Геополитический потенциал Северо-Кавказского региона

Актуальность темы

исследования. В истории народов Северного л.

Кавказа геополитический потенциал региона издревле играл довольно значимую роль. По мнению отечественных и зарубежных исследователей воздействие геополитических факторов в отдельные периоды на исторические судьбы тех или иных этносов было определяющим и значительно превосходило значимость факторов внутреннего развития. Как перекресток торговых, завоевательных и переселенческих маршрутов регион уже в первые столетия нашей эры был целью стратегических притязаний со стороны внешних сил.

В середине XV в. право за обладание Кавказом оспаривали Оттоманская империя и шахский Иран. С середины XVI в. устанавливаются связи отдельных частей Северного Кавказа с Москвой' а в предгорьях Кавказа начинается расселение казачества5. С XVIII в. все более активную геополитическую силу на Кавказе стали представлять Англия и л.

Франция. Так формировалась система геополитических отношений, которая в дальнейшем в течение нескольких столетий стала «определять исторические судьбы народов Северного Кавказа.

Став частью Российской империи, Северный Кавказ не превратился в исключительно «внутрироссийскую проблему», а продолжал испытывать на себе воздействие геополитических амбиций держав, претендовавших на Кавказское геополитическое поле. Важно отметить, что никогда международные отношения вокруг Северного Кавказа и геополитический контекст его развития не были более сложными, чем сегодня, как — по остроте внутренних и внешних противоречий в регионе, так и по числу и разнонаправленности действующих здесь политических и идео.

1 Потто В. А. Кавказская война Т. 1. — Ставрополь, 1994. С. 11 — 19.

2 Маркова О. П. Россия, Закавказье и международные отношения. — М., 1966. С. 18 — х 26. логических сил, по общей сложности цивилизационного развития в начале XXI в.

Будучи частью Российской Федерации, Северный Кавказ вовлечен в глобальную геополитическую среду. Одновременно он является частью региональной геополитической системы, связывающей его с государствами Закавказья, Ираном, Турцией. Наложение глобальных и региональных процессов, происходящих в Северо-Кавказском регионе и вокруг него, образуют достаточно сложную геополитическую среду, требующую всестороннего научного анализа.

В настоящее время особого анализа, прежде всего, требуют процессы, непосредственно затрагивающие северокавказский регион, и особенно такие как расширение Европейского Союза и НАТО на Восток. Среди них и программа по вступлению в НАТО и ЕС, которую стремится реализовать и Грузия. Кроме того неурегулированность армяно-азербайджанского конфликта, напряженная обстановка в российско-грузинских отношениях, война в Ираке и ядерная программа Ирана, развитие конкурирующих транспортных и энергетических проектов, захватывающих Кавказ (прежде всего проекта ТЯАСЕСА), являются дополнительными факторами потенциальной и реальной нестабильности в геополитической среде Северного Кавказа.

Наряду с этим обстоятельного научного анализа с позиций политологической науки требует множество проблем, как истории, так и современного развития Северного Кавказа. Диссертант при этом исходил из того, что учитывая особую остроту проблем идеологического характера в регионе, избранная тема требует привлечения обширного исторического материала, отражающего генезис и эволюцию становления геополитических отношений на Кавказе.

Отсюда и назревшая необходимость обращения к истории Северного Кавказа, рассматриваемой с геополитической точки зрения, которая указывает на целый ряд нерешенных в этом плане задач. Прежде всего это, что в сегодняшней историографии Северного Кавказа, по существу, не представлен собственно общекавказский — промежуточный между общероссийским и локальным — пласт проблем Северного Кавказа. Дореволюционная история изучала Северный Кавказ «традиционно либо слишком глобально, либо слишком локально, без учета региональных форм"1.

Современные геополитические интересы России диктуют необходимость перехода к разработке общекавказской проблематики, в которой одновременно были бы дифференцированы причины, исторические обстоятельства, пути и последовательные стадии вхождения северокавказских народов в состав России, как все это определялось геополитическими факторами в системе отношений между Россией, Турцией, Ираном, Великобританией, Францией и другими государствами.

Степень научной разработанности. Отношения народов Северного Кавказа с соседними государствами традиционно изучались как проблемы истории России или истории ее внешней политики. Основы такого подхода были заложены в XIX в. — после Крымской войны и окончательного «замирения» Кавказа. В конце XIX в. появился целый пласт исследований, в которых рассматривались и внешнеполитические аспекты кавказоведения. Прежде всего, это труды Н. Ф. Дубровина, М. И. Богдановича, P.A. Фадеева, В. А. Потто и др. Базовым содержанием этих работ является истолкование северокавказской темы исключительно с точки зрения государственных интересов Российской империи, противопоставляемых геополитическим устремлениям западных держав, прежде всего Великобритании.

