Проблема объекта права сособственника в отечественной литературе

Вопрос об объекте права сособственников разъясняется всеми цивилистами примерно одинаковым — содержательно сходным, по от того не становящимся более ясным — образом. Общая собственность означает, что «…право общей собственности (condominium) — это когда одна и та же вещь принадлежит на праве собственности нескольким лицам в интеллектуальных ее долях»^[1]; что это такое право, когда «…несколько лиц представляются субъектами одного и того же права собственности, так что каждому принадлежит идеальная доля вещи, материальная же часть каждого сохозяина не может быть определена»^[2]; что «…предмет, оставаясь в сущности нераздельным, дробится па идеальные части и в каждой из этих частей собственность участника получает свою исключительность»^[3] (во всех цитатах выделение наше. — В. Б.). Небольшие терминологические различия в этих (и всех других «классических»^[4]) определениях, предопределяющие их большую или меньшую ясность и точность, сейчас неважны; важно то, что все они солидарны в определении объекта права каждого из сособственников как субстанции идеальной (интеллектуальной, мыслимой) природы. При этом, будучи сложенными вместе, они составят одно целое (математическую единицу) — не более и не менее. Это означает, что доли сособственников не пересекаются друг с другом (не накладываются друг на друга), а следовательно, право каждого из них обладает свойством исключительности; вместе с тем сонаправленная реализация всех прав со стороны всех сособственников даст реализацию права на вещь в целом, т. е. права собственности на нее.

Последнее обстоятельство — этакое преобразование умозрительного в реальное («математики» в «физику», процесса реализации прав сособственников в осуществление права собственности) — вот уже два века будоражит умы цивилистов, заставляя их наряду с математическим представлением об объекте сособствепиического права отыскать нечто, позволяющее представить пресловутые «доли» более предметно, конкретно и осязаемо; нечто, отражением чего являются эти математические доли. Цитированные определения разъясняют этот вопрос в том смысле, что доли определяются в той самой вещи_у которая служит объектом права общей собственности²²°. Как же это.

себе можно представить? Ну, положим, это нетрудно, если речь идет о праве на земельный участок, на пашню, на луг, лес, горную выработку, дом, иное строение, словом, на недвижимость: можно нарисовать план соответствующего объекта и на плане «разрисовать» его в соответствии с долями — получатся вполне осязательные (наблюдаемые), но при том все же идеальные (и, притом, однородные, да еще и допускающие свое независимое друг от друга использование по назначению) доли в вещи. Но как быть с долями в вещах движимых — в предметах техники, мебели и одежды? в транспортных средствах? инструментах? книгах? посуде? украшениях? животных? Любое их изображение, расчерченное на доли, неизбежно породит вопросы, поскольку доли эти будут неоднородными^[5], а «приходящиеся» на них части движимой вещи окажутся, скорее всего, такими, что их самостоятельное использование даже представить себе будет невозможно. Понятно, что с точки зрения гражданского права это обстоятельство не имеет никакого значения — все равно доля, подобная «расчерченной» на плане, в натуре из вещи не выделяется; вещь расчленяется чисто умозрительно, подобно тому, как это делает ученый в своих исследовательских целях. Но приняв это возражение мы, дабы поступить до конца логично, должны были бы … вообще отказаться от поиска объектов сособственнического права.

Несколько иное представление о долях сособственников мы находим, в частности, у В. И. Синайского. Он указывает, что ни один из сособственников «…не в состоянии указать своей материальной части вещи, на которую ему исключительно принадлежало бы право собственности. Вследствие этого обыкновенно принято говорить … об идеальной, мыслимой доле каждого участника…, и понимают эти части в смысле известной доли ценности вещи. При таком понимании идеальная доля реально выражается в доходности вещи»^[6]. Аналогично (притом — явно целенаправленно в пику Д. И. Мейеру), формулирует позицию и Г. Ф. Шершеневич: найдя конструкцию идеальной доли в материальной вещи неудачной («…так как вещь подлежит только материальному делению, а не идеальному»^[7][8]), он разделил мнение о том, что «…право каждого из собственников в отдельности имеет своим объектом только долю ценности вещи"22Л. Сравнивая эти взгляды нельзя не указать на неполное их соответствие, поскольку «ценность» и «доходность» вещи — далеко не одно и то же: ценность определяется не одной только доходностью, но текущей стоимостью вещи и ее убыточностью. Согласившись с этим соображением, придется признать, что перед нами две различные теории: доли в ценности (Шершеневич) и доли в доходности (Синайский).

Не все русские цивилисты видели надобность в точном установлении предмета дробления на доли. Это видно из работ, авторы которых не только не отличали ценности от доходности, но и не видели разницы между самой вещью и ее ценностью. Вот, например, как разъяснял вопрос об объекте права сособственников К. Д. Кавелин: «…пока предмет общей собственности не разделен между собственниками, каждый из них имеет в ней (наверное, „в нем“, т. е. в предмете. — В. Б.) не реальную, а лишь идеальную часть, соразмерную его доле или паю. Эта идеальная часть выражается ее стоимостью или ценностью, соразмерно с которой каждый и получает доход от общей собственности или несет убыли и потери…»^[9] (выделено нами. — В. Б.). Сначала идет доля (1) б вещи, и тут же — доля (2) в ее стоимости или ценности, причем последняя определяет долю (3) в доходности и убыточности вещи^[10].

