Правильность речи. 
Риторика

Правильность является одной из категорий культуры речи и определяется общепринятыми на данный момент времени нормами литературного языка. Без правильности значительно обесцениваются все другие важные коммуникативные качества речи: логичность, аргументированность, уместность, живость. Более того, неправильная речь может стать причиной смысловых потерь, а значит, мысли оратора не достигнут его аудитории во всей их полноте. Как говорил Гете, «человек слышит только то, что понимает».

Различного рода ошибки затрудняют процесс восприятия и занижают уровень доверия к выступающему. Однако в отдельных случаях именно речевая неправильность служит проводником к умам и сердцам слушателей, являясь имиджевой составляющей оратора. Например, есть предположение, что Михаил Горбачев намеренно допускал в отдельных словах кричаще неправильные ударения, тогда как в остальном его речь была сравнительно грамотной. Это придавало ему одобряемой в народе «простоты», делало его, политика интеллектуального типа, ближе к массам. Следует понимать, что применение данного метода требует тщательного изучения аудитории и ее предпочтений.

Языковая норма — «совокупность наиболее устойчивых традиционных реализаций языковой системы, отобранных и закрепленных в процессе общественной коммуникации»^[1]. Стабильность языковой нормы не абсолютна. Со временем в процессе изменения социально-исторического контекста она пересматривается, так что между литературной нормой и реально существующим в конкретный период языком всегда есть некоторые расхождения. Изменения в языке влекут за собой появление вариантов некоторых норм, т. е. при всей унифицированности возникают синонимичные формы выражения, функционально-стилистическая дифференциация.

Тем не менее, правильная речь строится в соответствии с языковой нормой. Различают нормы орфоэпические, акцентологические, лексические, грамматические и нормы правописания. Необходимо отметить различия устной и письменной норм литературного языка, хотя для многих современных литературных языков, в том числе и для русского, наблюдается тенденция к сближению норм письменной и разговорной речи. Такое сближение объясняется повышением уровня образования широких слоев населения и, как следствие, приобщением их к числу носителей литературного языка. Вместе с тем при таком увеличении общей массы носителей происходит либерализация, т. е. своего рода занижение стандартов и смягчение требований к самой литературной норме.

Основу литературной нормы составляют стилистически нейтральные слова. Ее дополняют архаические, постепенно выходящие из употребления слова и новые, не так давно в нее вошедшие. Такое положение вещей является следствием эволюционного развития языка.

Совокупность произносительных норм, или орфоэпия, служит сохранению единообразия в вербальном спектре языка. Учитываются, однако, варианты высокого и низкого стилей. Например, в таких словах, как «поэт», «сонет» высокий стиль предполагает четкое произнесение буквы «О», без редукции, разговорный же редуцирует, так что вместо «О» слышится, хоть и нечеткая, но «А».

Нередко в разговорной речи согласный звук |г| заменяется на фрикативный, так что он начинает звучать, как в слове бухгалтер. Такое произношение свойственно некоторым южным областям. Иногда при произнесении какого-то слова пропускается звук. Например, [т] в слове «что», придавая ему просторечное, заниженное звучание за нормами литературного языка. Буква «Я» в предударном слоге обозначает звук, средний между [е] и [и], произносить ее четко, например, в слове «пятак» ошибочно. То же касается оглушения согласных в конце слова. Правильно произносить любо [ф'], а не любо [в].

Много особенностей произношения связано в русском языке с разноместным, «плавающим» ударением. Порой даже носители языка сталкиваются с трудностями, выбирая правильное звучание. Например, в словах «начАть» и «нАчал». В просторечной разговорной форме можно слышать постановку ударения на первый слог в обоих случаях.

Акцентологические нормы особенно сложно усваиваются в случае вхождения в язык иностранных слов. Некоторые из них настойчиво произносятся отдельными группами населения неправильно. Например, вместо «апострОв» часто можно слышать «апОстров», вместо «жалюзИ» — «жАлюзи» и т. д. Эти ошибки настолько часты, что уже почти не режут слух. Хотя есть и совершенно нейтральные слова, принадлежащие к основному пласту лексики, которых постигла та же судьба. Например, «тОрты» — «тортЫ», «ракУшка» — «рАкушка», «тУфля» — «туфлЯ», «срЕдства» — «средствА», «экспЕрт» — «Эксперт», «досУг» — «дОсуг», «баловАть» — «бАловать». Даже в таком каждодневно употребляемом слове, как «семьЯ», иногда ставят ошибочное ударение на первый слог.

