Неолит Северного Прикаспия

Представленная диссертационная работа посвящена результатам исследования памятников эпохи неолита Северного Прикаспия.

В контексте исследования под Северным Прикаспием подразумевается та часть территория Прикаспийской низменности, которая с запада и востока заключена в пределах Волго-Уральского междуречья, с юга ограничена побережьем Каспия, а с севера — северной границей распространения Волго-Уральских песков (Рын-песков). Известные к настоящему времени неолитические памятники приурочены к южной части очерченного региона (рис. 1). В административном отношении — это Красноярский и Харабалинский районы Астраханской области и Ганюшкинский район Гурьевской области (в настоящее время Ганюшкинский акимат Республики Казахстан).

Исследование памятников нового каменного века (неолита) этих районов решает не только источниковедческие задачи, но имеет и важное методологическое значение, связанное с содержанием самого термина «неолит».

Термин «неолит» был введен в археологическую периодизацию английским археологом Дж. Леббоком ещё в середине XIX в. Этим термином был обозначен период в истории человечества, отделяющий древний каменный век (палеолит) от века бронзы. Эпоха неолита характеризовалась такими технологическими открытиями как умение изготовлять глиняную посуду, а также шлифовать и сверлить каменные орудия. «Достаточно указать, что за палеолитическим периодом с его грубо обтесанными орудиями следует неолитический, к которому относятся шлифованный топор, выработанные посредством давления наконечники копий, кинжалы, серпообразные ножи, пилы, узкия долота, кривыя наконечники стрел и проч. Но ни одно из этих орудий не является настолько важным и удивительным, как топор. Топор это орудие par excellence, оно обозначает границу между двумя мирами.» (Груздев Ф.С., 1906, с. 856). Таким образом, факт наличия керамики и шлифованных.

• • 4 деревообрабатывающих орудий: топоров, долот, тесел считался важнейшим индикатором для отнесения памятников к эпохе неолита.

В советской археологической литературе содержание термина «неолит» неоднократно видоизменялось.

Первый опыт ревизии внутреннего содержания понятия относится к 30-м годам и связан с возникновением «теории стадиальности» (Круглов А.П., Подгаецкий Г. В. 1935). Однако, к концу 40-х — началу 50-х годов большинство исследователей неолита вернулось к традиционным критериям для выделения неолитических культур, важнейшими из которых, как говорилось выше были керамика и шлифованные орудия (Фосс М.Е., 1949; Брюсов А. Я., 1952).

Другая попытка изменения содержания понятия «неолит» была связана с распространением идей Гордона Чайлда о «неолитической революции», произошедшей в жизни человечества с возникновением скотоводства и земледелия. Она проявилась в стремлении ряда исследователей увязать понятие «неолит» с распространением форм производящего хозяйства. Было признано что:" .шлифованные каменные орудия и керамика оказались характерными для неолита признаками, но не обязательными, и для определения неолита как исторической эпохи были выдвинуты важнейшие хозяйственные признаки: перемены в способах добывания пищи неолитических племенраспространение земледелия и скотоводства" (Монгайт A. JL, 1973, с. 197).

Как показали исследования, производящее хозяйство в большинстве районов Восточной Европы появляется достаточно поздно. Поэтому, чтобы увязать традиционные технолого-типологические критерии с хозяйственно-экономическими, были предложены особые термины для обозначение культур этого периода, где производящее хозяйство отсутствовало — «субнеолит», «пережиточный неолит» (Формозов А. А., 1959). Попытки положить хозяйственным принцип в основу определения понятия неолит нельзя признать удачными, так как сам Г. Чайлд считал, что «для археолога наиболее правильно класть технику изготовления орудий в основу своей классификации» (Чайлд Г., 1949, с. 33−36).

• • 5.

К началу 70-х годов сложилось представление, о принципиальной разнице между неолитом северной и южной зон Восточной Европы. Считалось, что для неолита юга основополагающим признаком является переход от присваивающих форм хозяйства к производящим. В свою очередь, для северной (лесной и лесостепной) зоны, его появление связано с иными формами социально-экономического развития. Сложившийся на этих территориях охотничье-рыболовческий уклад, предопределенный спецификой окружающей среды, удовлетворял потребности населения и исключал историческую необходимость перехода к иным формам хозяйства (Гурина Н.Н., 1973, с. 10).