Общими составляющими для работ историков дореволюционного периода можно отметить две тенденции — ограничивать рассматриваемые проблемы преимущественно, если не исключительно, рамками XIX в. и.

1 Северный Кавказ в составе Российской империи / Автор, кол.: Д. А. Аронов и др. -М., 2007. С. 11. приуменьшать роль народов Кавказа как активного субъекта своей собственной истории.

Важно отметить, что в это время стали складываться и первые основы научного кавказоведения. Началась работа Кавказской археографической комиссии, акты которой публиковались с 1866 по 1905 г. Параллельно все шире публиковались сборники этнографических материалов, посвященных народам Северного Кавказа.

В советский период тема включения Северного Кавказа в состав России истолковывалась существенно по-иному. Советские историки 2030;х гг. отказались от преимущественной разработки чисто военной тематики, акцентируя внимание на классовой борьбе и антиколониальном сопротивлении народов Северного Кавказа. Наиболее видной фигурой этого времени в северокавказской историографии был, конечно, М. Н. Покровский, последовательно выступавший против «великодержавного шовинизма» в изучении Кавказа.

Однако, антиколониальная тема в дальнейшем уступила место теме «добровольного вхождения народов Северного Кавказа в состав России» и «исторически прогрессивного значения этого процесса для их дальнейшего развития». Соответственно, история Северного Кавказа стала разрабатываться в духе официальной идеологии «дружбы народов», а факты, не укладывавшиеся в эту схему, интерпретироваться исключительно как следствие действий враждебных России внешних сил (что, например, отразилось в попытках представить имама Шамиля прямым орудием исполнения геополитических замыслов Турции и Великобритании).

Вместе с тем развитие советской историографии Северного Кавказа сопровождалось и серьезными достижениями. Так был расширен диапазон изучаемых проблем, разработана периодизация русско-кавказских отношений, восходящая к первым контактам Московского царства с правителями Закавказья и Северного Кавказа. По сравнению с дореволюционными работами резко повысилась роль источниковедения, сложилось кавказоведение как отрасль исторической науки, в северокавказских республиках на местном материале стали складываться собственные направления исследований1. Началось систематическое изучение основных участников геополитической системы Ближнего Востока — Турции и Ирана2.

Во всем этом все более широко стала разрабатываться и внешнеполитическая проблематика истории Северного Кавказа, особенно в послевоенный период. В это время выходят основательные исследования Е. В. Тарле, И. В. Бестужева, С. К. Бушуева, A.B. Фадеева, Х. М. Ибрагимбейли.

Среди современных кавказоведов впечатляют труды В. В. Дегоева, в которых довольно сильна, методологическая сторона, и особенно его убедительная критика прежних подходов к проблематике Кавказа и поиск новых методологических возможностей для кавказоведения. Исследователь призывает к разработке «принципиально новой, пластичной методологии», которая вышла бы из круга терминов «завоевательный — освободительный», «справедливый — несправедливый», «прогрессивный — реакционный» и т. д., поскольку такие подходы, по его мнению, сегодня тупиковые в научном исследовании проблемы. Вместо этого, подчеркивает автор, было бы перспективно обратиться к складывающейся методологической концепции ориентализма, делающей основной упор на проблемах культурно-исторического взаимодействия между Россией и Кав-з казом .

Из иностранных авторов наибольший интерес вызывает работы Д. Баддели, М. Гаммера, Э. Осли4 и другие, авторы которых сделали обзор

1 См.: История Дагестана: в 4 т. — М., 1967. Т. 1 — 2- История Северо-Осетинской АССР. М. 1987 и другие аналогичные исследования.

2 См.: История Ирана с древнейших времен до конца XVIII в. — М., 1958; Смирнов H.A. Россия и Турция в XVI — XVII вв. — М., 1946. Т.1 — 2 и другие работы.

3 См.: Дегоев В. В. Большая игра на Кавказе. — М., 2001. Он же Социально-политические вызовы XXI века и пути развития российского кавказоведения // Кавказ в российской политике: история и современность. — М., 2007. Он же Кавказ и великие державы 1826 — 1864 гг. Политика, война и дипломатия. М., 2009.

4 См.: Баддели Д. Завоевание Кавказа русскими 1720−1860. — М., 2007. Гаммер М. Шамиль. Мусульманское сопротивление царизму: Завоевание Чечни и Дагестана. — наиболее существенных поворотных моментов в кавказской истории.

