Компетенция общего собрания акционеров

Компетенция общего собрания акционеров раскрывается в ст. 48 и иных статьях Закона об АО. Систематику вопросов (полномочий), образующих компетенцию общего собрания акционеров, можно провести, беря за основу различные критерии содержательного и иного ракурса. Так, широкое распространение получила классификация составляющих компетенции собрания на организационные (внесение изменений и дополнений в устав, определение порядка ведения собрания, утверждение внутренних документов и др.), имущественные (изменение уставного капитала, выплата дивидендов и др.) и смешанные (реорганизация и ликвидация общества и др.).

Однако наибольшую практическую значимость представляет классификация компетенции с точки зрения полномочности иных органов (нежели собрание) рассматривать и решать тот или иной вопрос функционирования акционерной компании. Используя данный критерий, компетенцию собрания по действующему законодательству можно подразделить на следующие виды:

1) исключительная компетенция, когда принятие решения по вопросу составляет прерогативу только общего собрания (ее образует большинство вопросов, перечисленных в п. 1 ст. 48, а также вопросы, о которых идет речь в иных статьях закона, например п. 3 ст. 10, п. 4, 7 ст. 22, п. 2 ст. 64, п. 1 ст. 85 Закона об АО).

Особо необходимо отметить, что содержание термина «исключительная компетенция общего собрания акционеров», используемого нами и употребляемого в ГК РФ, неидентично. Это связано с тем, что кодификационный гражданско-правовой акт «исключительной» считает компетенцию, «не переносимую» только на исполнительные органы, возможность же передачи определенного вопроса на решение наблюдательного совета прямо не запрещается. Именно такой вывод может быть сделан в результате формального сравнительно-правового анализа предписаний п. 1 ст. 103 ГК РФ (не допускающих передавать вопросы исключительной компетенции исполнительным органам, к числу которых совет директоров не относится); поддержан он и судебной практикой (см. решение ВС РФ от 08.12.1998 «О признании частично недействительным пункта 8.1 „Стандартов эмиссии акций при учреждении акционерных обществ, дополнительных акций, облигаций и их проспектов эмиссии“, утв. постановлением ФКЦБ РФ от 17.09.1996 № 19»). Но нельзя не увидеть в подобном подходе лингвистическую несостоятельность, ибо исключительность компетенции не может означать ничего иного, как принадлежность компетенции строго определенному органу. Немудрено, что Закон об АО отказался от обозначения компетенции собрания в качестве исключительной; скорректированы должны быть и положения ГК РФ (что, кстати, уже сделано в отношении обществ с ограниченной ответственностью Федеральным законом от 30.12.2008 № 312-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации»). Тем не менее «…полный отказ от термина „исключительная компетенцияя“ применительно к компетенции общего собрания акционеров… не совсем оправдан»; другое дело, что, как обоснованно заявляет Д. В. Ломакин, «логично относить к исключительной компетенции… вопросы, которые не могут быть переданы ни совету директоров, ни исполнительным органам…»^[1];

2) неисключительная компетенция, когда вопрос может быть рассмотрен иным органом (за исключением исполнительного! — п. 2 ст. 48 Закона об АО). Данный вид компетенции может быть подразделен на несколько подвидов.

А. Прежде всего, это так называемая альтернативная компетенция, которую образуют вопросы, право принятия решения по которым может быть делегировано в силу устава совету директоров. Это — вопросы:

• — об увеличении уставного капитала путем размещения дополнительных акций (п. 2 ст. 28, подп. 6 п. 1 ст. 48 Закона об АО), кроме случаев, предусмотренных п. 3, 4 ст. 39 Закона об АО;
• — об образовании и досрочном прекращении полномочий исполнительного органа (подп. 8 п. 1 ст. 48, п. 3 ст. 69 Закона об АО), за исключением случаев, указанных в п. 5−7 ст. 69 Закона об АО (подробно об этих «экстремальных» ситуациях см. 16.2.2 учебника);
• — о размещении эмиссионных ценных бумаг, конвертируемых в акции (п. 2 ст. 33 Закона об АО), кроме случаев, предусмотренных п. 3, 4 ст. 39 Закона об АО;
• — о приобретении обществом размещенных им акций не в целях сокращения их общего количества (п. 2 ст. 72 Закона об АО).

