Художественное переосмысление «Легенды о великом инквизиторе» Ф.М. Достоевского в русской литературе ХХ — ХХI веков

Литературное произведение есть художественное целое, но было бы некорректно рассматривать его вне связей и с остальным творчеством автора, и с литературой вообще, как современной ему, так и предшествовавшей. Сравнительно-исторический метод позволяет выявить новые грани в анализируемых текстах, увидеть направление развития традиций, закономерности преемственности.

Осмысливая виды литературной преемственности, исследователи предлагают различные способы их классификации. Контактными (в терми.

1? нологии У. Фохта, М. Ермаковой"), или генетическими (в терминологии А. л.

Бушмина), принято считать такие взаимосвязи, которые порождены прямым обращением одного писателя к творчеству другого. При этом мотивом такого обращения может послужить, с одной стороны, стремление развить идеи предшественника, а с другой стороны, желание поспорить с его концепцией. Типологическими принято называть параллели, возникающие без прямого обращения к творчеству предшественника, их природа заключается в сходстве взглядов, художественных принципов писателей. Однако обращение одного художника к творчеству другого, как отмечают названные исследователи, может быть и осознанным, и неосознанным. И если в первом случае мы явно имеем дело с генетической (используем термин А. Бушмина) преемственностью, то во втором случае, как правило, весьма трудно достоверно определить, является ли взаимосвязь генетической или типологической, во многих случаях это не представляется возможным (в нашем исследовании мы не раз сталкиваемся с такой ситуацией). Фохт У. Р. Типологические разновидности русского реализма. (К методике изучения вопроса) // В кн.: Проблемы типологии русского реализма. М.: Наука, 1969, с. 39—80. Ермакова М. Я. Традиции Достоевского в русской прозе. М.: Просвещение, 1990. 128 с. 3 Бушмин А. Преемственность в развитии литературы. Изд-е 2-ое, дополненное. Л.: Художественная литература, 1978. 223 с.

Кроме того, исследователями выделяются различные аспекты литературных взаимосвязей: преемственность в сфере проблем, идей или же принципов поэтики. А. Бушмин выделяет творческие контакты философско-этические, идейно-нравственные, проблемно-тематические, формально-стилистические и многосторонние. В нашем исследовании рассматриваются творческие взаимосвязи писателей ХХ-ХХ1 вв. с наследием Достоевского, и в этом случае разграничить названные аспекты можно лишь формально: в художественном мире произведения они неразрывно связанытворческая взаимосвязь практически всегда будет многосторонней. Как отмечала М. Ермакова1, художественные средства, жанровые особенности произведения, мировоззрение автора — всё это система, живое единство.

Роль традиций Ф. М. Достоевского в развитии литературы XX века (а особенно русской литературы, разумеется) трудно переоценить. Этот писатель с поразительной глубиной и художественной убедительностью раскрыл такие онтологические и аксиологические проблемы, которые имеют непреходящее значение для общества и личности. В произведениях Ф. М. Достоевского они настолько чётко сконцентрировались, что без его наследия не мыслится ни отечественная культура прошлого, ни её дальнейшее развитие, и существует такая точка зрения, что литература XX века стала вообще «дос-тоевскоцентричной»: «Вся мировая литература явственно ощущает себя в последостоевском времени». Один из известнейших исследователей творче.

1 Ермакова М. Я. Традиции Достоевского в русской прозе. М.: Просвещение, 1990. 128 с.

2 Седакова О. «Неудавшаяся епифания»: два христианских романа — «Идиот» и «Доктор Живаго». [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://magazines.russ.ru (дата обращения: 17.11.2010). О том же свидетельствует изданный в 2007 г. в ИМЛИ РАН сборник статей о творчестве Достоевского: весь второй его том посвящен восприятию этого писателя за рубежом. Об увлечении Достоевским в Германии говорит в своей статье А. Б. Криницын (Криницын А. Б. Достоевский в Германии // Достоевский и XX век. В 2 тт. Т. 2. М.: ИМЛИ РАН, 2007. С. 178−249). Об интересе к Достоевскому в Италии пишет К. Оливьери (Оливьери Клаудиа. Достоевский в Италии. Столетие критической мысли. // Достоевский и XX век. В 2 тт. Т. 2. М.: ИМЛИ РАН, 2007. С. 553−566). Влияние Достоевского на японскую литературу отмечает Т. Киносита (Киносита Тоёфуса. Ф. М. Достоевский и японская литература до и после Второй мировой войны. «Школа Достоевского»: писатели Р. Сиина, Т. Такэда и Ю. Хания // Достоевский и XX век. В 2 тт. Т. 2. М.: ИМЛИ РАН, 2007. С. 426 439). Осмыслению и переосмыслению творчества Достоевского в США посвящены работы Т. Бузиной и Т. Морозовой (Бузина Т. В. Достоевский в американской культуре и литературоведении // Достоевский и XX век. В 2 тт. Т. 2. М.: ИМЛИ РАН, 2007. С. 317−335- Морозова Т. Л. Достоевский и принцип многоголосия в XX веке: американский контекст// Достоевский и XX век. В 2 тт. Т. 2. М.: ИМЛИ РАН, 2007. С. 336−359). А ства этого писателя — И. Волгин1 — выразил справедливую, на наш взгляд, мысль: образы Достоевского стали своего рода литературными архетипами, поэтому закономерны как сознательные, так и неосознанные обращения к этим образам в тех случаях, когда тот или иной автор стремится высказать собственную точку зрения на проблемы, затронутые когда-то Достоевским.

Если всё это верно по отношению к творчеству Достоевского в целом, то, на наш взгляд, то же самое можно отнести и к «Легенде о великом инквизиторе» в частности, причём даже в первую очередь. Ведь она представляет собой квинтэссенцию волновавших писателя нравственно-философских проблем, касающихся смысла человеческого бытия и мировой истории, взаимоотношений человека и Бога, личности и государства, вопросов сущности человеческой природы.

Очевидно, что, в принципе, эти проблемы ставились, по-своему решались и до Достоевского. Существует множество источников: исторических, философских, социально-политических (например, идеи Макиавелли или социалистов-утопистов), религиозных, еретических (прежде всего гностических) учений, — в которых предпринимались попытки решить вечные вопросы мировой историиесть и источники литературные (о них речь пойдёт ниже). С одними из них Достоевский был знаком, с другими — нет, во всяком случае, точно установить факт его знакомства с ними не представляется возможным. Так или иначе, масштаб художественного гения, интуиция писателя позволили создать столь многоаспектное и в то же время внутренне единое произведение, что идеи его соотносятся с множеством направлений государственной, философской, религиозной мысли, затрагивающей вечные вопро.

0 влиянии Достоевского на английскую литературу XX в. пишет, например, Р. Хуснулина в своей монографии (Хуснулина. Английский роман XX века и наследие Ф. М. Достоевского. Казань: Изд-во Казанского государственного университета, 2005).

1 Волгин И. Л. Достоевский в изгнании — [Электронный ресурс] Режим доступа: http://magazines.russ.ru (дата обращения: 18.03.2011). В другой своей статье И. Волгин говорит, что Достоевский «врос в сердцевину нашего национального самосознания» и весь XX век прошёл под знаком его имени (Волгин И. Ничей современник [Электронный ресурс] Режим доступа: http://rnagazines.russ.rU/october/2002/3/vol.html (дата обращения — 24.09.2012)). И. Виноградов же пишет, что духовно-религиозный опыт Достоевского будет востребован в веке XXI и станет нравственным оправданием самого существования России (Виноградов И. Религиозно-духовный опыт Достоевского и современность [Электронный ресурс] Режим доступа: сы. Достоевскому удалось в «Легенде о великом инквизиторе» сконцентрировать и обобщить эти вопросы в форме чрезвычайно яркого, эмоционально сильного и емкого художественного образа. Это также позволило образу великого инквизитора стать своеобразным литературным архетипом1, который неизбежно актуализируется в сознании художника, обращающегося к очерченным выше нравственно-философским проблемам.

При этом нужно отметить, что отношение к творчеству Достоевского у таких авторов может быть различным. Л. М. Леонов, например, всегда недвусмысленно заявлял, что любит произведения Достоевского, и в творчестве самого Леонова закономерно проявились художественно переосмысленные идеи этого писателя. С другой стороны, М. Горький или В. Набоков, к примеру, не были почитателями Достоевского и даже более того — откровенно не любили, не принимали произведения этого автора, но тем не менее и в http //magazines russ ru/october/2002/3/vinogr html (дата обращения — 24 09 2012)) Сходную мысль высказывал H Бердяев в «Миросозерцании Достоевского».

1 Это понятие по отношению к вечным темам и образам обосновывается и используется многими исследователями См Нусинов И M Вековые образы M Гослитиздат, 1937, Аверинцев С С «Аналитическая психология» К Г Юнга и закономерности творческой фантазии // в сб О современной буржуазной эстетике Вып 3 M Искусство, 1972 С 110−155, Левин Ю Д «Русский гамлетизм"//От романтизма к реализму Из истории междунар связей русской литературы / Отв ред академик M П Алексеев Л Наука, Ленинградское отделение, 1978 С 189−236, Анненский И Проблема Гамлета//Книги отражений M Наука, 1979 С 162−172, Флоренский П, А Гамлет//Флоренский П, А Соч в4тт T 1 M Мысль, 1994 С 250−281, Кедрова M M Архетипы мировой литературы в интерпретации И С Тургенева // История литературы и художественного восприятия Тверь Тверской госуниверситет, 1991 С 27−35, Лотман Ю M Избр статьи ВЗт Таллинн Александрия, 1992—93, Шпенглер О Закат Европы Т 1 M Мысль, 1993 672 с, Мелетинский Е M О литературных архетипах M Изд-во РГГУ, 1994 136 с, Рикер П Конфликт интерпретаций Очерки о герменевтике / Пер с фр, вст статья и комментарии И С Вдовиной M Академический Проект, 2008 695 с, Элиаде M Аспекты мифа / Пер с фр В Большакова M Академический Проект, 2010 256 с, Шеллинг ВФ Философия искусства M Мысль, 1966 496 с, Энциклопедия литературных героев / Сост и науч ред С В Стахорский M Аграф, 1997 496 с, Якушева Г В Фауст и Мефистофель вчера и сегодня // DD 0DDDD 0D-0DD DDD DDDDOD DD DDDDDDD DDDDDDD DDDDDDDD ODD M ФОН, 1998 118 с, Дон Жуан русский Антология/Сост, А Парин M Аграф, 2000 576 с, Косарев, А Ф Философия мифа Мифология и ее эвристическая значимость M Pei Se, 2000 302 с, Большая энциклопедия литературных героев В 4 т M Терра — Книжный клуб, 2001 1664 с, Зиновьева, А Ю Вечные образы // Литературная энциклопедия терминов и понятий M НПК Интервалк, 2003 Стб 121−123, Большакова, А Ю Теория архетипов на рубеже XX—XXI вв. // Вопросы филологии 2003 № 1 С 37−47, Гете в русской культуре XX века (2-ое изд, дополненное) / Под ред Якушевой Г В M Наука, 2004 463 с, Хализев В Е Теория литературы M Высшая школа, 2002 437 с, Frye N Fables of Identity Studies in Poetic Mythology NY Harcourt, Brace & World, 1953 264 p, Smeed J W Faust in Literature L Oxford University Press, 1975 291 p, Literary Uses of Typology from the Late Middle Ages to the Present Princeton, N J Princeton University Press, 1977 403 p, Rousset J Le mythe de Don Juan Paris Armand Colin, 1978 229 p, Watt J Myths of Modern Individualism Faust, Don Quixote, Don Juan, Robinson Crusoe Cambridge Cambridge University Press, 1996 293 p, Вечные образы // Русская идеология Информационно-аналитический портал [Электронный ресурс] Режим доступа http //russidea rchgi spb ru/ideasinrussia/universalcults/index php? ELEMENT ID=3841 Дата обращения.

21 09 2012.

2 См, например Злочевская Алла Владимировна «В Набоков и Ф Достоевский» [Электронный ресурс] -Режим доступа http //www religare ru/2 64 408 html (дата обращения — 3 08 2012) горьковском, и в набоковском творчестве обнаруживаются «следы» Достоевского, и в частности «Легенды о великом инквизиторе».

Различны и политические позиции «наследников» Достоевского, а этот аспект, на наш взгляд, важен, поскольку многие исследователи и философы связывают — и с полным на то основанием — идею великого инквизитора с социализмом, сыгравшим серьёзнейшую роль в отечественной истории1. Среди художников есть сторонники социалистической, коммунистической идеи. Таков, например, П. Нилин, один из «оттепельных» по своему духу писателейв его повести «Жестокость» в осмыслении проблемы личности и революции реализуется нравственно-философская проблематика «Легенды о великом инквизиторе». Существуют среди «наследников» Достоевского и явные противники социализма, коммунизма, например, Е. Замятин, с его романом «Мы». И в его произведении тоже есть «тень» великого инквизитора.

Стоит также отметить следующий момент. Известно множество случаев, когда художник XX века сознательно обращался к переосмыслению образов и проблем Достоевского (например, Л. И. Бородин в повести «Ловушка для Адама»). В этом случае мы имеем дело с генетической (или контактной) творческой взаимосвязью. Но не меньше, а возможно, даже больше таких случаев, когда это обращение было, скорее всего, неосознанным (например, у П. Нилина в повести «Жестокость»): когда писатель стремится раскрыть вопросы о счастье и свободе, о путях к всеобщему благоденствию и о его цене, то он неизбежно выходит на путь, пройденный Достоевским, а также его Иваном Карамазовым и великим инквизитором. И в таком случае можно говорить о типологических сходствах в художественных системах писателей.

Ф.М. Достоевский говорил, что в подлинном художественном произведении не должна быть видна «рожа сочинителя» (в том смысле, что автор не должен прямо выражать свой взгляд на вещи и тем самым навязывать его чи.

1 Правда, здесь стоит отметить, что нередко в таких случаях исследователи исходят из убеждения, что именно социализм прежде всего становится источником тоталитаризма, а это никак нельзя признать верным, поскольку тоталитарных систем существует много, и далеко не все они социалистические. Даже в западной демократии, как показывает, например, А. Зиновьев («Глобальный человейник»), есть черты тоталитарной системы, только скрытые, неочевидные на первый взгляд. 7 тателю) — если мы вольно воспользуемся его выражением, то можем сказать, что лицо сочинителя романа «Братья Карамазовы» отчётливо просматривается сквозь страницы многих произведений ХХ-ХХ1 веков.

Марина Ивановна Цветаева когда-то сказала о революции: «Признай, минуй, отвергни революцию — всё равно она в тебе, и извечно», поскольку слишком масштабно событие и тотально его влияние на людей. Так же и с традициями Достоевского и его «Легенды»: можно их признавать, или отвергать, или попытаться их «миновать», но в любом случае от них не уйти при раскрытии важнейших проблем мировой истории и человеческой природы, личности и государства.

В нашей работе мы попытаемся показать пути художественного переосмысления концепции великого инквизитора в русской литературе ХХ-ХХ1 вв.

Основанием для постановки данного вопроса является тот факт, что проблемы, ключевые для понимания концепции великого инквизитора, образуют систему и прослеживаются во многих произведениях литературы XX—XXI вв., причём элементы этой системы взаимосвязаны — один из них влечёт за собой другие. И именно эти взаимосвязанные и системно выстроенные проблемы помогают прояснить позиции писателей по отношению к этическим и социально-политическим вопросам, важнейшим для литературы и общества.

Актуальность нашего исследования заключается в том, что система философско-этических проблем «Легенды о великом инквизиторе» позволяет углубить понимание того, как основные события отечественной истории XX века отразились в литературе, а также выявить архетипическую базу взглядов писателей, осмысливших в своих произведениях вопросы о государстве и личности, о закономерностях развития общества. Реальная история XX в. и литература — как ее отражение — доказали вариативность идеи великого инквизитора, её большую роль в политике и возможность практической реализации утопии / антиутопии (элементы которых есть в «Легенде»).

Научная новизна работы связана с тем, что в ней предпринято исследование комплекса философских проблем и идей «Легенды о великом инквизиторе» (мы обобщённо называем этот комплекс «идеей великого инквизитора») с точки зрения утилитарной этики И. Бентама. Другой аспект научной новизны — это исследование названного комплекса как литературного архетипа, лежащего в основе мировоззренческих и художественных систем многих писателей ХХ-ХХ1 веков. На многих конкретных литературных примерах фактически доказано утверждение Н. Бердяева о вариативности идеи великого инквизитора. Проанализировано художественное переосмысление русской литературой ХХ-ХХ1 вв. концепции великого инквизитора как системы взаимосвязанных и взаимообусловленных мотивов.

Несмотря на многочисленность исследований творчества Ф. М. Достоевского в целом, «Легенды о великом инквизиторе» в частности, а также традиций Ф. М. Достоевского в литературе XX века, нам не удалось обнаружить работы, где системно исследовалась бы заявленная нами тема. Осмысление её в лучшем случае ограничивается отдельными замечаниями и аллюзиями. Конкретные замечания, касающиеся данной темы, безусловно, есть в литературоведенииони будут рассмотрены нами в основном тексте диссертации по ходу анализа определённых произведений.

В качестве объекта исследования привлекаются произведения Ф. М. Достоевского: «Братья Карамазовы» (а входящая в него «Легенда о великом инквизиторе» является приоритетным источником), «Преступление и наказание», «Бесы», «Сон смешного человека», «Хозяйка», «Записки из подполья», а также произведения писателей ХХ-ХХ1 веков, в которых прослеживается творческая взаимосвязь с «Легендой о великом инквизиторе». Это произведения Е. Замятина, В. Маяковского, М. Горького, В. Зазубрина, А. Тарасова-Родионова, Б. Пастернака, Н. Нарокова, П. Нилина, Ю. Трифонова, В. Тендрякова, А. Зиновьева, Э. Лимонова, Л. Леонова, Л. Бородина, А. Варламова, 3. Прилепина. Стоит оговориться, что невозможно было бы дать исчерпывающий список произведений, в которых просматриваются традиции «Легенды о великом инквизиторе». В данном исследовании мы обращаемся к наиболее репрезентативным, с нашей точки зрения, произведениям, т. е. к тем, в которых наиболее отчётливо, художественно убедительно и творчески индивидуально воплощены и переосмыслены проблемы «Легенды».

Предметом исследования являются архетипический комплекс философских проблем «Легенды о великом инквизиторе» и его художественная трансформация в произведениях художников слова ХХ-ХХ1 вв.

Цель исследования — доказать взаимосвязь произведений литературы ХХ-ХХ1 вв. с философско-этическими проблемами и эстетическими элементами «Легенды о великом инквизиторе», а также выявить направления художественной трансформации концепции великого инквизитора в литературе ХХ-ХХ1 вв.

Задачи исследования:

1. Выделить основные концептуальные моменты «Легенды», составляющие в целом «идею великого инквизитора" — показать их системный характер.

2. Раскрыть взаимосвязь произведений литературы ХХ-ХХ1 вв. с проблематикой и поэтикой «Легенды».

3. Выявить направления трансформации философской концепции великого инквизитора в произведениях писателей XX—XXI вв., зависящие от мировоззренческих позиций и от творческой индивидуальности последователей Достоевского.

Степень изученности проблемы. О творчестве Ф. М. Достоевского написано такое количество научных и критических работ, что охарактеризовать их все, разумеется, невозможно. Поэтому наметим лишь основные этапы, «магистральные линии» в изучении его творчества:

— На рубеже Х1Х-ХХ веков наследие Достоевского стало предметом исследования не столько литературоведов, сколько философов. Работы В.

Розанова, H. Бердяева, С. Франка, С. Булгакова, В. Соловьёва1 остаются, пожалуй, и по сей день наиболее глубокими и многогранными исследованиями романов Достоевского, в частности «Братьев Карамазовых» (и «Легенды о великом инквизиторе»). Русская философия рассматривает творчество Достоевского прежде всего через призму этических и религиозных вопросов, уделяя большое внимание взглядам писателя на христианство.

— Советское литературоведение предпочитало, наоборот, не акцентировать внимание на религиозных вопросах в произведениях Достоевского. Анализировалась социально-политическая проблематика произведений, «социальная педагогика» писателя как гуманиста, внимание исследователей было сосредоточено на интересе Достоевского к миру «униженных и оскорблённых». Однако наиболее серьёзные исследования (например, работы Ю. Кудрявцева2, А. Долинина3, В. Кирпотина4, Е. Ветловской5) вовсе не игнорировали философско-этический пласт проблематики романов Достоевского. Большую роль в достоевсковедении сыграли и работы, посвященные поэтике.

6 7 творчества писателя (исследования Мд Бахтина, Б. Энгельгардта, Л. Гроссмана8, Р. Назирова9 и др.).

— В конце XX столетия в достоевсковедении наметился поворот, изменились подходы к изучению творчества писателя. Можно сказать, что начиная с 90-х годов XX столетия достоевсковедение (разумеется, не всё, но мы рассматриваем «вектор» развития этой сферы литературоведческих исследований) в расстановке приоритетов вернулось к позиции русских философов кон. XIX — нач. XX в.: Достоевский осмысливается как писатель прежде всего религиозный. О христианской, православной доминанте в его произведе.

1 См О великом инквизиторе Достоевский и последующие M Молодая гвардия, 1991.

2 Кудрявцев Ю Г Три круга Достоевского M Изд-во Московского университета, 1979 343 с.

J Долинин, А С Последние романы Достоевского M-Л Советский писатель, 1963 344 с.

4 Кирпотин В Я Разочарование и крушение Родиона Раскольникова M Советский писатель, 1974 446 с.

5 Ветловская В Поэтика романа «Братья Карамазовы» Л Наука, 1977 200 с.

6 Бахтин M M Проблемы поэтики Достоевского M Советский писатель, 1963 362 с.

7 Энгельгардт Б M Идеологический роман Достоевского // Достоевский Статьи и материалы Сб II / Под ред АС Долинина M-Л Мысль, 1924 С 71−109.

8 Гроссман Л П Поэтика Достоевского M Государственная академия художественных наук, 1925 188 с.

9 Назиров Р Творческие принципы Достоевского [Электронный ресурс] Режим доступа http //www nevmenandr net/scientia/nazirov-book php (дата обращения — 7 04 2013).

11 ниях пишет множество исследователей (например, В. Афанасьева1, Ф. Ло-пес2, А. Осипов3, А. Звозников 4, С. М. Капилупи 5 и др.). Рассматривается вопрос о том, как воспринимали Достоевского русские философы (работы.

6 7.

В. Викторовича, Г. Померанца и др.). Религиозно-этические, философские.

8 9 аспекты творчества Достоевского изучают Б. Тарасов, И. Волгин, И. Виноградов10, А. Гачева11, Б. Тихомиров12, И. Кириллова13 и др. Подобным вопросам посвящено много интересных диссертационных исследований (А. Григорьева14, А. Лапина15, В. Ляху16, В. Габдуллиной17 и др.). С другой же стороны, всё же продолжает бытовать та точка зрения, что в действительности этот писатель лишь декларировал истинную веру, но не верил в Бога по-настоящему. Знаменитую фразу из письма Ф. М. Достоевского к Н. Фонвизиной о том, что его «осанна» прошла через большое горнило сомнений, исследователи и в наши дни интерпретируют по-разному. Можно сде.

1 Афанасьева В. Достоевский и Булгаков. Отношение к христианству. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.proza.ru/2009/05/Q3/454 (дата обращения — 6.04.2013).

2 Лопес Ф. Христианство Достоевского. Диссертация на соискание учёной степени кандидата филологических наук. М., 1994. 465 с.

3 Осипов А. И. Ф. М. Достоевский и христианство [Электронный ресурс] - Режим доступа: http://www.zavet.ru/smv/zh/002dost.htm (дата обращения — 6.04.2013).

4 Звозников A.A. Достоевский и православие: предварительные заметки. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://philolog.petrsu.ru/filolog/konf/1994/12-zvoznikov.htm (дата обращения — 6.04. 2013).

5 Капилупи Стефано Мариа. Проблема спасения в творчестве Ф. М. Достоевского (философско-антропологический аспект). Автореферат дисс. на соискание уч.ст. кандидата филологических наук. СПб, 2006. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://drevn.narod.ru/kapilupi.htm (дата обращения — 1.08.2012).

6 Викторович В. А. Владимир Соловьев о Достоевском // Литературная учеба. 1989. — № 5. — С. 132−133.

7 Померанц Г. Мыслители читают Достоевского // Октябрь. 1993. № 3. С. 185−189.

8 Тарасов Б. Н. Христианская антропология Достоевского и современный мир // в кн.: Достоевский и XX век /Под ред. Т. А. Касаткиной. В 2-х томах. Т. 1. М.: ИМЛИ РАН, 2007. С. 715−749.

9 Волгин И. Л. «Последний год Достоевского». Исторические записки. М.: Советский писатель, 1991. 544 с. И др. работы того же автора.

10 Виноградов И. Духовные искания русской литературы. М.: Русский путь, 2005. 672 с. И др. его работы.

11 Гачева А. Г. Ф. М. Достоевский и Н. Ф. Фёдоров: Встречи в русской культуре. М.: ИМЛИ РАН, 2008. 576 с.

12 Тихомиров Б. Н. Тихомиров Б.Н. «Лазарь! Гряди вон». Роман Достоевского «Преступление и наказание» в современном прочтении. СПб: Серебряный век, 2005. 460 с. ь Кириллова И. Образ Христа в творчестве Достоевского. Размышления. М.: Центр книги ВГБИЛ имени М. И. Рудомино, 2011. 160 с.

14 Григорьев А. Г. Творчество Ф.М. Достоевского и древнерусская мистико-аскетическая традиция: Феодосии Печерский, Сергий Радонежский, Нил Сорский. Диссертация на соискание учёной степени кандидата филологических наук. Москва, 2009. 274 с.

15 Лапин A.B. Феномен религиозной веры в мировоззрении Ф. М. Достоевского. Диссертация на соискание учёной степени кандидата философских наук по специальности 09.00.13. Благовещенск, 2006. 168 с.

16 Ляху B.C. Трагический «бунт» Ивана Карамазова в системе библейских аллюзий. Диссертация на соискание учёной степени кандидата филологических наук по специальности 10.01.01 — русская литература. Москва, 2008. 213 с.

17 Габдуллина В. Евангельская притча в авторском дискурсе Ф. М. Достоевского. Диссертация на соискание учёной степени доктора филологических наук по специальности 10.01.01 — русская литература. Томск, 2009. 388 с. лать акцент на слове «сомнения», а можно — на слове «прошла» (об этом был, например, спор В. Шмида и И. Виноградова1). Однако такой подход к романам Достоевского, когда исследуется проблема его веры, зачастую уводит в сторону от филологического аспекта анализа произведений. Вопрос религиозных убеждений Достоевского, безусловно, имеет значение для понимания авторской позиции в художественном целом, но не стоит забывать, что филолог имеет дело с анализом не столько личностных качеств и взглядов писателя, сколько художественного воплощения этих взглядов. Мы будем исходить из того, что при исследовании «Легенды о великом инквизиторе» и отражения её идей в литературе XX века нужно анализировать проблемы, связанные прежде всего с христианской этикой, а не с религией как таковой.

Что касается конкретно «Легенды о великом инквизиторе», то наибольшее количество исследователей анализирует ее общую концепцию, а также характерные черты поэтики.

Некоторые статьи, где ведётся речь об этом произведении, не имеют филологического характера, они посвящены социальным, религиозным, философским проблемам, а не анализу текста. Сама по себе «Легенда о великом инквизиторе» в таких случаях помогает автору выйти на серьёзную тему, становится поводом для «разговора» с читателем. Такова, например, статья К. Гордеева «Торжество великого инквизитора»: в ней констатируется, что в начале XXI в. можно отметить в развитии общества черты, предсказанные в «Легенде». О. Максимова рассматривает пророческое значение «Легенды», предсказавшей драматичные моменты в жизни России и церкви. В. Миндо-лин3 анализирует социально-политическую деятельность И. В. Сталина как реализацию принципов великого инквизитора.

1 Виноградов И. В. Духовные искания русской литературы. М.: Русский путь, 2005. 672 с. «Максимова О. «Легенда о великом инквизиторе» в интерьере современной церковной жизни [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.polevskoy-hram.ru/index.php/Literaturnaya-stranichka/Legenda-o-velikomlnkvizitore-v-interere-sovremennoy-tserkovnov-2hizni.html (дата обращения -31.07.2012).

3 Миндолин В. Великий инквизитор. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.region86.ugrariu.ru/arhive/oktvabr2008/velikiv іпкуігког.

Говоря же о филологических исследованиях, приведём примеры работ с целью показать основные направления изучения этого текста.

Есть работы, исследующие различные аспекты поэтики этого произведения. Архитектоника, способы проявления авторского дискурса в «Легенде».

1 2 вызывают интерес таких исследователей, как Свитенко Н., Строганцева Н.. Т. Касаткина3 изучает пушкинские цитаты в «Легенде», через призму которых можно точнее увидеть смысловую нюансировку «поэмы» Ивана Карамазова. Е. Приходовская4 рассматривает место «Легенды о великом инквизиторе» в сюжетно-композиционной структуре романа «Братья Карамазовы», анализирует систему лейтмотивов, объединяющих «поэму» Ивана Карамазова с основным текстом романа.

Н. Наседкин5 рассматривает «поэму» о великом инквизиторе как уже не первый писательский (или по крайней мере сочинительский) опыт Ивана Карамазова, но не сосредотачивает внимание на анализе её проблематики.

Большое число работ посвящено религиозно-философской проблематике «Легенды о великом инквизиторе». Авторское отношение к христианству изучает И. Евлампиев6, который полагает, что в «Легенде» Достоевский выражает критику не только католичества, но всего исторического христианства. Т. Касаткина в статье «Слово и поцелуй Христа в «Великом инквизиторе» обосновывает вывод о том, что слова Христа: «Талифа куми!» («Девица, встань!») обращены не только к больной девушке, но и к церкви, принявшей соблазн, и к великому инквизитору, губящему собственную душу. А.

1 Свитенко Н Поэма «Великий инквизитор» авторская нарративная стратегия [Электронный ресурс] Режим доступа http //www pereplet ru/tet/svitenko27ian06 html (дата обращения — 7 04 2013) ~ Строганцева H В Поэма «Великий инквизитор» семантическая модель и контур интерпретационного поля Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук по специальности 10 01 01 -русская литература Краснодар, 2003 180 с.

J Касаткина T Пушкинские цитаты в «Великом инквизиторе» Достоевского [Электронный ресурс] Режим доступа http //fm-dostoevskiy narod ru/doc/KasatkinaTPushkinskiecitatyi doc (дата обращения -4 10 2012) 4.

Приходовская Е «Место „Легенды о Великом Инквизиторе“ в художественном целом „Братьев Карамазовых“» http //www proza 1 u/2010/12/29/98 (дата обращения 8 04 2013).

5 Наседкин Н Герой-литератор в мире Достоевского [Электронный ресурс] Режим доступа http //mknas narod ru/4dost/dost litl htm (дата обращения — 7 04 2012).

6 Евлампиев И И Во что верил Достоевский // Вестник Самарской Гуманитарной академии Серия «Философия Филология» 2008 № 1 (3) стр 150−166.

7 Касаткина Т, А Слово и поцелуй Христа в «Великом инквизиторе» [Электронный ресурс] - Режим доступа http //t-kasatkina liveiournal com/5519 html (дата обращения — 20 02 2013).

Буланов1 рассматривает проблему искушения веры как центральную не только в «Легенде о великом инквизиторе», но и в романе в целом. О месте «Легенды» в структуре романа пишет А. Андеев, отмечая, что в «Легенде» сконцентрирована мысль Достоевского о христианстве, о его отличии от других мировых религий. В. Финогентов анализирует высказывание Н. Лосско-го о гуманизме великого инквизитора и рассматривает понятие гуманизма как сотворение кумира из человека, с его земными интересами. В. Карпунин4 рассматривает жалость великого инквизитора к людям как демагогию и обман.

Монография В. Океанского5 полностью посвящена «Легенде о великом инквизиторе», здесь проблематика произведения анализируется с точки зрения возможностей религиозно-философского прочтения, особое внимание уделяется образу Пленника, высказывается мысль о том, что некорректно прямо соотносить его с Христом.

Н. Меркурьева6 исследует проблему свободы в «Легенде о великом инквизиторе» в контексте русской философской мысли рубежа Х1Х-ХХ вв. п.

Проблему свободы рассматривает также П. Евдокимов, комментируя отношение великого инквизитора к трём искушениям. о.

3. Миркина отмечает трагедийный пафос образа великого инквизитора, рассматривает утопическое начало в его монологе. О трагическом начале.

1 Буланов A M «Поэма о Великом инквизиторе» в романе Ф M Достоевского «Братья Карамазовы» искушение человека, искушение веры // Проблемы этико-художественной преемственности в литературе Сб статей / Под ред С H Пяткина Арзамас АГПИ им АП Гайдара, 2006 С 109−116 Андеев, А Место «Легенды о Великом инквизиторе» в художественном целом «Братьев Карамазовых».

Электронный ресурс] Режим доступа http //samlib iu/s/shok a w/chel shtml (дата обращения — 1 08 2012) J Финогентов В О «гуманизме» великого инквизитора [Электронный ресурс] Режим доступа http //atheismru narod ru/liumanism/iournal/57/finogentov htm (дата обращения — 8 04 2013).

4 Карпунин В Достоевский как христианский мыслитель «Легенда о Великом Инквизиторе"// Карпунин В Христианство и философия [Электронный ресурс] Режим доступа http //philosophica ru/hrist/71 htm (дата обращения -8 04 2013).

5 Океанский В П Онтологическая поэтика «Легенды о Великом Инквизиторе» опыт герменевтического прочтения Иваново ГОУ ВПО «ШГПУ», 2010 128 с.

6 Меркурьева H, А Антология свободы в системе нравственно-религиозных исканий Достоевского «Легенда о Великом инквизиторе» в контексте романов «Братья Карамазовы», «Бесы» Дис"^ на соискание ученой степени кандидата филологических наук по специальности 10 01 01 — русская литература Орел, 2000 177 с.

7 Евдокимов П H Легенда о Великом Инквизиторе [Электронный ресурс] Режим доступа http //www argfurniture ru/rastko/delo/12 906 (дата обращения — 9 04 2013).

8 Миркина 3 Христос и великий инквизитор [Электронный ресурс] Режим доступа http //magazines russ ru/vestnik/2007/21/mi20 html (дата обращения — 20 02 2013) в образе великого инквизитора пишет Г. Померанц1. Он проводит параллель между этим героем и революционерами XX века, а также высказывает мысль о том, что поцелуй Христа в финале легенды вызывает ассоциацию с появлением «призрачной» фигуры Христа в финале блоковской поэмы «Двенадцать».

П. Фокин2, как и О. Максимова, анализирует (но уже с литературоведческой точки зрения) футурологию Достоевского, его пророческие взгляды.

Большой интерес представляет исследование Р. Бэлнепа3, который анализирует литературные «корни» всего романа «Братья Карамазовы» в целом и «Легенды о великом инквизиторе» в частности.

В конце XX в. и в начале XXI в. литературоведы и философы, анализируя духовное наследие прошедшего столетия, всё чаще приходят к выводу, что в эту эпоху реализовались пророчества Достоевского, а литература XX века развивалась под серьёзным его влиянием. Появляются исследования и целые сборники научных работ на эту тему, например, двухтомник «Достоевский и XX век» под ред. Т. Касаткиной4. В диссертационных работах3 также рассматривается влияние творчества Достоевского на художественные системы тех или иных писателей.

Традиции Достоевского в русской литературе последующей эпохи рассматривались критикой ещё на рубеже Х1Х-ХХ вв. (вспомним, например,.

1 Померанц Г. Великий инквизитор и его Собеседник. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://kinoai-t.ru/archive/2005/03/n3-articlell (дата обращения — 12.03.2013).

2 Фокин П. Е. Поэма «Великий инквизитор» и футурология Достоевского // Достоевский. Материалы и исследования. Т. 12. СПб: РАН, изд-во «Дмитрий Буланин», 1996. С. 190−200.

J Бэлнеп Р. Генезис «Братьев Карамазовых» / Перевод с англ. Л. Высоцкого. СПб.: Академический проект, 2003. 263 с.

4 Достоевский и XX век / Под ред. Т. А. Касаткиной: В 2 тт. Т. 1. М.: ИМЛИ, 2007.

5 См., например: Чудова О. И. Ф. М. Достоевский в художественном восприятии Ф. Н. Горенштейна. Диссертация на соискание учёной степени кандидата филологических наук по специальности 10.01.01 — русская литература. Пермь, 2010. 190 е.- Трунии С. Е. Рецепция Достоевского в русской прозе рубежа ХХ-ХХ1 веков. Автореферат на соискание учёной степени кандидата филологических наук. М.: РУНД, 2008. 23 е.- Богданова O.A. Традиции «идеологического романа» Ф. М. Достоевского в русской прозе конца XIX — начала XX века. Диссертация на соискание учёной степени доктора филологических наук по специальности.

10.01.01 — русская литература. М., 2009. 432 с.) — Дибирова А. Д. Ф. М. Достоевский в художественном сознании русских писателей 20-х годов XX века: В. Зазубрин, В. Ропшин. Диссертация на соискание учёной степени кандидата филологических наук по специальности 10.01.01 — русская литература. М., 2008. 152 с. статью Н. Михайловского «Ещё о г. Максиме Горьком и его героях"1), разрабатывали подобную проблематику такие исследователи, как М. Ермакова, Ю. Сохряков3, а впоследствии — С. Трунин4, В. Туниманов5, Т. Касаткина6, Л.

7 8 9.

Сараскина, С. Семёнова, О. Богданова. В некоторых из этих исследований упоминается и «Легенда о великом инквизиторе», её общая концепция и влияние некоторых аспектов её содержания на русскую литературу последующей эпохи.

Однако системного анализа мотивов «Легенды» — в их единстве и взаимосвязи — в произведениях писателей ХХ-ХХ1 веков нам найти в литературоведении и критике не удалось. Отдельные же замечания и ценные наблюдения исследователей, имеющие отношения к теме нашей работы, будут приведены в содержании основных глав.

Методология исследования. Система фундаментальных принципов и приёмов анализа определяется спецификой объекта и предмета исследования, а также сложившейся в литературоведении традицией разработки изучаемой проблемы. Наше исследование опирается на сравнительно-исторический метод (в двух его разновидностях: историко-генетической и историко-типологической), мотивный анализ, системный метод, метод целостного анализа художественного произведения, социокультурный метод —.

1 Михайловский Н. К. Ещё о г. Максиме Горьком и его героях // Михайловский Н. К. Статьи о русской литературе XIX — начала XX века. Л.: Художественная литература, 1989. С. 477−516. Ермакова М. «Романы Достоевского и творческие искания в русской литературе XX в.». Горький: Волго-Вятское книжное издательство, 1973. 320 е.- Ермакова М. Я. Традиции Достоевского в русской прозе. М.: Просвещение, 1990. 128 с.

J Сохряков Ю. Творчество Ф. М. Достоевского и русская проза XX века (70−80-е годы). М.: ИМЛИ РАН, 2002. 240 с. 4.

Трунин С. Е. Рецепция Достоевского. Минск: Логвинов, 2006. 156 е.- Трунин С. Е. Рецепция Достоевского в русской прозе рубежа ХХ-ХХ1 веков. Автореферат на соискание учёной степени кандидата филологических наук. М.: РУНД, 2008. 23 с.

5 Туниманов В. А. Достоевский, Б. Л. Пастернак и В. Т. Шаламов: скрещенье судеб, поэтических мотивов, метафор // Туниманов В. А. Ф. М. Достоевский и русские писатели XX века. СПб.: Наука, 2004. С. 272−375.

6 Касаткина Т. Феномен «Ф. М. Достоевский и рубеж Х1Х-ХХ веков» // В сб.: Достоевский и XXI век / Под ред. Т. А. Касаткиной: В 2 тт. Т. 1. М.: ИМЛИ, 2007. С. 143−199.

7 Сараскина Л. Достоевский в созвучиях и притяжениях (от Пушкина до Солженицына). М.: Русский путь, 2006. 608 с.

8 Семёнова С. Метафизика русской литературы. В 2 тт. Т. 1. М.: ПоРог, 2004. 512 с. Т. 2. М.: ПоРог, 2004. 512 с.

9 Богданова O.A. Под созвездием Достоевского. М.: Изд-во Кулагиной: INTRADA, 2008. 312 с. т. е. методологической опорой работы стало сочетание нескольких методов исследования, выработанных литературоведением.

Методологической базой нашего исследования служат: а) труды о литературной преемственности: А. Бушмина, М. Ермаковой, У. Фохтаработы, касающиеся вопросов традиций в русской литературе: Ю. Тынянова, В. Жирмунского, В. Туниманова, В. Захарова, В. Захаровой, О. Осьмухиной, А. Дибировой и др.- б) труды по теории литературы. А. Веселовского, А. По-тебни, М. Бахтина, Б. Гаспарова, Б. Успенского, О. Кормана, В. Хализева, Н. Тамарченко, В. Тюпы, В. Топоровав) труды исследователей русской литературы, где раскрываются важные для нашей работы теоретические аспекты. Е. Чернышевой, Е. Коломийцевой, Л. Юрьевой, Б. Ланина и М. Боришан-ской, Г. Самойловой, С. Бочарова, А. Большаковойг) работы исследователей творчества Ф. М. Достоевского: А. Долинина, Л. Гроссмана, Ю. Кудрявцева, И. Волгина, В. Кожинова, Т. Касаткиной, К. Степаняна, В. Викторовича, Г. Гачевой, Б. Тихомирова, И. Виноградова, Л. Сараскиной, Р. Бэлнепа, Р. Лаута и др.- д) труды по философии: Н. Бердяева, В. Розанова, С. Булгакова, В. Соловьёва, С. Франка, Ф. Ницше, Н. Лосского, Л. Шестова.

Структура работы. Исследование состоит из введения, 6 глав, заключения, списка литературы. Общий объём работы — 364 стр.

Во введении описаны основные принципы исследования, его объект и предмет, его цель и задачи, высказаны соображения о научной новизне и актуальности исследования. В 1-ой главе анализируется комплекс философско-этических проблем «Легенды о великом инквизиторе», составляющих — в единстве и взаимосвязи — концептуальную философскую основу произведения. Далее проводится исследование художественного переосмысления этих проблем, а также некоторых особенностей поэтики «Легенды» в произведениях писателей ХХ-ХХ1 вв. Чтобы объяснить структурирование этой части работы, необходимы некоторые комментарии.

Идея великого инквизитора имеет инвариантную природу и способна воплотиться в разных на первый взгляд образах, характерах, философских концепциях. При структурировании исследования традиций «Легенды о великом инквизиторе» в литературе ХХ-ХХ1 вв. можно, в принципе, руководствоваться различными подходами.

Один из возможных путей заключается в том, чтобы разбить философский комплекс «Легенды» на отдельные проблемы и анализировать каждую из них на материале тех произведений ХХ-ХХ1 вв., в которых она отразилась. Но при таком подходе неизбежно многочисленное количество повторов, так как будет рассматриваться один и тот же вопрос во многих вариациях. К тому же необходимо учитывать, что идея великого инквизитора включает в себя комплекс повторяющихся и тесно взаимосвязанных тем и проблем — нерасчленимый в принципе комплекс, в котором одна проблема порождает другую, а потенциально содержит в себе третью и т. д. Поэтому разделить их можно лишь условно, а проанализировать их по отдельности просто не представляется возможным. Кроме того, такая методика повлекла бы за собой неизбежное следствие: анализ каждого конкретного произведения ХХ-ХХ1 вв. был бы «расщеплён» и утратил бы цельность, а это, в свою очередь, затруднило бы исследование авторской позиции в нём, тогда как она представляет собой один из важнейших аспектов изучения художественного произведения.

Теоретически возможен и следующий принцип: определить основные направления художественной трансформации идеи великого инквизитора и рассмотреть произведения ХХ-ХХ1 веков, объединив те из них, которые сходны в этом отношении. Но в этом случае ускользает та индивидуальность, которая определяется творческим подходом того или иного автора к фило-софско-этической проблематике, раскрытой Ф. М. Достоевским в «Легенде».

Возможен также ещё один методологический подход: расположить произведения по хронологическому принципу, но это не отвечало бы требованиям системности литературоведческого анализа, к тому же количество глав в таком случае превышало бы все разумные рамки, поскольку произведений, в которых художественно переосмыслены философско-этические проблемы «Легенды о великом инквизиторе», существует много.

Четвёртый же подход, который представляется нам оптимальным, состоит в том, чтобы показать основные социальные типы героев, в образах которых литература ХХ-ХХ1 веков воплотила «дух великого инквизитора» (воспользуемся выражением Н. Бердяева). Мы постараемся выявить те моменты в жизненной философии этих героев, которые сближают их с великим инквизитором, а также определить, в чём заключается художественная трансформация идеи великого инквизитора в том или ином случае. Это, на наш взгляд, позволит, с одной стороны, систематизировать материал, а с другой стороны, выявить всё разнообразие художественных «перевоплощений» великого инквизитора, а также своеобразие взглядов разных писателей XX—XXI вв. на философско-этические вопросы, поставленные Ф. М. Достоевским в «Легенде о великом инквизиторе».

Каждая из глав делится на параграфы, посвящённые отдельным произведениям, в которых воплощена и переосмыслена философская концепция великого инквизитора.

Во 2-ой главе исследования мы обращаемся к образам «благодетелей», т. е. властителей, представленных в антиутопических произведениях. В 3-ей главе анализируется «инквизиторское» начало в образах террористов в произведениях литературы ХХ-ХХ1 вв. В 4-ой главе исследуются образы представителей милиции и ЧК 20−30-х годов XX века с точки зрения «инквизиторского» комплекса в их взглядах и деятельности. 5-ая глава посвящена выявлению элементов философии великого инквизитора в образах государственных деятелей. В 6-ой главе анализируется воплощение «инквизиторства» в образах и учениях религиозных деятелей, еретических с точки зрения официальных великих религий.

Что же касается анализа отдельных произведений, то он обнаруживает направления трансформации философско-этического комплекса «Легенды» и в то же время демонстрирует невозможность полного отхода от созданного Достоевским литературного архетипа.

В заключении отражены основные выводы, к которым привело данное исследование.

Список литературы

включает 40 литературных источников и 329 научных и критических.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Образ великого инквизитора, носителя целостной системы философ-ско-этических идей, стал для писателей последующей эпохи литературным архетипом. Концепция великого инквизитора включает в себя несколько тесно взаимосвязанных и взаимообусловленных проблем и идей. В основе его лежит утилитарный этический принцип: нравственно всё, что служит наибольшему счастью наибольшего числа людей. Философская концепция великого инквизитора допускает многочисленные варианты, имея в то же время инвариантную сущность.

2. Писатели ХХ-ХХ1 вв., если они обращаются к проблемам личности и государства, цели и средств в социально-политической жизни, добра и зла в мировой истории, неизбежно обращаются к проблемам «Легенды о великом инквизиторе», причём в одних случаях осознанно, в других же — бессознательно. И то, и другое мотивировано архетипической сущностью образа великого инквизитора, инвариантной природой его философской концепции.

3. В произведениях литературы ХХ-ХХ1 вв. обнаруживаются как отчётливые параллели с «Легендой о великом инквизиторе», так и различия в трактовке философских вопросов и в художественной форме их осмысления. Эти произведения можно классифицировать по социальной функции героев, в чьих образах воплощается «инквизиторское» начало. Мы выделяем следующие социально-функциональные типы таких персонажей: «благодетель» (носитель государственной идеологии в мире антиутопии) — политический террорист, борющийся за благую цель с помощью антигуманных средствсотрудник милиции / ЧК 20−30-х гг.

XX в.- государственное лицорелигиозный деятель. В каждом из таких типов по-своему переосмыслена философия великого инквизитора, акцентированы определённые её нюансы, другие же приглушены или трансформированы. Конкретные аспекты художественного переосмысления философии великого инквизитора в произведениях литературы ХХ-ХХ1 вв. формулируются в основных главах исследования.

4. Писатели ХХ-ХХ1 веков во многих случаях идут вслед за Ф. М. Достоевским не только в осмыслении философско-этических вопросов, но и в художественной форме их воплощения. В «Легенде о великом инквизиторе» концепция героя выражена в диалогичном монологе, где идеи молчащего Пленника выражает кардинал, споря с ними. Раскрываются позиции двух противостоящих друг другу персонажейодин из них олицетворяет собой христианское мировоззрение, а концепция второго вытекает из рационалистического понимания нравственности и опирается на антихристианские принципы. В произведениях Е. Замятина, Н. Нарокова, Б. Пастернака, Э. Лимонова, Л. Леонова, Л. Бородина тоже можно отметить концептуально значимые эпизоды диалогичных монологов, в которых один собеседник либо молчит, либо вставляет незначительные реплики, а второй горячо и красноречиво обосновывает «инквизиторскую» позицию, стараясь морально оправдать её прежде всего для самого себя.

Теоретическая значимость диссертации связана с тем, что в ней даётся осмысление различных художественных способов воплощения философских идей, различных направлений художественной трансформации литературной традиции.

Практическое значение исследования. Результаты данного исследования могут быть использованы в процессе преподавания истории русской литературы Х1Х-ХХ1 вв., в частности в изучении творчества Ф. М. Достоевского, а также в дальнейшем анализе традиций «Легенды о великом инквизиторе» в литературе ХХ-ХХ1 вв. Результаты диссертационного исследования также могут быть полезны при дальнейшем осмыслении взаимосвязи литературы и истории, литературы и философии.

Достоверность научных положений и выводов диссертации обеспечивается тщательным анализом художественных текстов и опорой на серьёзные научные и критические источники, учётом различных точек зрения исследователей.

Апробация работы. Основные положения диссертации излагались в докладах на международных, всероссийских, межвузовских научных конференциях в период с 1993; по 2012 годы, в том числе:

1. Горьковские чтения (Нижний Новгород, ННГУ, 1993, 1997 гг.).

2. Русская культура и мир (Нижний Новгород, Нижегородский государственный лингвистический ун-т, 1994).

3. Японо-российский литературный симпозиум «М. Горький и современность» (Нижний Новгород, 2000 г.).

4. Грехнёвские чтения (Нижний Новгород, ННГУ, 2006, 2010 гг).

5. РОПРЯЛ (Нижний Новгород, ННГУ, 2010, 2011 гг).

6. Концепция мира и человека в русской и зарубежной литературе: теория и практика изучения художественного произведения (Йошкар-Ола, Мар. гос. ун-т, 2011).

7. 1-ая, 3-я, 5-ая Международные научные конференции «Гуманитарные науки и современность» (М., на базе «Европейского журнала социальных наук», 2011;2012).

Результаты исследования использовались в преподавательской деятельности в ННГУ им. Н. И. Лобачевского при чтении курсов «История русской литературы XX века», «Традиции Достоевского в русской литературе XX века», «Горький и Достоевский: проблема преемственности».

Основное содержание и выводы диссертации отражены в публикациях, среди которых — 2 монографии, 30 статей в научных журналах и сборниках, в том числе — 21 статья в изданиях, рекомендуемых ВАК для опубликования основных результатов исследований.

Заключение

.

Наше исследование показало, что художники ХХ-ХХ1 веков при рассмотрении философско-этических проблем, касающихся личности и государства, мировой истории, приходили — осознанно или бессознательно — к тем вопросам, которые были раскрыты Ф. М. Достоевским в «Легенде о великом инквизиторе». На основании проведённой работы мы пришли к следующим выводам:

1. Творческих переосмыслений идеи великого инквизитора было множество, каждое из них воплощалось тем или иным писателем в своём материале, имело свои нюансы, но всё же во всех этих интерпретациях просматривается архетипическая основа, от которой уйти, как оказывается, невозможно, даже при всей творческой индивидуальности автора. Философская концепция великого инквизитора допускает многочисленные варианты, имея в то же время инвариантную сущность, поэтому в различных индивидуальных интерпретациях и просматривается нечто общее.

2. Философская концепция, воплощённая в «Легенде о великом инквизиторе», представляет собой осмысление целого комплекса тесно сплетённых и неразрывно связанных проблем. Они переосмысливаются в произведениях ХХ-ХХ1 веков, причём если тот или иной автор рассматривает одну из них, то это неизбежно влечёт за собой обращение и к другим аспектам философского комплекса «Легенды», так как между ними существует диалектическая взаимосвязь.

3. В произведениях литературы ХХ-ХХ1 вв. обнаруживаются как отчётливые параллели с «Легендой о великом инквизиторе», так и различия в трактовке философских вопросов и в художественной форме их осмысления. Эти произведения можно классифицировать по социальной функции героев, в образах которых с определёнными нюансами воплощается «инквизиторское» начало.

3.1. В романах «Мы» Е. Замятина, «Зияющие высоты» и «Глобальный человейник» А. Зиновьева, «316, пункт «В» «Э. Лимонова, «Покушение на миражи» В. Тендрякова идея великого инквизитора творчески переосмысливается в образе «благодетеля», властителя антиутопического мира. Реализуя утилитарный этический принцип и «социальный проект» великого инквизитора, герои этого типа тем не менее расходятся с героем «Легенды о великом инквизиторе» в том, что диалектика гуманной цели и антигуманных средств не вызывает у них острых нравственных страданий, так как в антиутопическом мире обычно не находит развёрнутого воплощения этическая сторона концепции великого инквизитора.

В антиутопиях Е. Замятина и А. Зиновьева «благодетели» изображены вообще без авторской симпатии и лишены трагического ореола. Исключение с этой точки зрения составляет образ Т. Кампанеллы в «Покушении на миражи» В. Тендрякова, но в этом случае природа трагедии иная, чем у великого инквизитора. В романе же Э. Лимонова всё-таки просматривается мотив «инквизиторских» страданий, но он остаётся в подтексте, не развёрнут художественно убедительно.

3.2. В романах «Нетерпение» Ю. Трифонова, «Мать» М. Горького, «Санькя» 3. Прилепина, в рассказе «Вариант» Л. Бородина художественно воплощена «инквизиторская» природа политического терроризма.

Идея великого инквизитора в образах террористов трансформируется следующим образом. Во-первых, уточняется мотив действий. Если в «Легенде» это стремление устроить судьбы человечества вообще, то в произведениях писателей ХХ-ХХ1 вв. мотивировка более конкретная и суженная: стремление к восстановлению социальной справедливости в определённом обществе. Во-вторых, героями чётко мотивируется с этической точки зрения выбор конкретной жертвы. Для большевиков в «Матери» жертвой становится политический враг, провокатор. Для народовольцев в «Нетерпении» это глава государства, воплощающий в себе социальную несправедливость. Для Андрея в «Варианте» это бывший сотрудник НКВД, совершавший, по сути, преступления. Для «союзников» в «Саньке» это судья, который идёт против морального закона и справедливости. В-третьих, обострён и подробно развит мотив нравственных страданий, тогда как в «Легенде» этот мотив на втором плане. В-четвёртых, важнейшее значение и диалектический характер приобретает тема свободы, и при этом реализуется следующая закономерность. Идея великого инквизитора проистекает из убеждения в том, что счастье несовместимо со свободой, а герои-террористы в литературе ХХ-ХХ1 веков, наоборот, исходят из того, что счастье невозможно без свободы, духовной и социальной. И всё же они приходят к «инквизиторской» философии. Это можно объяснить тем, что в концепции великого инквизитора, совмещены, казалось бы, несовместимые противоположности: учтены и стремление человека к свободе, и «бегство от свободы».

3.3. В повестях «Щепка» В. Зазубрина, «Шоколад» А. Тарасова-Родионова, «Жестокость» П. Нилина, в романах «Мнимые величины» Н. Нарокова, «Доктор Живаго» Б. Пастернака «инквизиторское» начало воплощается в образах сотрудников ЧК и милиции 20−30-х годов XX века. Данные произведения объединяют следующие черты.

Во-первых, крайне остро поставленный вопрос о моральных страданиях «инквизитора», что связано с характером деятельности героев этого типа. Писателями XX века подобная деятельность рассматривается как самопожертвование в смысле нравственном (исключением можно назвать повесть П. Нилина «Жестокость»). Во-вторых, если в «Легенде» моральные страдания героя порождены в основном вынужденной ложью, то в литературе о чекистах / милиции 20−30-х годов герой в гораздо большей степени страдает из-за необходимости прямого насилия. В-третьих, если в «Легенде» великий инквизитор ассоциирует идею «цель оправдывает средства» с антихристианством, то в произведениях XX века носитель «инквизиторской» философии обычно не видит такого соотношения, хотя объективно оно, безусловно, существует. В-четвёртых, в произведениях о чекистах / милиции 2030;х годов прослеживается мысль о том, что для героя «инквизиторского» типа неизбежен крах, трагический финал, и герой это осознаёт, тогда как в «Легенде о великом инквизиторе», наоборот, герой считает свою власть непоколебимой и уверен, что будущее — за ним.

3.4. В повести Л. Бородина «Божеполье», в романе Л. Леонова «Пирамида», в романе Б. Акунина «Пелагия и красный петух» идея великого инквизитора находит своё воплощение в образах государственных деятелей. В этих случаях особо акцентируется идея использования религии в целях управления обществом. Писатели — прежде всего Л. И. Бородин, Л. М. Леонов — показали вслед за Ф. М. Достоевским, что религиозные чувства людей могут быть «перенаправлены» властителями на совершенно иной объект по сравнению с традиционным — такова одна из самых изощрённых и в то же время результативных форм манипуляции сознанием человека и общества.

3.5. В романах «Жизнь Клима Самгина» М. Горького, «Затонувший ковчег» А. Варламова, в повести «Ловушка для Адама» Л. Бородина философская концепция великого инквизитора творчески переосмысливается в образах религиозных деятелей. Эти произведения объединяет мысль о великом значении веры для человека, о том, что любые правители, пытающиеся осчастливить общество на чисто рациональной, безрелигиозной основе, «на атеизме срежутся» (слова Марины Зотовой). Однако герои этих произведений, в отличие от великого инквизитора, даже формально не причисляют себя к последователям традиционного христианства. В «Жизни Клима Самгина» и в «Затонувшем ковчеге» речь идёт о сектантах, а в «Ловушке для Адама» образ носителя «инквизиторской» идеи амбивалентен: он представляется то священником, то воплощением мистического зла, то просто человеком, не принимающим христианства. Это ещё раз говорит о вариативности «духа великого инквизитора», касающейся в том числе и религиозного аспекта его взглядов.

4. Писатели ХХ-ХХ1 веков во многих случаях идут вслед за Ф. М. Достоевским не только в осмыслении философско-этических вопросов, но и в художественной форме их воплощения. В «Легенде о великом инквизиторе» концепция героя выражена в диалогичном монологе, где идеи молчащего Пленника выражает кардинал, споря с ними. Раскрываются позиции двух противостоящих друг другу персонажейодин из них олицетворяет собой христианское мировоззрение, а концепция второго вытекает из рационалистического понимания нравственности и опирается на антихристианские принципы. В произведениях Е. Замятина, Н. Нарокова, Б. Пастернака, Э. Лимонова, Л. Леонова, Л. Бородина тоже можно отметить концептуально значимые эпизоды диалогичных монологов, в которых один собеседник либо молчит, либо вставляет незначительные реплики (в большинстве случаев это носитель христианской идеи, как её воспринимает автор произведения), а второй горячо и красноречиво обосновывает «инквизиторскую» позицию, стараясь морально оправдать её прежде всего для самого себя.

Таким образом, «Легенда о великом инквизиторе» представляет собой произведение концептуального значения не только для творчества Ф. М. Достоевского, но и для русской философии и литературы последующих времён. Художники ХХ-ХХ1 веков сумели показать, как идея великого инквизитора воплотилась в практике различных типов государственной системы, религиозных сект, террористических организаций и других социально-политических групп и институтов.