Есть слова, в которых правильное ударение хотя и закреплено языковой нормой, но практически уже допускает свое смещение, о чем в орфоэпических словарях сообщается пометкой «доп.». Например, в слове «творог» в норме ударение падает па последний слог (соответственно, «творогА»), но современный язык смирился и с «почти нормой» ударения на первый слог «твОрог», «твОрога»). Такая же ситуация сложилась в языке с глаголом «Отдал» — «отдАл» или с существительным «кулинАрия» — «кулинария». Безусловно, в случае публичного выступления предпочтительным остается первый вариант, второй же условно допустим в разговорной бытовой речи.

Ряд вариантов специфического ударения связан с профессиональной сферой употребления. Например, «кОмпас» — «компАс», «эпилЕпсия» — «эпилепсИя», «Искра» — «искрА».

Большей устойчивостью, регламентированностью и слабой восприимчивостью к влиянию социальных факторов отличается грамматическая система языка. Но и она с течением времени претерпевает изменения, допуская вариативность. Примером могут служить параллельно существующие нормы слов: «ставень» — «ставня», «клавиша» — «клавиш», «до дома» — «до дому», «дверями» — «дверьми», «двигается» — «движется», «мурлычет» — «мурлыкает», «весной» — «весною», «профессоры» — «профессора», «нотабене» — «нотабена» и т. п. Варианты могут различаться оттенками значений, стилистической окраской, сферой употребления, в определенной степени могут характеризовать культуру говорящего, социальную среду, из которой он вышел. Допустимость некоторых жестко ограничена бытовым языком. Например, вместо нормативного «килограмм помидоров, апельсинов» произносится «килограмм помидор, апельсин» или вместо «тУфля» — «тУфель», вместо «рельс» — «рельса». Есть нормы, которые и вовсе кажутся нелогичными. К ним привыкают с детства или запоминают. Родительный падеж множественного числа существительных заканчивается наов, но не в случае с словами «яблоки», «сапоги», «чулки». «Мандарины — мандаринов», «помидоры — помидоров», «носки — носков», но «яблоки — яблок», «чулки — чулок», «сапоги — сапог».

Профессиональная сфера употребление слова также может оказывать влияние на его грамматические свойства. Так, вещественные существительные, как правило, употребляются только в единственном числе, но профессиональное применение нарушает это правило: «сахара», «масла», «топлива» и др.

Названия представителей многих профессий приобретают просторечное звучание в женском роде, если они оканчиваются наша. Например: «кассир — кассирша», «контролер — контролерша», «бармен — барменша» и т. д. А некоторые из них плюс к тому приобретают иное значение. Так «генеральша» или «докторша» — это соответственно жена генерала и жена доктора.

Род существительных может создать проблему говорящему и в том случае, если он неверно определен. Следует особо выделить ряд «несчастливых» слов: «черный кофе», «светлый тюль», «серый кенгуру», «шотландский виски», «отличный пенальти», «маленький колибри», «веселый шимпанзе», «вкусная иваси», «выдержанное бордо» и др. Иногда, когда того требует контекст, согласование может осуществиться в другом роде. Например: «Кенгуру кормила своего детеныша».

Род аббревиатуры определяется по главному слову: АТС перестала работать, НАТО постановил.

Часто сложности вызывает употребление падежных окончаний, так как в русском языке присутствует вариативность. Выбирая одну из форм, следует учитывать характер и состав сочетания, прямые и переносные значения: «работа на дому» — «номер на машине»; «в кругу друзей» — «в замкнутом круге»; «сад в цвету» — «во цвете лет»; «прибежать в поту» —.