При подобных ситуациях перераспределения компетенции полагаем неприемлемым и не основанным на законе вариант, при котором вопрос, отнесенный уставом к компетенции совета директоров, мог бы быть рассмотрен и на общем собрании. Однако в судебной практике встречается и иное видение данной проблемы. Так, ФАС Северо-Западного округа по одному из дел отметил, что предусмотренная законом возможность передать решение некоторых вопросов, отнесенных к компетенции общего собрания акционеров, совету директоров не лишает собрание права принимать решение по этим вопросам (например, по вопросу об увеличении уставного капитала) (постановление от 21.06.2003 по делу № А05−11 771/02−582/17). Такое решение вопроса встретило справедливое «сопротивление» в юридическом мире. Например, К. С. Санин обоснованно указывает на то, что «…перераспределения полномочий дестабилизируют работу органов управления, провоцируют конфликтные ситуации в обществах, поэтому необходимо придерживаться принципа „строго определенной компетенции“»^[2]. Данный принцип вытекает и из буквального прочтения подп. 6 и 8 п. 1 ст. 48 Закона об АО, редакция которых не оставляет никаких «шансов» для легального обоснования обратного толкования: вопросы об увеличении уставного капитала путем размещения дополнительных акций и образовании (досрочном прекращении полномочий) исполнительного органа только тогда включаются в компетенцию собрания, когда уставом их решение не отнесено к компетенции совета директоров. Кроме того, признание за собранием полномочия по решению вопроса наряду с советом директоров приводило бы к тупиковой ситуации в случае, когда руководящие органы (собрание и совет директоров) принимают различные акты по одному и тому же вопросу.

Б. Особый подвид образует смешанная компетенция, содержащая вопросы, решение по которым (хотя и принимаемое по общему правилу в силу закона или устава советом директоров) способно при определенных обстоятельствах быть вынесено и общим собранием акционеров; однако обсуждение вопроса на собрании носит «вторичный» характер, поскольку обусловлено невозможностью принятия (непринятием) решения советом директоров. Вариант смешанной компетенции предусмотрен п. 5−7 ст. 69, абз. 3 п. 1 ст. 77, п. 2 ст. 79, а также п. 2, 3 ст. 83 Закона об АО.

В. Наконец, позволительно выделять общую компетенцию, при которой вопрос полномочен рассмотреть любой из названных в законе органов, в том числе общее собрание. В настоящее время такой вопрос сформулирован в п. 3 ст. 85 Закона об АО.

Значительным своеобразием обладает подход к подразделению компетенции на исключительную и неисключительную применительно к общему собранию акционеров народного предприятия. Исключительность компетенции здесь подразумевает принципиальную невозможность передачи вопросов для решения каким бы то ни было органам управления. Полномочия же собрания по иным вопросам могут быть переданы, причем:

• — такая передача осуществляется по решению общего собрания акционеров;
• — решение принимается квалифицированным большинством голосов — не менее чем ¾ голосов от общей численности акционеров;
• — в роли «дублеров» собрания могут выступить наблюдательный совет или контрольная комиссия;
• — «изъятие» того или иного вопроса из компетенции высшего органа управления носит срочный характер — не более чем на один год (п. 2 ст. 10 Закона о народных предприятиях).

Характеристика общего собрания как высшего органа управления акционерной компании не превращает его в некое «всевластное», «довлеющее» над иными органами образование. Это проявляется прежде всего в том, что компетенция собрания небезгранична, ибо, как верно замечает В. В. Залесский, «…при всей значимости как формы волеизъявления акционеров общее собрание все же является недостаточно гибким инструментом для руководства… деятельностью общества»^[3], вследствие чего не может не иметь места «сужение» полномочий собрания в пользу иных органов, способных более оперативно осуществлять управленческую деятельность. В соответствии с этим уместно, полагаем, говорить об ограничении компетенции рассматриваемого органа управления, которое осуществляется в императивном либо диспозитивном порядке по двум основным направлениям:

• 1) с точки зрения «наполнения» компетенции конкретными вопросами, решения по которым принимаются на собрании, и допустимости ее расширения либо сужения обществом (объемно-содержательный аспект);
• 2) в ракурсе механизмов организационного плана, «препятствующих» собранию рассмотреть тот или иной вопрос (организационный аспект).

