Символизм архитектурных пространств

Актуальность и степень разработанности проблемы.

Представляя собой всеобъемлющий феномен человеческого бытия, культура включена во все сферы жизни и может рассматриваться как «система постоянного обмена информацией, .которой присущи открытость и противоречивость».1 Причем важнейшим аспектом оказывается не столько полнота передаваемых сообщений, сколько их постоянно варьируемое порождение и восприятие.

Культура основана на символической активности человека, т. е. творчество культуры есть творчество символов разной степени общности. Миф, искусство, язык, логика как фундаментальные формы миропонимания представляют собой символические образования, придающие всему существующему форму и смысл, организующие наш опыт. Познавая, человек создает новую реальность и противопоставляет созданный им мир непосредственно данному в ощущениях. За каждым символом стоит длительный этап поисков, наблюдений, обобщений, увенчавшийся созданием символа — общезначимой формы, включающей богатство опыта, приобретенного знания. Таким образом, символ является универсальной характеристикой культуры в ее со-бытии с природой, автономного мира, существующего только для человека.

Культура включает в себя «исторически конкретную совокупность знаково-символических систем, аккумулирующих опыт бытия в виде способов восприятия, мышления, познания, переживания и действия, а также в виде знаний, ценностей, способов и критериев оценки, нормативов, целей и смыслов, хранящих и воспроизводящих опыт собственно духовной.

5 Аймермахер К. Знак. Текст. Культура. М.: Дом интеллектуальной книги, 1997. С. 102. деятельности в общественном и личном менталитете".2 С древнейших времен человечество обладает исключительно устойчивой системой архитектурно-пространственных символов, играющей важную роль в производстве и воспроизводстве культурного капитала. Архитектурные пространства (как совокупность искусственных и природных объектов) выступают в качестве специфической формы порождения, сохранения и передачи информации. Представляя собой очевидное выражение процесса культурного развития, они влияют на человека и сопровождают его (будучи зависимыми от места и времени создания) в индивидуальной и коллективной работе сознания. В рамках культурологического подхода архитектурное пространство должно рассматриваться как продукт человеческой деятельности, включающий в себя «как бы три различных пространства: заполненное вещами пространство зданий и города, пространство окружающей природы и пространство индивидуального и коллективного поведения людей. Слитность такого пространства заполнена всеми градациями от опредмечивания психики в вещах, зданиях, целом городе до их обратного развеще-ствления в характерных эмоциях, состояниях, типологии поведения людей в данной среде».3.

Автор настоящего исследования отдает себе отчет в равной способности символопорождения, присущей: а) изолированным архитектурным формам (объектам), б) архитектурным пространствам, системные связи которых еще можно «охватить одним взглядом» и в) городу в целом. Любой из названных уровней упорядочения пространства человеком обладает планом выражения и планом содержания, которые благодаря разнообразным кодам организованы в некую структуру (архитектурный текст), имеющую значение. Именно масштабно-структурные свойства и явно недостаточная степень исследованности различных аспектов символического.

2 Буева Л. П. (См.: Культура, культурология и образование (материалы «круглого стола»)// Вопросы философии, 1997, № 2. С.13−14. бытия архитектурных пространств определили выбор их в качестве объекта настоящего исследования.

Город как «сверхсложная многоуровневая полиструктурная система"4 в течение длительного времени является объектом изучения самых разных отраслей научного знания. Но и сегодня границы его проблемного поля очень подвижны (особенно в зоне соприкосновения со сферой общечеловеческих ценностей). Наличие в составе этого всеохватывающего объекта исследований подсистемы «человек — среда» естественным образом определяет включение в массив прикладных разделов градостроительного знания природно-экологического и демографо-социологического блоков (состав которых, в свою очередь, чрезвычайно обширен и многообразен)^.

В определенном смысле вся теория архитектуры и градостроительства может рассматриваться как «механизм связи между общечеловеческими ценностями и формами, предлагаемыми в качестве их символического выражения"6, а тезис о символическом значении архитектурной формы может и должен быть распространен на архитектурные пространства.7 Символическое описание последних также по сути дела есть форма фиксации их содержания (содержательной интерпретации). При этом спектр символических значений архитектурных пространств в значительной мере определяется принятой системой описания (строение мироздания, организация социума, описание экономических и конструктивных систем, человеческого тела, животных, растений и пр.) и является собственно основой для рассмотрения других граней проблемы символизма пространства.

3 Тасалов В. И. (Цггт. по: Степанов А. В. и др. Архитектура и психология,.- Стройиздат, 1993. С. 123.).

4 Владимиров В. В., Саваренская Т. Ф., Смоляр И. М. Градостроительство как система научных знаний. Под ред. И. М. Смоляра.М.:УРСС, 1999. С. 8.

5 Там же, с.62−69.

6 Раппапорт А. Г., Сомов Г. Ю. Форма в архитектуре: Проблема теории и методологии. М.: Стройиздат, 1990. С. 101.

7 Иконников А. В. Искусство, среда, время: Эстетическая организация городской среды, М.: Сов. художник, 1985. С. 177.

Интегральный подход к проблеме символизма архитектурных пространств означает, по мнению автора диссертации, междисциплинарность, включение дополнительно в структуру исследования культурно-исторического, психологического, философского и иных планов рассмотрения. Правомерность такого определения предмета исследования в ассоциации научных знаний, имеющих объектом исследования город, основывается на понимании города как результата, фактора и «интеграла человеческого деятельности».8.

Архитектурные пространства представляются в принципе открытыми для восприятия и понимания. Представляя собой важный компонент пространственного окружения человека, они оказывают постоянное воздействие на различные аспекты его существования (мироощущение, социально-психологический климат, общение, поведение). Причем общая проблематика исследования архитектурных пространств необходимо включает проблему символического значения этих пространств, ибо и в архитектуре тоже человек нашел «возможность посредством своих символов выражать содружество и любовь, обогащать свою жизнь памятью о прошлом и создавать импульсы, способствующие дальнейшему развитию, а также расширять и интерпретировать те аспекты жизни, которые имеют значение и ценность для жизни» (Л.Мэмфорд). В подобных пространствах (помимо их утилитарного и эстетического значения) неустранимо присутствует символический план, содержательный аспект которого обусловлен взаимодействием логических конструкций, известной нормативности, эмпирики социально-культурного бытия архитектуры, а также возможностью выявления универсалий в многоуровневом восприятии выразительных форм мира. Наблюдаемая тенденция междисциплинарного подхода к архитектурным пространствам, с одной стороны, активизирует мысль, а с другой — сущест.

8 По определению арх. А. К. Бурова. Цит. по: Владимиров В. В., Саваренская Т. Ф., Смоляр И. М. Градостроительство как система научных знаний. Под ред. И. М. Смоляра.М.:УРСС, 1999. С. 12. венно расширяет проблемное поле исследований архитектурной символики.

В центре внимания настоящей работы находится постоянно присутствующий (независимо от уровня рассмотрения объекта исследования) символизм архитектурных пространств, поскольку как бы не менялись интерпретации и ассоциации (связанные с символическим содержанием архитектуры), но архетипы содержания и основные посылки остаются, поскольку сложным образом связаны с личностью субъекта восприятия, с его социальным и культурным окружением, с его сознанием и бессознательным.

В лучших своих проявлениях архитектура как синтез искусства и материальной техники действительно способна «определять содержание и смысл жизни». В условиях доминирующих индустриальных методов формирования окружающей среды спонтанный символизм повседневного опыта взаимодействия человека с ней в значительной мере затруднен. Причиной тому, во-первых, утрата прямого контакта вследствие преимущественного оперирования виртуальными образами, а во-вторых — исключение механизмов формирования знаково-символических форм индивидуальных особенностей жилища (например, рядовой член современного общества практически лишен возможности воплощения в архитектурной среде своего духовного мира). Но символы не могут «не быть, ибо неотделимы от самого существования нашего» (П.А.Флоренский), И там, где они подавляются или игнорируются, их специфическая энергия концентрируется в бессознательном с непредсказуемыми последствиями. По мнению К. Юнга, современный человек не понимает насколько его рационализм, выражающийся и в отказе от способности воспринимать символы, «отдает его во власть психической преисподней».