Таким образом, в третьей четверти XX в. международные противоречия на Кавказе стали уже самостоятельным предметом исследования. Вместе с тем историография того времени оставила множество «белых пятен» и неразработанных проблем. Хотя во многих исследованиях ставилась задача рассмотреть систему международных отношений вокруг Северного Кавказа в тот или иной период, но в действительности эта «система» ни у одного из авторов не стала по-настоящему многосторонней. И в фокусе внимания по традиции оставался узкий и уже достаточно изученный круг русско-турецко-британских противоречий. Эти противоречия, кроме того, истолковывались как традиционные проблемы внешней политики соответствующих государств — без анализа тех факторов, которые обусловливают внешнюю политику государства, и о которых сегодняшняя наука говорит как о геополитических.

Объект исследования — Северный Кавказ в системе международных отношений с XVI в. по современный период.

Предмет исследования — геополитические аспекты влияния системы международных отношений на политическое и экономическое развитие Северо-Кавказского региона.

Цель работы — на основе последовательно определенных принципов геополитического анализа выявить основные факторы исторического развития системы международных отношений вокруг Северного Кавказа и проанализировать его место в современной глобальной и региональной системах международных отношений.

В соответствии с общей целью работы ее основные задачи заключаются в том, чтобы:

— на основе геополитического анализа определить основные прин.

М., 1998. Осли Э. Покорение Кавказа: Геополитическая эпопея и войны за влияние. -М., 2008. ципы исторически сложившейся системы международных отношений вокруг Северного Кавказа и роль России в этом процессе;

— выявить менее изученные аспекты истории геополитического соперничества за Кавказ, включая геополитические противоречия между Ираном и Турцией, Францией и Великобританией и др.;

— вскрыть принципиальные отличия российской модели колонизации Северного Кавказа от западноевропейских моделей колониализма;

— проанализировать современную систему геополитических отношений вокруг Северного Кавказа, дифференцируя факторы глобального и регионального порядков;

— исследовать геополитические интересы и устремления основных акторов геополитической схватки на Кавказе (Турции, Ирана, государств Закавказья);

— выявить картину взаимодействия внешних и внутренних факторов в политической и экономической эволюции субъектов Южного федерального округа, определить линии внутренней дифференциации политических и экономических отношений на Северном Кавказе.

Теоретико-методологическая база исследования, прежде всего, опирается на принципы и методологию системного анализа, ориентирующие на выявление максимального числа факторов, воздействующих на геополитическую систему. Использованы общие и специальные научные методы изучения политических процессов, обусловленные спецификой объекта исследования, а также методы исторического сравнительного анализа работ иностранных и отечественных исследователей, затрагивавших проблемы формирования геополитики Кавказского региона, социологические методы исследования геополитических процессов.

В этом плане теоретической основой работы были исследования отечественных ученых, в которых представлены наиболее общие, системно связанные, аспекты военной, внешнеполитической и социально-экономической истории Северного Кавказа. Это, прежде всего обобщающие труды по отечественной истории и международным отношениям1, а также коллективные и авторские монографии по отдельным периодам истории международных отношений вокруг Северного Кавказа. Важное значение имели научные труды отечественных и зарубежных исследователей по системной истории международных отношений.3.

Другой научной областью, из которой исходил диссертант и которая имела для работы не только теоретическое, но и методологическое значение, были исследования отечественных ученых по общим и собственно кавказским вопросам геополитики4.

Эмпирической базой диссертации был прежде всего фактический материал, содержащийся в вышеуказанных работах, а также материалы возобновленных в 2004 г. Кавказских сборников, обобщающих сборников-хрестоматий (например: Кавказ и Российская империя: проекты, идеи, иллюзии и реальность. Начало XIX в. — начало XX в. — СПб., 2006), прессы, статистических сборников и интернет-сайтов по северокавказской проблематике.

Основная гипотеза исследования в том, что современная система международных отношений оказывает воздействие на развертывание гео.

1 См.: История дипломатии. — T. I., — М., 1959; Итоги и задачи изучения внешней политики России. — М., 1982; История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. — М., 1987; История народов Северного Кавказа (конец XVIII в. -1917 г.).-М., 1988. и др.

2 См.: Киняпина Н. С., Блиев М. М., Дегоев В. В. Кавказ и Средняя Азия во внешней политике России: Вторая половина XVIII — 80-е годы XIX в. М., 1984. Георгиев В. А. Внешняя политика России на Ближнем Востоке в конце 30 — начале 40-х годов XIX в., -М., 1975. и др.

3 См.: Системная история международных отношений в четырех томах. 1918;2003. События и документы / Под ред. А. Д. Богатурова. В 4 томах.- Кальвокоресси П. Мировая политика 1945;2000: В 2-х кн. — М., 2003. и др.