Ограничения объемно-содержательного плана выражаются в следующих, достаточно разнородных моментах:

• а) многие важные для функционирования общества вопросы относятся законом (например, вопрос об определении приоритетных направлений деятельности общества) или могут быть отнесены уставом (в частности, вопрос увеличения уставного капитала путем размещения дополнительных акций) к компетенции иных органов корпорации;
• б) перечень вопросов, образующих компетенцию собрания, дается исключительно в Законе об АО (подп. 20 п. 1 и п. 3 ст. 48 Закона об АО); он не может быть расширен по усмотрению акционеров уставом общества (в отличие, например, от компетенции совета директоров — см. подп. 18 п. 1 ст. 65 Закона об АО). Следовательно, российское акционерное право избрало путь строгой законодательной формализации компетенции высшего органа управления. Как справедливо подчеркивает В. В. Долинская, «это, во-первых, гарантия соблюдения принципа „разделения властей“ …; во-вторых, противодействие произволу акционеров, которые подчас требуют обсуждения… узкоспециальных вопросов, относящихся к компетенции совета директоров, правления и даже структурных органов. Объективно же это ограничение компетенции… собрания акционеров»^[4].

  Важно учитывать, что распределение компетенции может и не носить раз и навсегда заданный, статичный характер. Припомним, что ст. 84.6 Закона об АО предусматривает временное перераспределение компетенции (в силу закона!) «в пользу» общего собрания акционеров после получения открытым обществом добровольного или обязательного предложения о приобретении более 30% акций корпорации (см. 12.2.4 учебника);

  в) право собрания принять решение по какому-либо вопросу, относящемуся к его компетенции, может быть обусловлено наличием либо отсутствием соответствующих уставных положений. Например, общество может приобретать размещенные им акции по решению собрания об уменьшении уставного капитала путем приобретения части размещенных акций в целях сокращения их общего количества, если это прямо разрешено уставом (п. 1 ст. 29, п. 1 ст. 72 Закона об АО); наоборот, незаконным будет решение общего собрания открытого акционерного общества о размещении акций и эмиссионных ценных бумаг, конвертируемых в акции, посредством закрытой подписки, если уставом ограничена возможность ее проведения (п. 2 ст. 39 Закона об АО). Несмотря на то что собрание правомочно определить форму выплаты дивидендов, решение о неденежной форме допускается только тогда, когда устав предусматривает случаи выплаты дивидендов не деньгами, а иным имуществом (п. 1, 3 ст. 42 Закона об АО).

  Особый случай ограничений последнего вида связан с ситуациями, при которых вопрос (а именно: о сроке и порядке выплаты дивидендов — п. 4 ст. 42, определении количественного состава совета директоров — п. 3 ст. 66) может быть разрешен как уставом, так и решением общего собрания. Представляется совершенно очевидным, что если внутренний документ компании регламентировал соответствующий вопрос, то собрание не может «выйти за пределы» данной регламентации без предварительного внесения изменений в устав, поскольку:

  • — требования устава обязательны для исполнения всеми органами акционерной компании (п. 2 ст. 11 Закона об АО), включая общее собрание;
  • — в силу п. 7 ст. 49 Закона об АО решение собрания не должно противоречить не только требованиям правовых актов, но и устава (п. 7 ст. 49 Закона об АО);
  • г) в некоторых случаях собрание, уполномоченное на принятие решения, содержательно «сковано» решением иного органа. Так, в силу п. 3 ст. 42 Закона об АО вопрос о размере дивиденда причислен к компетенции высшего органа управления; вместе с тем размер не может быть больше рекомендованного наблюдательным советом.

