Деятельность как структура

Деятельностный подход интенсивно и успешно развивался в советской философии в 1970;е и 1980;е гг. Здесь особенно выделяются труды Г. П. Щедровицкого, Э. Г. Юдина^[1]. Данный подход с успехом применяют и современные ученые. Так, В. С. Стенин, следуя деятельностному подходу, схематично представляет научную деятельность «как отношения „субъект — средства — объект“»^[2].

Таким образом, в самом простом виде всякая деятельность включает в себя цель, средства, способы (технологии), результат и сам процесс деятельности. Понятно, что любая деятельность осуществляется под воздействием неких внешних условий, влияющих на выбор цели, средств и технологий, а также системы правовых, этических и иных регуляторов. Так понимаемая деятельность схематически изображена на рис. 5.1.

Есть и более сложные модели деятельности. Психологи обычно обозначают понятием «деятельность» совокупность осмысленных действий, целью которых является достижение определенного, заранее запланированного результата. В других терминах понятие «деятельность» подразумевает осознанную, мотивированную, целенаправленную активность, обусловленную социальной природой человека, реализуемую им во всех сферах его жизнедеятельности по отношению к своему природному, социальному и культурному окружению. Другими словами, деятельность есть форма проявления социальной активности индивида, направленной на сознательное, целенаправленное преобразование действительности^[3].

Рис. 5.1. Общая схема деятельности.

С этой точки зрения целостная деятельность имеет следующие составляющие: потребности-мотивы — цели — условия достижения цели (единство цели и условий составляет задачу) и соотносимые с ними деятельность — действия — операции. Первый пласт деятельности (потребности, мотивы, цели, условия) составляет ее предметное содержание. Это внутренний план ее осуществления, ее образ, то, на основе чего она строится. Второй пласт деятельности (отдельная деятельность, действия, операции) составляют ее структурные элементы. Это реализация деятельности, сама деятельность во плоти. В своем единстве оба эти пласта деятельности составляют ее психологическое содержание. В деятельности есть и третий пласт — взаимные переходы и превращения ее отдельных структурных элементов (мотива — в цель и, соответственно, деятельности — в действие; цели — в условие ее реализации и т. д.). Это уже динамика деятельности, ее трансформация. Тогда схема деятельности приобретает вид, приведенный на рис. 5.2.

С этой точки зрения анализ конкретной деятельности человека можно осуществить только тогда, когда будут определены потребности и мотивы этой деятельности при достаточно четком формулировании их предметного содержания. И, наоборот, если речь идет о потребности и конкретизирующих ее мотивах при определении их предметного содержания, то этим психологическим образованиям должна соответствовать та или иная деятельность, направленная на их удовлетворение^[4]. Однако, на наш взгляд, все-таки следует отличать потребности и мотивы, запускающие процесс деятельности, от собственно деятельности.

Рис. 5.2. Схема деятельности.

В научном обиходе категория «деятельность» употребляется в общем, собирательном значении этого понятия. Реально же мы всегда имеем дело с особенными деятельностями, каждая из которых:

• 1) отвечает определенной потребности субъекта;
• 2) стремится к предмету этой потребности;
• 3) угасает в результате удовлетворения потребности;
• 4) воспроизводится вновь, может быть, уже совсем в иных, изменившихся условиях^[5].

Очевидно, именно по этому признаку проходят различия между понятиями «функционирование» и «деятельность». Если речь идет о социальной активности индивида, мы имеем дело с деятельностью, если в качестве субъекта выступает социальный институт, то речь идет о функционировании. Диалектика функционирования и деятельности заключается во взаимном переходе и одновременно взаимном отталкивании этих социальных феноменов.

Реализуя предписанную ему роль, тот или иной социальной институт функционирует по заданной схеме, определяя, задавая рамки, границы, способы деятельности входящих в его состав индивидов. Однако деятельность этих индивидов, определяемая значительно большим количеством факторов, нежели те, что исходят от социального института, определяет качество исполнения социальным институтом своей роли.

Важной особенностью журналистики как вида общественного разделенного труда является внутренняя сложность осуществляемых в ее рамках действий. С одной стороны, каждое целостное действие включает в свой состав многообразные действия различной природы. С другой стороны, полноценное осуществление любого законченного действия требует вовлечения многих людей. В результате оно предстает как коллективное социальное действие. Таким образом, с точки зрения деятельностного подхода журналистика представляет собой систему социальных действий, ориентированных в конечном счете на удовлетворение особых потребностей людей, специфика которых определяет все основные особенности этого вида деятельности.

Любая индивидуальная деятельность включена в общественную и представляет собой лишь часть, момент общественной деятельности. Деятельность индивида не может существовать вне системы общественных отношений. Все характеристики индивидуальной деятельности определяются тем конкретным местом, которое данный индивид занимает внутри этой системы. Причем «в обществе человек находит не просто внешние условия, к которым он должен приноравливать свою деятельность, но сами эти общественные условия несут в себе мотивы и цели его деятельности, ее средства и способы; словом, общество производит деятельность образующих его индивидов»^[6].

Общественный характер человеческой деятельности проявляется в том, что «всякая социально значимая деятельность обусловливается известными нормами, установками, предпосылками и пр., которые можно выявить путем специального анализа. Эти установки, нормы и пр. могут применяться несознательно, а значит необоснованно, или сознательно, обоснованно. Обоснование применения именно таких, а не иных средств деятельности опирается на четкое их выявление, анализ и обсуждение правомерности и целесообразности обращения к ним в данной ситуации, с сопоставлением возможных альтернатив и выбором одной из них и т. д. — в общем, с сознательным контролем над механизмом регуляции и управления деятельностью»^[7].

Обобщение существующих подходов к этой проблеме позволяет представить любую деятельность как процесс, ход которого определяется взаимодействием нескольких обязательных элементов, образующих как бы два контура. Внешний контур складывается из таких компонентов, как потребности, условия и традиции, направляющие и задающие внешние ограничения деятельности. Внутренний контур объединяет такие элементы, как цель деятельности, выступающая формой осознания потребностей; предмет деятельности, т. е. то, на что направлена активность субъекта и что, будучи преобразованным в ходе этой активности, сможет удовлетворить потребность; способ деятельности, включающий средства, т. е. инструментарий и методы деятельности (приемы оперирования инструментарием); результаты деятельности, т. е. продукты, которые должны удовлетворить потребность, инициировавшую конкретный акт деятельности.

Элементом, на котором «замыкаются» все названные выше комплексы, является субъект деятельности, определяющий на основе имеющихся у него социокультурных программ цели деятельности, выбирающий предмет действительности, преобразование которого позволит получить требуемый продукт, создающий средства воздействия на предмет и методы оперирования этими средствами.

Таким образом, самые общие характеристики человеческой деятельности заключаются в том, что эта деятельность:

• • продуктивная — значит производная, создающая нечто, чего ранее не было;
• • сознательная — опосредованная сознанием;
• • свободная — дающая возможность выбора альтернативных целей и способов поведения;
• • общественная — означает, что и по своим целям, и, но средствам их достижения она детерминирована общественными отношениями.

Особенно хотелось бы остановиться на такой характеристике деятельности, как сознательная. Указывая на сознательный характер человеческой деятельности, обычно имеют в виду то обстоятельно, что на всех ее этапах — от постановки цели до оценки результата — индивид сознательно регулирует процесс деятельности. При этом, как подчеркивает польский исследователь Я. Рейковский, система сознательной регуляции включает три существенные особенности.

• 1. Сознательная регуляция основана на общественном опыте. То, что человек сознательно видит и сознательно делает, он видит и делает, не только опираясь на личный опыт, но прежде всего на опыт многих поколений людей, который был передан ему в форме понятий, синтаксических правил, орудий и способов их использования. За каждым сознательным действием стоит огромный запас опыта, во много раз превышающего возможности отдельных личностей. По этой же причине сознательная регуляция имеет значительное преимущество по сравнению с другими формами регуляции, и человек, действуя сознательно, действует намного успешнее.
• 2. Сознательная регуляция осуществляется в символической форме. Отсюда следует, что, хотя она генетически вырастает из практики, человек, действуя сознательно, в состоянии выполнить различные функции в уме, «теоретически» не прибегая к практической деятельности, благодаря чему он может заранее избежать ошибок и ущерба, а также избрать наиболее верные способы, ведущие к цели; сознательное существо может размышлять над несуществующими в данный момент явлениями и тем самым учитывать такие свойства действительности, которые не даны «наглядно», может принимать в расчет общие, скрытые свойства вещей и явлений.
• 3. Сознательная регуляция более чем какая-либо другая носит системный характер. Дело в том, что, действуя сознательно, человек «руководствуется не отдельными наблюдениями и существующей системой явлений, но принимает во внимание системы связей. Можно было бы сказать, что символически закодированный опыт создает в голове человека систему, и эта система обусловливает действия. Благодаря этому деятельность человека — не случайная игра стремлений и опасений, для нее характерна взаимосвязанность и организация»^[8].