«потрудился в поте лица». Иногда одна из допускаемых форм придает речи разговорный оттенок. Например, окончаниеу (-ю) в родительном падеже некоторых существительных, или появлениеув суффиксе: «стакан чаю (чая)»; «выпить коньяку (коньяка)»; «подсыпать сахару (сахара)»; «много народу (народа)»; «камушек (камешек)»; «воробушек (воробышек)». Случается, что форма слова меняет его смысл: «соболи (животные)» — «соболя (меха)»; «ордены (рыцарские)» — «ордена (награды)» и др. Смысловое различие проявляется и в сравнении некоторых кратких форм имен прилагательных с соответствующими полными: «он совсем глухой» — «он глух к мольбам»; «он очень хороший человек» — «он хорош собой» и т. д.

Много сложностей вызывают падежи числительных и сочетаний с ними. Следует запомнить, что в составном числительном склоняются все образующие его части. «С пятьюстами восьмьюдесятью тремя рублями» — является литературной нормой, тогда как «с пятьсот восемьдесят тремя рублями» — просторечный вариант.

Даже в случае существования равноправных форм нельзя терять бдительности. Так, формы «тысячей — тысячью» являются вариантами нормы, но требуют после себя разного управления: «он приехал сюда с одной тысячей рублей» — «он приехал сюда с тысячью рублями».

Управление слов «оба» и «обе» также заслуживает особого внимания: «у обоих друзей», «у обеих подруг», «с обеих сторон», «по обеим сторонам». Множественного числа этих форм не существует, т. е. «у обоих ножниц» является просторечной формой. Следует говорить: «у тех и у других ножниц».

Нормой является: «сорок три и пять десятых процента», «пять и шесть десятых метра». Употребление формы «процентов», «метров» в данных сочетаниях является ошибочным.

Немало вариантных форм встречается и на синтаксическом уровне, что вызывает сложности в их употреблении, особенно в речевой практике.

Часто встречающаяся ошибка — неправильное употребление союзов и союзных слов: «Он был не согласен с теми частями доклада, где говорилось о необходимости отступления от уже принятых решений». В данном случае при отвлеченном существительном вместо наречия «где» следует употребить союзное слово «в которых». Или: «Сложилась ситуация, когда обсуждать уже было нечего». Вместо: «Сложилась ситуация, в которой обсуждать уже было нечего». Нередко можно слышать и употребление лишнего соотносительного слова: «Назовите то единственное решение, о котором вы столько говорите». Или избыточной частицы бы: «Если бы наши желания соотносились бы с нашими возможностями, мы бы не знали печали».

Паронимы, сходные по смыслу слова, также часто употребляются неправильно: «отличие (от нас)» — «различие (между нами)»; «уплатить за что-то» — «оплатить что-то»; «экономный человек» — «экономичный тариф» и т. д.

Не всегда оказывается возможным использование синонима того или иного слова, что обусловливается контекстуально. Так, можно услышать, что некий спортсмен завоевал очередной «трофей». Вместо этого стоило бы сказать: очередной «приз» или очередную награду. Трофей захватывают, а приз завоевывают. Некоторые слова и вовсе лишь условно можно назвать синонимами, что сразу становится заметным при их употреблении. Например, пара «убогий» (у бога, не от мира сего) и «ущербный» (выщербленный, с изъяном): «Как можно тронуть этого убогого?» — «Что с него взять, с ущербной личности?».

Немало загрязняют речь плеоназмы, словосочетания, содержащие излишний в смысловом отношении компонент, тавтология, штампы, клише и канцеляризмы, слова паразиты: «Каждый час нашего времени должен быть наполнен смыслом»; «в январе месяце погода была очень холодной»; «главная суть всего сказанного»; «вечерняя серенада» (Serenata переводится с итальянского языка как «вечерняя песня»); «имеет место плохое отношение к работе»; «это проходит через наш разговор красной нитью» и т. д.

Безусловно, отклонения от литературной нормы, особенно в устной форме выражения, возможны, но они должны быть ситуативно и стилистически оправданы. В отдельных случаях то, что по формальным правилам является явным нарушением, в конкретном случае окажется стилистическим приемом. Например, это может касаться лексических повторов или смешения стилей.

Примеры нарушения правильности и точности употребления слов и словосочетаний.

