Общая характеристика и особенности средневековой философии

В решении проблемы о понятии средневековой философии существуют различные трактовки. Одни из них базируются на временной хронологии, другие придерживаются общепринятого деления истории на античную, средневековую и новую. Однако наиболее оправданным среди всех трактовок является определение средневековой философии как исторически своеобразного способа философствования, характерного для Европы и Ближнего Востока эпохи феодализма, однако возникшего еще задолго до утверждения классического феодализма.

Основной характеристикой средневековой философии является ее сопряженность с религиозной идеологией, основанной на принципах откровения и монотеизма, т. е. на принципах, которые были общими для иудаизма, христианства и мусульманства, но по существу чуждыми античному религиозно-мифологическому мировоззрению.

Позиция средневекового философа всегда была отмечена глубокой «озабоченностью» религией и теологией, будь то озабоченность тем, как поставить философию на службу религии, свойственная раннему Средневековью, или же озабоченность тем, как, сохраняя лояльность религии, освободить философию из-под теологической опеки, присущей позднему Средневековью.

Теологическая идея, исторически обусловленное сожительство философии и теологии, иногда мирное, иногда переходящее в конфронтацию, выполняли в средневековой философии ту же регулятивную функцию, какую для античного мира выполняла эстетико-космологическая идея.

История средневековой философии начинается с I—II вв. и заканчивается XIV—XV вв.

Средневековая философия в своей основе была философией феодального общества, но историю она начинала в лоне позднеантичной культуры как абстрактно-теоретическое отражение ее реалий, как отражение опережающее, улавливающее едва заметную поступь новой эпохи^[1]. Эта позднеантичная философия пусть не всегда адекватно и ретроспективно, но уже отражала в себе социально исторические новации. То, что философия уже в античный период сумела замаскироваться и отказаться от роли госпожи, помогло сохранить в период раннесредневекового варварства высокий уровень философского теоретизирования, который был достигнут Античностью.

Особую роль в процессе теологизации философии в Средние века сыграла патристика, как переходный этап от античной философии к схоластике. Именно в период патристики формируются особенности средневекового способа философствования такие, как ретроспективность и традиционализм, те обращенность в прошлое. Чем древнее, тем подлиннее, чем подлиннее, тем истиннее — такова максима средневекового сознания. Согласно этой логике самым древним является Библия, и она есть единственный в своем роде полный свод всех возможных истин, сообщенных человечеству божественной благодатью на все времена. Следовательно, достаточно уяснить смысл библейских высказываний, чтобы получить безошибочные ответы на все вопросы. Восприемницей апостольской традиции и выступала патристика, которая обладала наивысшей после библии авторитетностью.

Любая форма новаторства в Средние века считалась признаком суетной гордыни, а отступление от архетипа являлось отступлением от истины. Творческий метод средневекового философа в связи с этим можно сравнить с методом художников этой эпохи и назвать иконографическим. Задачей философа было передать современникам и потомству образ истины, каким он был дан в первообразе. Не привнося ничего от себя и исключая свою субъективность. Однако, оставаясь в рамках теологически нормированного мировоззрения, в границах предельно узкого, каноном или классикой заданного универсума рассуждения, тем не менее средневековый философ обладал определенной теоретической свободой. Заметим, что менее всего понятие свободы относилось к методу предмета исследования: им почти всегда был текст, слово. Однако сам текст был поводом и стимулом для размышлений, так как согласно средневековым представлениям канонический или классический текст был всегда многозначен, символичен и полон тайн и загадок.

Эта посылка позволяла средневековому философу производить семантический, концептуальный и спекулятивный или системотворческий анализ текстов. На первой стадии предметом анализа были слова и сложенные из них предложения в узком, почти грамматическом смысле. На второй стадии предметом анализа становились мысли автора комментируемого текста. Философ в этом случае давал свою и непременно «более точную», как он считал, реконструкцию, навязывал авторитету свое собственное видение предмета. Эта стадия дополняла теологию метафизикой, позволяла использовать многие философские приемы и допускала достаточную самостоятельность мышления комментатора.

На третьей стадии авторитетный текст или, чаще, избранные места текста становились только поводом для развития автором собственных идей и философских построений. Подчас полученная философия выходила за пределы не только толкуемого текста, но и христианского мировоззрения. С другой стороны, были спекулятивные комментарии, в которых формировалось само ядро христианской философии того или иного периода. Отсюда и родилась характерная особенность значительной части средневековых философско-теологических сочинений — комментарий в литературной форме.

Патристика фактически не знала четкого различения христианской философии и теологии, поэтому в качестве эмблемы всего этого периода могут быть взяты знаменитые слова Климента Александрийского: истинная философия есть христианская религия. Первые серьезные шаги в разграничении философии и теологии были сделаны в ранней схоластике, которая свела философию к «диалектике» — технической науке, обслуживающей теологию. Схоластика XII—XIII вв. вернула этой технической дисциплине прежний вид мудрости и мировоззрения, чрезвычайно расширив круг вверенных ей предметов, включая и предметы теологические. Наконец, в XIII—XIV вв. объем философии настолько расширился, что «служанка» философии стала угрожать вытеснить свою госпожу. Результатом стал компромисс, нашедший выражение в теории «двух истин» и окончательном размежевании владений обеих соперниц.

Помимо традиционализма и специфического средневекового способа философствования сюда можно отнести дидактизм, т. е. учительство и назидательность. Почти все известные мыслители рассматриваемой эпохи были либо проповедниками, либо преподавателями богословских школ и университетов. Для них мыслитель был, прежде всего, учителем. Отсюда и то большое значение, которое средневековые теоретики придавали проблеме формы дискуссии и изложения.

Дидактический характер средневековой философии проявился более всего в том, что в ней на протяжении столетий разрабатывались проблемы объяснения и почти вовсе не затрагивались проблемы эвристики. С этим была связана необычайная для других эпох консервативность и монолитность средневековой философской культуры.

Высшим достоинством средневекового философа была эрудиция, которая имела тенденцию к универсальности и энциклопедичности. Эта тенденция в ранней схоластике выразилась в составлении различного рода литературных компиляций. В позднее Средневековье вследствие возрождения навыков самостоятельного философствования место компиляций заняли суммы — логически упорядоченные трактаты, обобщающие теоретические достижения эпохи в той или иной области с позиций автора (Альберт Великий, Фома Аквинский).

Еще одной особенностью средневековой философии является то, что в ней значимое место занимает жанр философского монолога^[2] (Августин, Ансельм, Абеляр). Здесь раскрывается специфика средневекового способа философствования — психологическая самоуглубленность, саморефлексивность.

Средневековая философия была свободна от скептицизма и агностицизма. Для нее мир, как сотворенный божественным разумом, рационален и постижим для человека. Постижимость мира вытекает из его конечности. Непостижимым остается только сверхразумный и бесконечный бог, но это уже является агностицизмом не философского, а теологического плана. Как ни странно теологическая доктрина не только не исключала, но даже, в известном смысле, стимулировала оптимизм в отношении философского, «посюстороннего» познания.

• [1] Вспомните в этой связи философию неоплатонизма.
• [2] Литературная исповедь была способом нравственного очищения и публичногопокаяния не столько в своих собственных интересах, сколько в назидание другим. Имбыла присуща необычайная искренность, чужды поза и кокетство, свойственные философии Нового времени.