Тематизация понятия воли в новоевропейской метафизике xvii века: анализ картезианского понятия свободы и его критики в рамках рационалистической философии

Актуальность темы

исследования.

Вопрос о свободе воли был и остается одним из наиболее актуальных философских вопросов. Представление о человеке как свободном агенте собственных действий лежит в основании западноевропейской морали, политики, религии и права, обеспечивая теоретическую базу понятий о личной ответственности и свободном выборе, без которых невозможно представить себе современную этику или юриспруденцию, так же как невозможно представить без свободы выбора по прежнему актуальный идеал демократии. С другой стороны, представление о свободе выбора и свободе действия, то есть свободе делать или не делать что бы то ни было, противоречит физическому детерминизму, или, говоря шире, противоречит естественнонаучному взгляду на мир, подразумевающему непрерывность причинно-следственной связи событий и естественную, то есть физическую, или, в случае человека, физиологическую, природу любого события. Не подлежит сомнению, что естественнонаучная позиция также лежит в основе современной западноевропейской цивилизации и культуры. Таким образом, конфликт этих двух основоположений, отражающийся в вопросе о том, как может свобода осуществляться в физическом мире, или, если она не может осуществляться, то как примирить гуманитарные идеалы и естественнонаучное знание, не только не получил удовлетворительного решения, но и является принципиальным философским вопросом наших дней.

Именно в творчестве французского философа Рене Декарта, бывшего не только основоположником новой философии, но и основоположником физического детерминизма и естественнонаучного взгляда на мир, сформулированного в созданной им теории механистической физики, вопрос о примирении физического детерминизма и свободы воли возникает впервые1. Уникальность Декарта не только в том, что он был автором этого вопроса, но и в том, что он был одним из немногих, кто считал его разрешимым. Исследование корпуса картезианских текстов, предпринимаемое в данной диссертационной работе, с привлечением исследовательских трудов известных специалистов по истории философии, и рассмотрение полемики, возникшей относительно этого вопроса в рационалистической философии XVII века, главным образом в философских концепциях Спинозы и Лейбница, позволяет лучше понять непреходящую актуальность философского наследия Декарта.

Хотя влияние Декарта на последующую историю западноевропейской философии мало кем оспаривается, многие философы и историки.

1 Cp. Peter McLaughlin, «Descartes on Mind-Body Interaction and the Conservation of Motion» // «The Philosophical Review», Vol. 102, No. 2 (April 1993). философии сходятся в том, что это влияние, к счастью, было преодолено, или что оно должно быть преодолено. Любопытно при этом, что как пагубность этого влияния, так и сфера его проявления для сторонников различных философских течений представляется различной. Представители современного материализма считают, что необходимо избавиться от картезианских иллюзий относительно дуализма субстанций и признать тождественность разума и мозга. Представители эпистемологического реализма считают, что необходимо избавиться от картезианского скептицизма и субъективизма и признать, что cogito-подобные истины от первого лица не обладают эпистемологическим приоритетом. Представители же таких различных течений, как философский релятивизм, постмодернизм, экзистенциализм, или, в широком смысле слова, течений, признающих принципиальное различие между философией и наукой, считают, что необходимо избавиться от картезианского стремления к объективной истине, заключающейся в соответствии реальности и представления и характеризующейся при этом признаком ясности и отчетливости. Подобное разнообразие подходов свидетельствует, однако, о том, что картезианское влияние не только не было преодолено, но и не было однозначным образом осмыслено, и, следовательно, нуждается в дальнейшем изучении со стороны истории философии2.

Состояние разработанности проблемы. Философия Декарта традиционно привлекала внимание западных философов и историков философии. Не имея возможности использовать в рамках одной диссертационной работы весь корпус комментаторской литературы, мы обращаемся главным образом к трудам исследователей, чьи работы стали классикой, среди которых следует в особенности выделить труды французских исследователей Э. Жильсона (Gilson Е.), Ф. Алкие (Alquie F.), Ж.-JI. Мариона (Marion J.-L.), M. Геру (Gueroult M.), А. Гуйе (Gouhier H.), Ж. Роди-Леви (Rodis-Lewis G.) и труды таких англоязычных исследователей как Б. Уильяме (Williams В.), М. Уильсон (Wilson M.) и Э. Кёрли (Curley Е.). Работы этих исследователей, опубликованные в 1930;1970;х гг., определили главные направления историко-философского понимания Декарта и картезианского наследия. Каждый из этих исследователей предлагает оригинальное прочтение Декарта и картезианства, однако нам представляется, возможным выделить несколько тенденций. Во-первых, начиная с Этьена Жильсона, осуществившего пионерскую работу в этом направлении, историки философии стали уделять особое внимание вопросу.