• 1. Брэд Питт сыграл заглавную роль в фильме «Вавилон».
• 2. Эти образцы современной оргтехники будут апробированы в офисах многих коммерческих компаний города.
• 3. Мы вернемся к рассмотрению этой проблемы где-то в конце этого месяца.
• 4. Весна в этом году наступит только в мае месяце.
• 5. Каждая минута времени у него была на счету.
• 6. Мы так и не смогли найти прейскурант цен.
• 7. Для воспитанников детского дома были отобраны лучшие игрушки.
• 8. В этом сражении враг понес поражение.
• 9. Гостям были преподнесены памятные сувениры.
• 10. Большинство времени ушло на организацию этого мероприятия.

Практикум.

Контрольные вопросы и задания

• 1. Поставьте ударения в словах: занятой человек; баловать; договор; позвонит; красивее; творог; зубчатый; феномен; мизерный; озлобленный; одновременно; осведомить; тотчас; экспертный; черпать; столяр; кремень; фольга; газопровод.
• 2. Выберите правильный вариант твердого или мягкого произношения согласных звуков (э или е): термин; депо; пионер.
• 3. Употребите числительные и примыкающие к ним существительные в нужной форме:
• 1) к 378 прибавить 1783;
• 2) год приблизительно равен 365 (сутки);
• 3) проект закона был отклонен 292 (голос) против 36 (голос);
• 4) серия пособий с 456 (рисунки);
• 5) с 1005 (рубли);
• 6) у (оба) стран большие залежи угля;
• 7) 570 гражданам была оказана помощь.

Просклоняйте числительное 367 528 449 во всех падежах.

• 4. Как называют жителей городов: Тамбов, Череповец, Якутск?
• 5. Поставьте слова в родительный падеж множественного числа: килограмм, полотенце, курица, носок.
• 6. Исправьте речевые ошибки:
• 1) «Это событие играет большое значение и имеет серьезную роль»;
• 2) «Поздравляю именинницу с днем рождения!»;
• 3) «Мы хотим получить более исчерпывающие сведения»;
• 4) «Дети карабкались вниз по склону»;
• 5) «Командировочные еще не вернулись на работу»;
• 6) «Я хочу одолжить у тебя сто рублей»;
• 7) «Одень на ребенка пальто!»;
• 8) «Девушка была ужасно красива».
• 7. Найдите и исправьте ошибки в примерах, приведенных в конце данной главы.

Кейсы 1. О. А. Баева. Неправильный выбор слова^[2]

Неправильный выбор слова часто связан с непониманием значения слова: «Эта идея мне гармонизирует»; «Я обратно тебе пишу».

На последнем примере следует остановиться отдельно, так как, к сожалению, слово «обратно» нередко употребляют в значении «опять, снова», в то время как «обратно» означает направление в противоположную сторону, назад. К. И. Чуковский вспоминал, в какое недоумение его привело сообщение домработницы Маши о том, что «соседка-то обратно родила!» Неправильное использование этого слова привело к трагическим событиям во время Великой Отечественной войны. Радист регулярно передавал в штаб сообщения о ходе военных действий. Бой заканчивался в нашу пользу и, когда после перерыва в сообщениях в штабе услышали: «Немцы идут обратно!», поняли это так: фашисты отступают, идут назад. Сигналов с поля боя больше не было. Послали разведчиков. И тогда стало ясно, что произошло. Новые силы врага (немцы снова наступали) разгромили советских бойцов, оставшихся без подкрепления по вине погибшего со всеми радиста.

2. И. В. Киреевский. Публичные лекции профессора Шевырева^[3] Об истории русской словесности, преимущественно древней В прошедшую зиму, когда я жил в деревне почти совершенно отделенный от всего окружающего мира, я помню, какое впечатление сделали на меня ваши живые рассказы о блестящих лекциях профессора Грановского, о том сильном действии, которое производило на отборный круг слушателей его красноречие, исполненное души и вкуса, ярких мыслей, живых описаний, говорящих картин и увлекательных сердечных сочувствий ко всему, что являлось или таилось прекрасного, благородного или великодушного в прошедшей жизни Западной многострадальной Европы. Общее участие, возбужденное его чтениями, казалось мне утешительным признаком, что у нас в Москве живы еще интересы литературные и что они не выражались до сих пор единственно потому, что не представлялось достойного случая.

