Исследование феномена двойничества в русской литературе XIX века представляется перспективным, поскольку выводит на обнаружение новых глубинных связей между литературными произведениями этого времени.
В научной литературе существует несколько традиций в изучении феномена двойничества. Во-первых, есть целый ряд серьезных исследований, посвященных историческому становлению двойничества. Прежде всего, это классические работы Л. А. Абрамяна «Особенности отражения дуальной организации в праздничной мифологии», «Человек и его двойник: к вопросу об истоках близнечного культа», «Об идее двойничества по некоторым этнографическим данным"1. Привлекая обширный фактографический материал, автор доказывает очень раннюю и повсеместную укорененность образа двойника в самых разных культурах. Здесь же предпринята попытка типологизировать различные модели отношений «Я» и «двойника».
Другие исследования, касающиеся проблемы двойничества, носят, как правило, более частный характер и посвящены либо анализу данного феномена на определенной стадии развития человеческого интеллекта, либо двойничество рассматривается в конкретной культуре конкретной эпохи. К первому ряду можно отнести, прежде всего, работы мифологов. Так, Дж. Фрезер в главе «Опасности, угрожающие душе» своей знаменитой «Золотой ветви» констатирует, что феномен двойничества реализовался в разных культурах по-разному, создавая, говоря современным языком, пересекающиеся, но не совпадающие полностью культурные коды (тень, зеркало и т. д.)2.
1 Абрамян Л. А. Человек и его двойник: к вопросу об истоках близнечного культаИ Некоторые вопросы изучения этнических аспектов культуры. М., 1977; Особенности отражения дуальной организации в праздничной мифологии. М., 1978; Об идее двойничества по некоторым этнографическим данным// Историко-филологический журнал. 1977.№ 2.
2 Фрезер Дж. Золотая ветвь. М., 2002.
Классическая работа О. М. Фрейденберг «Поэтика сюжета и жанра», один из разделов которой посвящен мотиву двойничества и его реализации в мифах и сюжетах древнегреческой культуры, убедительно показывает не только архаичность этого явления, но и сложность реализации данной мифологемы в литературе1. Фрейденберг связывает культурную функцию двойничества с архаическим двоемирием, с бинарным делением мира на «пространство жизни» и «пространство смерти» в сознании древнего человека. В этой книге дан обзор генезиса двойников, а также акцентировано внимание на семантике двойника. Генезис двойников связан с мифами о душе как двойнике человека и с легендами, в которых человек борется со своим двойником-зверем. Исследователь утверждает, что появление образа двойника связано с представлениями о мире смерти. Другими понятиями, связанными с образом двойника являются «рабство» (двойник героя — его раб или ¦ слуга) и «глупость» (двойник — шут). Поэтому в семантике двойника слиты воедино смех, глупость и смерть. Л.
Особое место занимают исследования К.-Г.Юнга. Автор не ставит проблему двойничества как таковую, однако юнгеанские архетипы, особенно парные, отчасти проливают свет на происхождение и ' устойчивость образа двойника в человеческой психике. Кроме того, вычленение опорных структурирующих личность понятий (например, саМость) помогает осознать амбивалентность двойнических отношений, стремление человека одновременно избавиться от двойника и слиться с ним.
Е.М.Мелетинский связывает образ двойника в культуре с близнечными мифами и архетипами культурного героя и трикстера: «Альтернатива между вариантами трикстер-брат и трикстер-второе лицо культурного героя не случайна. Здесь использован близнечный миф, а связь и сходство близнецов ведут к их известному отождествлению.
1 Фрейденберг О. М. Поэтика сюжета и жанра. М., 1994.
2 Юнг К.-Г. Психология бессознательного. М., 1999; Ответ Иову. М., 1996; Комментарий к «Тайне Золотого цветка"//Лит.обоз.1994.№ 3−4.
Поэтому в этом комплексе заключены и далекие корни мотива двойников и двойничества, получившие глубокую разработку только в Х1Х-ХХ веках, начиная с романтиков"1.
Под двойничеством Мелетинский подразумевает самый распространенный и самый очевидный тип двойничества — «двойники-антагонисты». Двойничество в русской литературе, по мнению ученого, это переосмысление, а иногда и пародирование романтической модели, и потому двойники часто связаны между собой пародийными отношениями. Мотив двойников в русской литературе связан с актуализацией древней архетипической модели вечной борьбы космоса и хаоса, опосредованной национальным менталитетом.
Многое из наработанного мифологами нашло свое отражение в соответствующих статьях энциклопедии «Мифы народов мира» и л словаря «Славянская мифология» .
Среди работ, посвященных анализу литературного феномена двойничества, следует, прежде всего, отметить исследования 1.
