Формальные онтологии: Аналитическая реконструкция

В истории рациональности существуют великие мечты, к числу которых относится идея унификации всего рационального знания на основании общего метода или общей науки. Уходя корнями в арабскую математику с её идеалом «универсального алгоритма», в Европе времен Р. Декарта и Г. Лейбница эта мечта стремится обрести плоть Всеобщей Математики (Mathesis Universalis), науки, «которая, не будучи зависимой ни от какого частного предмета, объединяла бы все то, что может быть обнаружено в связи с порядком и мерой» [Декарт 1989, с. 90].

Попыткой сознательного возрождения мечты о Mathesis Universalis в новейшей философии стала программа построения формальной онтологии как априорного учения о формальных структурах предметности, разработанная в трансцендентальной феноменологии Э.Гуссерля. В отличие от региональных онтологий, направленных на исследование условий мыслймости предметов, принадлежащих конкре^ым регионам бытия, формальная онтология имеет своей целью выявление априорных предпосылок мыслимости предмета вообще. По причинам принципиального характера идея формальной онтологии представлена у Гуссерля лишь в форме 3 незавершенного проекта. Ставя перед собой задачу трансцендентального обоснования логики как формальной онтологии, он применяет циклический метод «прояснения». «Понимание начал, — пишет Гуссерль, — полностью достигается лишь исходя из современного состояния данной науки при ретроспективном взгляде на её развитие. Но без понимания начал нельзя понять это развитие как развертывание смысла. Нам не остается ничего иного, как двигаться вперед и возвращаться назад, двигаться «зигзагомодно должно помогать другому и сменять друг друга» [Гуссерль 1992, с. 170]. Естественно, что принципиальные изменения в логике, затрагивающие её философские основания, не могут не оказать воздействия на понимание методов построения формальной онтологии и её задач.

Революцией в логике XX века стало преодоление идеи её уникальности и универсальности, допущение многообразия логических систем. Следствием этой революции должно стать, на мой взгляд, преобразование трансцендентального проекта формальной онтологии в программу построения формальных онтологий, и формирование на её основе новой исследовательской парадигмы — формальной метаонтологыи как сравнительного исследования классов формальных онтологий. Влечет ли многообразие логических систем необходимость радикального пересмотра трансцендентальных принципов формально — онтологических исследований? Каковы концептуальные основания многообразия классов формальных онтологий и существуют ли объективные критерии их метаонтологического сопоставления? Какой смысл приобретают в условиях такого многообразия характеристики «формальности» и «априорности»? Я полагаю, что дать определенный ответ на эти вопросы позволяет интерпретация трансцендентально феноменологического проекта в терминах современной теоретико — модельной логики («модель», «возможный мир», ''исчисление", «универсум рассмотрения», «метаязык») и теории речевых актов («перформатив», «иллокутивная цель», «декларатив», «когнитивная компетенция»). Эти термины относятся к сфере аналитической философии логики и языка. Поэтому интерпретация трансцендентальной идеи формальной онтологии с использованием методов теорий моделей и речевых актов представляет собой её аналитическую реконструкцию.

Аналитическая реконструкция любых идей, сформировавшихся в рамках трансцендентальной традиции, требует особого методологического оправдания. Поскольку именно трансцендентализмом в значительной мере задается «концептуальный горизонт» континентальной философии, определяется круг её проблем и методов их решения, общепризнанная оппозиция аналитической и континентальной философии проблематизирует саму идею диалога трансцендентальной и аналитической традиций. Если для континентальной традиции в целом характерны субъективизм, герменевтичность, историцизм, персоналистичность, ценностная нагруженность и ориентация на «науки о духе», то в аналитической философии преобладают объективизм, аисторичность, имперсональность, элиминация оценочных суждений, ориентация на логику и лингвистику. Характеризуя «аналитически континентальную» оппозицию как оппозицию «научного» и «литературного» стилей, Р. Рорти пишет: «Первый из них требует четкого обозначения предпосылок, чтобы о них не приходилось строить догадки, и требует также, чтобы термины вводились определениями, а не ссылкой. Второй стиль может включать аргументацию, но это несущественноздесь важно рассказать новую историю, предложить новую языковую игру в надежде на новую форму интеллектуальной жизни» [Рорти 1998, с. 443]. По мнению Рорти, «мы не должны волноваться о „наведении мостов“ между аналитической и континентальной философией», поскольку «аналитически — континентальный раскол носит постоянный и безвредный характер» (см. [там же, с. 449 — 450]). Не случайно, что при этом он оценивает как «образцово континентальную» «последовательность МарксНицше — Хайдеггер — Фуко», характеризуя Гуссерля как «краткую и бесполезную заминку» (см. [там же, с. 450]).