Теперь я спешу поделиться с вами тем впечатлением, которое производят на нас лекции профессора Шевырева. Не слыхав Грановского, я не могу сравнивать двух преподавателей. Скажу только, что прежде чем начались чтения Шевырева, многие из его слушателей не верили их возможности, хотя и не сомневались в даровании профессора. Предмет лекций — история русской словесности, преимущественно древней, казался им неблагодарным, сухим, частию слишком ученым и не для всех любопытным. Покорясь общему, еще существующему у нас предубеждению, они думали, что чтения о древней словесности могут иметь только один интерес — филологический, важный почти исключительно для людей, посвятивших себя особенно изучению русского языка или исследованиям русской старины. Несколько памятников, говорили они, еще не составляют словесности; литература наша началась с Ломоносова; что сказать общелюбопытного о словесности прежних времен? разыскания или рассуждения — еще не история; для истории нужно содержание, — а где найдет его профессор, говоря о временах допетровских?

Основываясь на таком понятии о ничтожности нашей древней словесности, многие ехали на лекции Шевырева почти только для того, чтобы слушать дар преподавания, от искреннего сердца жалея о незначительности предмета. Представьте же их удивление, когда после самых первых чтений они должны были убедиться, что лекции о древней русской словесности имеют интерес живой и всеобщий, который заключается не в новых фразах, но в новых вещах, в богатом, малоизвестном и многозначительном их содержании.

Конечно, нет сомнения, что это богатство нашей древней словесности могло возникнуть из малоизвестных памятников в одну живую картину только от искусства преподавателя. Только при его воззрении могли собраться вместе и срастись в одно стройное целое различные обломки нашей полузабытой старины, разбросанные остатки нашей письменной словесности духовной и светской, литературной и государственной вместе с уцелевшими неписанными преданиями народа, сохранившимися в его сказках, поверьях, поговорках и песнях. Между тем несомненно и то, что никакое искусство не могло бы создать содержания, когда бы оно не существовало в самом деле и, хотя разрозненное, не уцелело в памятниках.

В этом отношении лекции Шевырева представляют особую значительность. Эта новость содержания, это оживление забытого, воссоздание разрушенного есть, можно сказать, открытие нового мира нашей старой словесности. Здесь даже литературное достоинство изложения, сколько бы ни было оно, впрочем, замечательно, становится уже второстепенным, почти ничтожным, в сравнении с другим, важнейшим отношением. Ибо из-под лавы вековых предубеждений открывает он новое здание, богатое царство нашего древнего слова; в мнимо-знакомой сфере обнаруживает новую сторону жизни и таким образом вносит новый элемент в область человеческого ведения. Я говорю: новый элемент, — потому, что действительно история древнерусской литературы не существовала до сих пор как наука; только теперь, после чтений Шевырева, должна она получить право гражданства в ряду других историй всемирно значительных словесностей. Ибо, если и правда, что при другом образе мыслей можно не соглашаться с тем или другим его мнением, если при другой системе можно спорить даже с его главным воззрением, то, по крайней мере, ни при каком образе мыслей, ни при какой системе нельзя уже, выслушав его, отвергать действительность науки, которая до сих пор не только не существовала в этом виде, но самая возможность которой была подвержена сомнению.

С этой точки зрения лекции Шевырева представляются нам уже нелитературным явлением, более или менее заманчивым, но новым событием нашего исторического самопознания. И в этом смысле, создавая новую сторону науки, они принадлежат уже не одному кругу его слушателей, но получают значительность общую, — можно сказать без преувеличения, — значительность европейскую.

Другое качество сочинений Шевырева, которое служит основанием и как бы необходимым условием всего их достоинства, — это достоверность его изложения. Он употребил на изучение своего предмета многие годы постоянной работы — работы ученой, честной, можно сказать, религиозно добросовестной. Каждый факт, приводимый им, исследован со всевозможною полнотою; часто одна фраза, едва заметная посреди быстрого течения речи, есть очевидный плод долголетних разысканий, многосложных сличений и неутомимых трудов; иногда одно слово, иногда один оттенок слова, может быть, не всеми замеченный, отражает изучение многотомных фолиантов, совершенное с терпеливой и добросовестною основательностью.