М.М.Бахтина, в которых декларируется генетическая связь существования двойников с природой карнавального смеха. В своем двойнике герой умирает (отрицается), чтобы обновиться (очиститься, подняться над самим собой). «Развенчивающий двойник» появляется путем карнавального пародирования и принадлежит «миру наизнанку», являясь частью «карнавализованной литературы». Бахтин связывает с феноменом двойничества пародийность и гротеск как традиционные «двойнические» приемы.
Двояко трактует феномен двойничества Н. Т. Рымарь в своей монографии «Поэтика романа». В широком смысле этот феномен актуализируется в пяти типах сюжетно-композиционного развертывания образа героя через различные отношения «контакта и дистанции» с.
1 Мелетинский Е. М. О литературных архетипах. М., 1994.С.39.
2 Толстой Н. И. Двоедушник // Славянская мифология. М., 1995. С.154- Иванов В. В. Близнечные мифы // Мифы народов мира: В 2 т. Т.1. М., 1997. С.174−176.
3 Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1979; Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1990. другими персонажами, а иногда и автором. В узком смысле двойничество выведено в план «подобий и отражений», когда «двойники» героя ведут самостоятельную жизнь, и в них какие-то стороны его личности получают осуществление, акцентуацию и свободное развертывание1.
Проблемам «русского двойничества» посвящены работы Д. СЛихачева и А.М.Панченко2. В трактовке А. М. Панченко, двойничество — это порочное удвоение мира, которое проникает в человеческое сознание и связано с мотивом катастрофы, нарушения привычного хода вещей, когда размываются границы добра и зла, жизни и смерти. Исторические корни русского двойничества исследователь находит в эпохе Ивана Грозного, разделившего страну на земщину и опричнину, что породило и раздвоение сознания. Двойничество — это национальная мифологема, т.к. оно тесно связано с русским менталитетом и особым историческим путем России.
По мнению Д. С. Лихачева, двойники в русской литературной традиции впервые манифестируются сатирической повестью XVII в. о Фоме и Ереме. Это произведение не только открывает тему двойничества и двойников в русской литературе, но и задает параметры, в которых она разрабатывается в дальнейшем — связь с темой судьбы, роковой предопределенности жизни, преследования человека роком.
Весьма необычный взгляд на проблему двойственности в современной культуре изложен М. Ямпольским в его новой книге «О близком (Очерки немиметического зрения)» (М., 2001) В ней рассматриваются деформации и трансформации визуальности в культуре XIX — XX веков. Внимание этой эпохи постоянно обращено к аномальным зрительным ситуациям, когда нарушается дистанция между наблюдающим и объектом наблюдения, и начинает действовать «близкое» зрение, вплотную «налипающее» на глаза зрителя. Так бывает.
1 Рымарь Н. Т. Поэтика романа. Куйбышев, 1990.
2 Лихачев Д. С., Панченко A.M., Понырко Н. В. Смех в древней Руси. Л., 1984; Панченко A.M. Русская культура в канун петровских реформ. Л., 1987. 6 при воспроизведении микроскопических процессов, при объемном восприятии плоских фигур, при отделении цвета от контура, при зеркальном удвоении субъекта, при словесном воссоздании телесных соприкосновений. Все это не просто явления физиологии, но и факты искусства, и автор книги рассматривает их на широком философском и художественном материале — через теории Э. Канта и Э. Гуссерля, рисунки С. Эйзенштейна, кинофильмы А. Сокурова, книги Э. По, М. Пруста и В. Набокова.
Автор считает, что все эти явления основаны на дистанцировании наблюдателя и объекта, т. е. оппозиции субъекта и объекта. Это непреодолимое самодистанцирование, через расщепление и удвоение, восходит к традиции двойничества, к сфере различения «Я» и «не-Я».
Одна из последних монографий, посвященных двойничеству, вышла в Самаре. Ее авторы С. З. Агранович и И. В. Саморукова дают свое определение двойничества как «языковой структуры, в которой образ человека корректируется одним из исторических вариантов бинарной модели мира». Поясняя такую дефиницию, авторы пишут, что «двойничество находит свое воплощение в конкретных моделях языка культуры от архаического мифа и ритуала до стереотипов современного сознания, которые воплощаются в различных дискурсивных практиках, где бинарная картина мира опосредуется идеологическим, политическим, художественным или иным контекстом"1. По существу, предложенное определение не является литературоведческим и не может быть принято как рабочее, хотя далее в своей книге исследователи описывают именно литературные типы двойничества. Их три: 1) двойники-антагонисты- 2) карнавальные пары- 3) близнецы («русский тип»).
Данное деление произведено на основании следующих признаков: генезис, имманентная модель социума, отражающаяся во внутренней структуре конфликта, функции персонажей в плане их соотношения.