2 Влияния мысли Декарта на последующую философскую мысль не перестало быть фактом, несмотря на повсеместную критику «дуализма». Его отмечают многие современные историки философии, подчеркивающие, что картезианское влияние нуждается в дальнейшем исследовании и прояснении. См., например: Валу Stroud. Our Debt to Descartes // «A companion to Descartes», ed. by Janet Broughton and John Carriero, Blackwell Publishing Ltd., 2008. Gary Hatfield. Descartes’s Meditations as Cognitive Exercises // «Descartes» edited by Tom Sorell, Ashgate, 1999. Bernard Williams. Descartes: the project of pure enquiry. The Harvester Press. 1978. о связи философии и физики Декарта с предшествующей схоластической Аристотелианской традицией. Во-вторых, одним из основополагающих принципов историко-философского исследования стал герменевтический принцип, или, как его принято называть в англоязычной литературе, принцип «charity» (мы позволим себе перевести его как принцип «доброжелательности», или, с учетом картезианского контекста, как принцип «великодушия»), подразумевающий, что задача комментатора — интерпретировать комментируемый им текст таким образом, чтобы сделать его более понятным современному читателю, не идя при этом вразрез ни с буквой, ни с духом оригинального текста, проясняя, по возможности, все темные места и находя в самом комментируемом тексте ресурсы для ответа на последующую критику. Принцип доброжелательности подразумевает также наличие внутренней связности между различными работами и различными утверждениями комментируемого автора, что приводит к третьей особенности истории философии Декарта: исследователи обыкновенно выбирают определенный аспект учения Декарта, и через призму этого аспекта показывают развертывание картезианской системы. Интересно, что франкоязычные комментаторы чаще обращают внимание на физику или метафизику Декарта, тогда как англоязычные комментаторы уделяют больше внимания картезианской эпистемологии.

В результате усилий многих талантливых исследователей была выявлена многогранность наследия Декарта, и стали ясны проблемы, порожденные картезианской революцией и нуждающиеся в историческом изучении и философском осмыслении. Одной из таких проблем является проблема свободы воли. Как было отмечено выше, сам Декарт не считал свободу воли проблемой, и, тем не менее, последующие философы, в той или иной степени разделяющие картезианские принципы, в частности Спиноза и Лейбниц, были убеждены, что абсолютная свобода воли, о которой Декарт пишет в «Размышлениях о первой философии» или в «Первоначалах философии», противоречит другим основоположениям Декарта. Большинство современных западных историков философии придерживаются мнения, что это противоречие действительно имеет место, и что оно, следовательно, должно быть объяснено либо интерпретировано. По возможности — в соответствии с принципом доброжелательности3.

В советской историко-философской традиции философия Декарта рассматривалась как определенная ступень в ходе развития научно-философской мысли. В связи с этим главное внимание уделялось ее «прогрессивным» аспектам: введению математического метода, изобретению аналитической геометрии и механистической физики. Вопрос См., например: Chappell V. Descartes’s Compatibilism // Reason, Will, and Sensation. Studies m Descartes Metaphysics. Oxford, 1994. Garber D. Descartes' metaphysical physics. Chicago, 1992. Gaukroger S. Descartes: An Intellectual Biography. Oxford, 1995. Kenny A. Descartes: a study of his philosophy. New York &London, 1987. Bouchilloux H. La question de la liberte chez Descartes: libre arbitre, liberte et indifference. Paris, 2003. о том, какова внутренняя связь между картезианской физикой, метафизикой и эпистемологией, не ставился, потому что ответ на него был известен: в отличие от революционных открытий в математике, физике и теории познания, картезианская метафизика признавалась наследием традиции, а сложности этой метафизики, например, сложность объяснения союза тела и души, считались следствием конфликта старого и нового. Поэтому, вплоть до «Картезианских размышлений» Мераба Мамардашвили, вопрос о проблеме свободы в философии Декарта не получал должного освещения. В «Картезианских размышлениях» М. К. Мамардашвили показывает, что вопрос о возможности и осуществимости свободы является принципиальным для понимания философии Декарта, и что такие «точки интенсивности» как «cogito», «Бог» или «свобода» находятся в самом центре Декартовской мысли и позволяют французскому философу найти точку опоры для свершения картезианской революции.

За последние два десятилетия интерес к философскому наследию Декарта возрос как в России, так и за рубежом, и одним из следствий этого интереса стало внимание, уделяемое в том числе проблеме возможности свободы в рамках картезианской системы4. Однако работ, посвященных анализу того, каким образом Декарт понимает свободу воли, а также вопросу о том, почему для него существование свободы воли является самоочевидной истиной5, тогда как для его последователей и для большей части современных комментаторов оно таковой не является, не было написано. В данной диссертации мы ставим перед собой задачу дать ответы на эти вопросы.

Цель исследования. Общая цель исследования заключается в том, чтобы раскрыть смысл понятия свободы воли в философской системе Рене Декарта и показать, что это понятие является одним из центральных для-картезианской метафизики и эпистемологии и позволяет лучше оценить концептуальное единство всей научно-философской системы Декарта. Эта цель исследования предполагает решение следующих основных задач:

• посредством текстуального анализа произведений Декарта, критики Декарта Спинозой и Лейбницем, а также анализа критической литературы, посвященной исследованию картезианского понимания свободы и связанных с ней проблем, в частности вопросу о взаимодействии души и тела и вопросу о примирении человеческой свободы и божественного.

4 Из отечественных исследований нам бы хотелось отметить работы М. А. Гарнцева, в частности: Гарнцев М. А. Проблема самосознания в западноевропейской философии. М., 1987; Гарнцев М. А. Проблема абсолютной свободы у Декарта// Логос. № 8. М., 1987. Кроме того, в 2003 году вышла монография французской исследовательницы Элен Бушийю, посвященная анализу всех текстуальных высказываний Декарта о свободе: Bouchilloux H. La question de la liberte chez Descartes: libre arbitre, liberte et indifference. Paris, 2003.

5 «Нам присуща свобода воли (libertas voluntatis), и мы по собственному своему выбору можем со многим соглашаться либо не соглашатьсяположение это настолько ясно, что его следует отнести к нашим первичным и наиболее общим врожденным понятиям». Декарт Р. Сочинения в 2 т.: T. I. М.: «Мысль», 1989. С. 329. предопределения, выявить, как Декарт понимает человеческую свободу и почему он не считает, что таким образом понимаемая свобода противоречит истинам физики, теологии или эпистемологиипоказать, какие вопросы возникают из картезианского представления о свободе и почему они могут быть разрешены в рамках картезианской системы, продемонстрировав таким образом, что критика этого представления в трудах других философов рационалистов, или в трудах некоторых историков философии, исходит не из внутренних противоречий в системе Декарта, но из предпосылок, которые сам Декарт не принимал;

• обосновать, что вопросы, поставленные картезианской философией, в частности вопрос о примирении свободы и детерминизма, не утратили своей актуальности, и что для лучшего понимания смысла этих вопросов и их места в современной западной философии, возникшей во многом благодаря картезианской революции, необходимо ясное представление о сути и содержании картезианского проекта.

Источниковедческая база исследования. В проведении диссертационного исследования в качестве первоисточников используется: собрание сочинений Декарта (издание Ш. Адам и П. Таннери), русский перевод трудов Декарта, изданный в 2-х томном собрании сочинений, сочинения Спинозы и Лейбница в русских переводах6. Из основной исследовательской литературы, помимо авторов, перечисленных выше, используются результаты исследований таких современных историков философии, как Лили Аланен, которая предложила замечательную трактовку Декартовского положения о п творении вечных истин, и Пол Хоффман, предложивший адекватное и о непротиворечивое прочтение картезианской физиологии. Из исследователей творчества Спинозы в наибольшей степени используется классическое исследование Гарри Вольфсона9. Собственная позиция автора диссертации сформировалась главным образом под влиянием трудов Этьена Жильсона и Мераба Мамардашвили, позволяющих приблизиться к такому пониманию философии Декарта, которое принимало бы во внимание как детали историко-философского процесса и особенности конкретной ситуации, в которой Декарт писал свои труды, так и внеисторическую важность поставленных Декартом вопросов.

6 Descartes R. Oeuvres, ed. С. Adam, P. Tannery, 12 vols., Paris, Vrin, 1964;1976; Декарт P. Сочинения в 2-х тт. M., 1989;1994; ЛейбницГ.В. Сочинения в 4-х тт., М., 1982; Спиноза Б. Избранное. Минск, 1999.

7 Alanen L. Descartes' concept of mind. Cambridge, 2003.

8 Hoffman P. The passions and freedom of will // Passion and virtue in Descartes. Ed. by B. Williston and A. Combay. Armhest, NY. 2003. Hoffman P. The Union and Interaction of Mind and Body // A companion to Descartes. Ed. by Janet Broughton and John Carriero. Blackwell Publishing Ltd., 2008.

9 Wolfson H. A. The philosophy of Spinoza. Cambridge, 1983. t k.

Принципы и методы исследования. Исследование осуществляется в соответствии с историко-философским методом, заключающимся как в текстуальном и концептуальном анализе текста первоисточников с привлечением интеллектуального контекста исторической эпохи, так и в герменевтическом истолковании, требующем погружения в текст и переосмысления его философского содержания. Если воспользоваться терминологией Бернарда Уильямса, то мы стремиться сочетать «историю идей», то есть исторический аспект философских произведений, с «историей философии», то есть с их собственно философским аспектом.

Научная новизна. Вопрос о свободе воли, бывший одним из наиболее сложных вопросов для Средневековой философии, получает совершенно новое освещение в философии Нового времени, в частности — в философии Декарта, значение которого не только в том, что он был первым, поставившим этот вопрос в рамках системы физического детерминизма, но и в том, что он был одним из немногих, кто считал примирение свободы и детерминизма возможным. Данное диссертационное исследование является первой в отечественной истории философии работой, посвященной анализу вопроса о свободе в картезианской философии, рассматривающей этот вопрос в его целостности, то есть в разрезе того, как он решается в физике, метафизике, теологии и эпистемологии Декарта. В результате исследования мы приходим к выводу, что свобода воли и влияние души на тело не противоречит картезианской физике, свобода воли соглашаться или не соглашаться с какими-либо идеями не противоречит картезианской эпистемологии, а свобода человека в целом не противоречит картезианской теологии. В ходе исследования нами были установлены следующие Положения, выносимые на защиту:

1. Свобода воли у Рене Декарта как свобода выбора (liberum arbitrium) не только действительно присуща мыслящему субъекту, но и является одним из наиболее ясных и очевидных понятий, доступных этому субъекту в акте рефлексии.

2. Декарт не доказывает реальность свободы, считая ее самоочевидной, более того, он использует ее для доказательства других положений, иначе говоря — свобода воли является одной из аксиом картезианской системы в целом.

3. Возражения, выдвигаемые против картезианской концепции свободы в рамках рационалистической философии, могут быть подразделены на четыре группы: концептуальные (или метафизические), естественнонаучные, теологические и эпистемологические, однако проведенный нами анализ философской системы Декарта показывает, что картезианское понимание свободы гармонично сочетается с картезианской физикой, метафизикой, эпистемологией и рациональной теологией. s.

В результате исследования проясняется целостность научно-философской системы Декарта, для которого как свобода, так и детерминизм были одновременно существующими и не противоречащими друг другу истинами и выясняются некоторые концептуальные различия между Декартом, Спинозой и Лейбницем, следствием которых стали три различные философские системы. Мы стремимся показать, что абсолютный детерминизм Спинозы не был логическим развитием научно-философской системы Декарта, и не следовал напрямую из картезианских основоположений.