Сравнительный анализ аналитической и феноменологической ' стилистических парадигм свидетельствует об их существенном подобии. Со стороны феноменологии это подобие проявляется в принципиальной для неё апелляции к ясности и очевидности, антипсихологизме, критике догматической и эмпиристской онтологии, использовании неспекулятивных (в том числе, логических) методов. Характерно, что во втором томе «Логических исследований» Гуссерль дает название «аналитической феноменологии» целому разделу феноменологии, имеющему своим предметом «представления, запечатленные в выражении». Сближение аналитической философии с феноменологией обусловил её переход от нереалистического идеала беспредпосылочности философской деятельности, афористически выраженного тезисом У. Куайна «экспликация есть элиминация», к принципу экспликации когнитивных предпосылок философствования, не ставящей перед собой задачу их устранения. Признаки такого сближения — интерес философов — аналитиков к интенциональн. ости ментальных актов, процедурам концептуализации и конституирования, дескриптивной метафизике, трансцендентальное истолкование процедуры анализа как прояснения концептуальной схемы. Новым фактором, объединяющим феноменологов и аналитиков, стала их жесткая оппозиция не только старому противникуспекулятивному «идеологизму», но и постмодернистским покушениям на рациональность. Не случайно пессимистические заявления о конце аналитической философии как всего лишь специфического культурного феномена XX века — века тоталитаризма, идеологизма и глобальных катаклизмов, приведших к утрате «доверия к бытию», сочетаются, как правило, с констатацией кризиса феноменологии. Как полагает, например, Т. Н. Панченко, «судьба аналитического движения похожа на судьбу феноменологии — тот же высокий уровень профессионализма и та же кастовая замкнутость. Проблемы аналитиков существуют только для аналитиков, проблемы феноменологов — только для феноменологов» [Панченко 1988, с. 72]. Именно диалог аналитиков и феноменологов может, на мой взгляд, не только помочь взаимному прояснению их позиций, но и стать важным аргументом в защиту рационалистической философской традиции.

Реконструкция идеи формальной онтологии в терминах аналитической философии предполагает определенную интерпретацию текстов Р. Декарта, И. Канта, Э.Гуссерля. Как и любая интерпретация, она, конечно, не претендует на «аутентичнось» истолкования. Как отмечает Х.-Г.Гадамер, «истолкование должно найти правильный язык, если оно действительно хочет помочь тексту заговорить. Не может быть, следовательно, никакого правильного истолкования „в себе“ именно потому, что во всяком истолковании речь и^.от о самом тексте. Правильное толкование „в себе“ есть бессодержательный идеал.» [Гадамер 1988, с. 462]. Не претендуя на истолкование «в себе», аналитическая реконструкция должна быть тем не менее обоснована именно как выбор языка. Таким обоснованием могут явиться результаты двух типов. Это, с одной стороны, выявление имплицитных предпосылок трансцендентально феноменологических конструкций и идей, а, с другой стороны, трансцендентально — феноменологиче" кое осмысление концептуальных трудностей в основаниях современной логики и аналитической философии, которое способствовало бы как их прояснению, так и разрешению.

Степень разработанности проблемы. Обращение аналитической философии к теоретическому рассмотрению онтологической проблематики, первоначально отнесенной к сугубо нормативной области «внешних» вопросов, закономерно привело её к исследованиям формальноонтологического характера. Сравнительно долго эти исследования ограничивались, однако, лишь рамками классической референтативной семантики без какого — либо привлечения трансцендентально — феноменологических идей. Решающее воздействие на освоение этих идей философамианалитиками оказали работы Д. Фоллесдаля, появившиеся в конце 60 — х — начале 70 — х годов и продемонстрировавшие возможность интерпретации феноменологического учения о ноэме в терминах теории смысла Г. Фреге (см. [Follesda 1974], ['Фоллесдаль 1988]). У истоков другого направления аналитических исследований феноменологии стоял.

Я.Хинтикка, который в середине 70 — х годов выдвинул тезис об интенщюнальности как интенсиональности, стимулировавший применение в этих исследованиях методов интенсиональной логики (см. [Hintikka 1975], [Hintikka 1989]). Фундаментальными работами по интерпретации идей Гуссерля в терминах семантики возможных миров стали монография учеников Фоллесдаля, представителей «стэнфордской школы феноменологии» Д. Смита и Р. Макинтайра «Гуссерль и интенциональность» [Smith, Mclntyre 1984] и книга ученика.

Хинтикки М. Куша «Язык как исчисление vs. язык как универсальный посредник» [Kush 1989]. Развернутую конструктивную критику интенсиональной интерпретации феноменологических идей дал видный феноменолог Дж. Моханти (см., например, [Mohanthy 1981], [Mohanthy 1985]).

Вместе с тем, феноменологический проект формальной онтологии остался по — существу за пределами этой дискуссии. П. Саймонсом, Б. Смитом, К. Муллиганом (см. [Smith, Mulligan 1982], [Simons 1992]) были предложены аналитические реконструкции формальной онтологии как теории части и целого, восходящие к её трактовке Гуссерлем в третьем разделе второго тома «Логических исследований». Характерное для моего подхода понимание формальной онтологии как теории формальных (второпорядковых) отношений лишь намечено в качестве особой проблемной области, например, в работах Н. Коккьяреллы (см. [Cocchiarella 1974]) и Е. Пежановского (см. [Perzanowski 1994]). Некоторые принципы теоретикомодельной реконструкции идеи формальной онтологии были сформулированы Г. Нуллом и Р. Саймонсом, которые предложили, в частности, рассматривать феноменологическое многообразие как тип изоморфизма (см. [Null Simons 1982]).

В более широком контексте сопоставления трансцендентальной и аналитической традиций вопросы феноменологической онтологии рассматривались.

Р.Ингарденом (см. [Ингарден 1996]), Г. Кюнгом (см. [Юонг 1998], [Юонг 1999]), К. Апелем (см. [Апелъ 1997]), Ж. Деррида (см.

введение

к [Гуссерль 1996]), Х. Патнэмом (см. [Патнэм 1999],.

Putnam 1982], [Putnam 1990]), Р. Рорти (см. [Рорти 1991], [Рорти 1998]), П. Рикёром (см. [Рыкёр 1996]), братьями Дрейфус (см. [Дрейфус Дрейфус 1998]), А. Гурвичем (см. [Gurwisch 1974]), Р. Трагессером (см. [Tragesser 1977]), Р. Кобб — Стевенсом (см. [Cobb — Stevens 1990]), Л. Хаапарантой (см. [Haaparanta 1988]), П. Саймонсом ([Simons 1992]).

В отечественной философии трансцендентальная феноменология стала предметом анализа и творческого развития в работах П. П. Гайденко, М. Мамардашвили, Л. А. Микешиной, В. И. Молчанова, Н. В. Мотрошиловой,.

A.П.Огурцова, А. А. Рубениса, К. А. Свасьяна. Различные интерпретации логико — онтологических аспектов феноменологических и, более широко, трансцендентальных учений средствами современной логики представлены в работах В. Ф. Асмуса, А. Л. Блинова, В. Н. Брюшинкина, И. Н. Грифцовой, Н. В. Зайцевой, А. Т. Ишмуратова,.