1 Агранович З. С., Саморукова И. В. Двойничество. Самара, 2001.С.9. 7 друг с другомструктура сюжетного развертывания, преимущественные родовые и жанровые модели.
Самым распространенным типом являются «двойники-антагонисты», отношения между которыми организуются как конкуренция и противоборство. Генетически эта модель восходит к мифологической структуре «культурный герой-трикстер» и существует на протяжении всей истории литературы. Противопоставленность героев может обнаруживаться в психологической, нравственной, социальной, возрастной или метафизической областях.
Второй тип — «карнавальные пары» реализует такие отношения персонажей, как взаимодополнение и взаимозамещение. В генетическом отношении он восходит к европейскому карнавальному сознанию и распространяется от античной комедии до реализма. Чаще всего встречающиеся пары, это: царь-шут и хозяин-слуга, между которыми устанавливаются отношения культурного патронажа.
Русский вариант двойничества связан с идеей общей трагической судьбы близнечной пары, ее гибели как результата бессилия перед внешними обстоятельствами. Персонажи являются представителями человечества, столкнувшегося с глобальной внесубъектной и внелогичной силой. Внешне близнецы существуют как пары конфликтующие, но в ходе сюжета обнаруживается мнимость их конфликта. Авторы считают данный тип двойничества почти исключительной принадлежностью русской литературы, особенно в переломные моменты, когда нависает угроза тотального уничтожения, физической или духовной смерти.
Исследователи обработали обширный фактографический материал, заключив его в стройную логическую систему. В этом смысле ценность этой работы очевидна. Однако, рамки каждого из типов двойничества слишком узки и непроницаемы. «Загнать» в данную схему все варианты двойников, встречающиеся в литературе, представляется проблематичным. К какому типу следует отнести двойническую пару.
Коврин — Черный монах (из повести А. П. Чехова «Черный монах»), если внешне их отношения организуются как взаимодополнение и патронаж, но при этом не имеется никакой смеховой, карнавальной семантики? К «русскому типу» двойников их тоже вряд ли удастся отнести, потому что это не близнецы-трикстеры.
В работе Агранович и Саморуковой говорится о том, что в серьезной литературе к началу XX в. чистое двойничество исчерпано. Однако не поясняется, что именно подразумевается под «чистым» двойничеством. Между тем, двойнические мотивы и образы широко представлены в новейшей литературе.
Феномен двойничества не раз становился предметом исследования в кандидатских диссертациях. Так, в диссертации А.В.Козловой1 показываются различные варианты мотива двойника в русской романтической прозе как национальные рефлексы европейской традиции двойничества, а также излагаются религиозно-философские основы и эстетические принципы двойничества в немецком романтизме.
В диссертации М. В. Божович «Мотив двойничества в творчестве Жерара де Нерваля"2 данное литературное явление исследуется на материале зарубежной литературы. В работах Л. Романчук, в том числе и в кандидатской диссертации, посвященной творчеству У. Годвина, о акцент сделан на генезисе образа двойника. Интересно замечание автора о том, что в романтической литературе начала XIX века происходит изменение привычных архетипов: прежде всего, из мотива противостояния «культурного героя» и «антигероя» исчезает внешняя конкретика, антигерой перемещается во внутреннюю самость культурного героя, становясь метафорой его темной стороны.
1 Козлова A.B. Феномен двойничества и формы его выражения в русской прозе 18 201 830-х гг. Дисс. канд. филол. наук. Томск, 1999.
2 Божович М. В. Мотив двойника и двойничества в творчестве Жерара де Нерваля. Дисс. канд. филол. наук. М., 1996.
3 Романчук JI. Творчество У. Годвина в контексте романтического демонизма//Ьйр:// roman-chuk.narod.ru /4/ Godwin.htm.
В диссертации И. В. Ставровской «Мотив двойничества в русской поэзии начала XX века (И.Анненский, А. Ахматова)"1 акцентирована органичная связь культуры Серебряного века с культурными системами прошлого, в частности, с мироощущением европейского барокко.
Особый интерес представляют работы, посвященные проблеме двойничества в романтизме. Строго говоря, литературное двойничество в современном значении этого термина с романтизма и начинается. Из большого числа исследований по данной проблеме, кроме манифестов самих романтиков, следует отметить работы НЛ. Берковского и Ю. В. Манна, посвященные эстетике романтизма в целом2.
Двойничество — явление сложное и многоплановое, и может быть атрибутировано в двух направлениях. В широком, культурологическом смысле — это древнейшая универсальная модель художественного исследования места человека среди других людей, основанная на бинарности как основополагающем принципе конструирования мира человеческим сознанием. Двойничество моделирует отношение индивида к внешнему миру и к другим индивидам, и является гетерогенным явлением, и в принципе, может быть обнаружено почти в каждом произведении.