Что же касается до самого преподавания Шевырева, то особенность его заключается столько же в его глубоком знании своего предмета, сколько в том глубоком понятии, которое он имеет о словесности вообще как о живом выражении внутренней жизни и образованности народа. Это понятие, прямо противоположное прежним, так называемым классическим теориям, разрушенным Шлегелями, отличается также и от их воззрения тем, что они, хотя и видели в литературе выражение народной жизни, но жизнь эту, отражавшуюся в письменном слове, ограничивали почти одною сферою умственной и художественной образованности, между тем как в понятиях Шевырева словесность отражает всю сознанную и несознанную полноту народного быта, как он раскрывается в самых разнородных сферах — умственной и гражданской, художественной и промышленной, семейной и государственной, в племенной и случайно-личной, в своеобразной и заимствованной.

Это понятие Шевырева о словесности, может быть, выведено из его изложения, но выведено нами, слушателями; а ему самому некогда пускаться в теории и определения. В его живом представлении предмета мысль всегда факт, и факт всегда осмыслен, как он сам выражается, говоря о раскрытии внутреннего значения внешнего события.

Вследствие такого воззрения из оживленных памятников нашей древней словесности воскресает вся древняя история нашего отечества — не та история, которая заключается в сцеплении войн и договорах, в случайных событиях и громких личностях, но та внутренняя история, из которой, как из невидимого источника, истекает весь разум внешних движений. Впрочем, само собою разумеется, что история древней образованности России является не на первом плане его изложения: она, по его же выражению, только необходимый грунт его картины.

Между тем, представляя таким образом историю словесности и просвещения древнерусского, профессор, чтобы яснее обозначить их особенность, постоянно сравнивает их значение с соответствующими им явлениями на западе Европы, — не для того чтобы восхвалять одно за счет другого, но для того чтобы, сличая, яснее определить их отличия. В этой параллельной характеристике особенно ясно выражается тот глубоко значительный смысл древнерусского просвещения, который оно приняло от свободного воздействия христианской веры на наш народ, не закованный в языческую греко-римскую образованность, не завоеванный другим племенем, но самобытно, мирно, без насилия и христиански возраставший из глубины духовных убеждений в благоустройство внешней жизни, покуда Провидению угодно было нашествием иноплеменных влияний остановить это возрастание, может быть, преждевременное в общей экономии человеческого бытия — преждевременное для внешне образованного Запада, еще не созревшего к участию в чисто христианском развитии, — может быть, преждевременное и для самой России, еще не принявшей в себя стихий западной образованности для подведения их под воздействие одного высшего начала.

Редакция «Москвитянина» надеялась поместить в 1-м номере своего журнала первую лекцию Шевырева; но, кажется, по отсутствию у нас стенографов, она не вполне была записана слушателями, и потому вряд ли когда-нибудь явится иначе как в отрывках.

Между тем, покуда различные, уже после на память записанные из них места будут сличаться и сводиться вместе, я посылаю вам один отрывок, из которого вы получите понятие о двух мыслях курса: о том, как разумеет профессор отношение народности к человечеству, и о том, как он смотрит на словесность вообще.

Действие, которое производят лекции Шевырева, очень сильно и разнообразно: некоторые восхищаются им до восторга, другие судят строго, с противоположным пристрастием; но почти никто не остается равнодушен; иные видят в них борьбу русского просвещения с западным и в этом ошибаются. Цель профессора совсем не та, чтобы унизить одну часть человеческой образованности перед другою. Он выражает их особенности, сравнивает для пояснения, старается определить с беспристрастием и видимо ищет избегнуть всякой исключительности. Его любовь к России — любовь сознательная, а не слепой восторг, выражающийся в бессмысленных восклицаниях. Те, которые хотят видеть противное, вероятно, более обращают внимание на собственные свои предубеждения, нежели на изложение профессора.

Заметно, что общее участие к лекциям беспрестанно возрастает, так же как и число слушателей. Сначала их было около полутораста; теперь их уже более трехсот. Последняя лекция его прерывалась пять раз рукоплесканиями, которыми его встречают и провожают почти каждый раз.

3. А. Е. Ферсман. Зеленые камни России (фрагмент)^[4]

Славу русских камней составляют зеленые камни, и нет другой страны в мире, где были бы столь разнообразны и столь прекрасны камни зеленых тонов. Ими гордится Россия, на них и только на них она может рассчитывать, вывозя блестящий самоцвет на рынки Китая, Бирмы и Индии, только зеленый камень может заполнить ее художественные музеи прекрасными достижениями русского камнерезного искусства.

