трансцентдентном языке технологии, и трудно представить себе, чтобы что-то могло бы его заменить. Язык технологии развивается, что, в свою очередь, может вызвать вопрос о языковой природе устройств: если они коммуницируют на каком-то языке, то их работа подчинена языку, и если это так, то тогда по своей природе эти устройства языковые.

Можно предположить возникновение языкового пространства для коммуникации, в котором происходит то, что ранее принадлежало физическому миру. Чтобы общаться, нужно войти в пространство коммуникации. Пространство коммуникации определяется через язык технологии — это ядро, основа всех сообщений в ситуации опосредования.

Таким образом, в мире технологий просматриваются два отношения: опосредованная коммуникация человека с другим человеком и коммуникация человека с устройством, но связь всегда осуществляется через компьютер, потому что происходит на уровне языка технологии, который подлежит семантизации для того, чтобы обрести человеческое понимание и смысл. Проблема в том, что язык технологии, который охватывает все большие сферы человеческой деятельности и существования, становится основой для описания мира человека. Здесь возникает дополнительная проблема, связанная с внедрением особенностей языка технологии в язык человека. Дело в том, что значение и смысл могут приобрести свое основание не только в человеческом языке, но и в другом носителе — устройства научаемы человеческому языку, примером чему являются боты.

Понятие языковой природы человека изменилось в тот момент, когда на экране компьютера «прозвучало» первое слово. Язык технологий, описывающий человеческий язык и сферу человеческой повседневности, способен уловить смысл человеческого естественного языка. Особым является случай, когда человек общается с устройством, и оно также использует язык человека, но его собственный язык другой. В результате устройства все лучше и лучше «говорят» на языке человека, а он чаще всего не знает языка технологии.

Независимо от того, что мы имеем дело с традиционными языками тех или иных языковых сообществ, меняется природа переводчика, которым становится устройство. Между опосредованными пользователями находится переводчик, оперирующий общим для естественных языков языком технологии, который решает проблему перевода. Дело не в том, что автоматический перевод еще несовершенен и даже весьма плох, важно то, что он используется даже в таком виде. На определенном уровне перевода речь идет не о его качестве, а о понимании для возможности коммуникации — качество перевода не играет такой важной роли по сравнению с потребностью понимать. В такой ситуации система перевода становится средством, создающим всеобщее пространство коммуникации, используя, в сущности, нечеловеческий язык.

Технология создает общность языка, обеспечивая связь с электронными формами коммуникации. Развивающиеся системы перевода могут влиять на формирование значений языка человека и семантику понимания: перевод человеческих языков передается устройству. Потеряв способность к пониманию языков, человек нарабатывает новые, ранее неизвестные способности в коммуникации, а все человеческие языки приобретают однородность в своей технологической переводимое™.