В более узком, литературоведческом, значении (которое используется нами как рабочее определение), двойничество — это литературный феномен, основанный на бинарности как исходной эстетической позиции и характеризующийся определенным, более или менее закрепленным набором свойств, составляющих внутреннюю сущность и внешнюю форму художественного произведения, и потому тесно связанный с фабулой, системой персонажей и стилем автора. Феномен двойничества структурирует всю поэтику художественного произведения (и с точки зрения формы, и с точки зрения содержания), и.
1 Ставровская И. В. Мотив двойничества в русской поэзии начала XX века (ИАнненский, А. Ахматова). Дисс. канд. филол. наук. Иваново, 2002.
2 Литературные манифесты западноевропейских романтиков. М., 1980. Берковский Н. Романтизм в Германии. М., 2001. Манн Ю. Русская литература XIX века: эпоха романтизма. М., 2001; Динамика русского романтизма. М., 1995. Ю в этом смысле он отличен от темы (проблемы) двойничества. Тема двойничества есть одна из форм проявления художественной философской концепции бинарности как исходной характеристики мироздания или психологического явления раздвоения личности, проявления, отражающегося на реализации «двойнических» мотивов или других отдельных средств из арсенала феномена двойничества.
В данном диссертационном исследовании предпринят анализ конкретных форм реализации феномена двойничества в новелле В. Ф. Одоевского «Сильфида» и повести А. П. Чехова «Черный монах». Этот выбор обусловлен рядом причин. Во-первых, «Сильфида» и «Черный монах» являются весьма показательными произведениями для нашей темы, поскольку феномен двойничества структурирует всю их поэтику. Во-вторых, при прочтении повестей обнаруживается поразительное текстуальное сходство, которое обуславливает потребность проанализировать глубинную связь этих произведений.
Поэтому исследование форм реализации феномена двойничества в «Сильфиде» и «Черном монахе» проводится нами с целью выявления глубинного художественного смысла этих произведений. Рассмотрение отдельных звеньев из цепочки множества смысловых связей, составляющих структуру «двойнической» поэтики, неизбежно приводит к ограниченности и излишней прямолинейности выводов. Тем не менее предлагаемый анализ текстов позволяет обосновать одно из возможных прочтений данных произведений.
Поскольку в настоящем диссертационном исследовании особое внимание уделяется реализации художественных принципов феномена двойничества в творчестве В. Ф. Одоевского и А. П. Чехова, следует указать основные работы, касающиеся проблем поэтики этих авторов. Творчество Одоевского изучено не всесторонне, поэтому до настоящего времени единственной в своем роде остается классическая работа П. Н. Сакулина «Из истории русского идеализма. Князь В. Ф. Одоевский. Мыслитель. Писатель"(1913). Творчество писателя в контексте романтической литературы исследовал В.И.Сахаров1. Об Одоевском как писателе и государственном деятеле — работы М.А.Турьян2.
Генезис философской прозы писателя исследовал М. И. Медовой. Существует также ряд диссертационных исследований, посвященных творчеству Одоевского. Первой в этом ряду следует отметить докторскую диссертацию Н. М. Михайловской «Владимир Федорович Одоевский — писатель-просветитель». За ней следуют кандидатские диссертации: Е. Р. Булдаковой «Книга В. Ф. Одоевского „Русские ночи“ и интеллектуальная культура его времени», М. В. Лобыцыной «Своеобразие русской фантастической повести 1820−1830-х гг. (Н.В.Гоголь и В.Ф.Одоевский)», И. В. Соловьевой «Добро и зло в прозе В.Ф.Одоевского», М. С. Штерн «Философско-художественное своеобразие прозы В.Ф.Одоевского» и некоторые другие. Однако, при всем том, творчество Одоевского мало изучено с позиции реализации в нем традиции двойничества, поэтому дальнейшее исследование этого явления представляется перспективным.
Проблемам влияния эстетики Гофмана на творческий метод В. Ф. Одоевского уделяли внимание в своих работах Ю. М. Проскурина, А. Ботникова и В.И.Сахаров3.
Основной эстетический принцип, унаследованный русским писателем от немецкого романтика, — это двоемирие, лежащее в основе феномена двойничества. Многочисленны исследования, посвященные влиянию творчества В. Ф. Одоевского на русских писателей:
A.С.Пушкина, Н. В. Гоголя, М. Ю. Лермонтова, и др. Об этом писали М. А. Турьян, Н. В. Измайлов, В. И. Сахаров. Творчество Одоевского не.
1 Сахаров В. И. Романтические повести В. Ф. Одоевского и эволюция русской романтической прозы. Диссканд. филол. наук. М., 1976; О жизни и творениях.
B.Ф. Одоевского/Юдоевский В. Ф. Сочинения: в 2 т. М., 1981.