Яркокрасочный изумруд, то густой, почти темный, прорезанный трещинами, то сверкающий яркою ослепительною зеленью, сравнимый лишь с камнями Колумбии; ярко-золотистый «хризолит» Урала, тот прекрасный искристый камень демантоид, который так ценила заграница, и следы которого нашли в старинных раскопках Экбатаны в Персии. Целая гамма тонов связывает слабо зеленоватые или синеватые бериллы с густозелеными темными аквамаринами Ильменских копей, и как не редки эти камни, но их красота почти не имеет себе равных. Близки к ним по тону синевато-зеленые эвклазы россыпей Южного Урала, таинственно прекрасен изменчивый александрит, в котором, по словам Лескова, «утро зеленое, но вечер красный». Во всем мире нет александритов прекраснее уральских, и лишь изредка дарят их россыпи Цейлона, наделяя их шелковистым отливом.

Прекрасен бархатный густо-зеленый нефрит Саянских стремнин, и все тона, от нежно зеленоватого до темного цвета листвы, рисует нам этот красивый, но мрачный камень Сибири. Разнообразны зеленые сорта яшм — то светло-серые или стальные с зеленоватым отливом (Калканская), то ярко-зеленые благодаря обилию эпидота (Орская), то темные сине-зеленые исключительной красоты (Ново-Николаевская на Южном Урале). Разнообразием зеленых порфиров дарит нас Алтай, и среди различных зеленых яшм этого края красуется великолепный зеленый античный порфир, почти не отличимый от знаменитого Пелопонесского камня Крокеи.

Как мишурная роскошь вспоминается нам и малахит наших медных рудников, с грандиозностью запасов которых не может сравниться ни одно месторождение мира: то бирюзово-зеленый камень нежных тонов, то темно-зеленый с атласным отливом (Средний Урал), то сливающийся с синим азуритом в красивую красочную картину (Алтай).

Я не говорю о других зеленых камнях России; о моховиках забайкальских степей, уральском амазонском камне, где зеленый тон уступает в красоте нежно-голубому; редком хризопразе Урала, змеевике разнообразных оттенков, офиокальците с мягким рисунком слоистого мрамора и о многих других камнях (например, хромовом мраморе, фукситовом сланце — марипозите Урала).

Вопросы и задания к кейсам

• 1. В чем, по мнению И. В. Киреевского, заключаются основные достоинства лекций профессора Шевырева? Каково ваше представление об идеальной лекции?
• 2. Как вам кажется, почему выступление А. Е. Ферсмана «Зеленые камни России» вошло в хрестоматию по ораторскому искусству? Оцените правильность речи автора.
• 3. О. А. Баева, говоря о неправильном выборе слов, приводит интересные примеры. Сталкивались ли вы с подобными примерами в жизни? Как вам кажется, почему возникают сложности с выбором слов и выражений?

Творческое задание

На занятии обсудите смысл приведенных ниже пословиц и поговорок. Подготовьте речь, взяв за основу одну из них:

• 1) «Речи что снег, а дела что сажа»;
• 2) «Язык — стяг: дружину водит»;
• 3) «С языка капает и мед, и яд»;
• 4) «Язык мой — враг мой: прежде ума рыщет, беды ищет»;
• 5) «Бог дал два уха, но один язык»;
• 6) «Язык длинный, мысли короткие»;
• 7) «Работа с зубами, а лень с языком»;
• 8) «У мудреца язык в душе, а у дурака вся душа на языке»;
• 9) «Видна птица, но перьям, а человек, но речам»;
• 10) «Из песни слова не выкинешь»;
• 11) «На одном вече, да не одни речи. Спроста сказано, да неспроста слушано».

• [1] Лингвистический энциклопедический словарь. С. 337.
• [2] Баева О. Л. Ораторское искусство и деловое общение: учеб, пособие. Минск, 2001.
• [3] URL: http://www.klikovo.ru/db/book/msg/2836.
• [4] Хрестоматия по лекторскому мастерству / сост. А. Е. Михневич. С. 115—118.