Выраженные в архитектуре символы сохраняют многое из своей первоначальной сакральности, но центр символического бытия, как считает автор диссертации, ныне сместился со среды микроуровня (изолированной архитектурной формы) на мезоуровень (архитектурных пространств различного масштаба), где неустранимо выражается во внешw 1 w ней форме, в планировочнои структуре, в количественных, свето-цветовых и фактурных характеристиках.

Практически постоянное пребывание современного человека в архитектурных пространствах определяет необходимость гармонизации системы «человек и его предметное окружение», основывающейся на сочетании символических традиций с принципами экологии, психологии, искусством и законами архитектуры и дизайна.

Актуальность темы

определяется:

— изменением социально-экономических условий в России, известным самоустранением государства из сферы принятия архитектурно-планировочных решений, приоритетом собственника;

— сложившейся экологической обстановкой (в самом широком ее понимании — включая экопсихологический аспект);

— отсутствием комплексно-интегративных исследований проблемы символизма пространства.

В культурологии, теории архитектуры и градостроительства, архитектурной и экологической психологии и ряде других отраслей науки накоплен обширный материал по предметно-пространственному окружению человека и выработаны специфические ракурсы его исследования, однако до настоящего времени отсутствуют специальные междисциплинарные исследования, направленные на разработку целостного, интегрального подхода к проблеме символизма архитектурных пространств. Достаточно много публикаций посвящено символизму изолированной архитектурной формы (Р.Арнхейм, Ч. Дженкс, К. Зольгер, Ф. Шлегель, Ф. Шлейермахер, В. Тян и др.). Символизм архитектурных пространств и города в целом рассматривается в работах А. В. Иконникова. Д. С. Лихачева, Р. Ледру, К. Линча,.

У.Эко и др.). Однако уже в середине 1980;х годов ряд исследователей обращает внимание на недостаточность сугубо архитектуроведческого подхода к проблеме семантики среды, ибо меняющиеся представления человека о мире и о своем месте в нем вкупе с исключительной «структурной инерционностью» архитектурных пространств определяют необходимость именно междисциплинарного взгляда на проблему.

Несмотря на обилие литературы 9, разнообразие точек зрения и суждений проблема символизма архитектуры еще не получила достаточно глубокого исследования, что подтверждает отмеченную актуальность избранной темы.

Ориентация на разработку междисциплинарной проблемы символизма пространства определила выбор в качестве методологической основы идей классиков философии, психологии, теории архитектуры, работ современных отечественных и зарубежных культурологов, философов, психологов. Разработка концепции распознавания, понимания и присвоения символических значений архитектурных пространств проводилась автором диссертации в контексте современной методологии исследований по истории и теории культуры (М.М.Бахтин, Р. Барте, М. Бензе, Н. С. Злобин, Д. С. Лихачев, А. Ф. Лосев, Ю. М. Лотман, В. Н. Топоров, П. С. Гуревич, А. Я. Флиер и др.), теории архитектуры и градостроительства, вехами становления которой являются труды Витрувия, Альберти, Палладио, Ж. Ф. Блонделя, М. А. Ложье, П. Патта, К. Н. Леду, Э. Говарда, Т. Гарнье, А. Сориа, Э. Сааринена, Р. Энвина, В. Семенова, П. Аберкромби, Ле Корбюзье и др. Современные представления о методе теории архитектуры (А.И.Некрасов, А. Г. Габричевский и др.) и градостроительства (Дж.Готтман, Р. Бэкон, Г. Лаппо, К. Линч, А. Бунин, В. Лавров, В. Шквариков э Достаточно сказать, например, что в последние годы в России издаются разнообразные словари и энциклопедии символов, представляющие собой фиксированную форму знаний о символах. и др.) также были учтены и использованы в ходе развертывания данного исследования.

Основным источником понимания объекта исследования — архитектурных пространств как динамичного поля взаимодействия объекта и субъекта служат книги и статьи Ч. Дженкса, О. М. Унгерса, П. Эйземана, Б. Г. Бархина, В. Л. Глазычева, Н. Д. Кострикина, В. А. Орозумбекова, Ф. Шеллинга и др. Для раскрытия поставленной проблемы в диссертации используются также результаты исследования эволюции и неоднородности города — Э. А. Гутнова и Г. В. Мазаева, функционально-пространственного и архитектурно-художественного языка — З. Н. Яргиной, И. Г. Лежавы, А. В. Иконникова и др.

Поскольку речь идет о разностороннем анализе функционирования архитектуры как важного составного элемента материальной культуры общества, то философско-техноведческий контекст настоящего исследования задан основными положениями работ Н. А. Бердяева, В. Г. Горохова, Ф. Дессаурера, Э. Каппа, В. П. Каширина, Б. И. Козлова, Х. Ленка, К. Митчема,.

A.И.Половинкина, А. И. Ракитова, В. М. Розина, Г. Тополя, М. Хайдеггера,.

B.В.Чешева, Е. АШаполвалова, П. К. Энгельмейера, К. Ясперса и др. Потребность в философском постижении архитектурных пространств обусловлена психологическими, эстетическими, семиологическими аспектами процесса взаимодействия современного человека с окружающей средой.

Общий подход к проблеме восприятия пространства в диссертации основывается на теоретических положениях работ Г. Гельмгольца, К. Коффки, Ч. Осгуда, Р. Вудвортса, Дж. Брунера, Дж. Гибсона, А. В. Запорожца, А. Н. Леонтьева, А. Ф. Самойлова, Н. А. Бернштейна, Е. Н. Соколова и других ученых. Названная проблема теснейшим образом связана с исследованиями по психологии сенсорных и перцептивных процессов, представленными в работах Дж. Гибсона, Р. Арнхейма, Ф. Х. Олпорта, Э. Вюрпилло, А. И. Миракяна, В. И. Панова и др.

Экопсихолгические и культурно-исторические аспекты проблемы развития и поведения человека в окружающей среде и его взаимодействия с ней рассмотрены в работах В. И. Панова, Э. А. Орловой, С. Д. Дерябо, В. А. Ясвина, М. Коула, В. П. Зинченко, В. Э. Чудновского, Л. Я. Дорфмана и Др.

Обширная феноменология в области семиотики пространства и архитектурной психологии приводится в материалах Уральского отделения международной ассоциации семиотики пространства. Шведского государственного совета по строительным исследованиям, Школы архитектуры Лондонского университета, Международной ассоциации по исследованиям человека и его окружения (IAPS) и Международной ассоциации семиотики пространства (IASS). Замечательный (по глубине и ясности изложения) анализ развития научно-психологического знания в теории и практике архитектуры дан в книге А. В. Степанова, Г. И. Ивановой и Н. Н. Нечаева «Архитектура и психология» (1993г.).

Центральное место среди работ, посвященных семантике архитектурных пространств, занимают публикации К. Линча, Р. Ледру, Р. Арнхейма, У. Эко, Р. Кюллера, К. Шульца, Д. Кантера, Дж. Голда, М. Ланкастера и др. В отечественной литературе этот аспект проблемы представлен в книгах и статьях К. К. Хачатрянца, Е. С. Колоскова, В. Г. Семенова, А. В. Степанова, Г. И. Иванова, Н. Н. Нечаева, Ю. А. Журавского, Б. А. Кругликовского, Ю. Г. Абрамовой, С. Л. Агафонова, Е. И. Росинской, А. В. Ефимова, Г. Б. Забелыпанского, Г. Б. Минервина, А. Г. Раппопорта, Н. Д. Кострикина и др.

Основным источником исследований символизма (применительно к рассматрваемой проблеме) стали работы К. Юнга, Х. Э. Керлота, Р. Ассаджоли, П. А. Флоренского, А. Ф. Лосева, Ц. Тодорова, В. Н. Топорова, М. К. Мамардашвили, A.M.Пятигорского, Ф. Де Сосюра, В. В. Мантатова, К. Ф. Морица, А. М. Коршунова, Л. В. Уварова, Ф.Шеллинга. Круг исследователей символизма архитектурных объектов включает Р. Арнхейма, Р. Ледру, Ч. Дженкса, К. Зольгера, К. Линча, Ф. Шлегеля, Ф. Шлейермахера, У. Эко, В. Тяна и др. Причем большая часть работ посвящена символизму архитектурных форм, но не архитектурных пространств. Настоящая работа призвана отчасти восполнить этот пробел.

В своем исследовании автор постоянно обращался к шедеврам мировой литературы, принадлежащим перу И. А. Бродского, Р. Бредбери, Н. В. Гоголя, В. Гюго, Ф. М. Достоевского, С. Лема, И. Г. Эренбурга, У. Эко, И. Северяниа, Ю. Трифонова и др. Эти материала, по глубокому убеждению автора диссертации, играют неоценимую роль в проявлении наиболее тонких и неоднозначных граней символического бытия архитектурных пространств.

В максимально возможной мере в работе принято во внимание многообразие точек зрения на символизм пространства, обусловленное сложностью, многоаспектностью феномена. Подобный анализ может проводиться с различных теоретических позиций и вычленять разные стороны явления. Главной задачей настоящего исследования является попытка интегрального подхода к проблеме символизма пространства, стремление упорядочить и соотнести в едином культурологическом плане основные аспекты проблемы.

Представление об архитектурных пространствах выходит за рамки традиционных представлений об автономном объекте, противостоящем окружению, и основывается на динамичных представлениях об исключительном многообразии связей архитектурного сооружения с окружающей ситуацией. Существует обширная литература (Б.Г.Бархин, О. М. Унгерс, Ч. Дженкс, В. Л. Глазычев и др.), где архитектурная среда понимается как качественное, определенное, организованное, структурированное пространство, окруженное и наполненное зданиями, обладающими потенциалом взаимодействия, связанности и развития. Речь идет о множестве пространств разной конфигурации и разного качества среды, которые как бы вложены одно в другое: дворы, пешеходные зоны, общественные центры, перекрестки, площади, улицы (Ф.Джонсон, К. Курокава, В. Тасалов и др.). Архитектурная среда в значении «окружение человека» как семантически фиксированное пространство, вместилище людей — это всеобъемлющее окружение, включающее архитектурные произведения как «резервуар человеческого общения». Принятое в диссертации понимание архитектурного пространства отличается от рассмотренной трактовки архитектурной среды, так как носит в известной мере отвлеченный от конкретности объекта характер, выступает прежде всего как предпосылка, условие восприятия.

Г— Г— ансамоля архитектурных ооъектов. В нем «плавают» ооъектыоно не меняет своих свойств при переходе из одного архитектурного пространства в другое, из открытого пространства внутрь зданияоно универсально и совпадает с трехмерным пространством.

Цель настоящей работы состоит в обосновании и разработке целостного, интегрального подхода к изучению символизма архитектурных пространств.

В задачи исследования входит теоретико-методологический анализ онтологических, гносеологических и аксиологических аспектов символизма архитектурных пространств:

— определить основные планы анализа феномена архитектурных пространств, в которых наиболее полно раскрывается его содержание;

— исходя из места, занимаемого архитектурными пространствами в структуре пространства мира, определить основные и специфические характеристики архитектуры как открытой системы;

— показать зависимость процесса восприятия архитектурных пространств от характера организации наглядно-чувственной сферы сознания, выделить возможные типы соотношения компонентов сознания субъекта восприятия (перцепции, мышления, эмоций, памяти, воли);

— раскрыть процесс формирования символического образа пространства в сознании субъекта восприятия;

— выяснить роль архитектурных символов как фактора активности сознания;

— исследовать модусы архитектурных пространств, обусловленные существованием архетипического и трансформации символических значений;

— раскрыть личностный смысл и социальные функции символизма архитектурных пространств.

Научная новизна исследования выражается в следующих положениях.

1. Выполнено теоретическое обобщение в рассмотрении проблемы символизма архитектурных пространств (разработана концепция восприятия, понимания и присвоения человеком символических значений архитектурных пространств).

2. Данная работа отличается тем, что в ней архитектура рассматривается как сложная открытая система, близкая к уровню информационного насыщения, что обусловливает особую роль архитектурных символов, задающих диапазон возможных значений воспринимаемых архитектурных пространств и способствующих их активно-деятельностному распредмечиванию субъектом, стремящимся выйти за рамки непосредственно воспринимаемого.

3. В работе показано, что процесс восприятия и понимания архитектурных пространств проходит как бы в двх планах: с одной стороны, как системы материальных объектов, построенной на определенных принципах пространственной координации этих объектов, а с другой — как вместилища совокупного культурного опыта человечества. При этом характер взаимодействия индивида со средой окружения определяет динамику структуры компонентов его сознания (и тем самым — образ восприятия).

4. Исследуется процесс присвоения архитектурного символа, наполнения его абстрактного значения эмоционально-чувственным содержанием, в ходе которого внутренний мир человека соотносится с семантикой символа.

5. Утверждается, что умение распознавать, переживать и принимать символические значения архитектурных пространств способно: а) расширить путь человека к позитивным изменениям за счет разбуженных и развитых ресурсов интуиции и стимулирующего характера символической работыб) служить уменьшению степени неопределенности и установлению жизненно важных ориентиров восприятия и поведения (особенно в условиях столкновения с различного рода нестабильностью).

Подобные переживания представляют собой опыт обновленного, расширенного самоощущения, расширения сознания. И хотя изучение символики архитектурных пространств не способно заменить опыт переживаний, связанных е восприятием реального (а равно — и виртуального) пространства, но оно может помочь человеку осознать и расширить индивидуальный символический опыт, который актуально или диспозицио-нально присущ каждому человеку.

Теоретическая и практическая значимость работы.

На основании изучения архитектурных пространств можно говорить о существовании концептуальных основ взаимодействия индивида и этих пространств, символизм которых может а) способствовать реализации человеческого потенциала, б) препятствовать или ограничивать развитие индивида, в) направлять его развитие в определенное русло. В любом случае потенциал символизма становится источником поливариантности человеческого развития.

Таким образом, значимость исследования состоит в том, что его результаты и выводы могут:

— служить осмыслению широкого комплекса вопросов (как теоретико-методологического, так и аксиологического планов), связанных с проблемой символизма архитектурных пространств;

— содействовать становлению новых подходов в интерпретации результатов не только культурологических, но и градоведческих исследований;

— стимулировать размышления в плане поиска путей творчества новых высших целей, ценностей, смыслов;

— использоваться для обновления соответствующих разделов учебных курсов по культурологии, теории архитектуры, философии, социологии, экологической и архитектурной психологии.

Исходной предпосылкой любого подхода в современной науке является представление о том, что развитие, обучение, поведение человека и его психическое здоровье нельзя рассматривать вне связи индивида с окружающей средой и природой в целом. При этом «среда» понимается в самом широком смысле — как среда пространственная, семейная, образовательная, этническая, культурная и т. д. Понятие «природа» также берется широко — и как природа вокруг человека, и как природа в человеке, проявляющаяся в отношении индивида к природной среде, к другим людям и к самому себе.10 Архитектура, являя собой важный компонент пространственного окружения человека, постоянно оказывает определенное воздействие на его психику и поведение. Обладая протяженностью во времени и пространстве, архитектурные пространства аккумулируют в себе результаты деятельности предыдущих поколений и могут быть уподоблены «своего рода генетическому коду культуры» (К.Линч, 1986). Очевидно, нет необходимости доказывать влияние архитектуры на социально-психологический климат, мироощущение человека, его общение и поведе.

10 Панов В. И. Предисловие // Первая Российская конференция по экопсихологсш. М.: Психологический институт РАО, 1996. С.З. ние. Общая проблематика архитектурного пространства как фактора соци-ально-средовой обусловленности психики и поведения человека, по мнению автора настоящей работы, включает рассмотрение конкретной проблемы символизма этих пространств.

Спонтанный символизм повседневного опыта взаимодействия человека с окружающей средой (скорее степень его осознанности) сегодня в значительной мере утрачен. Причиной тому не только отход от религиозных идей, но и, во-первых, утрата прямого контакта с природой вследствие преимущественного оперирования абстрактными, виртуальными образами, а во-вторых, из-за утраты механизмов формирования знаковых форм индивидуальных особенностей жилища. Не воспринимая символы окружающей среды (и архитектурных пространств как ее элемента), мы чувствуем себя отделенными от Природы, утратившими свою эмоциональную «бессознательную идентичность» с нейсчитаем, что свободны от суеверий, но при этом до опасной степени утратили свои духовные ценности.

Выраженные в архитектуре культурные символы сохраняют многое из своей первоначальной сакральности. Их символическое значение многозначнотам где есть множество смыслов, необходима множественная интерпретация, требующая: с одной стороны, исключить однозначность, а с другой — обосновать ценность несхожих моделей. Принятие феномена символизма архитектурных пространств может расширить горизонт и изменить диапазон возможных состояний сознания человека, ведь именно символы (и порожденные в процессе восприятия архитектурных пространств в том числе) являются естественным способом примирения и объединения внутрипсихических оппозиций.

Включение экопсихологического компонента в избранный автором работы подход к означенной проблеме означает привлечение новой междисциплинарной области знаний об «общепсихологических закономерностях развития и поведения человека в окружающей его среде и его взаимодействия с ней» (Панов В.И., 1996), обладающей несомненной научной конструктивностью и необходимой степенью инновационности.

Принятая диссертантом логика построения предмета исследования трактует проблемы развития индивидуальности и изменения психических состояний как процессуальный этап становления системы «индивид — среда». Важно подчеркнуть, что определяющим моментом здесь является представление названной системы как единого, совокупного субъекта, реализующего в своем становлении наиболее общие закономерности становления форм материального бытия в синергетичееком понимании. Человек, выступая универсальным носителем общих закономерностей самоосуществления природных форм бытия, становится ключевым звеном системы «индивид — среда». В этом смысле, осуществляя свое развитие он осуществляет саморазвитие природы в целом. Каждый компонент системы «индивид — среда» выступает как условие и средство изменения другого, порождая подвижную иерархию взаимоотношений, которая зависит от природы внешних объектов, их идеальных форм (образов, понятий), представленных в сознании субъекта, а также содержания бессознательного.

Таким образом, в диссертации использована направленность зкопси-хологии на изучение закономерностей развития и поведения человека в системе его взаимоотношений с окружающей средой (в том числе — пространственно-культурной, архитектурной, являющейся конкретизацией жизненного пространства человека).

Среди современных подходов к проблеме восприятия городской среды заслуживает первостепенного внимания ряд концепций, рассматривающих архитектурное пространство как систему определенных ценностей: формальных, художественных эстетических, исторических, познавательных, сакральных, общественно-индивидуальных, потребительских, технических, естественно-природных (Панина Н.С., 1996; Орлова Э. А., 1996). В качестве интегральной ценности выступает восприятие человеком архитектурного пространства как «своего», допускающего атрибутивную возможность распредмечивания общечеловеческих ценностей.

В последние десятилетия в развитых странах мира значительное развитие получили исследования проблемы восприятия архитектурных пространств (объектов), обусловленные необходимостью получения научно-обоснованных данных для решения задачи удовлетворения потребности людей в интегрально благотворном воздействии архитектурной среды. Так, существует обширная феноменология в области архитектурной психологии, сформулированы и решаются ключевые проблемы (Лимонад М.Ю., Цыганов А. И., 1997). Среди научных организаций западных стран, занимающихся исследованиями в области архитектурной психологии, ведущими являются Шведский Государственный совет по строительным исследованиям и Школа архитектуры Лондонского университета. Отечественный уровень достижений в рассматриваемой области в достаточной степени представлен в монографии «Экологические аспекты развития индивидуальности».11.

Уже начиная со стадии восприятия архитектурных пространств, велики различия в интерпретации реальности между субъектами восприятия. Что же касается тех аспектов, смысл которых не открыт для непосредственного восприятия, то их чаще всего оставляют в компетенции профессиональных «толкователей» (искусствоведов, философов, психологов и др.), способных интерпретировать пространство с учетом находящихся за его пределами дополнительных данных. Вместе с тем, по степени осознанности предпосылок понимания и объяснения (включая саморефлексию.

V" v* этих процессов и учет связей, существующих между постановкой проблемы, исходными гипотезами и взаимосвязью методов анализа и отображения) возможные подходы к восприятию и пониманию пространства должu Экологические аспекты развития индивидуальности / Под ред. В. И. Панова. М.: Психологический нн-стсггут РАО. 1997. — 147 с. ны основываться на «здравом рассудке», психологии восприятия и оперировании осмысленным массивом информации. Последнее включает: а) подлежащий изучению материал, б) понимание важности и актуальности поставленной цели и в) обоснование и выбор методов исследования.

Процесс восприятия архитектурных пространств представляет собой прежде всего одну из форм проявления психической деятельности человека и благодаря этому относится к сфере изучаемого психологического процесса восприятия в целом. В то же время названный процесс олицетворяет одну из конкретных форм отражения реальной действительности и в виде такового может быть адекватно понят лишь в рамках гносеологии. Поэтому вполне логична необходимость именно комплексного подхода к проблеме, поскольку общая характеристика процесса восприятия архитектурного пространства «в конечном счете инвариантна, то есть объективно выходит за пределы специализированного ракурса анализа».12 Говоря о проблеме восприятия и символического значения архитектурного пространства, мы имеем в виду феномен понимания этого пространства, интерпретируемый как синтез чувственного и рационального, всего того, что возникает в этой связи. Другими словами, следует избавиться от односторонности в понимании психического, сознания. И категоричному противопоставлению сознания и бытия должны быть противопоставлены представления о преобразующей роли сознания по отношению к миру, о сознании как соучастнике бытия. Не случайно экзистенциально ориентированная психология все более активно обращается к феномену ориентированности человеческого сознания вовне, на нечто, что им самим не является. В онтологическом плане отсутствует абсолютная чужеродность между материальным бытием и психикой, хотя в гносеологическом плане, конечно же, противоположность между психикой, сознанием и объективным бытием существу.

12 Лановенко О. П. Художественное восприятие: опыт построения общетеоретической модели. Киев: Нау-кова думка, 1987. С. 30. ет.13 «Мысля наше собственное «Я» как простую смену психических событий, мы в конце концов перестаем понимать его. Мир, понятый только как.

1 4 объект и действительность, лишен смысла"." С одной стороны, наша связь с миром характеризуется нетождественностью психического и сознания, а с другой — наличием в мире, с которым взаимодействует человек, как материальных (вещи, предметы, архитектурные пространства), так и идеальных (значения, смыслы, символы) форм.

Особый интерес в контексте нашего исследования представляет культурно-историческая традиция, подчеркивающая (В.П.Зинченко, В. Э. Чудновский, Л. Я. Дорфман и др.), что «целый ряд психологических событий совершается не только в человеческом сознании, но также в окружающем человека мире, приобретает историко-культурный характер и включает в себя искусственные объекты, созданные активностью человека». По мнению В. П. Зинченко, «аффективно-смысловые, равно как и зна-ково-символические образования, — идеальная форма, — взятые на полюсе культуры в связке культура-индивид, столь же объективны, сколь и субъективны (субъектны, личностны) не только по своему происхождению, но и по способу своего существования и действия, а не только воздействия».15 Эти формы являются полноправными участниками духовного и материального производства, питают его идеями и энергией. А включение в процесс символических операций «делает возможным возникновение совершенно нового по составу психологического поля, не опирающегося на наличное настоящее, но набрасывающего эскиз будущего и таким образом создающего свободное действие, независимое от непосредственной ситуации».16 Рассматриваемые идеальные формы человеческого сознания суще.

13 Дорфман Л. Я. Психология искусства в зеркале культурно-исторического и естественнонаучного подходов/'/ Искусство в контексте информационной культуры. Вып.4. М.: Смысл, 1997. С.23−33.

14 Риккерт Г. О понятии философии// Хрестоматия по философии. М.: Проспект, 1997. С.124−125.

15 Зинченко В. П. Посох Осипа Мандельштама и трубка Мамардашвили. К началам оргагамеской психологии. М.: Новая школа, 1997. С. 23.