Советское, а в последующем и российское (как перестроечное, так и действующее) законодательство не задавались вопросом о том, о каком объекте субъективного права сособственпика идет речь — о доле в имуществе, ценности или еще о чем-то. Грамматическое толкование законодательных норм (в том числе и гл. 16 современного ГК) дает основание полагать, что законодатель не имеет в виду выделение нескольких отдельных субъективных прав сособственников на какие-то самостоятельные объекты, а пытается сконструировать общее (принадлежащее нескольким лицам) право собственности. Соответственно, каждому из сособственников оказывается принадлежащей доля в самом праве общей собственности. Объектом права каждого из сособственников является доля в праве общей собственности — в каждом из его правомочий. Каждому из сособственников принадлежит соответствующее размеру его доли «количество» владения, пользования и распоряжения^[11]. Трудно сказать, с чьей подачи он утвердился в нашей литературе; можно предположить, что именно так в свое время было перетолковано высказывание проф. И. Б. Новицкого о том, что «…доля участия в общей собственности выражается в совокупности принадлежащих собственнику правомочий, направленных на осуществление общей собственности…»^[12]. К этому высказыванию мы еще вернемся, а сейчас отмстим, что начиная, по крайней мере, с Учебника гражданского права 1944 г. взгляд, согласно которому «…право собственника следует рассматривать как право на долю в самом праве собственности…»^[13], стал безраздельно господствующим.

Теория объекта сособственнического права как доли в праве собственности нам лично представляется неудачной. В настоящее время единственным ее основанием является логическая операция с термином «право общей собственности», «перестановка» составляющих которого дает «общее право собственности». По очевидно, что сравниваемые выражения не могут быть признаны равнозначными, а проделанная словесная перестановка — логически корректной. Субъективное право па общую вещь — это отнюдь не то же самое, что и общее субъективное право. По отношению к третьим лицам, видящим перед собой право общей собственности, действительно предстает как одно общее субъективное право — право, одно на всех сособственников, сколько бы их ни было. Но в этих отношениях не возникает и проблемы объекта. Она обсуждается применительно к отношениям сособственников друг с другом, в которых такие «субстанции», как, скажем, «½ владения», «38% пользования», или, допустим, «57/108 распоряжения», никакой ценности, конечно, не имеют.

• [1] Анненков К. Н. Система русского гражданского права. Т. 2. Право вещное. СПб., 1895.С. 75.
• [2] Мейер Д. И. Русское гражданское право / иод ред. А. И. Вицына. 10-с изд., с испр. и доп. А. X. Гольмстеиа. Пг., 1915. С. 253.
• [3] Победоносцев К. П. Курс гражданского права. 4-е изд. Ч. 1. Вотчинные права. СПб., 1896. С. 533.
• [4] Можно (набравшись терпения и времени) выписать определения и других русских"авторитетов" — А. П. Башилова, Е. В. Васьковского, II. Л. Дювернуа, К. Д. Кавелина, И. Б. Новицкого, С. В. Пахмана, В. И. Синайского, В. М. Хвостова, Г. Ф. Шерше-невича и др. — мы получим редкостное вообще для нашей науки единодушие: объектсособствепиического права имеет идеальную природу. Почему из всего многообразия русской (в том числе советской) цивилистики мы процитировали именно Анненкова, Мейера и Победоносцева, станет ясно чуть ниже.
• [5] Не случайно Д. И. Мейер в цитированном выше объяснении своей позиции говоритуже о долях не только в вещи, но «в каждой материальной частичке вещи… в каждоматоме…». Такая подмена понятий дает ему возможность образования однородныхдолей во всех вообще (даже разнородных!) вещах. При всей внешней экстравагантности такого объяснения ему нельзя отказать в аналитичности, т. е. в безусловнойи неподдельной научности.
• [6] Синайский В. И. Русское гражданское право. Вып. 1. Киев, 1914. С. 228—229.
• [7] Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права. 10-е изд. М., 1912. С. 336.
• [8] Там же. С. 337.
• [9] Кавелин К. Права и обязанности по имуществам и обязательствам в применениик русскому законодательству. СГ16., 1879. С. 73.
• [10] Другой пример смешения различных теорий (относящийся к взглядам Д. И. Азаре-вича) — см.: Васъковский Е. В. Учебник гражданского права. Вып. II. Вещное право.СПб., 1896. С. 98. Небезынтересно отметить, что сам Евгений Владимирович, методически последовательно изложив (С. 97—98) известные ему воззрения, но вопросу, своего мнения… так и не высказал, ограничившись апелляцией к позитивному праву,"приближающемуся", по его словам, к взгляду на долю как идеальную часть самойвещи (а не ее ценности, и не права на нее).
• [11] Существование этого взгляда в немецкой цивилистике отмечал еще Е. В. Васьков-ский (Указ. соч. С. 97).
• [12] Новицкий И. Б. Право собственности: Комментарий к ст. 52—65 Гражданского кодекса. М., 1925. С. 50.
• [13] Гражданское право: учебник / под ред. М. М. Агаркова и Д. М. Генкина. Т. I. М., 1944. С. 242 (автор — Д. М. Генкин). Любопытно, что высказанная в пользу этого взгляда «аргументация» (при всем уважении к ее почтенному автору) доказывает, скорее, противоположную позицию:"Нельзя, — пишет Дмитрий Михайлович, — согласиться и с предлагаемой некоторыми авторами конструкцией доли собственника не как реальной, а как идеальнойдоли. (Почему? Потому что, — продолжает проф. Генкин. — В. Б.) Право собственности имеет своим объектом материальные предметы, а не воображаемую величину, идеальную долю. (Вне всяких сомнений. — В. Б.) Право собственника следует рассматривать как право на долю в самом праве собственности…" и т. д. (Там же). Какойвывод следует из приведенных аргументов?