B.Г.Кузнецова, Р. И. Павилёниса, К. Ф. Самохвалова, Я. А. Слинина, З. А. Сокулер, Г. В. Сориной, Н. И. Стяжкина. Особое значение для аналитических исследований в области феноменологии имеет монография «Формальная феноменология» В. Л. Васюкова [Васюков 1999]. Разрабатывая формальную феноменологию как оригинальное «направление современной неклассической логики, предполагающее расширенную и интенционально структурированную предметную область семантики рассматриваемых исчислений» [там же, с. 24], автор строит системы формальной феноменологии, являющиеся «объектными» отражениями систем неклассической логики. Вместе с тем, формальная онтология как особая философская теория второпорядковых отношений (в иной терминологии — обобщенных кванторов) не была до сих пор предметом аналитической реконструкции.

Разработка принципов построения формальных онтологий и их метаонтологического сравнения предполагает обращение к исследованиям по металогике. Решающий вклад в философское осмысление фундаментальных метатеорем и ограничительных результатов современной логики внесли работы Г. Гильберта, А. Тарского, С. Клини, П. Бернайса, Н. Бурбаки, Хао Вана, А. Френкеля и И. Бар — Хиллела, Дж. Булоса и Р.Джеффри. Особое значение для феноменологического осмысления новейших результатов в основаниях математики и логики имеют философские работы К. Геделя и Г. Вейля, содержащие прямые ссылки на Гуссерля. Вопросы философской интерпретации абстрактной теории моделей и теории обобщенной квантификации затрагивались в работах Д. Барвайса, С. Фефермана, У. Куайна, Л. Тарпа, И. ван Бентема, Д. Вестерстала, Г. Шер. Семантика возможных миров для теории речевых актов была предложена Дж. Серлем и Д. Вандервекеном, а, феноменологические аспекты интенсиональной квантификации рассматривались.

Я.Хинтиккой, П. Гичем, Г. Кастанедой, Э. Саариненом, Р.Чизхольмом. В отечественной логике фундаментальные философские результаты по сравнительному исследованию различных логических систем и вводимых ими онтологических допущений были получены, в частности, в работах.

В.А.Смирнова, Е. Д. Смирновой, Е. К. Войшвилло,.

А.М.Анисова, В. А. Бочарова, И. А. Герасимовой,.

A.С.Карпенко, Н. Я. Куртониной, В. И. Маркина,.

B.С.Меськова, З. Н. Микеладзе, Е. А. Сидоренко.

Цель и задачи исследования

Целью работы является осуществление аналитической реконструкции трансцендентально — феноменологической идеи формальной онтологии с использованием методов теории моделей и теории речевых актов.

• Для достижения этой цели в диссертации ставятся и решаются следующие задачи:

• исходя из перформативной интерпретации cogito, выявить принципы картезианской онтологии, предвосхищающие трансцендентальный проект формальной онтологии ;

• обосновать правомерность трактовки трансцендентальной онтологии как онтологии схематизма, допускающей многообразие способов схематизации и, как следствие, многообразие формальных онтологий;

• определить место трансцендентальной феноменологии в дихотомии универсалистской и теоретико — модельной концепций языкаобосновать возможность феноменологической трактовки языка как исчисления;

• выявить философские основания абстрактной теории моделей и осуществить феноменологическую интерпретацию абстрактных логик как формальных онтологийдать на базе этой интерпретации истолкование того нового смысла, который приобретают характеристики «формальности» и «априорности» в условиях многообразия формальных онтологий;

• представить феноменологическое обоснование программы построения формальной метаонтологии как сравнительного исследования классов формальных онтологий с точки зрения их метаонтологических свойствпоказать зависимость оценки степени «желательности» этих свойств от определенных характеристик региональной предметности;

• на основании анализа онтологических допущений нестандартной (нелинейной и интенсиональной) квантификации выявить некоторые принципиальные границы формально — онтологических исследований.

Методологическая основа исследования.

В диссертационном исследовании использовались различные методы аналитической философии, прежде всего теории моделей, семантики возможных миров и теории речевых актов, связанные с именами Я. Хинтикки, Д. Фоллесдаля, Д. Барвайса, Дж.Сёрля. Основным методом феноменологического осмысления принципов и результатов современной теоретико — модельной логики явился метод трансцендентальной рефлексии в его интерпретации, данной Э.Гуссерлем.

Философское обоснование использования теоретикомодельных методов в реконструкции феноменологических идей в значительной мере опиралось на работы М. Куша, Д. Смита и Р. Макинтайра, Г. Нулла и Р. Саймонса, П. Саймонса, М. Вартофского, Г. Шер, Д.Вестерстала. Выявление специфики феноменологической концепции логики было связано с обращением к историко — логическим исследованиям В. Н. Брюшинкина, И. Н. Грифцовой, З. Н. Микеладзе, Я. А. Слинина, З. А. Сокулер, Г. В. Сориной и, в особенности, к работам В. Л. Васюкова по формальной феноменологии. Принципы историко — философского анализа определялись работами М. Мамардашвили, Г. Кюнга, П. Рикёра, В. И. Молчанова, Н. В. Мотрошиловой.

Особое значение для оценки гносеологического содержания формально — онтологических исследований имели работы Л. А. Микешиной, намечающие основные направления формирования нового облика эпистемологии. Определяющее влияние на стиль и направление работы оказали логикофилософские идеи Е. Д. Смирновой.

Научная новизна исследования. В диссертации впервые осуществлена аналитическая реконструкция трансцендентально — феноменологической идеи формальной онтологии с использованием методов обобщенной теории моделей и теории речевых актов. При этом получены следующие новые результаты:

1. В концептуальный аппарат теории речевых актов вводится понятие «иллокутивно невозможного мира» ' (мира, в предметную область которого не включаются субъекты речевых актов). С использованием этого понятия дается интерпретация картезианского cogito как декларатива, являющегося принципом конструирования предметных областей возможных миров. Обосновывается возможность перформативного подхода к истолкованию логической природы принципа cogito и онтологического доказательства.

2. Учение И. Канта о схематизме интерпретируется как семантическая теория когнитивного типа. Выявляются те аспекты этого учения, которые позволяют пересмотреть, исходя из собственных принципов трансцендентализма, кантовскую идею «пустоты» логических форм. Обосновывается трактовка феноменологического проекта формальной онтологии как теории возможного, конструируемого в соответствии со схемами. как второпорядковыми правилами категориального синтеза.

3. На основании сопоставления концепций языка Гуссерля и Витгенштейна демонстрируется несовместимость трансцендентальной феноменологии с универсализмом как в «идеализированном» варианте «образной» теории языка, так и в «прагматизированной» версии «языковых игр». Обосновывается возможность феноменологической трактовки языка как исчисления, свободной от крайностей формализма и логицизма" .

4. Предлагается истолкование абстрактных логик как формальных онтологий. При этом «категорные» объекты «формального региона» понимаются как классы (типы) изоморфных структур, то есть как абстрактные индивиды высшего порядка, представляющие собой гипостазы форм региональных онтологий (в другой терминологии — как обобщенные кванторы). Результатом истолкования является трактовка формальной онтологии как теории второпорядковых отношений.

5. Дается феноменологическое обоснование проекта формальной метаонтологии как сранительного исследования классов формальных онтологий. На основании эпистемологического анализа металогических свойств полноты, компактности, Лёвенгейма — Сколема, категоричности и категоричности-в-мощности демонстрируется возможность использования в формальной метаонтологии метода трансцендентальной) рефлексии ноэтически — ноэматических корреляций региональной и формальной предметности. Показывается, что задачи трансцендентальной рефлексии в логике смыкаются с металогической сверхзадачей абстрактной теории моделей: дать систематическую характеристику многообразия абстрактных логик (формальных онтологий) в терминах точно определяемых металогических свойств, варьируемых в зависимости от формальной специфики региональной предметности.