При этом следует учитывать, что в любом виде деятельность есть принципы, нормы и правила — провозглашаемые, декларируемые, и есть другие — не называемые, иногда маскируемые, но оказывающие решающее влияние на процесс деятельности. Поэтому только выход за пределы «действий» и декларируемых принципов, обращение к анализу реальных предпосылок этих действий позволяют перейти от анализа действий к анализу деятельности. Только тогда, когда за слоем результатов мы вскрываем порождающие эти результаты предпосылки, нормы и основания деятельности (подобно тому, как за циферблатом часов обнаруживается сложный часовой механизм), профессиональная деятельность предстает перед нами как сложная, многоуровневая, многослойная система. Это означает, что деятельность как определенный тип активного бытия, в отличие от поведения, определяется не биологически заданными, а исторически сформированными культурными программами. Поэтому определение деятельности только как совокупности различных «дел» — это неполное и недостаточное представление. При таком подходе творческая активность, связанная с совершенствованием и развитием лежащих в основе деятельности программ, выносится за скобки. Понятно, что любая деятельность связана с определенными социокультурными схемами, по которым осуществляются определенные «дела». Однако без определенного отношения к этим социокультурным схемам, представляющим собой регулятивы деятельности, сознательное поведение человека просто невозможно^[9].

Надо понимать, что основополагающие принципы всегда выступают как «порождающие механизмы» результатов журналистского творчества, реальные ориентиры журналистской деятельности.

Рассматривая деятельность как разворачивающейся во времени процесс, мы можем выделить некоторые устойчивые повторяющиеся «узлы», стадии действия, события, последовательность осуществления которых и обеспечивает эффективность деятельности. Существуют различные, более или менее детализированные процессуальные модели журналистской деятельности, более или менее подробно воспроизводящие временную структуру творческого акта, связанную с созданием смысловой конструкции^[10].

М. С. Каган вычленяет три основных элемента деятельности:

• 1) субъект, наделенный активностью и направляющий ее на объекты и на других субъектов;
• 2) объект, на который направлена активность субъекта, точнее — субъектов;
• 3) сама эта активность, выражающаяся в том или ином способе овладения объекта субъектом или в установлении субъектом коммуникативного взаимодействия с другими^[11].

Любая деятельность — и журналистская в том числе — может протекать в одной из трех форм: репродуктивной, частично-поисковой и творческой со множеством переходов между этими основными формами.

Понятием «репродуктивная» обозначается такая форма деятельности, все элементы которой — цели, предмет, средства, методы — заданы раз и навсегда и не могут произвольно нарушаться по каким бы то ни было соображениями. Другими словами, это деятельность в стандартной ситуации по готовому образцу (алгоритму). Как известно, алгоритм — это точное общепонятное предписание о поэтапном выполнении в определенной последовательности элементарных операций и действий для решения всех задач данного класса. Независимо от содержания алгоритм должен обладать следующими свойствами:

• • определенность — простота и однозначность его поэтапных операций;
• • дискретность — расчлененность мыслительных или производственных операций на простейшие элементы, расположенные в определенной последовательности;
• • массовость — пригодность для решения всех задач (мыслительных или производственных) данного типа;
• • результативность — обязательное достижение правильного результата (при условии правильного выполнения каждого этапа, предусмотренного алгоритмом).

Алгоритмы, понимаемые как пошаговое предписание образа действий, есть во всех видах деятельности. Более того, любой способ деятельности стремится к некоей оптимальной алгоритмизированное™. Есть свои алгоритмы и в сфере журналистики. Примером подобного алгоритма является описание процесса подготовки выступления, встречающееся в различных пособиях.

С точки зрения названного выше критерия могут быть алгоритмизованы виды деятельности, обладающие богатой и хорошо структурированной системой алгоритмов, следование которым позволяет получить результат, совпадающий с изначально поставленной целью; виды деятельности, характеризуемые невыявленностыо объективно существующего способа деятельности и высоким уровнем неопределенности достижения поставленных целей; и виды деятельности, отличающиеся практически полным отсутствием общественно выработанных средств и методов достижения целей^[12].

Под частично-поисковой, или репродуктивно-продуктивной, формой деятельности понимают деятельность, в ходе которой индивид должен пользоваться известными ему способами деятельности в новых, ранее не встречавшихся условиях.

В качестве творческой^[13] выступает деятельность, в которой хотя бы один из элементов полностью или частично неизвестен и должен определяться непосредственно в ходе самой деятельности. Другими словами, это деятельность без образца, ситуация, требующая создания совершено нового способа решения задачи или постановки совершенно новой задачи. Эффективность деятельности журналиста измеряется не количеством новой информации, пущенной им в оборот, как это имеет место в научной деятельности, а теми изменениями в сознании в поведении аудитории, которых он добился. А эти изменения в весьма малой степени зависят от количества публикаций. Тем не менее опыт свидетельствует, что, как правило, наиболее творческие журналисты являются одновременно и наиболее продуктивными в смысле публикуемое™.

Очевидно, что чем менее развит вид деятельности, тем больше объективной необходимости проявляет творчество (если понимать под ним поиск неизвестных субъекту способов решения неизвестных задач), соответственно, чем более развит вид деятельности, тем уже (в пределах существующего способа деятельности) объективная база для творчества^[14].

В самом широком смысле слова творчество есть активное взаимодействие субъекта с объектом, в ходе которого субъект целенаправленно изменяет окружающий мир, создает новое, социально значимое в соответствии с требованиями объективных закономерностей. Активно воздействуя на мир, субъект преобразует и себя. Необходимой основой творчества является ощущение личной свободы в выборе тех или иных форм и способов деятельности. Без этой свободы творчество невозможно.

Развернутое определение творческой деятельности может быть дано через систему следующих признаков.

• 1. Творческая деятельность направлена на решение задач, для которых характерно отсутствие в предметной области или лишь у субъекта не только способа решения, но, главное, предметно-специфических знаний, необходимых для его разработки: постулатов, активов, теорем, законов и др.
• 2. Творческая деятельность связана с созданием субъектом на осознаваемом или неосознаваемом уровнях новых для него знаний в качестве ориентировочной основы для последующей разработки способа решения задачи.
• 3. Творческая деятельность характеризуется для субъекта неопределенной возможностью разработки новых знаний и на их основе способа решения задачи. Неопределенность обусловлена отсутствием каких-либо других знаний, строго детерминирующих указанную разработку.

Внешними критериями творческой деятельности являются новые продукты; внутренними, психологическими — новые личностные знания, ценности, нормы, смыслы, способы деятельности и т. п. Принципиально важным положением является принцип единства внешних и внутренних критериев творчества. Другими словами, одна лишь новизна продукта не является свидетельством творчества, равно как не может служить таким свидетельством одно лишь обогащение внутреннего мира субъекта деятельности. Только взаимосвязанное обновление внешнего и внутреннего мира может свидетельствовать о действительном творчестве.

В самом деле, жестокое связывание творчества с характеристикой конечного продукта, результата дает основание утверждать, что процесс производства стандартного продукта лишен творческого начала. Между тем это совершенно не так. Если заданы параметры конечного продукта, а исходные данные вдруг резко изменились, то субъекту деятельности необходимо (иногда в самом срочном, пожарном порядке) создавать новую технологию, новую программу преобразования исходных данных в конечный продукт. Таким образом, конечный продукт по-прежнему будет стандартным, но акт творчества, тем не менее, имел место.

Однако новый, иногда неожиданный продукт можно получить, не затрачивая никаких творческих усилий. Для этого достаточно, чтобы среди исходных данных появились непредусмотренные элементы. Можно даже сформулировать правило: чем жестче программа деятельности, тем неожиданнее будет ее результат при изменении исходных данных.

Таким образом, критерий творчества, и к этому выводу приходят многие исследователи, есть не результат деятельности, а способ, с помощью которого человек идет от возникшей перед ним задачи к ее решению.

В самих исходных данных, как правило, заложен стимул для включения творческого механизма. Для этого в исходных данных не должно содержаться скрытого указания на способ преобразования, либо исходные данные объективно не имеют на данном уровне развития указания на такой механизм, и его необходимо выработать. Если же в исходных данных указан, зашифрован и т. п. механизм их преобразования в кодом данной деятельности, то мы будем (в случае, если он решит задачу) иметь творчество на субъективном уровне, в то время как на объективном общественном уровне оно будет выступать как репродуктивная деятельность. (Если, разумеется, выработанная субъектом программа не будет лучше, оригинальнее той, по которой данный продукт обычно производится.).

Субъект деятельности включает механизм творчества тогда, когда осознает, что имеющиеся в его распоряжении механизмы преобразования исходных данных в конечный продукт не позволяют достичь цели. Естественно, что чем более важной выступает для данного субъекта цель, тем более глубокие уровни творчества включаются для ее реализации.

Другой фундаментальной особенностью творческой деятельности является то, что, в отличие от репродуктивной, ее результатом является не только продукт, но и личность самого творца. Творчество предполагает «взламывание» своих пределов, прорыв сквозь собственные возможности к неведомым самому творцу сущностям своего глубинного «Я».

Говоря об условиях деятельности, мы имеем в виду то обстоятельство, что журналистика возникает, существует и развивается в определенных конкретно-исторических условиях, которые и определяют не только развитие всей системы «журналистика», но и творческой деятельности каждого журналиста. Все эти факторы можно разделить па три группы:

• 1) глобальные — действующие в масштабах мировой журналистики;
• 2) макро— касающиеся условий одной страны и одной эпохи;
• 3) микро— факторы, связанные с жизнью и творческой деятельностью отдельного редакционного коллектива и даже отдельного журналиста.

• [1] См.: Щедровицкий Г. П. Избранные труды. М., 1995; Его же. Философия. Наука. Методология. М., 1997; Юдин Э. Г. Методология науки. Системность. Деятельность. М., 1997.
• [2] Степин В. С. Теоретическое знание. М., 2003.
• [3] См.: Выготский Л. С. Избранные психологические исследования. М., 1956; Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики. М., 1981; Его же. Деятельность, сознание, личность.М., 1977; Рубинштейн С. Л. Проблемы общей психологии. М., 1976; Узнадзе Д. Н. Психологические исследования. М., 1966; Маркарян Э. С. О генезисе человеческой деятельности и культуры. Ереван, 1983; Каган М. С. Человеческая деятельность (опыт системного анализа). М., 1974; и др.
• [4] Дальнейшее развитие этих идей, по нашему мнению, дает возможность соединить деятельностный и ценностный подходы. В самом деле, если содержание целостной деятельности соотносимо с понятиями потребности и мотива, процессом определения их предметногосодержания, а предмет, удовлетворяющий потребность, рассматривается как ценность, тонс видно теоретических препятствий, позволяющих увидеть ценности как структурный элемент целостной человеческой деятельности.
• [5] См. Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975. С. 102.
• [6] Леонтьев А. Я. Деятельность. Сознание. Личность. URL: http://wwv.psyoflicc.ru/9/Icona01/txt07.html (дата обращения: 13.10.2016).
• [7] Швырев В. С. Научное познание как деятельность. М., 1984. С. 136.
• [8] Рейковский Я. Экспериментальная психология эмоций. М., 1979.
• [9] Спектр такого отношения весьма широк — от пассивного их усвоения как своего родаоднозначной команды до творческого преобразования и совершенствования или активногои сознательного неприятия.
• [10] См.: работы Е. П. Прохорова, В. М. Горохова, В. В. Учсновой, Г. В. Лазутиной и др.
• [11] Каган М. С. Человеческая деятельность. М., 1974. С. 45—46.
• [12] Вопросы градуирования алгоритмического поведения привлекают к себе внимание ряда ученых. Обобщив приводящиеся в данной области исследования, Б. В. Бирюкови Е. С. Гелляр пишут, что понятие «алгоритм» и связанные с ним понятия «поведениепо алгоритму», «алгоритмический процесс» и т. п. отражают определенным образом детерминированную деятельность, причем степень детерминации последней в разных случаяхможет быть различной. В частности, поведение может быть «абсолютно алгоритмичным», детерминированным «расплывчатыми алгоритмами», а через ряд промежуточных звеньевсвязанным с поведением неалгоритмическим (см.: Бирюков Б. В., Гелляр Е. С. Кибернетикав гуманитарных науках. М., 1973. С. 147—150).
• [13] Следует различать понятия «творческая» и «продуктивная» деятельность. Продуктивность есть лишь одно из измерений творческой деятельности, и не самое главное.
• [14] Но объективную возможность для творчества следует отличать от субъективной стороны творчества. Индивид, плохо владеющий уже выявленным объективным способомдеятельности, постоянно вынужден открывать его для себя самостоятельно, осуществляяв субъективном плане творческие действия. Однако субъективная мера творчества ещеничего не говорит об объективной развитости данного вида деятельности. В общедеятельностном плане творчество начинается там, где кончаются общественно выработанные (хотя, может быть, конкретному индивиду и неизвестные) алгоритмы деятельности.