См.: Гаджиев К. С. Геополитика Кавказа. М., 2001; Геополитика / Под общ ред. В. А. Михайловаотв. ред. Л. О. Терновая, C.B. Фокин. — М., 2007; Э. Исмаилов, В. Папава. Центральный Кавказ: история, политика, экономика. — М., 2007. Российский Кавказ: книга для политиков / Под ред. В. А. Тишкова. — М., 2007. Южный Кавказ: тенденции проблемы развития (1992 — 2008 годы) / Отв. ред. и рук. авт. кол. В. А. Гусейнов. — М., 2008. Северный Кавказ. Проблемы экономики и политики / Под общей ред. A.A. Языковой. — М., 2008. Северный Кавказ в национальной стратегии России / Под ред. В. А. Тишкова. — М., 2008. и др. политического потенциала Северо-Кавказского региона, что требует с необходимостью понимания специфики деятельности региональных и глобальных акторов. Это позволит сформировать новые политические компоненты стратегии национальной безопасности и внешней политики в южном геополитическом пространстве России.

Основные научные результаты диссертационного исследования и их новизна заключаются прежде всего в том, что в работе сформулирован последовательный геополитический подход к кавказоведческой проблематике, прежде не разрабатывавшийся или представленный у отдельных исследователей лишь фрагментарно. Осуществлен научный анализ сложного геополитического процесса исторического развития Северного Кавказа в многосторонней системе отношений России, кавказских народов, Закавказья, Турции, Ирана, Великобритании, Франции. В современном геополитическом векторе развития Северного Кавказа особо выделены такие государства, как Грузия, Армения, Азербайджан, Турция и Иран, а также глобально действующие и влияющие на регион США, Европейский Союз и, соответственно, НАТО.

Все это позволило во многом по-новому осветить, прежде всего, историю утверждения российской государственности на Северном Кавказе, показав его обусловленность глубинными факторами исторически сложившейся вокруг Северного Кавказа геополитической среды. В данном контексте уточнены особенности колонизационного движения России на Северный Кавказ. Подчеркивается, что оно никогда не было постепенным перемещением на юг единой и непрерывной границы между «замиренными» и «незамиренными» народами, а представляло собой гораздо более сложный и неоднозначный процесс, обусловленный не столько стремлением России «покорить весь Кавказ», сколько обстоятельствами чисто геополитического характера.

Это выражалось в том, что в разное время одни и те же территории попадали в категорию то «замиренных», то выходили из нее — в зависимости от того, с какими геополитическими реалиями сталкивалась в это время сама Россия и какие геополитические цели она преследовала со своей стороны. Особое внимание уделено внутренним характеристикам сопредельных государств в той мере, в какой эти характеристики объясняют их внешнеполитические устремления. Такой же анализ осуществлен в отношении сегодняшних участников региональной и глобальной геополитических систем, частью которых является северокавказский регион.

На защиту выносятся следующие основные положения.

1. Для наиболее адекватного понимания истории и современности Кавказа, в дополнение к традиционному историческому подходу, сегодня необходим геополитический подход, ориентирующий на анализ особых аспектов международных отношений, определяемых их географическим положением и вытекающих из него направлений внешней политики государств (или внешних ориентаций этносов). Более того, геополитический подход во многих случаях решает традиционные проблемы кавказоведения более адекватно, чем это делалось в рамках исторически-описательного подхода. В историческом кавказоведении в центре внимания исследователей находилась преимущественно военная тематика (история войн, военных кампаний, военного завоевания Кавказа и т. д.) и недостаточно внимания уделялось глубинным факторам, определявших само возникновение этих войн, их протекание и результаты. Геополитический подход позволяет не только разрешить эти проблемы более адекватно, но и выработать более широкую и точную картину «большой игры на Кавказе» и российской колонизации его.

2. В период становления геополитической системы Кавказа (XVIXVIII вв.) основными соперниками в регионе выступали Османская империя и шахский Иран, отношения между которыми в существующей научной литературе до сих пор представлены недостаточно полно. В частности не отражен комплекс противоречий между ними. Россия стала участником этой системы намного позже, по существу, только в XVIII в. Важно, что Турция и Иран практически не выступали против России «единым фронтом» (как это представлялось в исторической литературе). Напротив Россия же неоднократно использовала геополитические противоречия между этими государствами в своих геополитических интересах.

3. Участие России в «большой игре на Кавказе» было обусловлено геополитическими факторами — угрозами со стороны вначале Крымского ханства, а затем стоявшей за ним султанской Турции. Это определяло и основные направления движения России на Кавказе — крымское и причерноморское. Анализ кавказских войн с участием России, предпринятый в работе, конкретно показывает, что подавляющее их большинство приходится на Северо-Западный Кавказ, в то время как действия России на Северо-Восточном Кавказе были эпизодическими и в основном приходятся на сравнительно более поздний период (XIX в.). Колонизация Кавказа, следовательно, никогда не была «прямопоступательным процессом».

4. Российская модель колонизации Кавказа существенно отличалась от колониальной политики западных держав (Англии и Франции). Российская империя не ставила перед собой цель экономически эксплуатировать Кавказ, напротив, для имперского бюджета он всегда был убыточным. Империя здесь несла большие потери в материальных и человеческих ресурсах. Специфика российской модели колонизации Кавказа заключается также в том, что на Кавказе не было жесткого противопоставления колонии и метрополии, как у западноевропейских колониальных держав. Во многих русско-турецких войнах местное население добровольно выступало на российской стороне. Большое значение в политике Российской империи на Кавказе играла линия на его «цивилизационное освоение», в отличие от военного завоевания.

5. В настоящее время факторы геополитики не потеряли своего значения, напротив, приобретают еще более важную роль и одновременно видоизменяют свои формы. Современная геополитика касается не только борьбы за геополитическое пространство, но и новых «разломов» в экономике и торговле, информационном и идеологическом пространстве, внешнеполитических ориентациях государств и трансграничном сотрудничестве. Особое значение при этом приобретает «геополитика трубопроводов», вокруг которой сталкиваются геополитические и геоэкономические интересы не только России и государств Закавказья, но и ведущих игроков глобального энергетического рынка — государств и транснациональных корпораций.

6. Сегодня в геополитической системе Кавказа прослеживается становление двух альянсов — союза Турции, Грузии и Азербайджана, с одной стороны, и России, Армении и Ирана, с другой. При этом на передний план все больше выходят экономические и политические мотивы государств, в то время как традиционные (религиозно-конфессиональные) факторы утрачивают свое прежнее значение или выражаются в более слабых формах.

Всем этим определяется теоретическая значимость работы.

На основе геополитического подхода к северокавказской проблематике представлены дополнительные возможности для анализа внешней политики близлежащих государств и государств дальнего зарубежья вокруг северокавказского региона, а так же стратегические подходы к пониманию имеющей место внутренней дифференциации политических, экономических, национальных и иных процессов, происходящих в Южном федеральном округе Российской Федерации.

Практическая значимость работы заключается в том, что ее выводы могут быть использованы в дальнейшей разработке аналитических и практических механизмов регионального и местного управления, функционирования структур внешнеполитической деятельности северокавказских республик. Отдельные положения могут быть использованы структурами МИД России при разработке внешнеполитических инициатив по восстановлению геополитического влияния страны в южном секторе постсоветского пространства. Материалы диссертационного исследования так же могут найти применение в учебном процессе для подготовки специалистов в области международных отношений, государственного и муниципального управления.

Апробация работы. Содержание, основные положения и выводы диссертации были обсуждены на заседаниях кафедры национальных и федеративных отношений РАГС при Президенте РФ. Основные положения диссертации представлены в выступлениях на VI Международном научном форуме «Государственная власть и местное самоуправление в России: история и современность» (Санкт-Петербург, 2008), I Межрегиональной научно-практической конференции молодых ученых республики Бурятия (г. Москва, 2008), VIII Ежегодной междисциплинарной аспирантской конференции «Россия: ключевые проблемы и решения» (г. Москва, 2008 г.).

Структура диссертационной работы, продиктована общей концепцией, целью и задачи исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, включающих шесть параграфов, заключения и списка использованных источников и литературы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Российское освоение Кавказа никогда не было его колонизацией в западноевропейском смысле слова — т. е. изначально Россию на Кавказ привели не торгово-экономические интересы (которые лежали в основе колониальной политики западных держав), а геополитическая необходимость обеспечить безопасность своих южных рубежей. С начала XVI в. главная угроза для Москвы исходила от Крымского ханства — вассала султанской Турции. Крымские татары регулярно опустошали южные области России, временами доходя до Москвы и других центральных областей Московского государства. При этом Москва была вынуждена выплачивать Крымскому ханству дань — тяжкое бремя, которое страна скинула с себя лишь в конце XVII в. С ликвидацией Крымского ханства, Россия пришла в непосредственное геополитическое соприкосновение с султанской Турцией. С этого времени начинаются периодические русско-турецкие войны, включавшие в себя и борьбу за геополитические позиции на Кавказе.

Русско-турецкое соперничество за укрепление своих позиций на Кавказе невозможно рассматривать вне более широкого геополитического контекста международных отношений, характерных для Черноморско-Каспийского региона в начале Нового времени. В отличие от целого ряда авторов (преимущественно советского периода), которые помещали султанскую Турцию и шахскую Персию «по одну линию фронта», мы считали необходимым подчеркнуть, что в действительности две эти страны исторически были основными соперниками в борьбе за Кавказ. Россия же к этой первоначальной «Большой игре на Кавказе» присоединилась сравнительно поздно — по существу, лишь в конце XVII в. При этом, российская колонизация Кавказа с самого начала не была «прямопоступатель-ным процессом».

Проведенный анализ исторического материала показывает, что главный вектор кавказской политики Российской империи изначально был направлен на Крым и Причерноморье, а ареной военных действий на Кавказе была почти исключительно его западная часть. В Прикаспии и на самом Каспийском море Россия закрепилась только лишь по итогам двух русско-иранских войн первой четверти XIX в. — 1804−1813 гг. и 1826−1828 гг. Таким образом, «каспийский вектор» геополитики России, т. е. вектор, выражающий ее интересы относительно Северо-Восточной части Кавказа сложился только в XIX веке.

Если же суммировать итоги всех кавказских войн России выясняется, что в течение XVII — XIX вв. Россия воевала с Турцией одиннадцать раз, а с Персией четыре, но из этих четырех войн две представляли собой кратковременные походы, не вылившиеся в полномасштабные военные действия.

Таким образом, можно констатировать, что основным вектором геополитического продвижения России на Кавказе за всю историю русско-турецких и русско-персидских войн оставался крымско-причерноморский, а не общекавказский. Именно этим объясняется и то, что присоединение к России территорий, расположенных в югу от Главного Кавказского хребта (прежде всего земель феодальных государств Закавказья и отдельных прикаспийских ханств) было осуществлено гораздо раньше (в 1801 — 1829 гг.), чем покорение нагорной и горной частей Северного Кавказа, которое происходило с большим трудом, потребовало длительной и кровопролитной Кавказской войны, завершившейся лишь в 1864 г.

В настоящее время более широкого научного исследования требует и такое крупнейшее событие середины XIX в., как Крымская война 1853−1856 гг. В дореволюционной и советской литературе изначально установилась традиция преувеличения роли англо-российского соперничества в регионе Кавказа. Соперничество, конечно же, было, и соперничество острое, но в кавказоведении этого времени почти совершенно остались за скобками такие темы, как союзничество России и Англии в после наполеоновский период, противоречия между Англией и Францией (в том числе за доминирующие позиции в Турции, которая исторически долгое время ориентировалась на Францию), традиционные черты и методы британской внешней политики, ориентированной на сохранение «баланса сил в европейском концерте великих держав», развитие т.н. Восточного вопроса и другие факторы. Более широкий геополитический подход, учитывающий все эти обстоятельства, позволит дать, следовательно, более широкую и достоверную картину Крымской войны и дипломатии того времени, чем это было прежде.

По традиции, итоги Крымской войны расцениваются как поражение России. Необходимо, однако, подчеркнуть, что на Кавказе, в отличие от Крымского театра войны, геополитические итоги военных действий российской армии оказались успешными. Великобритании не удалось поднять местное население против России. Более того, тот факт, что на стороне российской армии воевали иррегулярные воинские формирования из представителей местных этносов, однозначно свидетельствовал о том, что часть кавказских народов к этому времени сделала свой исторический выбор в пользу России.

В этой связи, необходимо уточнить и некоторые представления относительно масштабов Кавказской войны — борьбы империи с имаматом Шамиля. Театром этой войны был отнюдь не весь Кавказ, а почти исключительно территория Чечни и отдельных джамаатов Дагестана. К движению не присоединились даже ближайшие к имамату общества — ингушские и осетинские. На Северо-Западном Кавказе Российской империи противостояла Черкесия. Практически не сложилось и сотрудничество Шамиля с Турцией. С началом Крымской войны Англия и Франция планировали установить связь с имаматом, но фактов реальности связей с Шамилем не существует. Со своей стороны правитель Имамата не стремилея сотрудничать с союзниками по коалиции и даже отрицательно относился к участию Турции в союзе с «неверными».

Необходимо подчеркнуть еще и то, что военные действия против имамата Шамиля не повлекли за собой общего пересмотра стратегии Петербурга на «цивилизационное освоение» (в отличие от военного завоевания) остальных территорий Северного Кавказа. Война с имаматом подтолкнула Петербург и к поиску более «цивилизованных» путей управления Кавказом, что, в частности, выразилось в становлении системы «военно-народного управления», предполагавшей невмешательство центральных властей в широкий круг вопросов местной жизни.

Ни на одном из этапов колонизации Кавказа в деятельности Петербурга не прослеживается стремления экономически эксплуатировать регион. Более того, с самого начала поддержание армий и местных иррегулярных образований требовало столь больших ресурсов, что освоение Кавказа всегда было обременительным для российской финансовой системы, а бюджет Закавказья — убыточным для империи.

Необходимо также отметить, что при всех противоречиях российской политики на Кавказе большинство кавказских народов обрели свою национальную идентичность только в составе Российской империи. Прежде всего, это относится к современным государствам Закавказья — Азербайджану, Армении и Грузии. Но и этносы Северного Кавказа также сложились, как народы лишь в рамках Российской империи. После завершения Кавказской войны процессы этногенеза резко ускорились, а завершились, по существу, только в советский период.

В современный период геополитическая ситуация на Кавказе определяется теми процессами, которые происходят внутри каждого из государств Закавказья, отношениями между ними, а также их отношениями с Россией и другими ведущими региональными державами и соседями, прежде всего, с Турцией и Ираном. В связи с этим, в работе были определены два пояса безопасности России на южном направлении ее внешней политики. Первый — Азербайджан, Армения и Грузия, а второй — Турция и Иран.

Важно отметить, что Южные границы России — самые проблемные в Российской Федерации. В Закавказье два из трех государств официально заявляют о своей стратегии долгосрочной ориентации на Запад, лишь в одной из закавказских республик бывшего СССР — в Армении — сохранились устойчивые пророссийские политические силы, тогда как, например, в Грузии даже оппозиционные нынешнему правительству партии стоят на антироссийских позициях. Во всех трех государствах в постсоветский период произошла резкая деиндустриализация с сопутствующим ей социально-экономическим кризисом и потенциалом политической нестабильности.

Вместе с тем, через свои диаспоры Закавказье непосредственно связано не только с Северным Кавказом, но и с Россией в целом. При современных транснациональных процессах все это представляет серьезную угрозу южным границам России, и геополитическим позициям и интересам Российской Федерации в целом. Одновременно в сегодняшней «большой игре на Кавказе» не менее важную роль приобретает и «геополитика трубопроводов», вокруг которой сталкиваются геополитические и геоэкономические интересы не только государств Закавказья, но и ведущих игроков глобального энергетического рынка.

В этой связи особенно конкурентными являются отношения России с Азербайджаном (несмотря на позитивно развивающееся торгово-экономическое и политическое сотрудничество двух государств). Азербайджан, кроме того, — участник военно-политического объединения ГУАМ, в деятельности которого явственно прослеживается антироссийская компонента, а также целого ряда программ НАТО. Во внешней политике республики, наряду с ее общей ориентацией на Запад, явно выражен курс на стратегическое партнерство с Грузией и Турцией, в результате чего в регионе к настоящему времени сформировался геополитический блок Баку — Тбилиси — Анкара.

Стороны объединяют и геоэкономические факторы. Так, Азербайджан заинтересован в транзитных маршрутах через территорию Грузии, а Грузия, соответственно, в том, чтобы выполнять роль транзитера азербайджанской нефти. Наиболее ярким выражением стратегического партнерства трех стран является трубопровод Баку — Тбилиси — Джейхан. Вместе с тем, поскольку основой экономики Азербайджана является нефть, перспективы страны проблематичны, постольку экономическая ситуация в ней подвержена конъюнктурным изменениям глобального энергетического рынка. Если кризисные явления в экономике Азербайджана будут и в дальнейшем усиливаться, можно прогнозировать, что в общем раскладе региональных геополитических сил его роль значительно ослабнет.

Единственным, по-настоящему надежным союзником в Закавказье, является Армения, выполняющая для России и роль опоры системы безопасности в этом регионе. Одновременно Армения — единственное из государств Закавказья, входящее в Организацию Договора о коллективной безопасности СНГ. Республикой подписаны почти все документы многостороннего сотрудничества в рамках Содружества и она считается одним из самых активных членов СНГ. При этом Армения активно сотрудничает и с такой региональной организацией СНГ, как ЕврАзЕС. В то же время перед страной стоит и в перспективе еще долго будет стоять целый ряд серьезных проблем, так или иначе связанных, в том числе с ситуацией вокруг Нагорного Карабаха. Ереван исходит из того, что угроза военной агрессии со стороны Азербайджана против НКР и Армении совершенно реальна. На поддержание своих вооруженных сил Ереван вынужден тратить громадные с точки зрения масштабов своей экономики ресурсы. Вторая проблема республики — это продолжающаяся транспортная блокада страны со стороны Турции и Азербайджана, вынуждающая Армению переориентировать свои транспортные потоки и тем самым нести громадные дополнительные издержки. В этой ситуации можно полагать, что ориентация Еревана на Москву в ближайшей перспективе будет только усиливаться.