6. Показывается, что нелинейная квантификация предполагает не онтологию кардинальности, а онтологию структур, типов упорядочения.

7. Предлагается конструктивная модификация стандартных семантических игр, связанная с их перформативной трактовкой как систем взаимосвязанных актов утверждений. Полученная в результате этой модификции теоретико-игровая интерпретация принципа композициональности позволяет включить в сферу композиционального анализа нелинейные кванторы.

8. Демонстрируется эквивалентность многомерных операторов временной логики кванторам по моментам времени, свидетельствующая о принятии этой логикой абстрактной онтологии моментов времени.

9. Показывается, что ограничение Гуссерлем процедур идентификации и индивидуализации актуальным миром, не означает отрицания им проблемы кросс-идентификации, поскольку само феноменологическое понятие актуального мира включает интенциональные горизонты актов как их «наполненные» возможности. Обосновывается феноменологическая трактовка «возможных объектов» не как подлинных индивидов с особым онтологическим статусом «чистой возможности», а как схем, неполных индивидных характеризаций.

Практическая значимость диссертации. Результаты исследования могут быть использованы при чтении основных и специальных курсов по онтологии, теории познания, истерии философии, философии языка, логике, логической семантике.

Развиваемые в диссертации идеи нашли отражение в авторских программах по историй философии (МГОПУ, 1992) и логике (Министерство образования РФ, 1995), спецкурсах автора по философии языка, западной философии XX века и истории русской философии.

Основные положения диссертации, выносимые на защиту.

1. Картезианский принцип cogito допускает перформативную интерпретацию в теории речевых актов. Обогащение концептуального аппарата этой теории за счет введения нового понятия «иллокутивно невозможного мира» позволяет истолковать необходимый характер принципа cogito, подчеркнутый использованием в его формулировке термина ergo, как специфическое декларативное принуждение. Динамическая интерпретация доказательства в терминах, относящихся к сфере когнитивной компетенции субъекта, открывает возможность трактовки подобного принуждения как особого перформативного следования, сохраняющего не истинность, а достоверность утверждения. Условием адекватной реконструкции картезианского cogito является признание не сводимого ни к дескриптивному, ни к перспективному метода идентификации — идентификации на основе самосознания.

2. Кантовское учение о схематизме может быть интерпретировано как семантическая теория когнитивного типа. Результатом такой интерпретации является признание концептуального приоритета схематизации по отношению к функции единства. Допущение различных способов схематизации ведет к выводу о многообразии функций единства. Именно в силу этого многообразия логика не может выявить универсальные формы суждений, сформулировать универсальные принципы рассуждения о произвольных объектах.

3. Феноменологическая онтология аналитического априори может быть истолкована как онтология трансцендентального схематизма. Признание многообразия способов схематизации в отношении региональных онтологий, гипостазами форм которых являются категорные метаобъекты, влечет принципиальное допущение многообразия формальных онтологий. Признавая возможность систематического варьирования и метатеоретического сопоставления онтологических схем, трансцендентальная феноменология радикальным образом расходится с принципами универсалистской концепции языка. Трактовка «изначальных очевидностей», «прапредметов» математики и логики как смыслов, идеальных сингулярностей, наделенных горизонтами их возможного понимания, позволяет феноменологии избежать крайностей формализма и логицизма в истолковании языка как исчисления.