Признание факта наличия высокоспециализованного охотничьерыболовческого хозяйства, как одного из важнейших социально-экономических признаков неолита, послужило основой для формулировки основного содержания понятия «неолит» для лесной и лесостепной зон Восточной Европы. «Неолит — это та ступень развития первобытнообщинного строя, когда рыболовство и морской промысел, превратившись в одну из основных форм хозяйства, оказались способными обеспечить оседлость населения. Она характеризуется безраздельным господством совершенных каменных орудий, изготовлением глиняных сосудов, дифференцированным охотничьим вооружением, наличием сухопутного и морского транспорта, высоким развитием первобытно-реалистического искусства, широким межплеменным обменом и сложными этническими процессами» (Гурина Н.Н., 1973, с. 11−12).

Для противопоставления различных по формам хозяйства неолитических культур севера и юга предлагалось ввести особую терминологию. Л. П. Хлобыстин предложил использовать термины «агронеолит» и «агонеолит» для разделения культур с присваивающими и производящими формами хозяйства (Хлобыстин Л.П., 1978, с. 94). Сходную точку зрения можно найти и в некоторых работах последних лет. Появление керамики с сохранием основ присваивающего хозяйства — культуры «керамического мезолита»,.

• «6 рассматриваются как особый тип неолитизации населения Европейской равнины (Бибиков С.Н., Станко В. Н., Коен В. Ю., 1994, с.206).

Разделении неолита Восточной Европы на «северный» и «южный» привело к сложению своеобразной ситуации. Неолит субаридных и аридных зон по географическому принципу должен был быть отнесен к кругу южных культур, что предполагало наличие производящей экономики, с другой стороны источниковедческая база была настолько незначительной, что уводило вопрос о характере хозяйства в область общих предположений. Однако это не помешало некоторым исследователям априорно включить некоторые культуры неолита аридной зоны в ареал зарождения и распространения производящих форм экономики. Например, В. Н. Даниленко связывал проникновение скотоводства в степи Восточной Европы с миграцией племен кельтеминарской культуры (Даниленко В.М., 1969, с. 37−45- 1974, с. 34−36). Последовательным сторонником выделения Прикаспия и Южного Приуралья в особый район, где корни производящего хозяйства уходят в мезолитическое время, был Г. Н. Матюшин (Матюшин Г. Н., 1988, с. 21−51).

Не смотря на то, что, как это убедительно показал А. А. Формозов, ареал закаспийского и приаральского мезолита и неолита должен быть исключен из числа возможных центров сложения производящего хозяйства для Восточной Европы (Формозов А.А., 1977, с. 113−130), отголоски этой парадигмы в виде, почти подсознательной, необходимости найти следы производящей экономики в степных памятниках, можно увидеть в ранних публикациях по неолиту Нижнего Поволжья (Кольцов П.М., 1984, с.89−90). В связи с этим, следует вспомнить, что ещё в начале 80-х годов Е. Е. Кузьмина исключала территорию Северного Прикаспия из числа возможных центров зарождения производящего хозяйства (Кузьмина Е.Е., 1980, с. 10). Поэтому, всестороннее исследование неолита Северного Прикаспия, региона граничащего с кругом южных культур с производящей экономикой, приобретает принципиальное значение.

К началу 90-х годов была накоплена полноценная источниковедческая база, что позволило конкретизировать постановку определенной цели, а.

• • 7 именно — необходимость обобщения всех имеющихся сведений по неолиту Северного Прикаспия. Для её достижения было необходимо решить ряд задач:

1) произвести систематизацию и классификацию материалов неолитического периода в данном регионе;

2) установить хронологические рамки и разработать периодизацию памятников неолита региона;

3) определить культурную принадлежность и локальное своеобразие памятников эпохи неолита;

4) разработать возможную модель традиционного хозяйства;

5) выявить связь культурно-демографических процессов в интересующий нас период с изменениями природной среды;

6) определить основные направления культурных связей с населением сопредельных территорий;

7) решить вопрос происхождения и дальнейших судеб неолитического населения Северного Прикаспия.

При решении поставленных задач в исследовании использовался традиционный типологический метод при систематизации материалов, были привлечены данные статистического анализа, использовались результаты технико-технологического анализа керамики и информация, полученная методами естественнонаучного цикла.

Автором в процессе подготовки работы, помимо материалов Прикаспийской экспедиции КГПИ (СамГПУ), проработаны коллекции хранящиеся в фондах ИИМК РАН в Санкт-Петербурге, университета в г. Элисте, фондах Астраханского областного музея-заповедника, археологических лабораторий Саратовского университета, Оренбургского университета.

Изучение этих материалов позволило провести сравнительный анализ комплексов неолитического времени полупустынных, степных и пограничных с лесостепью районов Нижнего Поволжья, что способствовало установлению и.

• • 8 выяснению характера контактов и направления межрегиональных связей населения эпохи неолита.

Научная новизна предлагаемой работы заключается в следующем:

• впервые в форме специального исследования обобщены современные данные о неолите Северного Прикаспия;

• используемые археологические источники изложены в полном объеме, описаны в единой системе и снабжены необходимым справочным аппаратом;

• произведен морфологический анализ кремневых изделий неолитического времени;

• произведен морфологический и технологический анализ керамики;

• получены первые радиоуглеродные даты для неолитических памятников региона;

• произведены определения фаунистических остатков;

• произведено геоморфологическое описание и сделан спорово-пыльцевой анализ образцов из разрезов неолитических памятников Северного Прикаспия;

• охарактеризованы этапы развития материальной культуры населения Северного Прикаспия в неолите;

• на основании данных естественных наук сделаны выводы о вариантах адаптационных стратегий и их связи с динамикой изменений природной обстановки в регионе;

• предложена модель традиционного хозяйства и динамики культурно-демографических процессов в неолите Северного Прикаспия;

• определено место неолита Северного Прикаспия в системе одновременных культур сопредельных регионов;

Апробация результатов исследований проходила в различных формах.

Результаты полевых исследований и выводы, полученные на различных этапах работы, обсуждались на заседаниях сектора неолита и бронзы ИА РАН. В форме докладов представлялись на Всесоюзных конференциях в г. Оренбурге.

• • 9.

1986 г.), в г. Кемерово (1987 г.), в г. Самаре (1990 г.), г. Саратове (2000 г.), международной конференции по хронологии неолита Восточной Европы в Санкт-Петербурге (2000), а также в опубликованных статьях.

Практическая ценность работы заключается в возможности использования её результатов при подготовке учебных пособий для спецкурсов по древней истории Поволжья, составлении музейных экспозиций. Результаты исследования также могут быть включены в сводные работы по каменному веку Поволжья и Восточной Европы. Обобщенные материалы могут служить основой для написания дипломных и курсовых работ студентами исторических факультетов ВУЗов Поволжья.

Структура работы построена, исходя из поставленных задач. Диссертационное исследование состоит из введения, пяти глав и заключения. Приложения включают описательные разделы (Приложение 1 и 2), библиографический указатель, список сокращений и альбом иллюстраций.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Подводя итоги данного исследования по неолиту Северного Прикаспия, необходимо кратко остановиться на наиболее значимых результатах.

Накопленные к настоящему времени сведения по неолиту Северного Прикаспия позволяют сформулировать следующие основные выводы:

1. Географическое положение региона и уникальные геоморфологические и природно-дандшафтные условия определили сложный характер культурно-демографических процессов населения в каменном веке.

2. Полученные в 1980;90-е годы материалы по неолиту, которые и составили базу источников для данной работы, в значительной мере, конкретизируют и уточняют результаты прежних исследований. Внутреннее содержание понятия «сероглазовская культура», впервые введенного А. Н. Мелентьевым расширено и уточнено выделением культурно-хронологических этапов её развития. Центральная идея исследователя о преемственности культурных традиций региона на протяжении всего голоценового отрезка каменного века нашла полное подтверждение в новых материалах.

3. Исследование памятников с культурными слоями in situ позволило широко использовать методы естественных наук. Данные палинологии, палеопочвоведения, палеозоологии, геоморфологии, радиоуглеродного датирования предоставили в наше распоряжение ценнейшую информацию. Эта информация позволила провести более тонкий и углубленный анализ культурно-демографических процессов населения региона в рассматриваемый период.