Выготский Л. С. Собр.сочин. Том 6. М.: 1984. С. 50. ствует объективно вне каждого отдельного человека в виде произведений искусства или в каких-либо других материальных творениях человеческих рук. Л. С. Выготский, Д. Б. Эльконин, Б. Д. Эльконин исходят из того, что подобные образования, существующие до и вне развивающегося индивида, усваиваются в процессе индивидуального развития, то есть становятся реальной формой психики и сознания индивида. Приписывание идеальным формам (в контексте настоящего исследования — архитектурным символам) функций источника или движущей силы развития предполагает активную роль культуры в развитии субъекта, который сам становится источником и движущей силой развития культуры, цивилизации, порождения новых идеальных форм и переосмысления старых. Иными словами, субъект-субъектная парадигма взаимодействия человека и культуры (человека и его предметно-пространственного окружения, в частности) есть признание его (взаимодействия) диалогического, взаимно активного характера. Символизм архитектуры порождает в нас определенные состояния, новый личностный опыт. Он способствует определению личностного смысла наших ощущений и состояний, переводу сознание на иной уровень активности, т. е. тому, что и определяет, в конечном итоге, процесс духовного развития. Важным свойством архитектурного символа является совмещение вполне реальных (материальных) и идеальных свойств.

К шедеврам архитектуры вполне применима характеристика, данная В. В. Кандинским истинному произведению искусства, которое «не есть безразлично и случайно возникшее явление, пребывающее безразлично в духовной жизни: оно обладает дальнейшими созидательными активными силами. Оно живет, действует и участвует в созидании духовной атмосферы». Аффективно-смысловые и знаково-символические образования являются нам «в устойчивых и готовых формах своей объективизации, которые мы эстетически воспринимаем, как бы расплавляем и сызнова воссоздаем их в нашем сознании. Полюс статики в искусстве представлен зодчеством, динамики — музыкой».17.

Идеальные формы имеют своих вполне конкретных носителей, выступающих «посредниками-медиаторами» развития реальной формы. Л. С. Выготский рассматривал роль таких медиаторов, как «взрослый», «знак», «слово». А. Ф. Лосев — «символ» и «миф». К этому же ряду медиаторов может быть добавлен «смысл» (Г.Шпет, Л. Витгенштейн). Впрочем, по мнению В. П. Зинченко, и сегодня этот ряд должен остаться открытым, ибо «полифонии медиаторов отвечает полифония сознания».18.

Отношения человека и культуры (идеальной формы) являются взаимно активными, коммуникативными, диалогическими. Диапазон их очень широк: от дружественных до агрессивных. Важно подчеркнуть, что между реальной и идеальной формами существует своеобразная «разность потенциалов», порождающая движущие силы развития. И силы эти находятся не в культуре и не в индивиде, а между ними, в их взаимоотношениях.

Таким образом, важным носителем идеальной формы являются символы, и в том числе — символизм архитектурных пространств, степень ис-следованности которого представляется автору настоящей работы неудовлетворительной. Обратиться к проблеме символизма архитектурных пространств побуждает также понимание многообразия форм взаимодействия индивида и этих пространств, которые могут: а) способствовать реализации человеческого потенциалаб) тормозить или ограничивать развитие индивидав) направлять его развитие в определенное русло (вплоть до формирования измененных состояний сознания, зомбирования и пр.). В любом случае, потенциал символизма архитектурных пространств является источником поливариантности индивидуального развития. Символика ар

17 Иванов Вяч.- Цит. по: Зинченко В. П. Посох Осипа Мандельштама. М.:Новая школа, 1997.С.21.

15 Там же: С. 152. хитектурных пространств выступает не просто в роли стимулов, вызывающих те или иные реакций, поведенческие акты. Значительно важнее то, что она вызывает к жизни внутренние формы деятельности, способствует формированию «способности заглядывания внутрь самого себя, образа себя и вытеснения его в целом или отдельных свойств вовне» (В.П.Зинченко).

В качестве объекта исследования приняты архитектурные пространства как художественно организованные материальные структуры и одновременно воплощение культурного опыта человечества.19.

Предмет исследования: символизм архитектурных пространств как фактор социокультурного развития человека и общества.

Естественной методологической базой решения поставленной проблемы может быть только системный подход и системный анализ, составляющие область системных исследований как современную форму синтеза научных знаний. В системных исследованиях выделяются четыре уровня методологических знаний: 1) философские основания системных исследований, 2) общенаучные методологические принципы и формы исследования систем, 3) конкретно-научная методология научных исследований и 4) методика и техника системных исследований конкретного объекта. И говоря о системном подходе, мы имеем в виду второй уровень методологического знания: концепцию, реализующую философский принцип системности в методах решения проблемы. Под таким углом зрения архитектурное пространство представляет собой систему связанных между собой объектов реального пространства, имеющих преимущественно искусственную природуэто множество носит как утилитарный, так и осмысленный ха.

19 Объект исследования в настоящей работе — пространство внешнее по отношению к архитектурной форме (т.е. городские улицы, площади, перекрестки и пр.). Однако отделение символики этой части реального пространства от символики архитектурной формы и пространства внутреннего (интерьерного) в ряде случаев нерационально пли просто невозможно. Поэтому автор был вынужден по мере необходимости прибегать к расширенному толкованию объекта исследования, включающему как интерьер, так и архитектурную форму. рактер, что выражается в интегральных свойствах и функциях множества. На решение задачи понимания символических значений архитектурных пространств ориентирован системный анализ, реализующий третий и четвертый уровни методологических знаний, т. е. речь идет о разработке методов содержательного системного описания символических значений архитектурных пространств, выявлении фактологического базиса исследований и формировании информационного массива, связанного с поставленной задачей.

Исследуя символику архитектурных пространств в историко-культурном и социально-педагогическом контекстах, автор опирался на общенаучные принципы диалектики, историзма и системного анализа. В качестве методологической основы исследования использовались традиционные и актуализированные принципы ведения научного поиска, доминирующие сегодня в культурологии, теории архитектуры, архитектурной психологии. Это позволило исследовать феномен символизма архитектуры с позиций целостного интегрального подхода.

Теоретические методы включали: 1. Метод генетического анализа, предусматривающий изучение общей и типологической динамики процесса эволюции архитектурных пространств. 2. Метод системного анализа, ставящий целью рассмотреть генезис, структуру и функции объекта исследования. 3. Метод сравнительного анализа, дающий возможность сопоставления структурного компонента в символике архитектурных пространств в различные исторические эпохи. 4. Метод аналогии, позволяющий осуществить переход от семантики архитектурной формы и пространства интерьера к семантике внешнего архитектурного пространства. 5. Метод синтеза как основа интегрирования конкретных и типолигизированных знаний по восприятию, пониманию и присвоению символических значений архитектурных пространств в единую концептуальную систему.

6.Метод контент-анализа, позволяющий ранжировать частотные и смысловые доминанты в символике архитектурных пространств.

Эмпирические методы включали: источниковедческие разыскания, классификацию фактического материала, структурно-семиотический анализ символики архитектурных пространств, а также педагогический эксперимент по внедрению концепции преподавания символизма архитектурных пространств.

Процедура системного анализа представляет по сути программу исследований и состоит из ряда исследовательских этапов:

— определение цели и задач исследования, а также показателей степени их достижения;

— определение объекта и предмета исследований;

— целенаправленный сбор и обработка информации, относящейся к поставленной задаче;

— описание свойств и структуры объекта, формирование своего рода «тезауруса символов архитектурного пространства» и построение гипотез о механизме функционирования этого тезауруса (как системы символов, их значений и связей, через которые индивид отражает в сознании и объясняет определенные аспекты реального пространства).20.

Трудно назвать хотя бы одно направление науки, в котором пространственные аспекты бытия не затрагивались бы в том или ином ракурсе. В то же время как в отечественной, так и зарубежной литературе крайне редки публикации, в которых исследуется символизм пространства. Поэтому замысел этой работы состоит в том, чтобы систематизировать имеющиеся точки зрения на проблему символизма пространства, соотнести их между собой в рамках некоторой единой, более широкой картины и разработать на этой основе интегральный подход к проблеме. Выбранный.

20 Заметим, что чем богаче «тезаурус символов» индивида, тем полнее понимание им окружающего мира междисциплинарный подход дает возможность проанализировать проблемы выделенного объекта и наметить пути их дальнейшего рассмотрения без какого-либо существенного сужения поля исследований. При этом должно быть выполнено важное методологическое требование, общее для междисциплинарных исследований: объект должен представлять собой «некоторое автономное относительно среды и несводимое к своим частям целостное образование».21.