4. Формальные онтологии, рассматриваемые как абстрактные логики, являются формальными теориями второпорядковых отношений (в иной терминологии — теориями обобщенной квантификации). Не различая конкретные индивид I в области, они имеют дело с индивидами высшего порядкаклассами изоморфных структур. Многообразие формальных онтологий не отменяет ни их формальности, ни их априорности. Вводя формальные онтологические допущения, то есть допущения, обязательные для всех изоморфных моделей региональной теории, формальные онтологии устанавливают априорные условия возможного по отношению к языку этой теории. Будучи условиями теоретического описания, эти априорные условия не имеют абсолютного характера, но и не могут быть модифицированы на основании сугубо прагматических соображений. Выявление принципов такой модиикации требует выхода на трансцендентальный уровень ноэтическиноэматических корреляций свойств региональной предметности и её формально — онтологической концептуализации.

5. Построение формальной метаонтологии как сравнительного исследования классов формальных онтологий является подлинно трансцендентальным предприятием, предполагающим трансцендентальную метарефлесию о логиках, их языках и онтологиях. Трансцендентальная позиция в металогике кардинально отличается как от универсалистской идеологии самодостаточности логики, отрицающей необходимость её эпистемологического оправдания, так и от позитивисткого нормативного истолкования метаонтологических вопросов.

6. Реализация программы построения формальных онтологий в условиях существования неклассической логики и неклассической науки связана с пересмотром традиционных принципов демаркации логики, онтологии и эпистемологии. Их взаимное сближение в идее «формальной онтологии» может осознаваться как формирование «онтологической эпистемологии» или «эпистемологической онтологии». Эпистемология эта является «онтологической» в том смысле, что её «онтологические» аспекты (группирующиеся вокруг понятия адекватности) обладают концептуальным приоритетом по отношению к аспектам нормативным (связанным с понятиями полезности, простоты, экономности).

7. Расширение выразительных возможностей языков современной логики придает новую, более точную форму классической проблеме онтологических границ логического. Эта проблема приобретает форму вопроса о границах нестандартной квантификации. Анализ онтологических допущений нелинейной квантификации демонстрирует неадекватность тезиса А. Тарского о характере «нашей логики» как логики кардинальности и необходимость включения в сферу формально — онтологической концептуализации структурных характеристик предметности, типов её упорядочения.

8. Квантификация в контекстах с пропозициональными установками связана с нестандартной трактовкой фундаментальной категории «индивид». Отождествление того, что не является в полном смысле определенным (контексты с интенциональным тождеством), и различение двух способов представления определенного (контексты с различными установками с1е ге) свидетельствуют о том, что в установочных контекстах мы имеем дело не с подлинными индивидами, а с их неполными концептуализациями, схемами. Поскольку любой индивид не может быть дан без горизонта схематизированных возможностей, его абсолютная идентификация, не соотносимая со способом схематизации, оказывается нереалистическим идеалом. «Возможные индивиды» трактуются, таким образом, как схематические индивидные характеризации региональной предметности, а актуальный мир — не как «один из» возможных миров, а как их регулятивный идеал.

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования докладывались и обсуждались на IV Советскофинском логическом коллоквиуме (Телави 1985), IX и X Всесоюзных конференциях по логике, методологии и философии науки (Харьков 3986, Минск 1990), литовскофинской конференции «Язык и познание» (Вильнюс, 1986), VIII Международном конгрессе по логике, методологии и философии науки (Москва, 1987), Международных Кантовских чтениях (Светлогорск, 1991), Международных конференциях, посвященных С. Клини и Г. Гейтингу (Варна, 1990, 1992), IV Международных чтениях памяти К. Твардовского (Львов, 1992), Международной конференции «Вклад Г. Фреге и Д. Гильберта в логику, философию и математику XX века» (Светлогорск, 1992), XV Международном Витгенштейновском симпозиуме (Кирхберг, 1992), Международной конференции «Логика, язык, информация» (Гренобль, 1992), Международной конференции памяти Г. Фреге (Иена, 1993), II Международной конференции «Перспективы аналитической философии» (Лейпциг, 1994), Международной научнопрактической конференции «Познание и его возможности» (Москва, 1994), Международной конференции «Смирновские чтения» (Москва, 1999), VI Общероссийской конференции «Современная логика: проблемы теории, истории и применения в науке» (Санкт — Петербург, 2000). Результаты исследования были также представлены в докладах на конференциях по логическому анализу языка Института языкознания РАН (Москва, 1987, 1988, 1990, 1992), теоретическом семинаре факультета математики и информатики университета Кошута Лайоша (Дебрецен, 1995), научно — исследовательском семинаре логического центра Института философии РАН, теоретических семинарах кафедры логики Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова и кафедры философии Московского государственного открытого педагогического университета.

Содержание диссертации отражено в 34-х публикациях автора (общий объем — 21,5 пл.).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Радикальные изменения, произошедшие в науке после Декарта и Канта и потребовавшие пересмотра многих системообразующих принципов трансцендентализма, не отменили, однако, не только его историко — философского, но и методологического значения. Как любая великая философская традиция, трансцендентализм, безусловно, отражает состояние науки своего времени, но, вместе с тем, разрабатывает общую теорию знания, позволяющую ему пережить серьезные внутринаучные потрясения. Проект формальной онтологии, вырастающий из стремления Гуссерля дать трансцендентальное обоснование логико математического знания, с неизбежностью, прекрасно осознаваемой самим Гуссерлем, опирается на результаты современных ему логики и математики. Задачей моего исследования было показать, что революционные изменения в логике, связанные с признанием многообразия логических систем, требуют существенной модификации исходного феноменологического проекта, не только не подрывая, однако, его главных принципов, но и выявляя их имплицитный эвристический потенциал.

Трансцендентальная рефлексия над сознанием в его функции объектного конституирования, направленная на выявление условий возможности объективности как таковой, должна стать, на мой взгляд, главным методом преобразования проекта формальной онтологии в программу построения классов формальных онтологий и разработки принципов формальной метаонтологии как сравнительного исследования этих классов. Многообразие формальных онтологий не отменяет ни их формальности, ни их априорности. Вводя формальные онтологические допущения, то есть допущения, обязательные для всех изоморфных моделей региональной теории, формальные онтологии устанавливают априорные условия возможного по отношению к языку этой теории. Эти априорные условия не имеют абсолютного характера, хотя и не могут быть модифицированы на основании сугубо прагматических соображений удобства. Выявление принципов такой модификации требует выхода на подлинно трансцендентальный уровень ноэтически — ноэматических корреляций, то есть корреляций свойств региональной предметности и её формально — онтологической концептуализации.

Зависимость метаонтологических свойств формальноонтологической концептуализации от кардинальности соответствующей региональной предметности была по сути отмечена ещё Тарским, сформулировавшим тезис о характере «нашей логики» как логики кардинальности. Для бесконечных областей факт такой зависимости получил точное выражение в понятии «категоричности — в — мощности». Вместе с тем, исследования нестандартной (в том числе, нелинейной) квантификации свидетельствуют о необходимости включения в область формально — онтологической концептуализации также и структурных характеристик предметности, типов её упорядочения. Интерпретация интенсиональных логик как формальных онтологий интенциональных отношений потребует, очевидно, их релятивизации относительно конкретных способов идентификации «возможных индивидов», которые, в свою очередь, рассматриваются как схематические индивидные характеризации региональной предметности. Существенные изменения в региональных теориях (например, в квантовой физике) также могут повлечь расширение сферы формально — онтологической концептуализации. Это расширение имеет, однако, принципиальные границы: будучи формальными теориями второпорядковых отношений (в иной терминологии теориями обобщенной квантификации), формальные онтологии не различаютконкретные индивиды в своей предметной области и не могут претендовать на их индивидную характеризацию.

Важнейшей сферой применения формальных онтологий может стать философия компьютерной науки. Ориентация феноменологии на поиск основ объективной предметности в синтетической деятельности субъекта, на исследование интенционально — синтетических актов, конституирующих различные виды предметности, дает основания надеяться на превращение феноменологической программы формальных онтологий в эвристику для построения формальных семантик и онтологий в теории представления знания.