В настоящей диссертации исследуется творчество двух ярких и самобытных художников, творивших в эпоху расцвета русского модернизма — А. Блока и С. Есенина. При неповторимой индивидуальности каждого из поэтов, их сближает не только переломное время, но и «единое отношение к миру» (А. Киреева), к бытию, стремление художественно осмыслить, «истолковать мироздание» (В. Шахов). Все это обуславливает непрекращающийся интерес научного мира к истории творческого взаимовлияния А. Блока и С. Есенина.
История изучения творчества поэтов, их взаимоотношений насчитывает более семи десятилетий. Однако сопоставление индивидуально-художественных моделей мироздания этих поэтов не нашло должного отражения в литературоведении. Так, литературно-критические исследования 20−30 — х годов, представленные работами М. Бабенчикова, В. Львова-Рогачевкого, В. Друзина, Н. Предтечного и др., признавая их художественное родство, ограничивались лишь констатацией сходства образно-символических систем поэтов. Выделяя в.
10 творчестве Блока и Есенина тождественные образы (например, Родины, России и др.), критики приходили к выводу о проблемно-тематическом сближении творчества поэтов. Однако следует подчеркнуть, что в работах этого периода отсутствовало должное «равновесие»: если речь шла о Блоке, то Есенин неизбежно оказывался «в тени». Достаточно привести мнение М. Бабенчикова о том, что имажинисты «восприняли только внешнюю форму Блока, упустив все скрытое внутреннее содержание его 14 поэзии .
Ряд других исследователей — И. Беляев, В. Киршон, Г. Медынский (Покровский) — считали, что творчество художников объединяет наличие в их произведениях мистических мотивов. Так, В. Киршон отмечал, что у Есенина довольно рано обнаружилась «тяга» к «черной мистике» «петербургских салонов». С его точки зрения, «мистика» и сближает творчество двух поэтов, проявляясь в «мистическом содержании поэм „Товарищ“ С. Есенина и „Двенадцать“ А. Блока» .15.
В то же время, если мистические опыты А. Блока не вызывали сомнений и в качестве религиозно-философских источников его произведений назывались отдельные положения философов Платона, Оригена, В л. Соловьева, В. Вундта, У. Джемса, Г. Риккерта, Э. Сведенборга и др., то нравственно-философские искания С. Есенина сводились к некой абстрактной «мистике, вскормленной народной религией, имеющей многовековую давность» .16.
Источник такой «абстрактной» мистики одним из первых обозначил А. Крученых. Он заявил о «хлыстовской природе» некоторых произведений С. Есенина («Инония», «Ключи Марии») и указал, хотя и без.
14 Бабенчиков М. Ал. Блок и Россия. — М. — П., 1923.
15 См.: Киршон В. Сергей Есенин. — Л., 1926. — С. 6−12.
16 См.: Покровский (Медынский) Г. Есенин — есенинщина — религия. — М.: «Атеист», 1930. — С. 56.
11 каких-либо комментариев, на «пессимистическое мироощущение», «безысходное отчаянье», «любовь к смерти», «пьянство» и «неврастению», роднящие творчество А. Блока и С. Есенина. К сожалению, работа А. Крученых так и не увидела свет, будучи «похоронена» в архивах.
В 60−70-х гг. вновь пробуждается интерес литературоведов к творчеству двух поэтов. При этом основными становятся два направления: мемуарно-биографическое (работы, посвященные истории взаимоотношений А. Блока и С. Есенина (В. Базанов, Л. Бельская), сравнительно-сопоставительное (о творческих влияниях и литературной преемственности (Л. Бельская, Л. Малкжова, А. Киреева). В работах второго направления впервые ставится вопрос о принципах художественного мироздания А. Блока и С. Есенина. Так, А. Киреева заостряет внимание на присущем поэтам «философском мышлении,.
17 планетарном по своим масштабам" .
Говоря о «философском осмыслении мира» поэтами, исследователь в качестве основы художественного мироздания называет материалистический взгляд. на мир", «материальное единство мира», величие бытия". Однако такое утверждение, на наш взгляд, несколько обедняет представления о своеобразии творчества поэтов.
В этот же период отчетливо прослеживается и тенденция к разграничению реализма советской поэзии 20-х годов и.
18 формалистических поисков модернистов", что очевидно мешает комплексному рассмотрению литературного потока этого периода.
17 (См.: Киреева А.Ф. А. Блок и С. Есенин: К проблеме литературной преемственности // Проблемы идейно-художественных ценностей. Труды кафедры советской литературы. Вып.2. — Саратов, 1975. — С. 108−140).
1 о.
См.: А. Кулинич. Новаторство и традиции русской советской поэзии 20-х годов. — Изд. Казанского ун-та. — 1967.
Новый поворот в осмыслении творческого наследия А. Блока и С. Есенина происходит в конце 80-х годов. Именно в это время художественные модели мироздания становятся темой фундаментальных исследований о творчестве этих художников. В работах О. Вороновой и С. Семеновой была предпринята попытка рассмотрения художественного мироздания С. Есенина в контексте философских взглядов Н. Бердяева, Д. Мережковского, П. Флоренского и идей русского космизма — Н. Федорова, К. Циолковского, В. Вернадского. Однако представления о есенинской концепции мироздания, как и сопоставление ее с космогоническими системами других художников, носили в работах фрагментарный характер. Излишняя предвзятость исследователей нередко приводит их к достаточно рискованному, на наш взгляд, выводу о «христианизации» творчества С. Есенина и, в частности, к противоречивому толкованию отдельных образов в его произведениях (Христа, Богородицы и др.).
Научные исследования Н. Богомолова, В. Заманской, Г. Нефедьева, С. Слободнюка, А. Эткинда и др., посвященные анализу особенностей духовных исканий русских модернистов конца 19 — начала 20 века, демонстрируют качественно новый подход к осмыслению проблемы. Так, в работе С. Слободнюка «Некромантия Сергея Есенина» достаточно полно очерчен круг проблем (демонический пласт поэм «Пугачев» и «Черный человек», «мир» и «антимир», сосуществующие в одном художественном пространстве двух поэм), позволяющих рассматривать творчество С. Есенина в контексте нравственно-религиозных исканий русских модернистов. 19Однако детальное рассмотрение художественного мироздания Есенина в контексте мировых религиозно-философских.
19 См.: Слободнюк С. Л. Идущие путями зла. Древний гностицизм и русская литература 1880−1930 гг. — Спб.: «Алетейя», 1998.
13 учений не входило в задачи названной работы и поэтому осталось за пределами внимания исследователя.
Таким образом, мы вынуждены констатировать, что в современном литературоведении практически отсутствует комплексное сопоставительное исследование художественно-философских систем А. Блока и С. Есенина, тогда как именно этот аспект позволяет по-новому осмыслить творчество не только данных поэтов, но и приоритетные направления в развитии художественного сознания всей эпохи.
С учетом сказанного цель настоящей работы заключается в рассмотрении творчества А. Блока и С. Есенина в контексте духовных исканий эпохи рубежа 19−20 веков, в комплексном изучении принципов построения моделей художественного мироздания в их творчестве.
Исходя из данной цели, в диссертации ставятся следующие задачи:
1. Определить характерные особенности и художественные средства создания образов лирического героя А. Блоком и С. Есениным.
2. Выявить на основе сопоставительного анализа своеобразие подходов А. Блока и С. Есенина к решению проблемы «Человек и Мир» в нравственно-философском аспекте.
3. Определить место «Человека» в системе художественного мироздания поэтов.
4. Исследовать особенности индивидуального миропостроения художников, для чего: а) дать сопоставительный анализ произведений А. Блока и С. Есенина с библейскими книгамиб) выделить возможные связи художественных вселенных авторов с герметическими, гностическими и другими философскими и мистическими системами;
14 в) на основе полученных данных определить своеобразие индивидуально-авторских исканий.
4. Выявить основные религиозно-философские источники космогонических систем А. Блока и С. Есенина путем соотнесения ряда художественных произведений с мистическими текстами древности и современных им мистиков (Е. Блаватская, Э. Шюре, Р. Штейнер).
Задачи, сформулированные выше, предопределяют использование следующих методов анализа:
1. Историко-литературный подход является основным для данной работы.
2. Сравнительно-типологический — дает возможность выявить роль литературных традиций и типологических схождений в творчестве А. Блока и С. Есенина.
3. Интертекстуальный — позволяет провести анализ «прототипов» художественных вселенных при изучении философских и религиозных источников произведений художников.
4. Историко-биографический — находит в диссертационной работе фрагментарное применение, поскольку в задачи исследования не входит изучение истории создания отдельных произведений.
Научная новизна работы состоит, прежде всего, в том, что в ней впервые предпринята попытка сопоставления художественных моделей мироздания А. Блока и С. Есенина в свете духовных исканий эпохи. В данном исследовании рассмотрен нравственно-философский уровень произведений С. Есенина во взаимосвязи с «эзотерикой» А. Блока, что позволило выявить не только общую направленность духовного поиска художников, но и близость к концепциями древних мистических учений.
Практическая значимость работы заключается в возможности использования ее положений и выводов для более глубокого понимания.
15 отдельных аспектов художественно-философских исканий А. Блока и С. Есенина. Материал исследования может быть использован при чтении лекционных и специальных курсов по литературе данного периода и для разработки спецсеминаров.
Диссертация состоит из Введения, двух глав и Заключения. Во Введении определена актуальность темы, очерчен круг основных проблем, изложены цели и задачи исследования, оценивается современное состояние изучения творчества А. Блока и С. Есенина, выделяются основные подходы к рассмотрению их творческих взаимосвязей.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
Грандиозность происходящего не вмещается в непосредственное сознание участников, а катастрофическому чувству жизни упрямо (и по своему правомерно) противится обыденное, «дневное» сознание с его привязанностью к «месту». Лишь насколько нам удается в религиозном созерцании подняться выше своей эмпирической ограниченности и слабости, мы ощущаем наступление великих канунов, приближение исторических свершений. Историческое время оплотнилось, и темп событий становится все стремительнее. Не по внешним знамениям, но по звездам, восходящем на небе духовном, внутренним зрением нужно ориентироваться в этой сгущающейся тьме, прорезаемой зловещими.
МОЛНИЯМИ".
Это высказывание о. Сергия Булгакова очень точно описывает не только основные тенденции, характерные для художественно-философского поиска русских модернистов, но в полной мере характеризует духовные доминанты уходящего XX столетия. Отказываясь от изображения подлинной жизни, художники-модернисты переносят свои нравственно-философские поиски в сферу «запредельного», концентрируют свое внимание на «создание» «нового» человека, вступающего в новую эпоху.
Путем сопоставления двух основных для литературы начала 20 века типов образов человека социального, активного (реализм) и человека активного, «преобразователя» мироздания, но — «асоциального», исключенного из социума (модернизм), мы выявили особый тип, порожденный творчеством Блока и Есенина. Основной характеристикой этого типа становится, по Блоку, атрибут «новый» — «новый», который в отличие от старых «свободен физически, социально, духовно» и «обладает.
190 Булгаков С. Н. Свет невечерний: Созерцания и умозрения. — М.: Республика, 1994. — С.4.
148 способностью. силой своей мыслью как творить, так и разрушать". Появление такого типа героя во многом было подготовлено «возрожденными» на рубеже 19−20 веков философскими идеями И. Канта,.
A. Шопенгауэра, Р. Вагнера, Ф. Ницше. Чрезвычайно важную роль в рождении героя — бого — и миротворца сыграли и философские построения.
B. Соловьева. Но все же, несмотря на очевидную генетическую связь нового героя русского модернизма с названными философскими источниками, доминирующее значение в становлении этого типа имела мистическая составляющая. Именно к древним мистическим учениям восходит образ художника-творца, богосоздателя, «посвященного». О своем герое как о «посвященном» говорят и В. Брюсов, и К. Бальмонт, и Ф. Сологуб. Однако абсолютное воплощение данный тип героя находит только в творчестве А. Блока и С. Есенина.
Анализ лирической трилогии А. Блока позволяет выявить динамику развития образа лирического героя. Она представляется в качестве следующей парадигмы: «человек» (теург) — «человекобог» — «человек-Бог». «Влекомый истиной» герой уже в первом томе лирической трилогии стремится к обладанию высшим знанием путем мистического слияния с божеством. Но мистическое познание героем своего истинного бога — это одновременно активное противопоставление его же вере в другогонеистинного, злого бога. Объяснение этого парадокса обнаруживается в особенностях блоковского миропостроения. Художественная вселенная Блока подчинена двум полярным мировым силам — Единому и Благому, а духовные искания лирического героя — вечный выбор между этими силами. Отвергнутый Единым, который напрямую ассоциируется у Блока с христианским богом, герой обращается к Благому — темному, но доброму божеству. Благой, посредством «забирания» души героя А. Блока, дает ему возможность «вечного возвращения» на землю в различных.
149 обличьях, возможность «пророчествовать» о будущем, наконец, способность разрушать старый мир и создавать новый, идеальный.
Несколько иная картина наблюдается при анализе творчества С. Есенина. Если блоковский герой проходит различные «ступени» мистического посвящения, то Есенину весьма близок герой, обладающий истинным знанием. В лирических стихотворениях 1914;19 годов и в поэмах «Инония», «Отчарь», «Пантократор», а также в «Ключах Марии» лирический герой Есенина — предстает активным преобразователем существующего мироздания, «борцом» (как и у А. Блока), с не истинным, злым народным божеством, «создателем» иного бытия. Но если герой Блока творит мир для сугубо индивидуального существования, то у Есенина новый мир предполагает жительство таких же посвященных, как и сам герой. Таким образом, герои Блока и Есенина, создавая новые идеальные миры, пытаются найти возможное спасение либо для человека (макрокосма), либо для человечества в целом. Новое бытие понимается художниками как «идеальное». Попытка героев Блока и Есенина занять активную позицию по отношению к божеству, на первый взгляд, увенчивается успехом: они пересоздают действительность на свой лад. Но этот новый вариант мироздания оказывается зеркальной копией прежнего! В итоге оба автора совершенно разными путями приходят к идентичному выводу об абсурдности познания истины, да и самого поиска идеального мира для идеального существования.
Не менее трагичны и прогнозы художников о судьбе человека и человечества в этом бытии. Алгоритмы развития человечества у А. Блока («человек — животное — растение, цветок — безумный человек-артист», у С. Есенина (человек — божество — зверь" не оставляют надежды на сколько-нибудь благополучный исход.
Ситуация «абсурдности» создания идеальных миров человеком-макрокосмом воплотилась и в системе художественных вселенных поэтов. И Блок, и Есенин, характеризуя мировые силы, склонны рассматривать их в рамках дуалистических концепций. Выстраивая свою модель мира, Блок откровенно опирается на идеи абсолютного дуализма, подчиняя вселенную двум полярным силам — Единому, отождествленному с христианским творцом и его антиподу — Благому. У Есенина дуалистическая концепция составляет основу художественного мира поэмы «Инония», где христианскому богу противопоставляется «иной», «вспухший незримой коровой бог». Проведенный анализ более поздних произведений Есенина показал, что именно в этой поэме закладывается основа «нового» мироздания, реализуемая в дальнейшем в «Ключах Марии», «Пугачеве», «Стране негодяев» .
В целом же сходство авторских моделей мироздания прослеживается не только на предельных уровнях.
Так, космогонические модели художников только на первый взгляд, могут быть соотнесены с христианской моделью мироздания, ведь ни в одном из рассмотренных случаев она не является единственным источником авторских построений. Блок и Есенин весьма активно используют символику и атрибутику христианства (бог, дьявол, Христос, богородица, крест, грех и т. д.), наполняя ее иным, зачастую противоречащим ортодоксальному христианству, смыслом.
Миры в художественных космогониях выстраиваются как зеркальные подобия, то есть по принципу аналогии или соответствия, что позволяет рассматривать философию герметизма как один из важнейших прототипов художественных вселенных как Блока, так и Есенина.
Таким образом, наряду с христианством авторы используют положения и других религиозно-философских и мистических учений:
151 зороастризма, герметизма, гностицизма, манихейства, богомильства, альбигойства. Осмысление столь широкого круга «еретических» источников во многом объясняется спецификой духовного поиска всей эпохи рубежа 19−20 веков: переосмыслением системы морально-этических ценностей, и, как следствие, стремлением к созданию синтетического, универсального учения, которое, вобрав в себя опыт прошлого, могло бы стать новой религией. «Все великие религии имеют внешнюю историю и историю внутреннююодну — видимую, другуюскрытую <.> Первая, официальная история, которая может быть повсюду прочтена, происходит при дневном свететем не менее она темна, запутана и противоречива. Вторая, которую можно назвать эзотерическим преданием, или учением Мистерий, трудно распознаваема, ибо она происходила в глубине храмов, в замкнутых сообществах <.> Историю эту нужно разгадывать, но раз ее познаешь, она является полной света и внутренней связи, она остается всегда в гармонии сама с собой. Ее можно назвать также историей единой всемирной вечной Религии», 191 -писал Э. Шюре.
Подводя итог, мы модем сказать, что космогонические построения художников напрямую связаны с особенностями решения ими нравственно-философских проблем, поскольку обращение к вечным вопросам бытия диктуется искренней и небезосновательной тревогой за судьбу мира, находящегося на грани катастрофы.
Мы отдаем себе отчет в том, что наша работа, безусловно, не могла охватить все аспекты нравственно-религиозных поисков писателей. Дальнейшее исследование проблемы представляется нам перспективным и может быть проведено по следующим направлениям:
191 Шюре Э. Указ. соч.-С.5.