Исследование объекта не обязательно связывается с созданием более сложной систематики феноменов восприятия и символов, включающей существующие как частные случаи. Такое понимание междисциплинарных исследований, по мнению Э. М. Мирского, пригодно скорее в качестве идеала: самое важное здесь — сохранить представление об универсальности объекта за счет принятия единства на феноменологическом уровне. Поэтому методологическим основанием для выделения объекта из среды (т.е. отделения подлежащих исследованию характеристик, аспектов, граней) является цель исследования.

С точки зрения методологии науки (Зотов А.Ф., Воронцова Ю. В., Мирский Э. М., Быков В. В., Ракитов А. И., Фейерабенд П.) может быть небесполезна попытка сместить акценты в общей оценке ситуации, считая, что междисциплинарные исследования «проводятся не помимо отсутствия строгих теоретических и классификационных изображений объекта, а, по крайней мере в некотором специфическом отношении, благодаря отсутствию этих изображений». Иными словами, требуется подойти к проблеме таким образом, чтобы от интерпретации данных в рамках той или иной дисциплинарно ориентированной содержательной концепции перейти к определению отношений логического следования для объекта исследования в целом. При этом последний должен выполнять определенные мето.

21 Мирский Э. М. Междисциплинарные исследования. М.: Наука, 1980. С. 251. дологические функции." «Во-первых, ограниченное изображение объекта должно быть целостным (восприятие и значение пространства). Во-вторых, оно должно быть «открытым» для нанесения новых данных, дополняющих объект, но не затрагивающих основ его построения (скажем, трансформация символов). В-третьих, изображение должно быть достаточно устойчивым к концептуальным и методическим новациям. В-четвертых, отдельные фрагменты целостного изображения, должны допускать соотнесение с целым в качестве одной его части (например, символика архитектурной формы и символика архитектурного пространства). В-пятых, должна существовать возможность изучения любого изображения объекта исследования как части целого без обращения к каким-либо внешним построениям.

Такой «редукционистский» подход к построению объекта исследований (внешнее архитектурное пространств) вовсе не предполагает какого-либо отказа от широкого спектра теоретических и систематических представлений объекта. Ведь новый предмет исследования (символизм архитектурных пространств) создается не вместо, а вместе с уже существующими и самостоятельно развивающимися изображениями объекта в теории архитектуры, архитектурной и экологической психологии, философии, со-циосемиотике и семантике пространства.23.

Субъективные представления об архитектурном пространстве выступают как совокупность базовых представлений индивида и его собственных ощущений и восприятия. Оценка этих представлений может быть выполнена как прямыми (различные опросы, экспертные оценки), так и.

22 Там же, С. 267.

Системный подход к проблеме архитектурного символа дает возможность построить трехуровневую иерархию предмета исследования: 1) символггаеское бытие архитектурных пространств (как существование в пространстве и времени), ориентированное на постижение предельно общих характеристик объекта исследования- 2) символизм архитектурных пространств, понимаемый, по А. Ф. Лосеву, как «способность вызывать идею, образ, чувство" — 3) символика архитектурных пространств как совокупность символических значений, приписываемых объекту. непрямыми (регистрация физиологических параметров, контроль субъективного состояния, например, профиля эмоциональных состояний, а также оценка поведенческих и когнитивных функций) методами/4 Особое место среди непрямых методов занимают методики субъективного шкалирования. Сюда можно отнести шкалирование локусов окружающего пространства по степени их предпочтения теми или иными группами населения (Ковалев Г. А., Абрамова Ю. Г., 1996) — метод семантического дифференциала, при котором локусы оцениваются относительно стандартного набора шкал Ч. Осгуда, либо специально созданных дифференциаловметодики цветового шкалирования, где каждый из оцениваемых локусов занимает определенное место на цветовой шкале, которая опосредует шкалу эмоционально-смысловых оценок субъектаметодики многомерного шкалирования, которые позволяют оценить структуру субъективного пространства по тому или иному признаку (Блинникова И.В., 1994).

Однако в плане разработки интегрального подхода к проблеме символизма архитектурных пространств, т. е. рассматривая наиболее высокий иерархический уровень субъективных представлений о пространственной среде, автор диссертации считает наиболее приемлемым в настоящий момент опереться на публикационный массив. Необходимо отметить, что специфика объекта исследований определила состав и структуру фактологического базиса. Теоретическое изображение объекта опирается, главным образом, на сведения, получаемые из различных эшелонов публикационного массива, когда результаты следуют из интерпретации (снабжения смыслом) суммированных данных, выводятся из «смыслообразующих связей многократных семантических трансформаций».25 Именно художественные произведения, монографии, обзоры и статьи выступают в этом ис.

24 Блинникова И. В., Капица М. С. Психологические индикаторы экологически опасных ситуации // Первая Российская конференция по экопсихологип. М.: Психологический институт РАО, 1996. С.22−23.

25 Аймермахер К. Знак. Текст. Культура. М.: Дом интеллектуальной книги, 1997. С. 103. следовании в качестве эмпирического эквивалента целостного существования объекта исследования.

Ведущая роль литературного материала в структуре фактологического базиса диссертации объясняется следующими соображениями.

Обращаясь к проблеме символизма архитектурного пространства, т. е. рассматривая способность пространства вызывать в сознании человека идеи, образы, мысли, мы имеем дело с предельно субъективным, ориентированным на постижение наиболее общих характеристик восприятием архитектурной среды. Именно нестрогий, остро эмоциональный подход писателя к феномену символизма пространства в максимальной мере проявляет интуитивное понимание мира. Говоря о смысле (подчеркну — личностном смысле) нельзя ограничиваться рамками только логических категорий и выводов. Эмоционально-смысловое богатство литературных текстов позволяет уйти от линеарности восприятия и мышления в сторону опирающегося на интуицию понимания мира, способного преодолевать тематические барьеры и находить нужные точки соприкосновения. Таким образом, можно включить в рассмотрение ситуации, которые в силу постоянной рекомбинации и трансформации символов могут браться в качестве важной предпосылки понимания символических значений. Кроме того, включая в себя сконденсированное содержание духовного мира, индивидуального опыта жизни, эти тексты часто обладают большей силой реальности чем совокупное множество материальных свидетельств.

Во-вторых, читая тексты и обдумывая полученную информацию, мы «сознаем при этом (на уровне периферического восприятия) не только текст, но и наш прошлый опыт, влияющий на понимание текста».26 Здесь (как и в процессе непосредственного восприятия пространства) фокусированный компонент восприятия является сознаваемым, а восприятие на периферическом уровне меняется в очень широких пределах, начиная с уровня полного осознания и кончая уровнем неосознаваемого. Конечно, в цепь восприятия неизбежно включен «авторский фильтр», но он же помогает выделить главное (эмоционально окрашивая воспринимаемое, помогая найти аналогии и т. д.). Ведь восприятие есть проявление активности, которая стремится удовлетворять стандарту, задаваемому ею самой. Понимание текста является, по сущности, герменевтическим, толкующим, расшифровывающим, если в тексте «присутствуют начало и конец смысловой.

О*? структуры символа"." ' В этом случае задача интерпретации будет заключаться именно в том, чтобы открыть полноту смысловой завершенности, волевым усилием постичь смысл психического содержания.

Своеобразие объекта исследования определило выбор некоторых методологических приемов:

1) экстраполяция общих понятий символизма и символических значений изолированных архитектурных форм (а отчасти и комплексов) на область более высокого уровня сложности;

2) выделение структур (и неструктурных явлений) на уровне архитектурного пространства;

3) изучение трансформаций символических значений этих структур и условий, в которых они происходят;

4) признание нестрогости результатов интерпретации символических значений архитектурных пространств;

5) расширенное использование и сознательно объяснительное обсуждение методологических подходов, предполагающих отражение всеобщей структуры бытия в организации архитектурных пространств.

Результаты анализа символического значения простых и по большей части легко обозримых структур (архитектурных деталей и отдельных сооружений) могут быть перенесены (хотя бы в качестве исследовательской.

26 Попали М. Личностное знание. М.: ПрогрессД985. С. 136.

27 ПодорогаВ. Феноменология тела. М.: Ad marginem, 1995. С. 244. гипотезы) и использованы для интерпретации более сложных и менее обозримых архитектурных пространств. Этот принцип экстраполяции применяется во многих областях науки в направлении движения от простого к сложному, от знакомого к незнакомому. Еще одна предпосылка объединения более высокой степени систематичности в рассмотрении пространства с большей свободой в интерпретации исходит из того, что обобщение символических значений сопровождается более общими, но тем самым и менее строгими определениями значений: то есть с самого начала допускаются некоторые неточные или редуцированные значения. В основу обеих предпосылок положено, что структуры и свойства как на легко обозримых, так и на более сложных уровнях организации пространственных объектов сходны и потому их можно интерпретировать аналогично.

Выходя за пределы определения символического значения отдельных объектов и переходя к анализу архитектурных текстов, автор констатирует, что более эффективных методологических шагов в направлении интерпретации символических значений, кроме аналогий, не существует.

И еще один немаловажный аспект. В процессе восприятия и понимания архитектурных пространств (кроме субъективной по своему происхождению избирательности) существенную роль играют коллективно обусловленные ментальные, психические и социально-психологические установки восприятия, которые воздействуют на постоянно меняющуюся комбинацию интерпретационных параметров, определяя структуру компонентов сознания воспринимающего субъекта. Доступность символа, смысловая или эмоциональная, определяется «включенностью адепта в его дейст.

Оо вие, символ не может быть опознан, принят вне этой включенности"," поскольку символ не вещь, а «совокупность операций, позволяющих адепту воспринять информацию о себе и о том событии, в которое он включен"/9.

28 Подорога В. Феноменология тела. М.: Ad marginem, 1995. С. 16.

29 Там же: С. 103.

Говоря о символизме архитектурных пространств, мы исходим прежде всего из того, что «наши представления о них не могут быть ничем иным, как символами, которые мы учимся использовать для управления нашими движениями и действиями» (Г.Гельмгольц). Поле исследований символического в контексте работы исключительно широко, и следует назвать имена Г. Гадамера, И. Хейзинги, Э. Кассирера, К. Юнга, Л. Витгенштейна, Р Арнхейма, А. Ф. Лосева, Х. Э. Керлота и других ученых.

Пришедшая из древности символика уже в XIX веке казалась пережитком прошлого, но на исходе XX века мы убеждаемся, что символы продолжают оказывать влияние на нас, более того — они побуждают нас задуматься о будущем. И мы вновь (на новом уровне) приходим к пониманию слов Конфуция: «Знаки и символы управляют миром — а не слова и законы».

Архитектурные пространства всегда находятся в относительной гармонии с многообразными жизненными потребностями и устремлениями, «функционируют как бы в демократической манере при реализации самых разнообразных человеческих потенций». Зи При этом архитектурные пространства являются важным фактором производства и воспроизводства культурного капитала, фактором — образующим характер преимуществ. Любое общество обладает системой архитектурно-пространственных символов (начиная от исторических объектов, региональных ландшафтов, комплексов правительственных зданий и т. д.).

Различные формы познания мира выполняют одни и те же функции — организуют, фиксируют в общезначимых формах и транслируют опыт. Науку, философию, искусство и обыденное сознание объединяют между собой информационные функции. Правда, искусство «обладает обыкновенно меньшей определенностью, чем понятия и их производные.

35 Митчем К. Что такое философия техники. М.: Аспект Пресс, 1995. С. 33. по существу же от них не отличается".31 Наука организует, фиксирует опыт в слове, понятии. Искусство организует и транслирует прежде всего эмоциональный опыт. Его истина, а ею является художественный образ, есть истина чувства, конечная форма бесконечного содержания эмоционального опыта. По мнению А. А. Богданова, «мировые типы в скульптуре, живописи, архитектуре охватывают не меньшую сумму действительного и важного для жизни, чем высшие концепции философии, чем высшие обобщения науки. Архитектура — язык длительных и глубоких коллективных настроений. воплощает и закрепляет и непрерывно передает от поколения к поколению преобладание эмоцииона — хранительница организующей традиции».

Стремясь понять самого себя, свои отношения с миром, человек использует и невербальные формы коммуникации, основанные на символах, жестах, молчании, внутренней речи, «телесном знании» и пр. 32 Все эти па-раречевые структуры пронизаны различными смыслами, ибо вбирают в себя и разноплановые ассоциации, и полифонию связей, расширяя свое значение за счет обращения и к предметному миру, и к трансцендентному, к высшим смыслам.

Способность становиться символом свойственна архитектуре благодаря тому, что её объекты всегда создаются для определенной жизнедеятельности, которая находится вне воспринимаемой формы, стоит за её конкретностью. Ещё Г. Гегель отмечал эту способность архитектуры как.

33 главную, принципиально отличающую её от других видов искусств. Архитектура подобна музыке или литературе, но в ней в значительно большей степени, чем в других видах искусств, силен момент непреднамерен.

3! Богданов А. А. Культурные задачи нашего времени. M. T911. (Цтгг. по: Никитина Н. Н. Философия культуры русского позитивизма начала века. М.: Аспект Пресс, 1996. С. 72.).

32 Абрамова A.T. Невербальные мыслительные акты в «зеркале» рационального сознания// Вопросы философии, 1997, Хя 7. С.99−113.

33 Гегель Г. В. Ф. Эстетика. М.: Искусство, Т. 1.1968. С. 257. ного воздействия, не предполагающего всякий раз сосредоточенной работы зрителя. Подобный характер «работы» архитектуры определяется тем, что порог её эмоционального воздействия значительно выше, чем в музыке, кино, литературе. Отсюда вытекает её особая роль в системе культуры в целом, отличающая её от других искусств, действующих, как правило, эпизодически.34 И именно в плане пространственности могут быть найдены наибольшие аналогии между различными видами искусств (Успенский Б.А., 1995). Ведь основная задача искусства как метода, по мнению академика РАН Е. Л. Фейнберга, состоит в укреплении доверия к интуитивным суждениям, недоказуемым и неопровержимым дискурсивно.35.

Рассматривая символизм архитектурных пространств, мы обращаемся к слоистому и текучему массиву символов и образов, глубина и адекватность постижения которого зависят решающим образом от степени духовного развития личности познающего субъекта. Неявно, но постоянно воздействуя на нас, архитектурные пространства несут в себе заданные смысловые слои, провоцируя наше сознание на их многомерное понимание, формируют видение мира, эмоциональное отношение к нему.

В процессе восприятия архитектурных пространств исключительную роль играет чувственная интуиция — способность индивида к вживанию не только в движение чужого «Я», но и способность к глубокому сопереживанию произведений искусств. Здесь объектом познания выступает не внешняя природная или социальная реальность, а мир субъективных образов, смыслов и ценностей. Эта образно-смысловая гуманитарная (духовно-человеческая) реальность «спрятана» за символами, которые подлежат распредмечиванию.36 Уяснение смыслов, скрывающихся за материально.

34 Архитектура и эмоциональный мир человека'' Г. Б. Забелынанскгш, Г. Б. Минервин, А. Г. Раппопорт и др. М.: Стройиздат, 1985. С. 12.

35 Материалы междунар.конф."Философия естествознания XX века"//Вопросы философии, 1997, jNS10.C.132.

35 Иванов А. В. Сознание и мышление. М.: Изд-во МГУ, 1994. С. 109. чувственной оболочкой символов, подразумевает наличие способностей к творческому пониманию (истолкованию) этих смыслов. Таким образом, процесс освоения и понимания пространства индивидом необходимо включает этапы: а) технического освоения и физического присвоенияб) художественного освоения и образного присвоенияв) интеллектуального освоения и теоретического присвоения. Сразу оговорим, что разграничить интуицию, рациональный дискурс и чувственность в конкретных процессах восприятия архитектурных пространств сложно (если вообще возможно) и мы можем говорить скорее о доминировании тех или иных граней познания.

Подобными проблемами на Востоке занимается учение фэн-шуй (геомантия), представляющее собой «язык символов, экоискусство, связанное с ориентированием и пространственной композицией, требующие от практикующего быть и философом, и психологом, и врачом, и духовником, и дизайнером».3.

Переходя от анализа сугубо формального и композиционного к содержательному анализу архитектурных пространств, мы могли бы раскрыть не только те смыслы, которые сознательно вводились их создателями. Появляется возможность постижения и тех пластов смысла, которые возникали в ткани искусственной среды самопроизвольно: значение целого ведь всегда больше простой суммы значений составляющих элементов.

Любой символ служит способом сообщения чего-то о реальности, которое при другом способе сообщения или оказалось бы затемненным из-за недостаточности нашего языка, или слишком сложным для адекватного выражения. В этой связи, наличие у субъекта представлений о символике архитектуры — это уже не просто вопрос эрудиции, а одно из условий познания человеком самого себя. С одной стороны, это один из инструментов.

37 Россбах С. Фэн-шуй, Китайское искусство композиции. Львов: Инициатива, 1995. С. 6. познанияс другой — древнейший фундаментальный способ выражения реальности, который способен вскрыть аспекты, неуловимые для прочих средств.

Анализ функций символического аппарата показывает, что мир символов служит тем местом, где возможно одновременное аналитическое изучение самых различных идеологических элементов данной культуры. При таком подходе семиотическая методика должна по необходимости сочетаться с психологическим подходом в самом общем смысле этого слова. Поэтому рассматривая соотношение культурологических, градоведческих, философских и психологических подходов к проблеме символизма про.

— 2Q странства мы должны (вслед за Д.И.Дубровским) подчеркнуть полезность и продуктивность использования психологических понятий и обобщений как средства интерпретации, конкретизации и развития собственно культурологических утверждений и концепций. Названные подходы несводимы один к другому, но их взаимное признание, установление связей, соотношение — условие и форма их живого отражения.40.

Исторически научный и художественный способы познания мира находятся в динамическом равновесии, нарушение которого носит характер экологических конфликтов в мировом сознании.41 Рационально-аналитический подход, господствовавший в общественном сознании в течение многих лет, в настоящее время начинает уступать художественно-интегративным способам познания. Эта тенденция отчетливо прослеживается в возрастающей гуманитаризации наук и образования, интеграции знания, развитии методов качественных подхода в исследованиях.

38 Мамардашвили М. К., Пятигорский A.M. Символ и сознание. М: Школа «Языки русской культуры», 1997, С. 90.

39 Дубровский Д. И. Проблема идеального. М.: Мысль, 1983. С. 50.

40 Братусь Б. С. К проблеме человека в психолопш // Вопросы психологии. 1997, № 5. С.3−19.

41 Иовлев В. И Архитектурный хронотоп и знаковость // Семантика пространства. Екатеринбург: Архитектор 1999. С. 103 -114.

Выводы по главе «Архитектурные символы как средство фиксации и трансляции общечеловеческого опыта».

1. Сознание человека развивается внутри культуры, вобравшей в себя опыт предшествующих поколений. И он должен не просто усвоить необходимую часть этого опыта, но и сформировать на этой основе свои возможности и способности так, чтобы «состоялось рождение своего собственного жизненного пути».

2. Различные уровни символизма архитектурных пространств органически связаны с образами мироздания, его упорядочивающими информационными структурами. При этом символы выступают в качестве объединяющей основы окружающей среды и механизмов душевно-психической жизни человека.

3. Являясь емким средством фиксации общечеловеческого опыта, символизм архитектурных пространств способствует структурированию внутреннего смыслового пространства личности. Осмысление, понимание символических значений позволяет человеку найти новые смыслы, включить в их структуру свой фрагментарный жизненный опыт. Будучи лишь непосредственно пережит субъектом, символ становится его конкретным опытом, достоянием индивидуального сознания.

4. Психологический процесс присвоения символа, наполнения его абстрактного значения эмоционально-чувственным содержанием необходимо включает процедуру сосредоточения на символе, в ходе которой внутренний опыт субъекта соотносится с семантикой символа. Названная процедура реализуется «в совершении встречной активности», направленной на исследование, построение и уточнение образа архитектурного пространства. (Речь идет не только о зрительном восприятии, но и о комплексе двигательных, тактильных, графических и других действий с символами).

5. Символический опыт (в контексте настоящей работы — опыт переживания символических значений архитектурных пространств) непосредственно или ретроспективно интерпретируется субъектом как переживание, понимание и усвоение общечеловеческих ценностей. Интерпретация символического опыта как его конституирующий фактор берет на себя разъяснение, признание, доведение до принятия нашей культурой, нашим самосознанием того, что заранее задано и уже есть. Условиями воплощения символического в индивидуальном внутреннем опыте и приобретения статуса личностной ценности выступают а) знакомство с символами и б) инстинктивное сосредоточение на символах конкретного архитектурного пространства.

Г* А Т ¦ Т /Ч 1 Т 1 ' * * Т Ж 1 '.

5 ri I .i Ivy Ч JlL 11 Ti Sh.

К сожалению, приходится констатировать, что проблема символизма материального субстрата нашей техногенной цивилизации (в аспекте понимания культуры как творчества символов разной степени общности) все еще не находит должного понимания. Осознавая, что архитектурные пространства существовали до нас, что в них скрыты чьи-то воспоминания, надежды, мечты, мы не можем отрицать их воздействие на человека, на формирование социальной среды. И в архитектуре тоже человек нашел возможность посредством своих символов выражать содружество и любовь, обогащать свою жизнь живой памятью о прошлом и сознавать импульсы, способствующие дальнейшему развитию, а также расширять и интерпретировать те аспекты бытия, которые имеют значение и ценность для человеческой жизни.

Символизм архитектурных пространств служит, прежде всего, согласованию различных уровней реальности (в частности, психического уровня и пространственного). Некоторые элементы архитектурных пространств (преимущественно геометрического, текстурного и биоморфологического характера) не требуют сознательного распознавания и обращаются непосредственно к бессознательному. Другие группы — могут быть приравнены между собой в рамках символики уровней и соотношения между небом и землей (гора, храм, ступа, дерево). Но в любом случае, по характеру воздействия на нас символы архитектурных пространств можно определить как аспекты тех образов, которые контролируют и направляют наше поведение и придают смысл нашей жизни.

В настоящей работе многократно подчеркивалось, что в символе всегда «скрыто больше, чем говорится», ему свойственна неисчерпаемая многозначность содержания. Нам трудно разгадать смысл и, естественно, мы склонны к буквальной интерпретации. А поскольку мы неизбежно погружены в архитектурные пространства, то их символика является вечным вызовом нашим мыслям и чувствам. Возможно, этим объясняется стимулирующий характер символической работы, почему она захватывает нас столь интенсивно, но редко доставляет эстетическое удовольствие.

Почему же символика архитектурных пространств должна осваиваться, изучаться и использоваться?

Несмотря на всю свою внешнюю логичность архитектурное пространство воспринимается индивидом как некий процесс переживания, «разнопонимания" — здесь присутствуют одновременно дискретная (семиотическая) и континуальная (семантическая) составляющие, последняя из которых (невидимая нами непосредственно) носит вероятностный, инсайтный характер. Речь идет о взаимной экспансии сознания и неосознаваемой сферы мышления. В результате символическое бытие архитектурных пространств начинается с ощущения субъектом некоего тупика, «зависания», наличия силы, препятствующей пониманиюзаканчиваетсяпросветлением, видением «насквозь», позволяющим двигаться дальше новым, измененным курсом. В системе «индивид — архитектурное пространство» символическое значение последнего является важным средством преодоления того раскола на субъект — объект, который развился у человека как следствие «орудийного» отношения к миру. Символизм архитектуры служит своеобразным звеном между условиями существования (понимаемыми в самом широком смысле) и психологическими процессами, сознанием субъекта. Символическому образу свойственно наличие множества внутренних измерений, что объясняет широкое, многомерное отражение реальности. Принятие субъектом восприятия символического видения исключает замкнутое, однозначно детерминированное понимание архитектурного пространства. Осваивая определенные элементы символизма архитектурных пространств, мы тем самым овладеваем и частью его потенциала, что способно создать для нас преимущества (по крайней мере в некоторых обстоятельствах), расширив наш путь к позитивным изменениям. Это возможность расширения сознания за счет разбуженных и развитых ресурсов интуиции, сознательного овладения творящим миросози-данием. Включение символического видения пространства в жизнь человека ведет к увеличению гибкости и глубины обратных связей с ситуацией действительности. Конечно, это повышает «расход психических усилий» субъекта, но, одновременно, повышает и вероятность адекватного восприятия и эффективного действия.

Умение распознавать и понимать символическое значение архитектурных пространств может и должно стать еще одним инструментом понимания мира, в котором мы живем.