Актуальность исследования. Историко-литературный опыт XX столетия показывает: древние эпические формы по-прежнему остаются востребованными литературным сознанием, ибо в так называемых «младописьменных» литературах создаются книжные версии героического эпоса, сложность анализа которых заключается в том, что понятие «книжная форма героического эпоса» фольклористами и литературоведами в должной мере не разработано. Это вызывает дискуссии, призванные определить природу мордовского героического эпоса и его книжной формы. Одни ученые отрицают существование героического эпоса в самой народной традиции, считая, что для его возникновения не сложились объективные предпосылки [95. С. 238], другие полагают, что героика в мордовском эпосе не достигла классической формы [145. С. 54]. Разброс мнений обусловлен неразработанностью понятия героический эпос, недостаточным пониманием особенностей его содержания и формы. Поэтому важно определить тематику героического эпоса, обозначить круг произведений, составляющих его. При этом следует иметь в виду, что в героическом эпосе запечатлены представления народа о мироздании, его мифологические и исторические воззрения, понятия об идеальном царе и государстве, эстетические и нравственные взгляды, воспроизведены отношения с соседними народами. Данное обстоятельство обязательно должно учитываться при определении произведений книжного происхождения обозначенного жанра. Большое значение имеет раскрытие типологического сходства книжных форм мордовского героического эпоса с аналогичными литературными произведениями других народов — финским, эстонским, греческим, что позволит ярче высветить их общность и различия.
Героический эпос всеми народами создавался в периоды формирования государственности и уходит корнями в древнейшие формы фольклора, в мифологию, стремящуюся воспроизвести легендарную предысторию народа и мира в целом. С появлением достаточно развитой письменной литературы веками устно бытовавшие песни и сказания стали собираться в единую целостность, приобретать книжную форму. Таковы древнегреческая «Илиада», индийская «Махабхарата», немецкая «Песнь о Нибелунгах», французская «Песнь о Роланде», скандинавская «Эдда», карело-финская «Калевала» и т. д. К подобного рода книжно-письменным эпическим памятникам относится и мордовская «Масторава». Однако не всегда произведения эпического плана, родившиеся в недрах народного творчества, могли обрести единство и письменное воплощение. Так случилось, например, с русскими былинами (о Святогоре, Микуле Селяниновиче, Илье Муромце, Добрыне Никитиче, Алеше Поповиче и др.), в которых ясно наметилась тенденция образования целостного многогеройного повествования о судьбах русской земли в IX — XIV веках и в более позднее время. Но в силу определенных исторических причин, резко изменяющих содержание и направление национально-культурного развития, эта тенденция не получила ни устного, ни письменно-литературного воплощения в окончательной её форме. По своей природе эпос подразделяется на героический и богатырский. Героика характерна для архаических повествований, богатырство — для эпосов более позднего происхождения, когда речь идет уже о достаточно зрелых этнических государственных образованиях. Эпос возникает на той стадии развитии фольклора, когда в нем еще ярко выражен художественный и идеологический синкретизм. В силу этого его содержание и формы весьма сложны и многообразны. Ввиду космичности мышления древнего человека, его мифологического сознания в эпосе запечатлена жизнь всего народа в период его этногосударственного становления, отражены различные стадии и стороны этого сложного процесса. Так, в «Калевале» рассказывается о сотворении мира, о рождении главного её персонажа Вяйнямейнена, о семейно-брачных обычаях в период родоплеменного общества, о кузнеце Ильмаринене, кователе Сампо, о магии слова и песни, в «Песне о Нибелунгах» — о борьбе с враждебными племенами за самостоятельность народа, в «Калевипоэге» — о древнем правителе эстов богатыре Калевипоэге, боровшемся с враждебными силами, крестоносцами.
Художественный пафос эпоса составляет монументальная героика, ибо его действующие лица — герои и богатыри — участвуют в событиях общенародного масштаба и своими деяниями решают судьбы всего общества и государства. В эпосе присутствует гиперболическая образность, волшебное и фантастическое, которые для людей того времени являлись актуальной реальностью.
Вырастая на почве мифологического мировосприятия, эпос создает образы всепобеждающих героев, выполняющих функцию демиурга. В эпическом повествовании возникает многоуровневая картина мира — мир небесный, земной и демонический, в которой состязаются боги, люди и силы зла, совместно участвующие в процессе творения природы и человеческого общества. Художественное содержание эпических сказаний воплощено в адекватной поэтической форме, языке и стиле, несущих на себе печать времени и пространства, как бы застывших в них, но до сего времени интересных и в известном смысле актуальных. Возникновение героических эпопей прекращается с окончанием «детства человеческого общества». Художественно и эстетически они детерминированы до тех пор, пока сохраняются породившие их общественные отношения, пока живет и определяет человеческое восприятие мира космогоническое сознание мифа. После утверждения государственности и зрелых форм цивилизации эпос уже не может развиваться в рамках устно-поэтической традиции.
Степень изученности проблемы. Собирание произведений героической поэзии мордвы берет начало в XIX веке. Особенно интенсивно и плодотворно оно осуществлялось во второй его половине. В это время появились «Очерки мордвы» П.И.Мельникова-Печерского [155], воссоздавшие фольклорно-этнографический образ эрзи и мокши. В них изложены мифы о сотворении мира и человека, описаны наиболее важные божества: Чам-Пас, верховный бог нижегородской эрзиШкай, верховный бог мокшиАнге-Патяй, богиня-мать, жена Чам-Паса, богиня красотыПурьгинепаз, бог грома и дождяМасторава, богиня эрзяно-мокшанской земли, и др. В 1889 году увидела свет книга В. Н. Майнова «Остатки мордовской мифологии» [281], содержащая сведения о мордовских божествах (Инешкипазе, Анге-Патяй, Пурьгинепазе, Мастораве, Ведяве и др.), мифы о сотворении земли и человека, песни и сказания о царе Тюштяне. В работе И. И. Дубасова «Очерки из истории Тамбовского края» (1890) [86] даются сведения о космогонических воззрениях мокшан и о царе Тюштяне. Много информации об истории и художественной культуре эрзи и мокши содержится в историко-этнографическом очерке И. Н. Смирнова «Мордва» (1895) [222]. Неоценимый вклад в собирание и публикацию мордовского эпоса внес финский учёный Х. Паасонен, совершивший в 1889 -1890, 1898 — 1902 годах поездки в мордовское Поволжье. Им записаны героические мифы и песни о сотворении мира и человека, о брачных отношениях богов и людей, об избрании эрзянами инязора (царя) и его правлении. Материалы Х. Паасонена опубликованы в восьми томах под названием «Mordwinische Volksdichtung» в 1938 — 1981 годах [275 — 280]. Немало текстов мифолого-эпического характера напечатано в «Мордовском этнографическом сборнике» А. А. Шахматова (1910) [14], «Образцах мордовской народной словесности» (1882) (Вып.1. Песни на эрзянском и некоторые на мокшанском наречии) [5], в сборнике М. Е. Евсевьева «Эрзянь морот» (1928) [1], созданном по результатам фольклорных экспедиций, в серии «Устно-поэтическое творчество мордовского народа» (1963 — 1987) [6 — 11].
Теория героического эпоса, основы его сравнительного изучения, понимание его природы, анализ сюжетов, комментирование текстов стали предметом всестороннего осмысления в трудах отечественных и зарубежных фольклористов и литературоведов, в частности, А. Н. Афанасьева («Поэтические воззрения славян на природу»), В. М. Жирмунского («Народный героический эпос: сравнительно-исторические очерки», «Тюркский героический эпос», «Литературные отноешния Востока и Запада и развитие эпоса», «„Калевала“ и финская школа фольклористики», «Эпическое творчество славянских народов и проблемы сравнительного изучения эпоса»), А. Н. Веселовского («Историческая поэтика», «Сравнительная мифология и ее метод», «Народные представления славян»), В. Я. Проппа («Русский героический эпос», «Фольклор и действительность»), Б. Н. Путилова («Героический эпос и действительность», «Русский и южно-славянский героический эпос: Сравнительно-типологическое исследование», «Методология сравнительно-исторического изучения фольклора»), В. П. Аникина («Русский богатырский эпос», «Теория фольклорной традиции и ее значение для исторического исследования былин»), Е. М. Мелетинского («Происхождение героического эпоса. Ранние формы и архаические памятники», «Поэтика мифа»), В. М. Гацака («Восточнороманский героический эпос. Исследование и тексты», «Устная эпическая традиция во времени: Историческое исследование поэтики»), Н. Н. Поппе («Некоторые проблемы бурят-монгольского героического эпоса»), С. Ю. Неклюдова («Героический эпос монгольских народов: устные и литературные традиции»), О. М. Фрейденберг («Поэтика сюжета и жанра», «Миф и литература древности»), Д. Фрэзера («Золотая ветвь», «Фольклор в Ветхом завете»),.
A.Хойслера («Германский героический эпос и сказание о Нибелунгах»), С. Крамера («История начинается в Шумере»), П. Домокоша («Формирование литератур малых уральских народов»), М. Дуганчи («Ерозе! Б^аг»), А. Б. Лорд («Сказитель») и др. Различные аспекты развития национальных эпосов народов России исследовались в работах А. Г. Эндюковского, А. К. Микушева,.
B.М.Ванюшева, Ф. И. Урманчеева, А. И. Маскаева, Л. С. Кавтаськина, А. М. Шаронова, В. И. Рогачева, А. И. Брыжинского, Н. Г. Юрченковой, А. В. Алешкина, Н. В. Морохина, Ю. М. Артемьева, А. Е. Китикова, Ю. А. Калиева, З. К. Тарланова и др.
В связи с исторической неравномерностью развития народов, героический эпос возникает в разное время (у греков — в VIII в. до н.э., у германцев, французов, финнов, эстов, мордвы, русских — в IX — XIV вв.), но на одной и той же стадии их социально-политического развития — в эпоху перехода от первобытнообщинного строя к классовому обществу и государственности. С появлением письменности и развитой художественной литературы эпос из устной формы бытования может трансформироваться в книжную (литературную). Определение сущностных характеристик феномена книжной формы героического эпоса, несмотря на относительно достаточную изученность текстового материала, на наш взгляд, по настоящий день остается актуальной. Существующие работы, посвященные этому жанру, не охватывают всей его проблематики, касаясь отдельных вопросов стиля, содержания, степени соотношения фольклорного и литературного начал. Есть получившее широкое распространение определение, данное в 1978 году группой создателей коллективного труда «Памятники книжного эпоса». Под книжным эпосом авторы подразумевают «разнообразные эпические памятники (начиная от классических образцов героического эпоса и кончая его отдаленными отголосками), дошедшие до нас в письменной форме» [187. С. 7]. Однако на сегодняшний день оно до определенной степени утрачивает свою универсальность, поскольку появляются образцы книжных форм героического эпоса в «младописьменных» литературах, созданные на основе фольклорного материала в соответствии с оригинальным авторским замыслом.
Нельзя не отметить, что книжная форма героического эпоса в своем появлении также причинно детерминирована, но может возникнуть спустя много столетий после оформления фольклорного эпоса («Калевала» — XIX в., «Лачплесис» — XX в., «Масторава» — конец XX в.). Объясняется это тем, что мифолого-эпическое прошлое, воспроизведенное в ней, в сознании этноса всегда присутствует как актуальная реальность, ибо он воспринимает свое настоящее сквозь призму прошлого, живущего в нем в виде сакрального божественного образа. Единственное, что есть у человека, народа и мира в целом как совершенно достоверное и осмысленное — их прошлое. Поэтому повествование «о делах давно минувших дней» в нравственно-психологическом измерении есть повествование не только о прошлом, но о прошлом, живущем в нас сегодня. Данное обстоятельство интерес к героическому эпосу делает непреходящим и будет стимулировать создание его книжных форм.
На протяжении столетий многие поэты предпринимали попытки «возродить» жанр древней эпопеи. Но созданные на вымышленном ими материале произведения не могли встать в один ряд с перечисленными выше творениями. Можно сослаться на примечательную характеристику, данную Гегелем «Освобожденному Иерусалиму» Тассо: «Этот эпос раскрывается как поэма, т. е. как поэтически сконструированное событие и находит удовольствие и удовлетворение преимущественно в художественном создании изящного, отчасти лирически, отчасти эпически повествовательного языка и вообще формы, вместо того, чтобы, подобно Гомеру, произведение, как подлинный эпос, находило слово для всего, что представляет собою нация в своих подвигах и раз навсегда высказало это слово с непосредственной простотой» [66. С. 287].
Мировой эпос в своем развитии прошел длительный и сложный путь, претерпел большие изменения, расцвет и упадок, в нем откладывались напластования различных исторических эпох. Результатом его развития стало возникновение различных исторических типов: архаического («Гильгамеш»), классического («Илиада»), раннефеодального (русские былины), позднефеодального («Песнь о Роланде»), Эпос каждого народа обладает национальным своеобразием как отражение своеобразия его истории, культуры, быта, языка, психологии, миросозерцания, философии мышления. Вместе с тем изучение фольклорных и фольклорно-литературных памятников, представляющих героический эпос, приводит к выводу о том, что эпическое время, отображаемое в них, относится к периоду варварства и отличается сходным общественным строем, политической организацией, религиозными верованиями, аналогичными эстетическими воззрениями. У мордвы героический век охватывает IV — IX века нашей эры с продолжением в X — XIII столетиях, когда шло формирование раннеклассовых отношений. Характер эпохи обусловил и характер эпического героя. Им стал сын или потомок божества и смертного человека, призванный выполнять волю неба на земле, упорядочивать жизнь людей, вносить в нее меру, закон, справедливость, преодолевая первобытную стихию. Герой нуждается для совершения подвигов в сверхъестественной силе, которая лишь отчасти присуща ему от рождения, обычно в силу божественного происхождения. Независимо от характера героизма подвиги героя всегда сопровождаются помощью божественного родителя или другого бога [154. С. 295].
Героизм сводится к организации хозяйственной деятельности людей и более совершенных общественных отношений, к совершению культурных подвигов, к защите нарождающегося этноса от внешних врагов. В мифологической части он выражается в творении верховным богом Чам-Пасом (Шкаем, Инешкипазом) мира в борьбе с Идемевсем (Шайтаном), во введении основ жизни (обычаев, традиций, обрядов), в создании семьи богами и людьми — во внесении света, разума и гармонии в мирозданиев эпической части — в создании царем Тюштей государственности, в переводе общества от первобытной неустроенности к закону и порядку. Обустраивая природу (Чам-Пас, Шкай, Инешкипаз) и общество (Тюштя), герои выступают как мироустроители, помощники и учителя человека. Ввиду этого геройкатегория прежде всего социальная и духовно-культурная.
Героический эпос — исторически конкретная поэтическая форма, порожденная определенными социально-историческими условиями и связанная с определенной ступенью человеческой культуры. Он возникает в период разложения первобытнообщинного строя и продолжает развиваться на ранних ступенях классового общества [150. С. 424]. В его основе как художественно-эстетический, так и познавательно-этиологический интерес, стремление осмыслить новые явления в социально-исторической и этнической сфере и дать им нравственно-психологическое и мировоззренческое истолкование. Главное в героическом эпосе — пробуждение национально-исторического самосознания, интеллектуальный образ этноса, его государства и родной земли.
Великие эпосы, сложившиеся в Древней Греции и Индии на заре рабовладельческого общества («Илиада», «Одиссея», «Махабхарата», «Рамаяна», то есть классический эпос в узком смысле слова), кардинально отличаются от эпоса, возникшего в условиях раннего западноевропейского феодализма (ирландские саги, древнескандинавские песни и саги, древнейшие памятники эпоса континентальных германцев, англо-саксонская «Песнь о Беовульфе»), и от его специфических форм, развившихся в атмосфере кочевого феодализма у тюрко-монгольских народов Центральной Азии («Алпамыш», «Манас», «Джангар», «Гесериада»), Последние, в свою очередь, нельзя смешивать с эпическими памятниками развитого феодализма, к числу которых относятся, прежде всего, ярко выражающие национальное самосознание и проникнутые высоким патриотическим пафосом армянский эпос о Давиде Сасунском, русские былины, героические песни южных славян и других балканских народов, французские и испанские эпопеи о Роланде и Сиде. Некоторые памятники феодального эпоса обнаруживают отчётливые черты куртуазного романа (немецкая «Песнь о Нибелунгах») или романического эпоса (поэмы о Кёр-оглы в Средней Азии и Закавказье). Указанные эпические произведения демонстрируют различную степень и различные формы как народного патриотического сознания, так и самого историзма, эволюционирующего в основном в сторону большей конкретности [150. С. 436].
По своей художественной природе мордовский эпос ближе всего к древнегреческому и финскому эпосам, в которых также органически соединены космогонический миф и героическая песня, история мифологизированная и эпическая, совместно действуют боги и люди, доминирует мирное, созидательное мироощущение над воинским, а мерой всех вещей является человек, мыслимый как пользователь и хозяин земных богатств. Небогатырский характер присущ эпосам и других финно-угорских народов, в которых, подобно мордовскому, героическое выражается «не в богатырских подвигах на поле брани, а в утверждении и сохранении своей семьи, рода, племени», «в утверждении земледелия, высоких моральных устоев народа» [95. С. 238]. А. И. Маскаев и М. Ф. Ефимова героическое видят в семейно-бытовых и морально-нравственных подвигах, связанных с самопожертвованием того или иного персонажа во имя коллектива или членов своей семьи. С их точки зрения, источником героического может быть и не герой, а обыкновенный смертный человек. Вместе с тем М. Ф. Ефимова, указывая на отсутствие в поэме В. К. Радаева «Сияжар» признаков героического эпоса, пишет об отсутствии героического эпоса в мордовском фольклоре вообще, ибо для его создания «не было объективных причин, породивших эпосы других народов» [95. С. 238].
По мнению П. Домокоша, градация эпоса на различные виды и типы порождает неоднозначность его определений «не только в международной фольклористике, но и среди ученых одной страны. Эпосами считаются «Калевала» и «Калевипоэг», сознательно сложенные из народных поэтических произведений, поэмами считаются «Илиада» и «Одиссея». «[81. С. 91 -92]. В отношении «Калевалы» различают собственно народную традицию, уходящую корнями в древность, и литературную, принадлежащую Э.Лённроту. Сочетание названных традиций породило новую художественно-эстетическую систему, где органически соединились коллективное и авторское начала. То же самое можно сказать о «Калевипоэге», в котором роль Ф. Крейцвальда еще значительней. Как книжные формы народного эпоса эти произведения сохраняют связь с фольклором с точки зрения их содержания и миросозерцания, но теряют её в языке и характере поэтической интерпретации текста, который в устно-поэтической традиции мог быть как стихотворным, так и прозаическим.
Книжные формы эпоса, в отличие от аутентичных эпосов, многожанровые произведения. При доминировании эпических сюжетов в них включаются также обрядовые и лирические песни, пословицы и поговорки, используются мифы, легенды, предания. Сложный симбиоз разнообразных жанров, сюжетов, персонажей превращает их в авторские литературные произведения, созданные на основе фольклорного материала. Ни «Калевалы», ни «Калевипоэга», ни «Масторавы» в фольклоре финнов, эстонцев и мордвы не существовало. Они плод авторского творчества, соединенного с научно-исследовательской работой и художественно-эстетическим воплощением полученных результатов, теоретических концепций. В. Я. Пропп в статье «„Калевала“ в свете фольклора» писал: «Народ иногда и сам объединяет отдельные сюжеты путем контаминаций. Но народ никогда не создаёт эпопейне потому, чтобы он этого не мог, а потому, что народная эстетика этого не требует: она никогда не стремится к внешнему единству. Причины, почему народ не стремится к созданию единства, очень сложны. Одна из них состоит в том, что это нарушило бы творческую свободу и подвижность фольклора. Превращение отдельных песен в огромную эпопею как бы останавливает эпос, лишает его гибкости, подвижности, текучести, возможности ежедневных, постоянных новообразований и творческих изменений и нововведений, тогда как отдельная песня дает певцам полную свободу. Эпос создается для пения, а не для чтения, и пение стремится к свободе и подвижности, тогда как эпопея неподвижна.» [200. С. 311]. Задача книжной формы — воспроизвести древний фольклорный текст в оболочке современных представлений об истории, мифологии и эпосе народа, наделив его новой эстетикой, философией, идеологией. Книжная форма — не возрождение исчезнувшей традиции, что в принципе невозможно, а взгляд на эту традицию с высоты сегодняшнего дня сквозь призму письменного слова, рождающегося не при помощи импровизации во время коллективного спонтанного исполнения, а созданного в кабинетной тиши в процессе долгого многовариантного творческого труда с многократными исправлениями и переделками. Книжная форма изначально укладывается в заранее намеченную литературную схему и канонизируется.
В составе мордовского фольклора выделяют героический, социально-бытовой, исторический эпос. Социально-бытовой эпос представляют баллады о семейно-брачных отношениях, о трагических коллизиях между мужем и женой, родителями и детьми, братьями и сестрами, односельчанами, возникающие на почве тяжелой неустроенной жизни, зыбких моральных устоев. Исторический эпос образуют исторические песни. Их привязанность к реальным событиям не вызывает сомнения. Подходы к героическому эпосу до сего дня окончательно не определились. А. В. Алешкин, обращаясь к полемике о художественной природе «Сияжара», пишет, что «и сторонники и противники его народного происхождения ведут споры, не вникая глубоко в само существо понятия героический эпос»" [19. С. 22], который у всех народов формируется в ходе этногенеза, складывания народностей и государств. Образцами народно-героического эпоса он называет произведения, созданные самим народом (например, песни о Тюштяне и Литове), или произведения, возникшие в результате соединения и обработки народных сказаний, песен, баллад героического содержания [19. С. 19]. Героический эпос, в котором органически связались начала народной поэзии и литературного творчества, по его мнению, имеет древнейшие традиции. Такова «Махабхарата» (авторство приписывается поэту и мудрецу Вьяса), «Песнь о Роланде» (предполагаемый автор Турольд), «Калевала» (автор Э. Леннрот), «Калевипоэг» (автор Ф. Крейцвальд), «Лачплесис» (автор А. Пумпур). Все они, войдя в сокровищницу мировой культуры, давно уже расцениваются как выдающиеся памятники народно-героического эпоса. К такого же рода эпосу он относит и мордовский «Сияжар», оцениваемый им как особая разновидность народного эпоса — эпос историко-героический. Сходное мнение во взгляде на «Сияжар» высказал П. Домокош: «В. К. Радаев в содержании своего эпоса соединил разнообразные элементы, мотивы и жанры фольклора. В этом смысле он поступил подобно создателю „Калевалы“ Э. Леннроту» [83. С. 78]. По П. Домокошу, у мордвы «наиболее богатая и красочная фольклорная эпика» среди урало-волжских финно-угров- «она богата как в мифологическом, так и в историческом плане» и как будто «сама предполагает формирование эпоса. И мордва пользовалась и пользуется этим своим необыкновенным богатством» [84. С. 103 — 104]. П. Домокош, учитывая опыт мировой литературы, формирование «книжных» эпосов на основе фольклорной эпики считает закономерным явлением, рассматривая их как следствие появления общепринятого разговорно-литературного языка и становления народа как нации. Из «наивного» эпоса поэты большей или меньшей личной одаренности, объединяя разрозненный материал в законченное произведение, формируют эпос. Посредством подобной обработки и соблюдения норм и правил этого литературного вида и созданы все известные и малоизвестные эпосы мировой литературы [83. С. 69].
С А. В. Алешкиным и П. Домокошем во взгляде на «Сияжар» не расходится М. Дуганчи, посвятившая этому произведению монографическое исследование [284]. И. К. Инжеватов, написавший предисловие к первому изданию «Сияжара» в 1960 году, назвал его эпической поэмой, а в 1971 году в «Истории мордовской советской литературы» охарактеризовал как «величайший памятник художественной культуры мордовского народа и вместе с тем свидетельство огромного труда талантливого писателя» [110. С. 273].
М.Ф.Ефимова, полемизируя с П. Домокошем о фольклорности «Сияжара», фактически соглашается с его утверждением, признавая в «Калевале» эпос, составленный «из подлинных народных рун» [95. С. 241], однако в «Сияжаре» видит авторское произведение типа «Руслана и Людмилы» [95. С. 250]. Дело в том, что герой по имени Сияжар в мордовском фольклоре неизвестен, и одноименное произведение есть плод авторского вымысла.
К «книжному эпосу» относятся произведения, созданные на основе подлинного фольклорного материала: мифов, песен и сказаний, возникших в героический век, содержание которых составляют повествования о зарождении мироздания и человеческого общества в его конкретном этническом образе. Такого рода эпосы не есть возрождение в современных условиях древних фольклорных форм, они их литературные версии, изложенные на языке поэта-реставратора. Как невозможно выдумать историческую эпоху, так невозможно сочинить и эпос о прошлом, который всегда есть порождение конкретных событий и идей. Попытка того или иного автора, даже гениального, создать «народно-героический эпос» заведомо несостоятельна. Книжные эпосы типа «Калевалы», «Калевипоэга», «Масторавы» — плод глубочайших научных изысканий и талантливейшей поэтической идентификации, но не результат только литературной обработки.
Возникновение книжной формы эпоса в мордовской литературе имеет свою историю. Первые шаги в этом направлении были сделаны жителями эрзянского села Новой Тепловки Бузулуцкого уезда Самарской губернии Т. Е. Завражновым и С. А. Ларионовым, сотрудничавшими с Русским географическим обществом. В 1907 году по просьбе А. А. Шахматова они собрали материалы, которые были названы «Мордовская история. Об исходе мордовского наречия (эрзякель), об их царе Тюштяне и царице Паштене и о разных суевериях (sic) этого народа». Гланым источником «Мордовской истории.» послужили рассказы 119 летнего старика Федяпора. По А. А. Шахматову, большая их часть представляет сплошной вымысел, разукрашенный вставками исторических имен и географических названий, совершенно произвольно приуроченных к древнейшей истории мордвы [265. С. 2]. Некоторые современные комментаторы считают, что «Мордовская история.» «написана в подлинно народном духе и пронизана теми же настроениями и мотивами, что и народные предания, легенды и сказки. Это одна из первых попыток литературной разработки исторической темы и изображения Тюшти в духе фольклорной эстетики» [176. С. 259]. Н. Г. Юрченкова «Мордовскую историю.» оценивает как «произведение, являющееся переходной ступенью от фольклора к собственно литературному творчеству» [274. С. 84]. Начинается она с изложения библейского мифа о всемирном потопе и о строительстве разными народами Вавилонского столпа. Некоторые её действующие лица носят имена библейских и древнегреческих мифологических персонажей: Немврод, цари Ликурга и Галикарнас и т. д. В центре повествования царь Тюштян. Когда эфиопский царь идет войной против мордовской земли, Тюштян вступает с ним в единоборство и убивает его, защищая свою честь и честь своей жены, на которой его противник хотел жениться. Т. Е. Завражнов и С. А. Ларионов изображают как героев и Тюштяна, и его жену, повторившую подвиг еврейской царицы Эсфири: покорив красотой и кажущейся покорностью завоевателя мордовской земли — скифского царя, она убила его на своей постели. Оценивая литературную сторону «Мордовской истории.», А. А. Шахматов отмечает: «До нас дошло много баснословных сказаний, облечённых в средние века в книжную форму, об исторических судьбах того или иного народав них народное перепутано с книжным точно так же, как в только что сочиненной „Мордовской истории“, и при этом на первый план выдвигается еще третий элемент вымысла. Рассматриваемое произведение сильно напоминает, например, труды Каменевича-Рвовского, Андрея Лызлова и многих других русских баснословных бытописателей. Приемы сочинительства Завражнова и Ларионова весьма сходны с приемами, которым следовали средневековые наши книжники» [265. С.5]. Признавая наличие фольклорного элемента в сочинении Завражнова — Ларионова, А. А. Шахматов называет его произведением авторского содержания и формы, которое содержит в себе признаки героического повествования и может рассматриваться как один из первых письменных памятников подобного рода, которому присуща книжная форма.
На другом уровне и с иным историческим и идеологическим уклоном тему, поднятую Т. Е. Завражновым и С. А. Ларионовым, затронул Я. Я. Кулдуркаев в «сказке о древних временах» «Эрьмезь» (1935). Предметом его повествования стали взаимоотношения между мокшанским князем Пурейшей и эрзянским князем Пургасом, которые, однако, не имеют фактической связи с историческими князьями. Сюжет сказки составляет любовная драма между дочерью Пурейши Котовой и сыном Пургаса Эрьмезем. Элемент героичности сочинению Я. Я. Кулдуркаева придает борьба между Пурейшей и Пургасом при участии половецкого и русского князей за укрепление мокшанской и эрзянской государственности. Суждения литературоведов и фольклористов об «Эрьмезе» весьма кратки, фрагментарны, не основываются на текстологическом и поэтическом анализе произведения. Он ими не оценивается как мордовский эпос, хотя содержит некоторые признаки последнего. Отсутствие должного внимания к «Эрьмезю» объясняется прямолинейностью и противоречивостью его содержания: Я. Я. Кулдуркаев изображает отношения между мокшанским, эрзянским и русским княжествами как враждебные, тогда как их принято было освещать как дружеские: мокшанский князь союзничает с русским и половецким князьями и силами войск трех княжеств подвергает страшному разорению княжество Пургаса. Это нарушение традиции безоблачного взгляда на вековечную дружбу Эрзи, Мокши и Руси, история которых в действительности не лишена была антагонизма.
В ином свете Эрзю и Русь рисует в «Сияжаре» (1960) В. К. Радаев, следуя политическим и идеологическим установкам 40 — 60-х годов XX века. Русские богатыри Слава и Волга помогают эрзянам села Гайрусы, расположенном на берегу реки Суры, в борьбе против хана Алаяра, учат их воинскому искусству, совместно с ними бьются под Казанью, Волга женится на эрзянке Витове, скрепляя воинскую дружбу брачными узами. Положительно в «Сияжаре» изображаются взаимоотношения эрзян с рядовыми татарами, которые не любят своих мурз и всячески помогают русским и эрзянам в их борьбе с поработителями. Тематика «Сияжара», описываемые в нем события и персонажи по времени и статусу не героические и не богатырские, так как геройство и богатырство к XVI столетию изжили себя. В XVI веке сформировался принципиально новый эпический жанр — историческая песня, отличающаяся реалистичностью и исторической достоверностью содержания и действующих лиц. В «Сияжаре» В. К. Радаева вопреки логике развития фольклорной и литературной эпической поэзии действуют богатыри (Дуболго, Дувар, Сияжар, Гамзур, Слава, Волга), но природа их богатырства не раскрывается и не мотивируется. Поэтика в «Сияжаре» не эпико-героическая, что и обусловило прн номинальном наличии в нем богатырей отсутствие богатырского духа, богатырских подвигов, богатырских нравов, богатырского миросозерцания. Дуболго, Дувар, Сияжар и прочие «богатыри» лишь потому, что таковыми их называет автор. Главный персонаж Сияжар не только не богатырствует, но вплоть до конца повествования находится в каменном сарае Алаяра, прикованный цепями.
Несмотря на ряд противоречий, заключенных в идейно-художественной системе «Сияжара», поэма была определена как народный героический эпос. Особенно прямолинейно это определение прозвучало в устах И. К. Инжеватова [110. С. 273], Н. И. Черапкина [256. С. 75 — 86], А. В. Алешкина [18. С. 38 — 62], П. Домокоша [82], что вполне объяснимо конкретными обстоятельствами времени, его вызывавшими. Против фольклорности «Сияжара» выступили фольклористы (А.И.Маскаев, Л. С. Кавтаськин, К. Т. Самородов, А. Г. Самошкин, М. Ф. Ефимова, А.М.Шаронов), но они не были до конца последовательны, ибо признали использование В. К. Радаевым некоторых фольклорных мотивов, сюжетов, образов, вследствие чего «рассматривать произведение вне фольклора трудно» [145. С. 415]. Не приведя теоретически обоснованных аргументов в пользу своей точки зрения, фольклористы подвигли литературоведов на более энергичное отстаивание своей позиции. Размышляя о причинах появления в середине XX века «историко-героического» эпоса, А. В. Алешкин пишет, что у мордвы и некоторых других народов Поволжья героический эпос сложиться не успел вследствие установления монголо-татарского ига, затормозившего становление национального самосознания [21. С. 7]. Обосновывая создание в наше время книжных форм эпоса, А. В. Алешкин ссылается на высказывание В. Г. Белинского, который считал, что народная эпическая поэма есть «идеализированное представление такого исторического события, в котором принимал участие весь народ, которое слито с религиозным, нравственным и политическим существованием народа и которое имело сильное влияние на судьбы народа» [43. С. 360]. Если же у народа такой поэмы не явилось в полуисторическую эпоху политического существования, «её должен создать какой-нибудь записной поэт» [43. С. 404]. Эту мысль развил и один из комментаторов эстонского эпоса «Калевипоэг» Эндель Нирк: «Появление целостных эпосов, начиная со времен античной Греции, всегда было результатом сознательной организации материала, большей или меньшей литературной обработки, объединения и слияния многочисленных вариантов. И это вполне закономерно, так как при устной передаче даже самый выдающийся народный певец-импровизатор не мог бы точно запомнить сказания и легенды, достигающие порой объема в десятки тысяч строк» [270. С. 356]. В свете сказанного А. В. Алешкин критикует А. И. Маскаева, стремящегося отторгнуть «Сияжар» от фольклора. А. И. Маскаев пишет: «Объемистые произведения в мордовском фольклоре встречаются редко. Поэтому мы решительно отвергаем, не принимаем в расчет романы и поэмы, сочиненные современными поэтами и выдаваемые за фольклорные героические поэмы. Эти стилизованные под фольклор поэмы не только не являются народными, но и противоречат характеру мордовской эпической поэзии» [145. С. 37]. Суть точки зрения.
A.И.Маскаева сводится к отрицанию не книжных форм эпоса, созданных поэтами на основе народных героических песен и сказаний, а авторских сочинений, выдаваемых за фольклорные. К последним ученый относит и «Сияжар». Таким образом, точка зрения А. И. Маскаева согласуется с мнением.
B.Г.Белинского, Э. Нирка и даже А. В. Алешкина.
В 1991 году В. К. Радаев опубликовал «ёвтамот» («сказания») под названием «Тюштя», как им собранные и литературно обработанные. Писатель предложил собственную версию жизни и деятельности древнеэпического мордовского правителя, отвлекшись от фольклорного материала. Тематика, избранная художником, героическая, но в тексте отсутствует идейно-художественная связь с народным героическим эпосом.
Принципиально иной характер отношения к устно-поэтической традиции и использования ее поэтики, сюжетов и мотивов продемонстрировал А. М. Шаронов в эпосе «Масторава», увидевшем свет в 1994 году. Согласно отраженной на титульном листе информации, он написан на основе эрзянских и мокшанских мифов, эпических песен и сказаний. В предисловии автор определяет свое произведение как литературный вариант мордовского героического эпоса. «Масторава» снабжена комментариями и списком фольклорных источников, словарем мифологических и эпических персонажей. Вследствие всего этого она открыта для понимания её художественной природы, соотношения в ней литературного и фольклорного начал. В многочисленных отзывах рецензенты, высоко оценивая произведение, расходятся во мнении относительно доминирования в нем авторского и фольклорного творчества. Н. Е. Адушкин в «Мастораве» увидел «монументальное эпическое произведение, которое достойно будет представлять мордовский народ и его культуру на международной арене» [16].
Другие ученые публикацию «Масторавы» отнесли к событиям мирового значения, поставили её рядом с со всемирно известными эпосами. По мнению члена-корреспондента АН Украины О. Б. Ткаченко, «Масторава» — великая книга. Это — настоящая эрзянская Библия. Народ, который смог сквозь века гнета и унижения пронести такой бесценный духовный клад, заслуживает самого глубокого уважения. Он уже обессмертил себя в веках этой великой книгой" [226. С.42]. Так же оценивает «Мастораву» В. И. Демин, который считает, что А. М. Шароновым «создан труд поистине мирового значения, которому, несомненно, предстоит занять достойное место в ряду немногочисленных книжных памятников подобного характера, таких, как „Илиада“ и „Одиссея“ Гомера, „Калевала“ Э. Леннрота, „Калевипоэг“ Ф.Крейцвальда.» [79]. «Масторавась» — ине книга" («Масторава» — великая книга"), — сделал заключение Н. И. Ишуткин [111]. «Каждая глава, каждое сказание „Масторавы“, — пишет А. М. Доронин, — это песня человека о человеке, о том, как надо стать борцом за свою нацию. Это и воссоздание забытых вековых традиций, приходящих к нам издалека. Это и наивно-материалистическая философия Инешкипаза, творца и защитника человека. Это и богиня красоты Анге, вносящая добро, любовь и красоту в род человеческий, заботящаяся о чистоте душ людей. Это и песни восторга и рыданий по ушедшим в мир иной. Это и поэзия свадеб и простых дней календаря. „Масторава“ — богатый художественный и эпико-исторический документ о жизни эрзи и мокши — двух ветвей одного народа, и пусть она станет настольной книгой для тех, кому дороги идеалы своей нации» [85]. Н. И. Чиняев оценивает «Мастораву» как литературный вариант мордовского эпоса, «её сюжет и композиция авторского происхождения, однако в них отражена логика развития эпического фольклора, а систематизация материала соответствует требованиям, принятым в мордовской и русской фольклористике» [258]. Е. И. