Герменевтические основания арт-терапии как культурной практики

Актуальность исследования арт-терапии как культурной практики обусловлена изменениями в темах и сюжетах современной философии XX — начала XXI в. В ней появилась одновременно с критикой философского онтологизма, гносеологизма и, в целом, оснований всеобщности разума сильная тенденция к замене суверенного разума волей к жизни, волей к власти, поиском иррациональных оснований жизни, будь то бессознательное, архетипы, игра или миф. В философии, начиная с Ницше, наметился поворот, связанный с построением мифологем, апелляцией к до-сознательным и бессознательным структурам опыта, а философия культуры стала ориентироваться на массового пользователя, во многом деформированного современной техногенной цивилизацией и симулякрами мощных масс-медийных систем. Философия постмодерна квалифицировала изменения не только в основах человеческого бытия и мышления, но в самом антропологическом субъекте. Точно также как на место философии мысли заступила философия жизни, так и субъект разума, пытающийся воплотить полноту бытия в суждениях истины, уступил место де-центрированному, рас-сеянному, невротическому, шизоидному субъекту, философемы которого оказались такими же фрагментированными, как и его бытийствование.

В этом контексте арт-терапия не измышляет своей предметности, она лишь принимает к работе невротизированного, больного субъекта, охваченного тревогой, бессмысленностью существования, злобой дня, терроризмом рекламы, и пытается оставаться на уровне тех задач, которые предпосланы ей умонастроениями современного мира. На месте деструктивных тенденций невротизированного субъекта арт-терапия стремится сформировать осмысленное, понимающее бытие, открыть Другого для Я, вернуть ему полноту переживаний, чувств и речи. Ввиду серьезности задач необходимо понимать ограниченные возможности любой культурной формы (искусства, политики, труда, игры и др.) окончательно решить проблемы «невротической личности нашего времени» (К. Хорни) и, исходя из фактической ситуации, попытаться сформировать в человеке способность быть собой, быть целым как некое духовное задание. В целом, арт-терапия как культурная практика сохраняет свое место в рамках гуманистического проекта современности, пытаясь сохранить серьезность, достоинство и ответственность по отношению к человеку.

Находится ли сама арт-терапия на уровне вызова времени? В данном исследовании предпринята попытка рефлексии теории и практики арт-терапевтического опыта.

Одну из главных проблем современной философии — проблему понимания, или герменевтики — нам предстоит рассмотреть на уровне аналитики арт-терапевтического опыта. До настоящего времени не прояснены интерпретационные возможности метода. Дискуссионным остается вопрос о том, что составляет основу арт-терапии: речевое взаимодействие вокруг изображения или изобразительное творчество вне всякой интерпретации.

Так, развивая концепцию динамически-ориентированной арт-терапии, М. Наумбург подчеркивает значимость интерпретации психотерапевтических отношений. Вне их достижение сколь-нибудь устойчивого лечебного эффекта, по ее мнению, было бы вряд ли возможно. Изобразительный процесс становится символической экстериоризацией переноса. Этого мнения придерживаются Д. Мэрфи, П. Луззатто и др. [133]. Однако, на наш взгляд, воспринимать изобразительный процесс лишь как воплощение переноса было бы упрощением. Неслучайно мы находим указания на то, что психодинамический подход, продолжая выступать в качестве одной из основных моделей арт-терапевтической практики, тем не менее, сдерживает её развитие [76]. В качестве дополнительных предлагаются к использованию иные теоретические подходы, в частности, социальная теория, теория культуры и др.

Несколько иного взгляда на арт-терапию придерживается Э. Крамер, считая возможным достижение лечебного эффекта прежде за счет исцеляющих возможностей изобразительной деятельности как таковой, без какой-либо ее интерпретации. Творческий акт, способный быть эквивалентом субъективного опыта, предоставляет индивиду возможность выбирать различные его фрагментывнутренние конфликты, находящие выражение скорее в виде образов, нежели слов, переживаются вновь и в конечном счете разрешаются. Сходное мнение высказывает Д. Шаверьен — наиболее значимым является то, что пациент, не интерпретируя, получает опыт создания и авторства рисунка, и арт-терапевт выступает при этом в качестве свидетеля [133]. Действительно, достаточно «материализовать» — с помощью живописи, поэзии, пластики или музыки — и «тиражировать» некоторое патологическое явление, как наступает облегчение текущего состояния. Заметим, по мере передачи личностного опыта в визуальные формы пациенты становятся способными описывать его в словах. До этого момента, по-видимому, мы имеем дело со знанием неявным, скрытым, имплицитным, периферийным в отличие от находящегося в фокусе сознания, информацией, не прошедшей через сознание в полном объеме. Личностное молчаливое знание, понятое как некоторая до поры до времени невербализо-ванная и дорефлективная форма самосознания индивида, является предпосылкой познания и понимания. Далее — нами руководит положение о том, что реальность осознается по мере того, как ее выкраивают и артикулируют.

В итоге, мы полагаем, что в своей деятельности арт-терапевт должен использовать динамичный характер соотношения речевых и изобразительных элементов, — в этом аспекте избранная тема раскрыта в исследованиях лишь отчасти. Однако, суть научной проблемы ускользает, если не внести дополнительные замечания.

М. Хайдеггер поставил перед феноменологией задачу: выявить скрытые аспекты человеческого бытия как феномена доступного для осознания. Арт-терапия достигает этого через процесс проективного самовыражения при помощи художественного материала, который видится как объективное, композиционное, структурированное зрительное поле. Психоаналитические исследования визуальных образов (включая ранние — 3. Фрейд, К.Г. Юнг) ставят акцент на психологическом содержании — так называемый иконографический метод, структурные элементы изображения — линия, цвет, форма и пр. — воспринимаются в качестве сопутствующего явления — эпифеномена, что обозначает определенное противоречие между моделями интерпретации в арт-терапии и способами оценки художественного образа, принятыми в современном искусстве. Символическое прочтение образа и анализ его актуальной фактуры как подходы, дополняющие друг друга, остаются невостребованы — в этом аспекте избранная тема еще менее раскрыта.

Ранее мы отметили «герменевтический поворот» всей современной философии, и это с одной стороны, с другой — отметим внимание, которое уделяется проблеме коммуникативных оснований человеческого бытия. Однако, вопреки тому что взаимная связь понимания и коммуникации носит очевидный и сущностный характер, герменевтическая и коммуникативная проблематики развиваются в значительной степени параллельно [47, с. 18]. Нам представляется, что связь обеих философско-антропологических моделей может быть поддержана арт-терапевтическим методом. Применение различных модальностей в сочетании, другими словами, интеграция арт-форм актуализирует идеи герменевтиза-ции и коммуникации, поддерживаемые соотнесением техник с культурными формами, такими как игра, ритуальная практика и художественные формы постмодерна. Диалектика культурных форм — вопрос, также нуждающийся в дальнейшей разработке.

Чтобы помыслить себя в качестве существующего, Я необходим опыт дистанцирования, иначе говоря — превращения воли в представление (А. Шопенгауэр), бессознательного Оно в Я (3. Фрейд), означаемого в означающее (Ф. де Соссюр), протовещи в копию (Ж. Бодрийяр). В арт-терапии Я становится объектом, темой созерцания самого себя, поскольку изображение сохраняет структуры субъективности. С целью сберечь себя в общественном времени и пространстве Я нуждается в опыте самопознания. Однако, определяя человека не только как существо разумное, эволюционирующее, социальное и пр., но прежде как существо творческое [20] - создание произведения есть необходимый и достаточный критерий человеческого бытия, — философская традиция несколько завышает требование к творческому началу, принимая лишь создание образцовой вещи за акт творчества. В этом плане арт-терапевтическая практика содействует поддержанию «заниженных» требований — «принцип произведения» — и предоставляет возможность создания вещей-событий, продлевая тем самым тему самопознания как высшего вида творчества, этого ведущего мотива философии культуры.

Итак, тема диссертационного исследования предполагает обращение к вышеозначенным моментам, которые, в свою очередь, обуславливают ее своевременность и социальную значимость.

Состояние научной разработанности проблемы.

Арт-терапия — относительно новый метод психотерапии, развивающийся со второй половины 40-х годов прошлого столетия. В рамках классического психоанализа содержание и мотивация культурной активности сведены к первичным структурам психики, творчество есть аспект сублимации (3. Фрейд), проявление «трансцендентной функции» коллективного бессознательного (К.Г. Юнг) — последующее развитие направления связывает с символообразованием прогрессивные и творческие проявления психической жизни (А. Эренцвейг, М. Милнер, Д. Винникотт, Э. Крис, М. Клейн и др.).

В сравнении с представленностью исследовательского поля в изучении вышеуказанного вопроса, в зарубежной и отечественной гуманитаристике фрагментарны разработки по арт-терапии в ее социокультурном варианте (М. Тауссиг, С. Хоган, Б. Болл, С. Скейфи и др.), немногочисленны публикации, касающиеся структурных особенностей изобразительной продукции (JI. Гантт, Р. Саймон, Д. Маклаган). С целью интерпретации содержательных и формальных аспектов арт-терапии возникает необходимость обращения к структурной теории Р. Арнхейма, концепции воображаемого Ж.-ГТ. Сартра, концепции психоаналитической социологии Ж. Бодрийяра и др.

Тема — культура как текст — охватывает множество версий символа (Плотин, Кант, Гегель, Пирс, Соссюр, Флоренский, Гадамер, Рикер, Хайдеггер, Лангер, Тодоров и др.). Мы останавливаемся на приоритетных, на наш взгляд, направлениях в исследовании по означиванию — символогии А. Ф. Лосева, неокантианском направлении (Кассирер), повлиявшем, в свою очередь, на подход к проблеме культурного символизма представителей структурализма и постструктурализма (Барт, Лакан, Леви-Стросс и др.).

Вопросы символообразования связаны с общей герменевтической проблематикой, ее аспектами — истолкованием многозначных выражений текста, выявлением скрытого смысла в умысле очевидном и пр. Как всякая герменевтика, полагающая взаимодействие с инородным, она раздвигает границы самопонимания, поскольку «не существует понимания самого себя, не опосредованного знаками, символами и текстами, самопонимание в конечном счете совпадает с интерпретацией этих опосредующих терминов» (П. Рикер). Развернуть тезис «становление самосознающего субъекта возможно через понимание текста Другого», ограничившись рамками психологии и эстетики, представляется нам недостаточным, следовательно, открывается возможность обращения к философской герменевтике, работам В. Дильтея, Ф. Шлейермахера, Г. Риккерта, Э. Гуссерля, М. Шелера.

Самосознание есть процесс радикальной различенности. Атрибутивной и фундаментально конституирующей характеристикой Я выступает его самовыстраивание в контексте оппозиционного отношения с не-Я: бытием Другого, семантической структурой которого выступает процедура субъект-субъектного отношения. В данном исследовании мы обращаемся к экзистенциальному анализу Ж.-П. Сартра, диалогике М. Бубера, эстетике Другого М. М. Бахтина.

Анализ литературы, описывающей игровые структуры (психотерапевтические технологии включены в эту область), вскрывает ситуацию избытка кон-цептуализаций. Мы выделяем три достаточно самостоятельных раздела, затрагивающих проблемы игровых феноменов.

Пласт публикаций составляют работы по вопросам игры. Важны исследования, в которых преодолевается классическая парадигма эстетического и социолого-прагматического подхода к играмнеклассические подходы связаны с феноменологией игры, ее онтологической спецификой (И. Хейзинга, X. Орте-га-и-Гассет, Е. Финк, С.П. Турин) [51], [109], [139], [156]. Интересны работы, описывающие разнообразные психокультурные практики, которые оформляют и организуют действия инициации самопонимания, — от игр, объединенных кластером «деловые» [112], до игр в сфере коммуникативности: психологические тренинги, а также психоанализ, психодрама и другие практики, основанные на глубинной герменевтике [71], [76], [92], [104]. Последние выделены как игровые феномены, функционально герменевтичные по отношению к другим играмони являются понимательными, так как выполняют по отношению к остальным играм интерпретативно проявляющую функцию [111]. Игровые методы прикладной психологии, психотерапии, педагогики выстроены на идее реального влияния игровой деятельности на формирование личности. Эта проблема не раз поднималась отечественными и зарубежными психологами: роль игровой деятельности в развитии ребенка и игра как ведущий тип деятельности в дошкольном возрасте в работах JI.C. Выготского и А. Н. Леонтьева [34], [35], [86]- игра как источник формирования произвольного поведения у Д.Б. Элько-нина [165]- игра как стратегия взаимодействия человека с миром в ролевых теориях личности Э. Берна [21].

Пласт литературы составляют работы по собственно герменевтическим проблемам. На данное время кристаллизовался некий «классический» инвариант, включающий работы Г. Г. Шпета, П. А. Флоренского, М. Хайдеггера, Г.-Г. Гадамера [39], [140], [149], [150], [164]. Чрезвычайно интересными представляются исследования базовых моделей глубинной герменевтики П. Рйкера [119]. В целом, внимание авторов уделено методологическому обоснованию правомочности претензий герменевтики на онтологический статус.

Значимостью в избранном контексте отличается направление, использующее для интерпретации феноменологическую телесность. Публикации по «герменевтике тела» известны благодаря разработкам Л. Бинсвангера [26], М. Мерло-Понти [102], К. Ясперса и др. Обращение к телесности вводит в модус бытия-в-мире.

Объектом исследования служат содержательные и формальные основания арт-терапии как культурного феноменапредметом исследования являются антропологические, психодинамические, герменевтические, игровые, ритуально-символические аспекты арт-терапии.

Цель и задачи исследования

.

Целью исследования является выделение арт-терапии как культурной практики, инициирующей усилие понимания.

Данной целью обусловлены следующие задачи исследования:

— обоснование действия принципа художественно-образного освоения действительности, используемого арт-терапией и искусством;

— выявление возможности использования понятий и принципов герменевтики для анализа арт-терапевтической практики;

— описание функции речевого компонента в арт-терапевтическом опыте;

— установление соответствий семиотической формы, заданной в арт-терапии, форме эстетической;

— рассмотрение арт-терапевтической практики в контексте игры;

— исследование коммуникативных процессов в групповой арт-терапии при функциональном соотнесении их с культурными формами — игрой, ритуальной практикой, художественными формами постмодерна.

Методологическая основа исследования.

Описание эмпирического материала, анализируемого в диссертации, выполнено с помощью метода герменевтической интерпретации и метода структурного анализа. Для выявления общего и особенного между семиотической формой, заданной в арт-терапии, и формой эстетической, а также — культурными формами, такими как ритуал, искусство, игра, использован сравнительный метод. Основу сбора материала составил проективный метод (изобразительный).

Положения, выносимые на защиту.

1. В искусстве и арт-терапии одинаково используем основополагающий принцип художественно-образного освоения действительности и, как следствие, востребованы сходные методы символического отражения.

2. Визуальный текст выступает объектом либидинальных, социальных и культурных вложений пациентав исследовании арт-терапевтического процесса естественно-научная парадигма предполагает дополнение парадигмой социокультурной.

3. Арт-терапевтическая ситуация есть речевое отношениенарративный компонент становится обязательным условием репрезентации самосознания в опыте визуализации.

4. Арт-формы в их интегративном варианте проявляют различные уровни, способы и направленность коммуникации, поддерживаемой включением в процесс элементов игры, ритуальной практики и художественных форм постмодерна.

Научная новизна исследования содержится в положениях.

— Репрезентацией культурной активности арт-терапевтического субъекта является формирование символического, выраженного преимущественно в визуальных символах.

— Языком арт-терапии являются знаково-визуальные символы, где субъект размещается внутри, посередине видимого, является его мерой и границей, что предопределяет его понимание и самопонимание.

— Визуальный символ не ограничивает понимание языка как дискурса, а выводит его к границам до-речевого и интертекстуального, что формирует диа-логизирующего субъекта арт-терапии.

— Установлено, что Я как Другой предпосылает Эго-субъекту идеи целостности, полноты бытия, а также истины и красоты. Проанализированы конкретные формы Другого в Я (в субъекте арт-терапии) — образ, символ, вещь, тело, психотерапевт, которые формируют в Эго субъект-центрирующую инстанцию.

— Арт-терапевтическая культурная практика рассмотрена как самопонимающее бытие, как место герменевтической событийности наряду с культурными формами, такими как ритуал, игра, искусство постмодерна, что придает этому содержанию необходимую культурную размерность.

Теоретическая и практическая значимость результатов исследования.

Методологически выверенная теоретическая модель арт-терапевтичес-кой практики предусматривает подвижный характер соотношения речевых и изобразительных элементовнесвязанность первых — исключительно с психотерапевтическими отношениями, но установление наличия факторов контекстуального характера, что позволяет говорить о социокультурной арт-терапии, и дополнение вторых — компонентом речи, а также несводимость их единственно к содержательной стороне, но интерпретационную значимость структурных особенностей изображения. Коммуникативная направленность арт-терапии усилена привнесением в процесс элементов игры, ритуального поведения и форм современного искусства.

Материалы диссертации используются для чтения курса «Философия и психология культурных символов» для слушателей Института повышения квалификации педагогических кадров ДВГТУ. Техники арт-терапии востребованы в курсе «Психологическая диагностика» в ее части «Проективная психология». Арт-формы в их интегративном варианте находят применение в курсе «Коммуникативные аспекты педагогической деятельности» и в социально-психологических тренингах.

Апробация диссертационной работы.

Основные теоретические положения и практические рекомендации исследования рассмотрены и обсуждены на кафедре педагогики и психологии И1111К ДВГТУ (апрель 2003 г.), на кафедре инновационных процессов в образовании ИППК ДВГТУ (июнь 2004 г.), на кафедре философии ДВГТУ (декабрь 2004 г.). Основные идеи, методологические подходы обсуждены на научно-исследовательских конференциях:

— Международной научной конференции в рамках Дней славянской письменности и культуры «Новое видение культуры мира в XXI веке» (Владивосток, ДВГТУ, 22−25 мая 2000 г.) — доклад «Бинарный архетип сознания и идея интертекстуальности»;

— Международной научно-практической конференции «Социальные, психологические, правовые, психиатрические и психотерапевтические проблемы семьи» (Владивосток, ВГМУ, 4 июля 2001 г.) — доклад «Символы Матери в контексте психоаналитической культурологии»;

— Региональной научной конференции «Педагогические проблемы образования и культуры в контексте XXI века» (Владивосток, ДВГТУ, 23−25 января 2001 г.) — доклад «Онтологические основания понимания Текста»;

— Региональной научно-методической конференции «Актуальные вопросы инженерно-педагогического образования» (Владивосток, ДВГТУ, 21 февраля 2001 г.) — доклад «Текст как опыт самопознания (Концепция преподавания дисциплины „Гуманитарные методы истолкования Текста“)»;

— Межвузовской научно-методической конференции «Символы и символическое в психотерапии, психологии, философии, культуре» (Владивосток, ВГУЭС, 7 декабря 2000 г.) — доклад «Символическая форма в контексте трансцендентальной философии Э. Кассирера»;

— Региональной научно-методической конференции «Понимающее тело» (Владивосток, ДВГТУ, 24 февраля 2001 г.) — доклад «Внешнее явление тела как условие эстетического восприятия»;

— Региональной научно-методической конференции «Проблемы научно-методического обеспечения образования взрослых в Дальневосточном регионе» (Владивосток, ДВГТУ, 14 ноября 2001 г.) — доклад «Игропрактики в профессиональном опыте»;

— Региональной научно-методической конференции «Педагогика, психология и философия творчества» (Владивосток, ДВГТУ, 23 марта 2002 г.) — доклад «Сотворчество — условие художественного восприятия (Феноменологический подход)»;

— Региональной научно-методической конференции «Педагогика, психология и философия понимания» (Владивосток, ДВГТУ, 1 марта 2003 г.) — доклад «Возможности понимания в контексте проективной психологии»;

— Региональной научно-методической конференции «Педагогика, психология и философия успеха» (Владивосток, ДВГТУ, 13 марта 2004 г.) — доклад «Метафора визуальная: подход к исследованию образа»;

— Региональной научно-методической конференции «Современное образование: проблемы, поиски, перспективы» (Владивосток, ДВГТУ, 3−4 декабря 2004 г.) — доклад «Применение техник арт-терапии в сфере образования взрослых».

Состоялись выступления по избранной теме на философских чтениях:

— Религиозно-философских чтениях в рамках Дней немецкой культуры во Владивостоке «Свобода. Толерантность. Сотрудничество» (Владивосток, 12 октября 2003 г.) — доклад «Опыт свободы языком пиктограмм»;

— Философских чтениях «Истоки агрессии и недоверия в современном мире» (Владивосток, 14 октября 2004 г.) — доклад «Арт-терапия как культурная форма (Опыт работы с состояниями агрессии и страха)».

Данная тема также озвучена на пятиконференциях с 1998 по 2005 г. г. г.

Основные положения работы отражены в пятнадцати публикациях.

Заключение

.

Одна из центральных проблем современной философии — проблема понимания в своих проявлениях взаимои самопонимания — рассмотрена в настоящей работе на уровне аналитики арт-терапевтического опыта. Исходя из цели исследования — выделение арт-терапии как культурной практики, инициирующей усилие понимания, — мы работали в основном на соотнесении ее с искусством — категорией эстетики. По замечанию JI. Бинсвангера, искусство, как и религия, этика, наука, представляет собой тип существования Dasein, согласно которому оно понимает, интерпретирует и выражает себя [25, с.44].

В результате предпринятого исследования мы констатируем действие единого для искусства и арт-терапии принципа художественно-образного освоения действительности и, как следствие, обращение к сходным спецификациям символа — образу, метафоре, аллегории и др. Дополнительно в исследовании востребованы такие фундаментальные понятия эстетики, как восприятие, катарсис, трагикомическое, живопись, драма, жанр, метакатегория — эстетическое, а также категории теории художественной коммуникации, категории антропологии, социологии, онтологии искусства.

В исследовании подчеркнута нецелесообразность ограничения арт-терапии исключительно изучением раннего детского опыта пациента (либо иного материала), воспринимаемого через призму редуктивной теории, или анализом групповой динамики, но установление наличия факторов контекстуального характера. Визуальный дискурс не является изолированной текстовой или диалогической структурой, он — «существенная составляющая социокультурного взаимодействия» (ван Дейк).

При конституировании в образе мысли как вещи возникает нужда обращать внимание на эстетические качества изображения. При выявлении структурной идентичности произведений живописи и арт-терапии мы приходим к выводу о том, что свойства субъективных и универсальных человеческих переживаний как в искусстве, так и в арт-терапии выражаются посредством структурных элементов — формы, цвета, линии, пространственно-композиционных отношенийэти свойства символически замещают объекты, тем самым обобщая соответствующее поведение. Поскольку структурные элементы изображения имеют такое же значение, как сам фактор экспрессивности, два подхода — символическое прочтение образа и анализ его актуальной фактуры — выступают как дополняющие друг друга.

Арт-терапевтический процесс на начальном и заключительном этапах связан с повествовательной структурой. Поскольку сознание не является непосредственно истинным, мы владеем им не непосредственно, а опосредованно, учитывая его способность предъявлять себя самому себе в виде текста (дискур-сивность), постольку мы убеждаемся, что нарративный компонент становится дополнительным и обязательным условием репрезентации самосознания в опыте визуализации. Более того, сама практика арт-терапии оказывается общением (языком и речью) психолога и пациента. Дефект диалогичности в ней преодолевается самим диалогом, т. е.

введение

м в речь, движением в самом языке.

Проблема достоверности знания о себе самом разрешается через разли-ченность Я и Другого, Я отличает самого себя посредством Другого. Тему общения с Другим в самом себе поддерживает семиотическая форма, заданная в арт-терапии. События мысли, сознания личности совершаются в виртуальном пространстве между Я и его произведением [171, с.87]. Границы, отделяющие арт-терапевтические методы от методов искусства, легко проницаемы. То, что исследуемая форма является завершенным и внеположенным изображением, связанным с присутствием авторской позиции, то, что она отражает структуры субъективности как и все известные формы выражения — рисунок, рассказ, акт восприятия, используемые для экспликации конфликта в самосознании, наконец, то, что исследуемая форма способна реализовать катарсическую функцию, позволило обнаружить в проективной методологии наличие эстетической формы, другими словами, определить исследуемую форму как форму эстетическую.

Современный интерес к проблеме игрового элемента в культуре обусловлен прежде характерным для гуманитарной мысли XX века стремлением выявить глубинные дорефлексивные основания человеческого существования. Рассматривая арт-терапевтическую практику в контексте игры, мы выявили следующие формальные и содержательные ее признаки: повторяемость, условность, наличие игрового сообщества, особое пространственно-временное измерение — обособление местом действия и формой времени — дление — «остановленное» время, ее внутреннюю завершенность, достигаемую обращением результата на процесс в противовес «серьезному» с его целесообразностью, иначе — целедостаточность, ее принадлежность к области эстетического — эффекты контраста, вариации, завязки, напряжения, разрешения и пр. и, в целом, особый невещный тип связи как свойство символизма человеческой жизнедеятельности. Опыт определения игрового элемента арт-терапевтической практики позволил утвердить последнюю как игровую структуру и удостовериться в том, что стремление к бытию осознанному, к пониманию смысла совершаемого реализуется в игровых формах.

Интеграция арт-форм обуславливает присутствие различных уровней, способов и направленности коммуникации, поддерживаемой привнесением в процесс элементов игры, ритуальной практики и художественных форм постмодернапосредством последних утверждается идея артизации жизни, понимание искусства как единого бесконечного текста, созданного совокупным творцом. Итак, взаимная связь понимания и коммуникации очевидна. В свою очередь, арт-терапевтический опыт в такой мере органичен единству герменевтической и коммуникативной проблематик, что действительно служит феноменальным его выражением.

Предпринятое исследование, таким образом, утвердило арт-терапию как культурную практику, в своем статусе предназначенную к пониманию.