4. Первоначальное заселение региона было сложным и многогранным процессом, что нашло своё отражение в материалах памятников двух группжекалганской и истайской. По мнению A.M. Комарова оба образования не имеют прямых комплексных аналогий среди микролитических индустрий сопредельных регионов. Локальная специфика комплексов заключена в оригинальной компоновке наиболее важной в культурном плане.

• • 163 геометрической группы инвентарных наборов. Локализация памятников отражает факты чересполосного расселения, а характер кремниевого сырьяфакты обмена, что допускает хронологическую и территориальную стыковку групп мезолитического населения и предполагает высокую вероятность их сосуществования и взаимодействия (Комаров A.M., 2000, с. 152−153).

6. Экологический кризис, произошедший на около 7200 лет назад, изменил направление культурно демографических процессов в регионе. Преодолевая последствия экологического кризиса, часть населения мигрирует в северном направлении, следуя за смещением ландшафтных зон. Другая часть меняет поведенческие стереотипы в поисках новой адаптационной стратегии, что приводит к слиянию культурных и технологических традиций. Этот процесс отражен появлением памятников кугатского типа.

7. С установлением благоприятных природных условий динамика культурно-демографических процессов нарастает. Время развитого неолита показываю гибкость механизма адаптации и высокий уровень эксплуатации пищевых ресурсов территории. Памятники каиршакского типа демонстрирует возросшую оседлость населения, которая проявляется наличием долговременных стоянок с жилищами полуземляночного типа. Каменная индустрия продолжает, в целом, традиции предшествующего периода. Преемственность наблюдается и в гончарном производстве, что находит отражение в технологии изготовления и орнаментации керамики.

8. Изменения природно-климатических условий привели к нарастанию эоловых процессов и сокращению естественных ресурсов. Воздействие этих факторов вызвало заметную демографическую деформацию в регионе, так как сохранение традиционного хозяйственно-бытового уклада неолитического населения стало возможным лишь на периферии культурно-хозяйственной территории.

Установленная генетическая связь каиршакских и тентексорских комплексов отражена в преемственности форм и орнаментации керамики. Однако хронологический разрыв между ними выглядит весьма существенным.

• • 164.

В регионе отсутствуют комплексы, которые могли бы представить прямое эволюционное перерастание каиршакских комплексов в тентексорские. Вполне вероятно, что население покинуло южную часть Волго-Уральских песков. Возврат и вторичное заселение этих территорий происходит на тентексорском этапе развития сероглазовской культуры. Этот процесс был достаточно сложным. Его начало демонстрируют комплексы типа Же-калган I и Качкар-стау. Судя по ним, адаптационная стратегия и поведенческие стереотипы у населения в этот период были сходными с ранненеолитическими. Нарастание плювиальных условий приводит к восстановлению хозяйственно-бытового уклада, характерного для населения каиршакского периода — появлению долговременных стоянок типа Тентек-сор I. Следует отметить усложнение региональной культурно-демографической обстановки на этапе позднего неолита, что выразилось в появлении нового населения, оставившего памятники с кремнево-кварцитовой макропластинчатой индустрией и керамикой хвалынского типа. Данное население связано с совершенно другим хозяйственным укладом. Наличие костей овцы в остеологических коллекциях позволяет охарактеризовать его как производящий.

Различие хозяйственных укладов, а также условия климатического оптимума и связанная с ним возросшая демографическая емкость ландшафта, обусловили возможность сосуществования групп населения с различным культурно-хозяйственным укладом.

Таким образом, можно с уверенностью считать, что уникальность геоморфологических и природно-ландшафтных условий Северного Прикаспия, которые позволяют рассматривать его как самостоятельную «географическую страну», стала решающим фактором сложением и бытования на протяжении мезолита — неолита специфического в культурном отношении охотничьего социума. Археологическим проявлением его являются приуроченные к естественным границам Волго-Уральских песков памятники сероглазовской культуры. Носители сероглазовской культуры демонстрируют устойчивый культурный стереотип на всех этапах её развития. Характерной особенностью является меридиональное направление культурных связей, что связано с динамикой смешения ландшафтных зон и связанных с ними популяций копытных, с одной стороны, и сохранением на всём протяжении своего развития присваивающего хозяйственного уклада, с другой.

Начиная с момента заселения в период мезолита и до конца неолита, Северный Прикаспий выступает как очаг самобытной культурной традиции, доминировавшей на протяжении всего голоценового отрезка каменного века.

Говоря о культурной специфике неолита Северного Прикаспия, необходимо остановится на его месте в системе внутрирегиональных культурных связей. Помимо сероглазовской культуры в Нижнем Поволжье бытуют ещё два культурных образования — это джангарская культура зоны южных степей правобережья Волги и орловская, основная территория распространения которой связана с южно-степными районами левобережья.

Специфика культурных комплексов, определенная ландшафтными условиями, позволяет видеть в них три линии развития близкородственного населения сегментировавшегося в наиболее благоприятных экологических нишах. Прослеживается прямая связь процесса сегментации с попытками сохранения традиционного хозяйственного уклада в условиях меняющегося природного окружения. Наиболее далеко этот процесс зашел на правобережье Волги. В свою очередь, на левобережье, прослеживается более глубокая связь культурных традиций, вызванная постоянным контактом сероглазовского и орловского населения. Причина этого — хрупкий экологический баланс в супесчаных районах Северного Прикаспия и необходимость, при его неблагоприятных изменениях, в подключениях к ресурсам копытных, сохраняющихся на территории северных соседей. Ограниченностью природных ресурсов в Северо-восточном Прикаспии можно объяснить относительно низкий уровень широтного направления контактов, например, с населением тюлюзской, оюклинской и кельтеминарской культур.

• • 166.

Точка зрения на Северный Прикаспий, как особую культурную область в географии крупных этнокультурных образований неолита Восточной Европы давно высказана в литературе и уже имеет свою историографию.

Так, И. Б. Васильев и А. А. Выборнов, рассматривая неолитические материалы правобережья и левобережья Волги, предложили объединить их на основании близости ведущих категорий инвентаря, сходства путей развития, взаимоконтактов и определенной близости происхождения в нижневолжскую неолитическую культурную область (Васильев И.Б., Выборнов А. А., 1988, с. 18).

Выделить Северный Прикаспий в особую «северо-прикаспийскую культурно-историческую область» предложил П. М. Кольцов. По его мнению, памятники этого региона довольно четко отделяются от памятников окружающих культур по таким признакам как: керамика с примесью в тесте раковины, легкий наплыв по венчику с внутренней стороны, плоские днища и накольчато-прочерченная орнаментация, округлые ногтевидные скребочки, острия, обработанные с брюшка, геометрические микролиты и т. д. (Кольцов П.М., 1988; Кольцов П. М., 1990, с.67).

Как самостоятельный очаг развития мезолитических, неолитических и энеолитических культур, предложил рассматривать северо-прикаспийский регион X. А. Амирханов. Для обозначения единства в рамках археолого-культурной непрерывности были предложены такие понятия как «культурный очаг» или «культурный ареал» (Амирханов Х.А., 1990, с. 12−13).

На наш взгляд всеми исследователями правильно подмечена диалектика единства и отличия неолитических культур региона. Однако для обоснования этого единства были использованы либо общие, либо совсем частные критерии (например, факт присутствия в комплексах округлых ногтевидных скребочков).

Дополнив предложенные ранее разработки, результатами наших исследований следует считать, что Прикаспийская низменность в эпоху неолита является ареалом распространения культур связанных:

1) общностью происхождения;

• • 167.

2) общностью традиционного хозяйственно-бытового уклада, сложившегося в близких эколого-ландшафтных нишах;

3) сходством технологических традиций каменной индустрии;

4) сходством гончарной традиции;

5) общностью культурной традиции, отраженной наличием особого геометрического стиля орнамента выполненного в характерной только для этого региона накольчато-прочерченной и отступающе-накольчатой технике орнаментации т. е. отвечает признакам предполагающим существование особой культурной области (Формозов А.А., 1959). Наполнение этого понятия этническим содержанием — вопрос будущего. Что же касается названия этой области: нижневолжская или североприкаспийская, то на наш взгляд название «североприкаспийская культурно-историческая область» более точно характеризует географические рамки этого культурного феномена.

• • 168.