2 Турьян М. А. «Странная моя судьба.»: О жизни В. Ф. Одоевского. М., 1991.
3 Проскурина Ю. М. Гофман и Одоевский. К вопросу о национальной специфике фантастики// Ученые записки Свердловского и Тюменского пед.институтов. Тюмень, 1976. Сб.118,вып.2. Ботникова А. К вопросу о принципах и формах литературного взаимодействия. Гофман и Одоевский//Поэтика литературы и фольклор. Воронеж, 1979. Сахаров В. И. Гофман и Одоевский//Художественный мир Гофмана. М., 1982. обойдено вниманием и в зарубежном литературоведении. В Лондоне в 1986 г. вышла монография Н. Корнуэлла по творчеству Одоевского.
Исследование творчества А. П. Чехова обязывает также изучить специальную литературу, посвященную произведениям этого писателя. На сегодняшний день существует большое число монографий и статей по этой теме. Мотив двойничества постоянно «всплывал» в научной литературе, посвященной Чехову, однако очень редко он становился предметом специальных, пусть и частных исследований. В этом ряду стоит выделить работы М. Л. Семановой, И. Сухих, В. И. Кулешова, З. С. Паперного, В. В. Ермилова, В. П. Катаева и Н. В. Капустина.
Важно отметить тот факт, что целостного анализа феномена двойничества применительно к новелле В. Ф. Одоевского «Сильфида» и повести А. П. Чехова «Черный монах» не проводилось, так же как и не рассматривались истоки их поразительного текстуального сходства. Предлагаемое исследование является первой попыткой анализа форм выражения феномена двойничества в данных произведениях. Этим определяется научная новизна предлагаемой работы.
Проблеме двойничества в настоящее время уделяется достаточно большое внимание, и при этом почти всеми авторами признается важность ее мифологической составляющей. Но специального исследования на тему феномена двойничества как организующего начала ряда произведений XIX и XX вв. до сих пор нет. В данной работе решается вопрос о том, какие глубинные связи между литературными произведениями обнаруживаются с помощью рассмотрения феномена двойничества. Этим объясняется актуальность выбранной темы.
Основной материал исследования составляют новелла В. Ф. Одоевского «Сильфида» и повесть А. П. Чехова «Черный монах», которые рассматриваются под углом зрения реализации в них феномена двойничества, позволяющего установить наличие глубинных связей. Кроме того, нуждается в преодолении традиционный взгляд на данные произведения как на «загадочные» и непонятные. В качестве привлеченных источников рассматриваются тексты «таинственных» повестей В. Ф. Одоевского «Саламандра», «Косморама» и его роман «Русские ночи», а также повести А. П. Чехова 1890-х годов — с целью расширить литературный контекст изучаемого явления. Генезис феномена двойничества описывается на примерах произведений русской и зарубежной литературы таких авторов, как: Жан-Поль, Э.-Т.-А.Гофман, Л. Арним, Шамиссо, А. Погорельский, А. С. Пушкин, Н. В. Гоголь, Ф. М. Достоевский, Ч. Диккенс, Р.-Л.Стивенсон, Ю. Л. Слезкин, М. А. Кузмин, Г. И. Чулков, С. М. Городецкий, А. В. Чаянов, О. Уайльд, Ф. Кафка, А. Стринберг, Т. Манн, Х.-Л.Борхес.
Основная цель работы состоит в исследовании поэтики произведений русской классической литературы в контексте феномена двойничества, с акцентом на их социо-культурные имплицитные значения, понимаемые как раскрытие высших смыслов, заложенных в анализируемых текстах. Поставленная цель предполагает решение следующих задач:
• показать, что литературное двойничество есть феномен, характеризующийся определенным набором художественных признаков и определяющий всю поэтику художественного произведения: и на уровне содержания, и на уровне формы;
• продемонстрировать, что двойничество есть явление динамичное, имеющее свои этапы становления и развития в литературе;
• напомнить, что двойничество есть феномен многоаспектный, включающий в себя мифологический, философский, психологический и другие смыслы;
• продемонстрировать, что феномен двойничества определял поэтику новеллы В. Ф. Одоевского «Сильфида» и повести А. П. Чехова «Черный монах»;
• показать, что текстуальное сходство новеллы В. Ф. Одоевского «Сильфида» и повести А. П. Чехова «Черный монах» является отнюдь не случайным, а спровоцировано наличием глубинных типологических связей между ними.
При анализе произведений в свете поставленных задач мы обращались к сравнительно-историческому и системно-типологическому методам. Методологической основой работы стали приемы структурного и системного анализа, установление генетических и типологических связей, а также стратегия интертекстуального анализа. Для достижения научной достоверности предпринятого исследования мы сочли необходимым использовать проверенные методы литературоведческого поиска, поэтому особое внимание уделялось работам В. М. Жирмунского, А. Н. Веселовского, А. В. Михайлова, А. Ф. Лосева, Л. А. Абрамяна, Е. М. Мелетинского, О. М. Фрейденберг, Ю. МЛотмана, В. Н. Топорова, Т. В. Цивьян, М. М. Бахтина, Д. С. Лихачева.
Научно-практическая значимость работы состоит в том, что основные положения исследования могут быть использованы в последующем научном рассмотрении проблем поэтики классической русской литературы и при разработке специальных курсов по частным проблемам эстетики романтизма и реализма. Апробация работы.
Основные положения диссертации нашли отражение в докладах, сделанных на внутривузовских, российских и международных научных конференциях в течение 2000;2003 гг. Работа обсуждалась на кафедре литературы и методики обучения Шуйского государственного педагогического университета. По теме диссертации опубликовано 11 статей и тезисов докладов.
Структура работы Диссертация состоит из Введения, двух глав, подразделенных на параграфы, Заключения и Библиографии.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
Подводя итог проведенному исследованию, следует заключить, что литературный феномен двойничества — это сложное сюжетно-композиционное целое, обладающее закрепленным набором характеристик. В художественном произведении феномен двойничества структурирует всю его художественную систему: и на уровне плана содержания, и: на уровне плана выражения. В произведении он выражается, как правило, в «зеркальной», двухчастной композиции. «Двойническому» произведению присуще переплетение внешнего и внутреннего сюжетов, а также реализация сюжетной схемы «герой и его двойник». Сюжетную основу составляет характерный набор мотивов: тайны и тени, восхождения по духовной лестнице, поиска жизненного эликсира, общения с потусторонними силами, посвящения в тайны мира. Эти мотивы связаны с актуализированными в двойничестве темами: фаустианской, утопической, поэтологической и темой автоматизации сознания. Произведениям традиции двойничества присуща мистическая настроенность, воплощающаяся в образах маски, личины, вуали, куклы. Характерным средством из арсенала традиции двойничества являются дуальные модели («бинарные оппозиции»): норма — болезнь, любовь — ненависть, порядок — хаос, свое — чужое, и другие.
В новелле В. Ф. Одоевского «Сильфида» феномен двойничества структурирует всю художественную систему произведения и является кодом к пониманию его смысла. Двойничество проявляется и на уровне того, о чем рассказывается, и на уровне того, как рассказывается, и на уровне смысла рассказывания.
В новелле наличествует двухчастная композиция, разделяющаяся на два «зеркальных» плана по таким признакам, как характер событийности и активность персонажей. Кроме того, композиция обладает цикличностью. Наконец, в этом произведении воспроизведен о фрагмент древнего текста по каббалистике, что также является одним из приемов двойничества. В «Сильфиде» обнаруживается такой прием из арсенала традиции двойничества, как переплетение внешнего и внутреннего сюжетов. Тематический комплекс повести также тесно связан с двойничеством и представлен темами инициации, инфернальности, недовоплощенности назначения, одиночества поэта (в широком смысле слова) в толпе обывателей. В повести многочисленны и «двойнические» мотивы: путешествие, карма, ирония судьбы, тайна (невыразимое), мистическая свадьба, двойное зрение, механизация сознания, кукольность. С этими мотивами связаны образы маски, магического кристалла, мировой лестницы, ящикаа также «дуальные модели»: болезнь — норма, бытовое — высокое, живой — неживой, обретение — утрата. Выявлено несколько пар двойников, отношения между которыми организуются или по типу тождества (Михаил Платонович — Сильфида), или по типу антагонистов (СильфидаКатенька РеженскаяМихаил Платонович — его благоразумный друг).
Использование Одоевским эстетики двойничества связано с двоемирием, положенным в основу представлений автора об устройстве мира. Мир разорван на идеальный и реальный, и потому дуализм и бинарность пронизывают многие грани бытия. Они же лежат в основе структуры повести «Сильфида», которая является художественным воплощением мировоззрения Одоевского.
Феномен двойничества явился объединяющим фактором сюжетообразующих и композиционных свойств новеллы В. Ф. Одоевского «Сильфида», а также проводником философского авторского взгляда на порядок мироустройства и цель человеческой жизни. В этом произведении писателем актуализирована философская концепция синтеза и художественно проиллюстрирована идея «интеллектуальной интуиции».
Эстетика двойничества является организующим фактором поэтики повести А. П. Чехова «Черный монах» и реализуется на всех уровнях: и по форме, и по содержанию. «Зеркальная» композиция реализуется в двух контрастных по характеру событийности и особенностям поведения героев, смысловых частях. Композицию также следует считать цикличной и из-за повторяющихся мотивов. В повести реализована сюжетная схема «герой и его двойник» в варианте, когда двойник глубоко запрятан внутрь героя и является его «вторым Я».
Очевидно выявляются «двойнические оппозиции»: «норма-болезнь», «жизнь-смерть», «любовь-ненависть», «бытовое-высокое», «весело-скучно». Из арсенала традиции двойничества взяты такие мотивы, как двойное зрение и двойная наследственность. Инфернальная тема представлена в мотиве инициации, фаустианском мотиве и образе музыки как орудия темных сил. Двойственными являются и характеры главных героев. Двойственную роль в судьбе магистра Коврина сыграл призрак Черного монаха. Двойной, глубинный смысл имеют имена персонажей. Двойственными являются символы и основные понятия.
В повести А. П. Чехова «Черный монах» феномен двойничества выводит на понимание ее сложной семантической структуры, представленной вычленением философского, религиозного, мистического и социального смыслов. Глубинным же содержанием этого произведения являются актуализированные Чеховым проблемы глубочайшего духовного кризиса, постигшего Россию в конце XIX века и спровоцировавшего кризис социальный.
Повести «Сильфида» и «Черный монах» имеют много общего и связаны интертекстуальными отношениями, выражающимися в эксплицитно и имплицитно представленных элементах текстуального схождения. Рассмотренные в единстве, они взаимно проясняют «темные места» друг друга, помогая прочитать скрытые в них смыслы. Организующим фактором взаимодействия является архитекстуальность как выражение прецедентного художественного явлениялитературного феномена двойничества.
Вслед за многими исследователями следует признать, что вклад В. Ф. Одоевского в русскую литературу еще в достаточной степени не оценен, и его влияние на последующее развитие изящной словесности не изучено в должной мере. Сложившаяся репутация Одоевского как писателя «второго ряда» во многом препятствует появлению нового прочтения его произведений, между тем как творчество этого писателя незримыми нитями связано с литературным наследием других выдающихся прозаиков.
Двойничество есть динамическое явление литературы, переживающее собственные этапы развития. Оно зародилось в эпоху маньеризма, и литература XVI века сообщила ему поэтический принцип бинарных оппозиций и сам трагедийный пафос разорванности сознания, неумения примирить в душе мир реальный и мир идеальный. Однако полной совокупности композиционных и сюжетообразующих слагаемых феномена двойничества в литературе маньеризма еще не наблюдается.
Эстетика барокко явилась плодотворным источником двойничества как литературного феномена, связанного с общим трагедийным мироощущением эпохи и с появлением у героя двойника не как материализованной внутренней, потаенной сущности души, а как образа из реальности — «социального дублера». Барочное двойничество в большей мере связано с имманентной моделью социума, отражающейся во внутренней структуре конфликта.
Как оформившийся феномен, во всей совокупности своих художественных свойств двойничество репрезентировано в литературе романтизма. Однако, позже оно вышло за рамки собственно романтического художественного метода и было востребовано в литературе реализма, модернизма и постмодернизма.
Двойничество прошло этапы своего становления и развития в рамках вторичных стилей (барокко, романтизм), поскольку его эстетика наиболее сообразна их усложненности и декоративности. «Двойнические» произведения — это всегда вещи, исполненные знания о самих себе, «для знатоков», побуждающие к глубокому анализу и поиску скрытых смыслов. Они, как правило, обладают непостижимой загадочностью и апеллируют к материям тонким и возвышенным. Поэтому в литературе стилей первичных (классицизм, реализм) звучание феномена двойничества ослаблено.
Двойничество стало достоянием литературы новейшего времени. Универсальность, лежащая в его основе, а также обращение к вечным проблемам загадок человеческого сознания будут востребованы всегда, и в этом смысле художественный потенциал феномена двойничества в литературе представляется неисчерпаемым.
Литературный феномен двойничества есть художественно осмысленный и оформленный продукт нескольких производящих источников: мифологического, философско-эстетического и социально-психологического. Поэтому он насыщен многими смыслами, реализующимися в различных субститутах двоемирия. Основываясь на мифологической базе близнечества, литературное двойничество приобрело такие художественные особенности, как мистический характер повествования и связь персонажей с потусторонним миромтрагический пафос существования героя, у которого «завелся» двойникактуализация темы инициации и связанного с ней мотива духовного перерожденияраспространенность мотива «двойной наследственности» и мотива трагического одиночества главного героя.
Философский базис бинаризма отразился в литературном феномене двойничества в наличии «дуальных моделей» и в реализации образа андрогина как совершенного человека. Психологическая основа раздвоения представлена в литературном двойничестве, с одной стороны, в психологических мотивировках появления у героя двойника, а с другой — как констатация непременного психического заболевания человека, без чего появление двойника просто невозможно. Социальным подтекстом традиции двойничества в литературе является вечная проблема отчужденности людей, их изолированности друг от друга.
