Задачи развития в старости

Помимо разрешения кризиса позднего возраста старость имеет и другие задачи развития. При их обсуждении будем опираться на положение В. И. Слободчикова о том, что, с одной стороны, в это время очень важно осознать необходимость работы по завершению того, что может быть завершено, а с другой — ощутить границы возможного и принять несовершенство как самого себя, так и окружающего мира. Из этого положения вытекает важнейшая задача старости — выполнение тех жизненные «заданий» (семейных или социальных функций), которые не выполнялись или недостаточно хорошо выполнялись в течение предыдущей жизни. Например, мать, уделявшая недостаточно внимания воспитанию сына в молодости, занимается воспитанием теперь уже взрослого сына. Отсюда и такое распространенное явление, как гинеронека бабушками своих внуков, и конфликты на этой почве: бабушка стремится «додать» внукам то, что не успела, не сумела по разным причинам вложить в собственных детей. Однако, как уже неоднократно отмечалось, идея о необходимости развития в старости является не только не общепринятой, но и для многих отрицаемой. Поэтому и эта задача развития часто носит характер вынужденности, т. е. выполняется не по доброй воле человека, а вследствие тех или иных обстоятельств, и внешне выглядит как жизненная трудность, которую человеку приходится преодолевать.

Это положение можно проиллюстрировать примером пожилой женщины, которая категорически отвергала всякую поддержку детей и внуков. Основные трудности ее старости заключались в том, что периодически у нее случались переломы ног, и тем самым она оказывалась в ситуациях, в которых вынуждена была эту помощь принимать.

Вынужденное снижение внешней активности человека в старости необходимо рассматривать как возможность расширения сферы и глубины внутренней активности. По мнению немецкого психолога Карла Фридриха Дюркхайма (1896−1988), смысл старости, как и се достоинства, не привязаны больше к действию, направленному наружу, в мир. Плодом зрелой человечности является благословление (одобрение) излучения, которое без всякого действия теперь исходит от человека^[1].

Но, наверное, самой трудной задачей старости, можно назвать осуществление внутренней работы в системе жизнь — смерть. Как отмечает И. Б. Новик, старение выступает связующим механизмом жизни и смерти. Пожилой человек ощущает присутствие близкой смерти, и переживание этого присутствия носит глубоко личный характер, добавляя свой вклад в ощущение одиночества стариков. Действительно, часто одиночество в старости вызвано не объективным отсутствием близких людей, но невозможностью разделить с ними присутствие в сознании пожилого человека скорого ухода из жизни. У многих обостряется страх смерти, что проявляется либо в категорическом избегании пожилыми темы смерти, либо в постоянном обращении к ней в форме «скорей бы умереть, уже надоело жить, зажилась» и т. п. Можно предположить, что именно старость должна нарушить имеющийся у человека стереотип отрицания смерти, т. е. стремление жить так, как будто будешь жить вечно. Как отмечает Дж. Рейнуотер, когда человек принимает неизбежность собственной смерти, то и страх смерти отпадает сам собой. Правда, она добавляет, что осознать этот факт необходимо человеку любого возраста, поскольку наше отношение к смерти определяет наше отношений к жизни^[2].

Однако, что стоит за словами «принять неизбежность собственной смерти»? Ввиду особой важности остановимся на этом вопросе подробно.

Над тайной смерти человеческий ум бьется с незапамятных времен. Нет такого исторического периода, когда бы проблема конечности человеческого бытия не тревожила бы людей. Тема смерти нашла широкое отражение в трудах как древних, так и современных философов, при этом нередко противоположные мнения о существовании души, загробной жизни использовались с одной и той же целью разумного примирения человека с фактом смерти, снятия страха перед ней.

Конечно, в различные исторические эпохи отношение к смерти менялось. Более того, по мнению некоторых современных ученых (Ф. Арьес, II. Шошо), отношение к смерти служит своего рода индикатором характера цивилизации, поскольку смерть — один из коренных параметров коллективного сознания. С изменением последнего в истории меняется и отношение к смерти. Ф. Арьес выделяет пять главных этапов в изменении установок людей по отношению к смерти.

• 1. " Все мы умрем" . Это состояние «приученной смерти», которую люди трактовали как естественную неизбежность. Уход из жизни не воспринимался как полный разрыв, поскольку люди не ощущали пропасти между миром живых и мертвых.
• 2. " Смерть своя" . Этот этап эволюции отношения к смерти ознаменовала идея Страшного Суда, утвердившаяся к XI в. Человек начинает в смерти открывать собственную индивидуальность, поскольку представление о суде над родом человеческим сменяется новым представлением о суде над индивидом, который происходит в момент его кончины.
• 3. «Смерть далекая и близкая» . Этап характеризуется крахом механизмов защиты от природы. К смерти возвращается неукрощенная дикая сущность.
• 4. " Смерть твоя" . С ослаблением веры в загробные кары меняется отношение к смерти: ее ждут как момента воссоединения с ранее ушедшим любимым человеком. Романтизм способствует превращению страха смерти в чувство прекрасного.
• 5. " Смерть перевернутая" . Этот этап Арьес относит только к представителям высокоразвитых государств. Страх смерти в XX в. развивается до такой степени, что она вытесняется из коллективного сознания. О ней может говорить только ребенок четырех-пяти лет, впервые осознавший этот страх. В более старших возрастах она не обсуждается, о ней люди стараются не думать, как бы отрицая ее существование. Для многих людей тема смерти становится табуированной, поскольку говорить о смерти — все равно, что вызывать ее в воображении, ставить себя перед лицом ее неизбежности.

Как отмечает австрийский философ и психолог Виктор Франкл (1905−1997), западному человеку пришлось заплатить за технический прогресс дорогой ценой глубокого отчуждения от фундаментальных биологических аспектов существования. Этот процесс получил наиболее яркое выражение в отношении основной жизненной триады — рождения, секса и смерти.

Михаил Зощенко писал, что отношение к смерти — одна из важнейших проблем, с которой непременно сталкивается человек в своей жизни. Ум человеческий слаб, пуглив. Он откладывает этот вопрос до последних дней, когда решать уже поздно. И тем более поздно бороться, поздно сожалеть, что мысли о смерти застали врасплох.

Итак, можно увидеть проблему, особенно остро встающую у пожилых, — насущную необходимость осмыслить свое отношение к смерти, с одной стороны, и привычную невозможность размышлений о ней, обсуждения ее с окружающими — с другой. Данная проблема в науке до сих пор не получила необходимого отражения, однако, думается, что к пожилым людям с некоторой долей коррекции вполне можно применить результаты исследований, проведенных с терминальными больными. Это тем более справедливо, что, как утверждают известные исследователи проблемы смерти и умирания Станислав и Кристина Грофф, в контексте нашей прагматической философии, превозносящей успех и материальное благосостояние, старость и смерть рассматриваются не как неотъемлемые части жизненного процесса, по как поражение, болезненное напоминание об ограниченности нашей власти над природой. Неизлечимо больной и умирающий человек в нашей культуре считается проигравшим, и так же считает он сам^[3]. Можно лишь добавить, что проигравшими считают себя не только больные, по и многие старики.

Итак, рассмотрим проблему отношения к смерти тяжелобольных людей. Исследования показали, что в отношении к смерти условно можно выделить три основных варианта.

Есть люди, которые не способны понять, что с ними происходит. Они до последнего дня не замечают явных признаков смерти и подходят к ней почти без душевных страданий, так до конца и не осознав, что умирают.

Другие внешне тоже живут так, словно не знают о скором уходе из жизни. Наоборот, они стараются жить внешне и полнее, и интереснее, больше занимаются различными делами, больше развлекаются. Страх смерти у них настолько силен, что они его «капсулируют», прячут от самих себя, тратя на это довольно много энергии. В стремлении прогнать мысли о смерти они остаются в абсолютном одиночестве, поскольку общение с окружающими при этом выглядит как игра «все хорошо, все в порядке» .

Но, как писал ?. П. Калиновский, есть люди, у которых во время терминальной болезни так меняются образ жизни и интересы, что человек живет глубже и полнее, чем перед заболеванием. Сны терминальных больных часто бывают светлыми и радостными, красота природы воспринимается сильнее, иногда появляется чувство общности с природой, со всем миром^[4]. Иногда — и это может случиться на любой стадии умирания — к больному приходит ощущение блаженства. Врачи, изучавшие данный феномен, назвали это чувство принятием.

Американский психолог Элизабет Кюблер-Росс (1926- 2004) отмечала, что смерть может явиться последней и важнейшей стадией роста. Близость смерти освобождает истинное «Я» от условностей, когда человек живет чужими мыслями и приказаниями. Собственно рост состоит в том, что перестает отражать что-то, а делается больше самим собой^[5]. Э. Кюблер-Росс, подробно и глубоко изучившая проблему смерти и умирания, писала, что хотела бы умереть от рака, так как не желает лишиться того периода роста личности, который приносит с собой терминальная болезнь.

По словам С. и К. Грофф, человек должен прожить, постоянно давая себе отчет в своей смертности, а его целью и победой в жизни должна стать сознательная смерть.

Символическое бессмертие

Помимо отношения человека к смерти необходимо рассмотреть и такой важнейший вопрос, как возможность символического бессмертия. Глубоко анализирующий данную проблему П. С. Гуревич, к основным способам обеспечения символического бессмертия относит следующие: биологический, творческий, теологический, натуралистический и трансцендентный^[6]. Биологическое бессмертие заключается в том, что жизнь человека может найти продолжение в потомстве. Такая форма свойственна традиционным и восточным культурам. Рядовой представитель этих культур стремится утвердить себя в образе племени или рода, растворится в нем через кровные узы. Другой способ бессмертия — творческое увековечивание. Посвятить жизнь реализации общей цели, обретая себя в коллективном сознании или индивидуальном творчестве, «катапультировать» себя в будущее — вот путь психологического состояния при попытке утвердить себя через собственные деяния. Исторически самая значимая форма бессмертия, по мнению ученого, — теологическая. В данном случае смерть преодолевается путем приобщения к вечным духовным ценностям. Многие культуры развили натуралистический способ бессмертия. Он связан со стремлением человека порвать с урбанистическим укладом, осуществляя поиск природных ритмов, позволяющих изменить образ жизни.

Одна из форм символического увековечивания — опытная транценденция, т. е. стремление с помощью определенной системы упражнений или наркотиков достичь такого состояния, когда утрачивается чувство времени, ощущение индивидуального существования, человек как бы растворяется в океаническом потоке сознания (П. С. Гуревич).

Стремление к символическому бессмертию существовало всегда. Способ такого бессмертия является результатом выбора самого человека в рамках его культуры. Возможно, осознанная реализация этого выбора способна определить смысл последних лет жизни человека. А сопротивление смерти, отрицание ее, как писал К. Г. Юнг, является нездоровым и ненормальным, потому что делает вторую половину жизни бесцельной.

" У моей подруги Н. А. прогрессирует заболевание раком. Она отлично понимает близость конца. Тем не менее к 9 мая сделала прическу, грустно улыбается и говорит: «Надо сходить к Юре (стоматологу), попросить сделать новые зубные протезы Георгию (мужу) и Гаяне (мне)».

26 июня. Держит мою руку. Идут последние часы жизни. Просит: «Возьми мой зонтик, он мне уже не понадобится. Не хочешь, ну возьми хотя бы юбку». Через два часа ее не стало" .

Из записок Г. Кусиковой

Как писал Н. А. Бердяев, великая задача человеческой жизни состоит в том, чтобы человек научился выходить из себя, из поглощенности собой к другим людям и миру, к ценностям, имеющим свсрхличностное значение^[7].

Подытожить обсуждение проблемы отношения человека к смерти можно словами К. Дюркхайма о том, что стареющий человек живет в преддверии смерти, и в том, как он ее воспринимает, проявляется его зрелость.

• [1] См.: Дюркхайм К. О двойственном происхождении человека. СПб., 1992.
• [2] См.: Новик И. Б. Система жизнь — смерть. М., 1992.
• [3] См.: Грофф С., Галифакс Дж. Человек перед лицом смерти. М., 1995.
• [4] См.: Калиновский Π. П. Переход. Последняя болезнь. Смерть и после. М., 1993.
• [5] См.: Кюблер-Росс Э. О смерти и умирании. М., 2001.
• [6] См.: Жизнь после смерти / под ред. П. С. Гуревича. М., 1991.
• [7] См.: Бердяев Н. А. О самоубийстве: (Психологический этюд) // Суицидология. Прошлое и настоящее: Проблема самоубийства в трудах философов, социологов, психотерапевтов и в художественных текстах. М., 2001.