Наиболее острой геополитической проблемой России в Закавказье остаются ее отношения с Грузией, ставшей источником двух гражданских войн в регионе (Абхазия, Южная Осетия) и прямого военного столкновения с международными миротворческими силами летом 2008 г.

Одновременно в геостратегическом отношении Грузия на Западе рассматривается как ключевое государство на Южном Кавказе, как главные «ворота» возрождаемого Великого шелкового пути. При этом руководство Грузии взяло курс на переориентацию своих внешнеполитических отношений в сторону Запада и на скорейшее вступление в НАТО. Другим вектором внешней политики Грузии вот уже многие годы является все более активное участие в складывающемся региональном альянсе с Азербайджаном и Турцией, противостоящем союзническим отношениям между Россией, Арменией и Ираном. При этом страна в высшей степени политически нестабильна, что чревато ее дальнейшим распадом на несколько государственных образований. Даже если этого не произойдет, страна в любом случае остается фактором нестабильности в кавказской геополитической системе, особенно после событий в августе 2008 г.

В глобальном аспекте наиболее активными акторами современной геополитической системы Кавказа являются Европейский Союз и НАТО. Деятельность ЕС в Закавказье ориентирована преимущественно на экономическое и техническое сотрудничество с регионом (программы ТА-С18, «Европейская политика соседства», ТЯАСЕСА). На сегодняшний день наиболее сложной политической, экономической и геополитической проблемой России в этой связи является вопрос о взаимоотношении проекта ТРАСЕКА с российскими интересами. Россия не была приглашена к разработке основных документов проекта, хотя и была готова принять участие в нем. Есть основания полагать, что и в данном проекте, как и во многих других, геополитические интересы определенных кругов возобладали над соображениями экономической целесообразности. Вместе с тем, проект ТРАСЕКА не привнес в отношения между Россией и ЕС сколько-нибудь глубоких противоречий, поскольку в отличие от США и НАТО, Европейский союз ориентирован преимущественно на «несиловое» разрешение возникающих проблем и в принципе не заинтересован в какой-либо дестабилизации сложившейся политической ситуации в Чер-номорско-Каспийском регионе.

Безусловно, с геополитической точки зрения, наибольшую угрозу для России представляет тенденция НАТО к расширению своего присутствия и влияния на Кавказе. Одновременно с реальным расширением на Восток путем принятия новых членов Альянс в последние годы все шире использует новые механизмы распространения своего влияния. Главным инструментом этого процесса сегодня является программа «Партнерство ради мира» и принятый в ее развитие План действий по подготовке к членству в НАТО. При этом Южный Кавказ объявлен одним из географических приоритетов НАТО.

Из ведущих держав мира наиболее активным актором в Черномор-ско-Каспийском регионе сегодня являются Соединенные Штаты Америки. Как показывает анализ, политика США в регионе преследует две основные группы целей — обеспечение своего политического, военно-политического и экономического присутствия на Южном Кавказе и закрепление за собой перспективных геополитических позиций на Кавказе. Мы полагаем, что в основе стратегии США на Кавказе лежат долгосрочные геополитические интересы (с явно выраженной военно-политической составляющей), выходящие далеко за пределы соображений непосредственной экономической выгоды. Это подтверждается и законодательной практикой США, прежде всего известным законопроектом «Стратегия Шелкового пути», предполагающем геополитическое окружение Российской Федерации на постсоветском пространстве и дальнейшее сжатие ее геополитического поля.

Сравнительно с прошлыми историческими периодами роль геополитических факторов в современном варианте «Большой кавказской игры» не только не уменьшилась, но, напротив, значительно возросла. При этом, однако, изменяются как содержание, так и формы геополитики. На смену военно-силовых средств давления и прямого военного захвата территории противника, пришли новые и не менее эффективные методы. Среди них такие как установление внешнего контроля над добычей и транспортировкой углеводородных ресурсов, «трубопроводная дипломатия», пропаганда определенной модели военно-политического сотрудничества со странами-клиентами и др. Одновременно становятся менее значимыми такие традиционные факторы геополитики, как культурная и конфессиональная близость государств. В той или иной форме это, в частности, сегодня проявляется в образовании геополитических альянсов между такими разными по своим конфессиональным характеристикам государствами, как, например, США и Турция, Азербайджан и Грузия, Россия и Иран.

Учет всех этих обстоятельств и соответствующие коррективы во внешней политике Российской Федерации, безусловно, способны привести к существенному укреплению геополитических позиций России на Кавказе и в мире.