Научно-практическая значимость. Материал диссертации и разработанные в ней методологические подходы позволяют дополнить понимание философии Рене Декарта и особенностей всей новоевропейской метафизики. Результаты исследования могут быть использованы в исследовательской работе, а также в педагогической практике для разработки лекционных курсов по истории философии и спецкурсов по философии Нового времени.

Апробация исследования. Основные положения диссертации обсуждались на заседаниях кафедры истории философии факультета философии и политологии Санкт-Петербургского государственного университета, в ряде выступлений на научных конференциях в Санкт-Петербургском Государственном Университете и в Университете г. Фрибур (Швейцария). Промежуточные результаты исследования изложены в двух научных публикациях. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры истории философии факультета философии и политологии Санкт-Петербургского государственного университета 18 декабря 2008 года.

Заключение

.

В данной работе был проведен текстуальный и концептуальный анализ возможности свободы воли в системе Декарта и ее непротиворечивости по отношению к другим картезианским положениям: физическому детерминизму, теории необходимой и вызывающей всеобщее согласие истинности ясных и отчетливых идей и божественному предопределению. В процессе анализа было учтено как революционное своеобразие картезианского проекта, так и особенности исторической ситуации, в которой создавал свою систему Рене Декарт. Исторически вопрос о свободе воли в западной философии, начиная с Августина, был самым тесным образом связан с вопросами морали, т. е. с вопросами этического характера, с одной стороны, и с вопросами о взаимоотношении Бога и человека, т. е. с вопросами религиозного характера, с другой стороны. В этом вопросе задачей философов школы было достижение консенсуса между истинами разума и истиной откровения, что означало, например, для Фомы Аквинского, сведение в единую гармоничную систему философии Аристотеля, учения отцов церкви и самой Библии. Размышляя о проблеме свободы воли, средневековый философ находился внутри предзаданной этими истинами системы мироустройства, т. е. в мире, сотворенном Богом, и до определенной степени рационально познаваемом. В самом деле, тварность мира подразумевала не только его несамостоятельность, или его временность, или любые другие проявления его несовершенства, но и его ограниченность, а значит — его познаваемость. Христианское миропонимание, внутри которого находились философские дискуссии о свободе воли, если рассматривать его упрощенно и имея в виду только положения, непосредственно влияющие на решение вопроса о свободе воли, включало в себя следующие отправные пункты: мир, сотворенный Богом, имел начало во времени и будет иметь конец, человек, сотворенный Богом, обладал свободной волей, которую он направил ко злу, однако, благодаря Божественной благодати и искупительной жертве Иисуса Христа воля вновь может быть направлена ко благу, при этом цель всякого христианина заключается именно в том, чтобы направить свою волю к высшему благу, т. е. к Богу, что необходимо для спасения. Безусловно, по каждому из моментов этой схемы велись принципиальные дебаты, причем в каждую эпоху в центре внимания находились различные вопросы: так, для раннего христианства важно было подчеркнуть тварность мира и отличие его от вечного Бога, а в XV веке, когда философия школы уже перестала быть единственной возможной философией, важнейшее значение получает вопрос о свободе и предопределении. Так или иначе, главным для философов и теологов, обсуждавших этот вопрос, было примирение, с одной стороны, человеческой свободы и Божественного всеведения, и, с другой стороны, человеческой свободы и Божественного предопределения.

Сложность первой задачи заключается в том, что если Бог знает все, что было, есть и будет (в соответствии с христианкой догматикой), т. е. знает каждое действие любого человека, то получается, что человек не может поступить иначе, чем он в действительности поступает, а это серьезно затрудняет понимание того, как при этом может человек быть свободен (что также требуется христианской догматикой). С другой стороны, сложность второй задачи столь же очевидна — ведь божественное знание, в отличие от знания человеческого, есть знание активное, и для Бога знание мира и творение его связаны неразрывно, как бы конкретно эта связь не была истолкована — так ли, что Бог познает и творит мир одновременно, точнее, поскольку понятие времени тут неприменимо, Он творит и познает его в едином простом акте, либо, если провести логическое различие там, где нет онтологического, Он сначала познает мир, а затем творит. В любом случае, Бог не только совершенным образом знает все то, что в этом мире имеет место, но еще и является как минимум действующей причиной существования мира. Из чего появляется большой соблазн сделать откровенно еретическое умозаключение, и предположить, что Бог является также и причиной зла. На разрешение двух этих парадоксов были направлены усилия лучших умов тех времен, что привело к созданию нескольких философско-теологических систем, в рамках которых тем или иным способом достигалось примирение свободы и всезнания. Для Средневековой философии в целом вопрос о свободе воли был прежде всего вопросом о взаимоотношении всемогущего Бога и конечных человеческих существ, чьи силы и способности настолько ограничены, что зачастую прямо описывались как «бессилие» и «слабость». И все же: традиционный и приемлемый для схоластической философии ответ гласил, что человек по существу свободен в принятии решений.

Философия Нового времени, одним из важнейших достижений которой стал картезианский проект, решительным образом порывает со схоластической традицией в сфере естественных наук, а на многие другие вопросы, унаследованные от философии школы, дает новый ответ. Рене Декарту необходимо не только объяснить проблему взаимоотношения Бога и человека, унаследованную им от схоластической традиции и поставленную в радикальной форме абсолютной зависимости всего сотворенного от Бога, но и решить новый, им же поставленный вопрос о том, как возможно примирить свободу воли и физический детерминизм.

В данной диссертационной работе было проведено исследование того, как этот вопрос трактовался в научной и философской системе Рене Декарта, предложившего первую модель механически детерминированной вселенной, но при этом утверждавшего возможность и реальность свободы. В рамках исследования было осуществлен как анализ текстов самого Декарта, так и анализ критики картезианского понятия свободы со стороны двух других великих философов-рационалистов, Спинозы и Лейбница, сохранивших многие картезианские принципы, но имевших иное мнение о свободе воли Бога и человека. В ходе исследования были рассмотрены различные аспекты философии Декарта: 1) учение о реальном различии тела и души, сложный вопрос их взаимодействия, физиологическая теория Декарта и понимание Декартом природы физического детерминизма, что позволило установить, каким образом союз тела и души, а также свободы и детерминизма может быть постигнут в рамках картезианской вселенной- 2) структура «Размышлений о первой философии», радикальный скептицизм Декарта и возможность истинности в рамках картезианского проекта. Рассмотрение «Размышлений о первой философии» потребовало подробного анализа идеи Бога и картезианского круга, то есть приписываемой Декарту ошибки предвосхищения основания. В результате этого анализа было выявлено, что картезианский проект не заключает в себе логического круга, но заключает в себе некоторые интуиции, очевидность которых сложно постичь современному читателю, в частности — интуитивное постижение имплицитно присущей каждой душе идеи Бога. Автор рассматривает эту идею как в ее историческом аспекте — в контексте того, насколько она отличалась и насколько была унаследована Декартом от предшествующей традиции, в особенности, от Августина, так и вне исторического контекста, в аспекте того, насколько эта идея может быть понятна современному читателю. Автор дает такую интерпретацию этой идеи, которая может сделать более понятными некоторые аспекты картезианской метафизики и картезианского проекта в целом, продемонстрировать его внутреннюю логику и дать читателю возможность убедиться, что понятие свободы не противоречит вызывающей согласие воли ясности и отчетливости идей, потому что является не только одним из первичных и наиболее ясно постигаемых понятий, но и не подразумевает ни случайности, ни непредсказуемости. Также анализ картезианского проекта и особой природы идеи Бога, являющейся одним из центральных для Декарта принципов, дающей как гарантию истинности, так и границы применения разума, позволяет понять, каким образом 3) человеческая свобода не противоречит божественному предопределению.

В результате такого исследования было установлено, что свобода воли и влияние души на тело не противоречит картезианской физике, свобода воли соглашаться или не соглашаться с какими-либо идеями не противоречит картезианской эпистемологии, а свобода человека в целом не противоречит картезианской теологии.

Таким образом, результаты исследования позволяют заключить, что Декарт мог непротиворечиво утверждать полную и несомненную свободу человека как мыслящего субъекта и даже свободу, хотя и более сложно осуществляемую, человека как актуального союза тела и души. I.