Наиболее важной питательной средой двойничества является мифология: на уровне мифов древних времен и мифологизации новейших1. Поэтому он оказался особенно востребованным в литературе начала XX века. Европейская культура этого времени апеллирует к мифу, чтобы понять через него противоречивую природу современного человека. Новое мифотворчество осознается как поиск истины, которая восстановит прерванную связь времен и традиций.
По наблюдению И. С. Приходько, важной отличительной особенностью символизма становится тотальная мифологизация явлений исторической, общественной и личной жизни, людей прошлого и современников, мира природы и мира вещей"2. В эстетике двойничества актуализируется мотив поиска начала начал, возвращения к «праэлементам». Вот почему образ Фауста становится одним из самых востребованных в «двойнической» литературе и в ее рамках преобразуется в мифологему вечного стремления к «сверхзнанию», залогом осуществления которого является факт заключения союза со Злом.
Двойничество находится в тесной связи с магией именно потому, что активизирует стихийную сферу демонического, придавая ей положительное, утверждающее звучание3. Двойничество находится в тесном контакте с оккультными практиками, и всевозможные мистические явления находят отражение в сюжете «двойнических» произведений.
1 Вслед за И. С. Приходько, мы понимаем миф как «глубинный и органичный, изначально единственно возможный способ осознания действительности», а мифологизацию как «то или иное явление, событие, лицо или даже вещь сознательно или бессознательно возводимую на уровень мифа» (Приходько И. С. Мифопоэтика А.Блока. Владимир, 1994. С.7).
2 Приходько И. С. Указ.соч. С. 6.
3 «Стихия «меона», область иррационального и хаотического, область страсти и даже биологической хтоники, а также полного алогизма, — сущностный элемент культурного сознания, начинавшего свое формирование на рубеже веков, взорвавший, замутивший ценностные ориентиры. Но в то же время плодоносящая энергия этой силы, ее формотворческий импульс в огромной мере стимулировали развитие искусства"(Дзуцева Н.В. М. Цветаева и Вяч. Иванов: пересечение границ//.
Феномен двойничества особенно востребован в литературе переломных исторических эпох, когда глобальные внешние потрясения неизбежно ориентируют людей в сферу духовного осмысления бытия, поиска жизненных ориентиров в мифическом прошлом или в непознанных областях духа. Отсюда эсхатологическое настроение, пронизывающее литературные произведения «двойнической» традиции.
Одной из наиболее продуктивных форм феномена двойничества в литературе XX века становится поэтологический роман — роман о художнике (в широком смысле слова) и творческом процессе. Через двойничество осмысливается особое место человека-творца в языковом поле культуры. Причем, творчество может трактоваться не только как непосредственный процесс создания поэтического или живописного произведения, а как особое, творческое отношение к миру и к себе в этом мире. Таков, например, «Доктор Фаустус» Т. Манна1.
В современном мире двойничество осмысливается не только в рамках литературного феномена. Современное мифотворчество оказывается тесно связано с двойничеством, проявляющимся практически на всех уровнях жизни. В наши дни усердно муссируется идея клонирования, в том числе клонирования человека. А что это такое, если не продолжение известной линии: гомункулы, Франкенштейны и прочие, другими словами — двойники?
Двойничество особенно важно для русской истории и культуры. Русскому национальному сознанию всегда была присуща рефлексия, отсылающая к познанию глубинных истоков жизни и мироздания. По мнению современных политологов и историков2, раздвоение.
Константин Бальмонт, Марина Цветаева и художественные искания XX века. Вып.З. Иваново, 1998.С.158).
1 Подробнее об этом см.: Грудкина Т. В. «Феномен двойничества в романе Т. Манна «Доктор Фаустус» // Языковые и культурные контакты различных народов. Пенза, 2003; «Полиморфная немецкая душа» (этнологический поворот темы двойничества в романе Т. Манна «Доктор Фаустус») // Обучение языку и межкультурной коммуникации: креативный и социо — культурный подходы. Шуя, 2003.
2 См.: Хазагеров Г. Г. Семидесятые. Двойничество? Двоемирие? Бинарность? // Знамя. 1998.№ 12.С.173−183. сопутствовало российскому национальному сознанию на протяжении всей истории развития.
Двойничество — сложнейшее явление прошлых веков и настоящего времени, проявляющее себя в разных сферах человеческого бытия и выводящее на обнаружение глубинных связей между культурными реалиями, которые разделены столетиями. Литературное двойничество позволяет взглянуть на многие произведения русской и зарубежной литературы с новой точки зрения, открывающей обширные горизонты для научного познания.