  Применительно к организационному аспекту ограничения компетенции стоит выделить следующие формы «умаления» возможностей собрания:

  • а) решение по целому ряду вопросов хотя и принимается общим собранием, однако только по предложению совета директоров; следовательно, акционеры, желающие рассмотрения нижеперечисленных вопросов на собрании, связаны необходимостью получения «поддержки» со стороны наблюдательного совета в виде инициирования последним проведения собрания с соответствующей повесткой дня. К числу таких вопросов относятся:
    • — реорганизация общества;
    • — увеличение уставного капитала;
    • — дробление и консолидация акций;
    • — принятие решений об одобрении крупных сделок и сделок, в совершении которых имеется заинтересованность;
    • — приобретение обществом размещенных акций;
    • — принятие решения об участии в финансово-промышленных группах, ассоциациях и иных объединениях коммерческих организаций;
    • — утверждение внутренних документов, регулирующих деятельность органов общества (п. 3 ст. 49 Закона об АО);
    • — ликвидация общества и назначение ликвидационной комиссии (п. 2 ст. 21 Закона об АО);
    • — уменьшение уставного капитала путем уменьшения номинальной стоимости акций (п. 3 ст. 29 Закона об АО);
    • — передача полномочий единоличного исполнительного органа управляющей организации (управляющему) (п. 1 ст. 69 Закона об АО).

  К большому сожалению, Закон об АО не лишен недостатков в плане регламентации взаимодействия собрания и совета директоров в аспекте исследуемого ограничения. Во-первых, непонятно, почему законодатель в общей норме (п. 3 ст. 49), посвященной случаям рассмотрения собранием вопросов по предложению наблюдательного совета, дает исчерпывающий перечень таких случаев (как мы видели, закон предусматривает и иные ситуации — п. 2 ст. 21, п. 1 ст. 69). Во-вторых, при дублировании положений п. 3 ст. 49 в иных статьях наблюдается противоречие с точки зрения правомерности изменения легального режима. Дело в том, что п. 3 ст. 49 формулирует норму диспозитивным образом, допуская возможность предусмотреть иное в уставе. Однако п. 2 ст. 16, п. 2 ст. 17, п. 2 ст. 18, п. 2 ст. 19, п. 2 ст. 20 Закона об АО предписывают принятие решения по вопросу о реорганизации по предложению совета директоров в императивном порядке. Думается, что разночтение следует решать в пользу диспозитивной нормы, как устанавливающей расширенный вариант возможных схем взаимодействия между органами управления общества и акционерами при его реорганизации;

  • б) иногда собрание может принять легитимное решение лишь при наличии решения по этому же вопросу иного органа. Такое положение дел имеет место в уже упоминавшемся случае с утверждением размера дивиденда (п. 3 ст. 42 Закона об АО); другие примеры содержатся, в частности, в п. 2 ст. 78 и п. 7 ст. 83 Закона об АО;
  • в) общее собрание акционеров не вправе принимать решения по вопросам, не включенным в повестку дня собрания, а также изменять повестку дня (п. 6 ст. 49 Закона об АО). В отличие от иных рассмотренных ограничений приведенное правило имеет главной целью не столько обеспечение соблюдения принципа «разделения властей» в обществе (в данном случае эта задача вторична), сколько защиту акционеров, которые должны иметь ясное представление о тематике предстоящего собрания для того, чтобы определиться, принимать ли в нем участие.

  В заключение подчеркнем, что ограничительные механизмы нацелены не на ущемление прав и интересов акционеров, а на обеспечение стабильности работы управленческого организма.

  • [1] Ломакин Д. В. Очерки теории акционерного права и практики применения акционерного законодательства. — С. 115−116.
  • [2] Санин К. С. Вопросы компетенции общего собрания акционеров как высшего органа управления общества // Право и экономика. 2004. № 11. С. 19.
  • [3] Комментарий к Федеральному закону «Об акционерных обществах» / под общ. ред. М. Ю. Тихомирова. — М., 2002. — С. 230.
  • [4] См.: Долинская В. В. Акционерное право: учебник. — С. 282−283.