Европоцентризм и проблема самобытности русской культуры
В диссертации сделан вывод о том, что тенденция унификации культур, заложенная в самой природе западной техногенной цивилизации, неизбежно сталкивается с противоположной тенденцией — диалогом самобытных культур. Представляется весьма актуальной попытка обоснования полицентрического видения культурно-исторического процесса на базе диалогического способа мышления. Лишь такой подход позволяет… Читать ещё >
Содержание
Актуальность темы исследования. Данная работа посвящена анализу двух взаимосвязанных проблем. Первая из них связана с необходимостью критического рассмотрения европоцентризма, утверждающего ценности современной западной цивилизации в качестве эталона мирового культурно-исторического развития. Отсюда естественным образом возникает проблема истоков национально-культурной самобытности, поставленная со всей остротой русской общественной мыслью первой половины XIX века. Два течения русской мысли — славянофилы и революционные демократы -при всей их внешней противоположности в диалоге с западной культурой сумели высветить различные грани русской самобытности и в целом решить вопрос о месте России в мировом цивилизационном процессе. Развитая ими критика европоцентризма и утверждаемой им линейной схемы культурно-исторического процесса дала импульс иной, полицентрической схеме развития культуры. На рубеже второго и третьего тысячелетия — в эпоху резкого обострения всех противоречий мирового социально-культурного развития поставленная ими проблема приобрела непосредственно жизненный смысл. Вопрос теперь стоит предельно остро: либо унификация и стандартизация самобытно-национальных культур сообразно образцам и моделям западной цивилизации, а в наши дни — и американской, либо их сохранение, опирающееся на полноту самобытно-йсторической традиции.
Речь идёт по сути дела о праве народов на преемственность в развитии собственной культуры, на сохранение в их жизни и исторической памяти тех смысловых ценностей, которые создают народ как единое органическое целое и тем самым не дают ему превратиться в «социальную пыль» -во множество атомизированных индивидов, связанных друг с другом не общностью исторически развившихся обычаев, верований и идеалов, а посредством частноэгоистических, внесмысловых интересов. В наши дни вопрос стоит о проблематичности самого словоупотребления, в котором выражается интуиция национально-культурной самобытности: можно ли ныне использовать слово «мы», если человечество идёт к единой унифицированной культуре, основанной на принципах рыночной демократии и ценностях утилитаризма и индивидуализма. Может быть самобытность культур, основанных на иных — общинно-коллективистских принципах, является лишь национальным мифом, а реальностью является «свободный» человек, ориентированный на самоценность и самодостаточность своего индивидуального бытия? Что стоит за словом «мы» и почему в народном сознании, не искалеченном до конца лжеевропеизацией и «массовой» культурой, оппозиция «мы» и «они», выражающая неслиянность самобытных культур, упорно сохраняется? Ведь «мы» всегда обозначало единство ценностно-смысловых позиций в жизни той или иной социальной общности. Даже в условиях социально-культурной расслоенности народа «мы» несёт в себе какие-то высшие смыслы и ценности, которые соединяют людей в более высокое целое, нежели классы, социальные группы и т. п.
Характерно, что с началом «перестройки» в отечественной мысли возникают новые мотивы: от резко критической оценки «буржуазной цивилизации» и её ценностей она переходит к оправданию цивилизаторской миссии Запада [см.2]. Основанием подобного изменения тональности в оценке западной цивилизации выступает, по мнению ряда авторов, глобализация гуманистических ценностей во второй половине XX столетия [см.54]. В итоге на всём цивилизационном пространстве современного мира якобы складывается единая планетарная цивилизация и общечеловеческая культура, имеющая новое системное качество. Нетрудно заметить, что само понятие «цивилизация» начинает ассоциироваться с типологическими особенностями западной цивилизации, с рыночной экономикой, частной собственностью и индивидуализмом. Иначе говоря, за цивилизацию принимается положительно оцениваемая модель западного общества. Однако цивилизация отнюдь не сводится к совокупности потребительских благ, её «душой» является культура, понимаемая как «смысловое единство», выражаясь словами Бахтина. Поэтому развитие цивилизации и культуры не укладывается в схему однолинейного прогрессивного восхождения от низшего к высшему. В культуре её ценности и смыслы живут вневременной жизнью, в ней время течёт от настоящего к прошлому и будущему. С этой особенностью культуры связана её способность оказывать творчески преобразующее воздействие на различные формационные и цивилизационные веяния. Культура как ценностно-смысловое строительство жизни противостоит идее самоценного, неограниченного экономического и технического роста. Только самобытная культура может оградить общество от соблазнов потребительства и стать преградой унифицирующим тенденциям западной цивилизации.
Самобытная национально-культурная традиция является необходимым условием идентичности народа. Она образует фильтр, сквозь который проходят другие культуры. Поэтому сохранение собственной культуры является условием диалогического общения с другими культурами. Между тем, «западнизация» самобытной русской культуры направлена не на диалог, а на уничтожение духовно-смысловых основ русского и других народов постсоветского неополитического пространства. Как это ни парадоксально, русский народ, создавший уникальную культуру, поддался либеральным ценностям и как бы решил испытать себя в мире свободной конкуренции и рыночной демократии. Очередная утопия европеизации России отчасти имеет почву в утопичности русского национального характера с его открытостью и готовностью к диалогу. Однако безграничная открытость и безграничная свобода несут в себе угрозу разрушения основы собственной цивилизации. Свободный рынок отнюдь не означает свободу мысли и творчества. Напротив, одной из основных функций либеральной экономики становится контроль за свободными мыслями. За идеей «вхождения в мировую цивилизацию» скрывается по сути дела мысль о «культурном отставании» стран, имеющих иные, отличные от западной цивилизации культуры и, следовательно, о необходимости включения их в западное цивили-зационное развитие. Особенно драматичным в данной связи представляется история русского самосознания. Внутренняя борьба русского духа с различными проектами устроения общества в наши дни выплеснулась наружу и обернулась угрозой тотального самоотрицания России как социально-культурного целого. На фоне современной «европеизации» России, подчинения её самобытной культуры ценностям западной цивилизации обращение к наследию русских мыслителей XIX века приобретает особый смысл. Старый спор славянофилов и революционных демократов о природе русской самобытности, о месте русской культуры в спектре иных культур приобрёл новое звучание. Творческое наследие славянофилов и революционных демократов резко контрастирует с бездумным европоцентризмом, вновь овладевшим сознанием либеральной интеллигенции. Особенно рельефно превосходство русской общественной мысли XIX века в сравнении с современными идеями о вхождении России в мировое цивилизованное сообщество проступает в решении проблемы соотношения России и Запада. Славянофилы и революционные демократы глубоко проникли в ценностные основания русской и западной культур. Оба эти течения русской мысли были далеки от идеализации западной цивилизации. Они прекрасно видели её смысловую, ценностную пустоту. Но при этом они не идеализировали и русскую историю. Отличительной особенностью и славянофилов, и революционно-демократической мысли является глубокий диалогизм в рассмотрении проблемы соотношения русской и западной культур. Диалогизм, как глубинная черта русской мысли, рельефно выраженная Чаадаевым и другими русскими мыслителями, отличает её от односторонне рационалистических схем культурно-исторического развития. Сегодня, когда европоцентризм вновь стал идеологией и практикой западного общества, становится актуальным выявление его глубинных мировоззренческих и ценностных оснований.
Цель данной работы состоит в выявлении социально-исторических и ценностно-смысловых оснований европоцентризма, его агрессивно-экономической сути, в определении актуального смысла наследия славянофилов и революционных демократов, сумевших определить не только границы западной цивилизации и тем самым меру «европеизации» России, но выявить истоки русской самобытности и ответить на вопрос об универсальном, всечеловеческом значении русской культуры.
Таким образом, проблема самобытности культуры решается в данной работе в связи с критикой европоцентристских взглядов на историю, «выпрямляющих» её с точки зрения новоевропейской техногенной цивилизации.
Анализ наиболее ярких страниц в истории русского национального самосознания — таких как творчество Чаадаева, наследие славянофилов и революционных демократов — позволяет не только выявить различные стороны самобытной русской культуры, но и определить вектор её развития в наши дни. Таким образом, обращение к истории национального самосознания подчинено в конечном счёте решению актуальных проблем современности.
Однако и развитие европейской культуры не укладывается в рационалистические культурологические схемы. В её историческом развитии есть не только преемственность, но и хорошо обозримые «смысловые единства». Античная, средневековая и ренессансная культуры имеют достаточно ясные смысловые границы, выявляемые только в их диалогическом общении. Они не могут быть поняты с точки зрения новоевропейской рационалистической методологии. Поэтому в работе ставится задача всестороннего критического рассмотрения рационализма как основной установки новоевропейской цивилизации и тех течений европейской мысли, в которых вызревает новое плюралистическое видение культурно-исторического процесса. Именно потому, что смысловые ценности прежних культур не вписываются в новоевропейскую цивилизацию, они продолжают и в наше время свою напряжённую смысловую жизнь, т. е. существуют, по терминологии Бахтина, в «Большом Времени».
Достижение этой цели предполагает решение ряда задач:
1. Выявление истоков рационализма как типологической особенности современной западной цивилизации и мировозренческого основания европоцентризма.
2. Анализ эволюции рационализма и тех течений в западной мысли, в которых вызревает кризис и исчерпание рационализма и европоцентризма.
3. Доказательство ценностной несоизмеримости различных этапов в развитии самой западноевропейской культуры и обоснование её полицентристского понимания.
4. Определение типологических особенностей русской общественной мысли XIX века и обоснование её современной значимости.
Степень разработанности темы. Творческое наследие славянофилов и революционных демократов обладает потенциалом до сих пор не освоенным наукой. Их творчество в советской науке освещалось крайне односторонне, с позиций линейной схемы культурно-исторического развития, которая доминировала в западной мысли, включая Маркса, а с утверждением марксизма как универсальной методологии, стала доминировать и в отечественной науке. Линейная, узкорационалистическая схема исторического процесса лишала его смысловой глубины и многомерности. По сути дела история культуры и, соответственно, история национального самосознания рассматривалась монологически как безличный процесс восхождения от низшего к высшему. Вневременная жизнь культуры и её смыслов при таком подходе оставалась вне поля зрения. Критика европоцентризма имеет значительную научную традицию. Наиболее рельефно отход от линейной, рационалистической схемы культурно-исторического развития выражен в теориях локальных цивилизаций (Данилевский, Шпенглер и другие). Однако на наш взгляд зародыш полицентрической концепции содержится уже в учениях Гердера, Руссо, Канта и у романтиков. Эта сторона западноевропейской мысли осталась малоисследованной. В работе делается попытка восполнить этот пробел и проследить в ходе анализа эволюции западноевропейской мысли нарастание кризиса рационализма и европоцентризма. В этой связи неоценимое значение имеет и наследие русской мысли первой половины XIX века. И славянофилы, и революционные демократы утверждают ценностное своеобразие русской и западной культур и тем самым выступают не только в качестве сторонников полицентрического видения истории, но и зачинателями диалогического подхода к её пониманию. Эта сторона их наследия совершенно не изучена. В дореволюционной и эмигрантской литературе на первый план выдвигались религиозные искания славянофилов и революционных -демократов (Зеньковский, Радлов, Кире-ев, Таубе и другие). В итоге в тени остались их глубинные идеи, адресованные будущему. В советской историографии наследие и славянофилов, и революционных демократов оценивалось с позиций марксистского учения о классовой борьбе и пролетарской революции. Со времён Плеханова учение славянофилов оценивалось как консервативная утопия, как русская разновидность феодального социализма. Эта оценка доминировала за редким исключением во всей советской литературе о славянофилах. И, напротив, в учении революционных демократов на первый план выдвигались революционные и социалистические моменты. Что же касается их учения о русской самобытности, некапиталистическом пути развития России, то это рассматривалось как проявление утопического сознания. Однако в итоге нераскрытым остался присущий как течению славянофилов, так и течению революционных демократов глубокий диалогизм в понимании западной и русской культур, рассматриваемый в данной работе как типологическая особенность русской интеллигенции XIX века.
Методология и источники исследования. Основой исследования в данной работе является принцип целостного культурологического рассмотрения, согласно которому любое явление культуры, в том числе и история национального самосознания, рассматриваются в контексте национально-культурной традиции. В работе наследие Чаадаева, славянофилов и революционных демократов исследуется с позиций конкретно-исторического подхода. Это позволило выявить внутреннюю связь данных течений русской мысли с патриархальной русской общиной и православной традицией в русской культуре. В работе сделана попытка использовать диалогический метод мышления и на его основе преодолеть рационалистическую линейную схему культурно-исторического развития. Диалогический метод позволил более глубоко раскрыть особенности русского интеллигентского сознания и, в частности, творчество славянофилов и революционных демократов.
Таким образом, проблема самобытности культуры рассматривается в двух взаимосвязанных планах. Один план рассмотрения предполагает сосуществование различных культурных ценностей в историческом времени. Этот план рассмотрения можно назвать синхроническим. В данном случае типология самобытных культур определяется особенностями исторического бытия народа, его национального характера, исторической памяти и т. д. Другой план рассмотрения — диахронический — заключается в попытке показать вневременную, диалогическую жизнь исторически сменяющихся культурных образований в истории Европы и России. В обоих случаях культура рассматривается как единство во многообразии и как смысловое становление, в котором диалогические рубежи между исторически определёнными культурными целостностями являются в то же время основанием их вневременной жизни [см.4].
Научная новизна исследования. В работе даётся анализ европоцентризма как целостного социально-исторического и мировоззренческого явления. Европоцентризм рассматривается в его глубинных ценностно-смысловых измерениях, как идеология и практика новоевропейской техногенной цивилизации. В диссертации на основе диалогического метода рассмотрения культурно-исторического процесса делается попытка вскрыть ценностно-смысловое своеобразие различных этапов западноевропейской культуры и тем самым преодолеть универсалистское видение её истории. В диссертации делается также попытка выявления актуального смысла спора славянофилов и революционных демократов о самобытной русской культуре в её соотношении с западной цивилизацией. К рассмотрению своеобразия русского интеллигентского сознания впервые применяется диалогический способ мышления. Диалогизм, на наш взгляд, является типологической особенностью русского спора об истории, который ведут и славянофилы, и революционные демократы. В этом отношении они выгодно отличаются и от западной монологической мысли, а в известной степени, и от последующего развития русской мысли, вступившей на путь системосози-дания, по словам В. Соловьёва.
Научно-теоретическое и практическое значение диссертации определяется актуальной значимостью исследования русского национального самосознания и типологических особенностей самобытной отечественной культуры в условиях современной европеизации России. Положения и
выводы диссертации могут быть использованы в дальнейших исследованиях идеологии и практики европоцентризма, а также в дальнейшем углублении знаний об истории отечественной мысли, в которой проблема
12 взаимоотношения России и Запада получила глубокое и принципиально верное осмысление. Материал диссертации может быть использован для подготовки курсов по культурологии и социальной философии.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы.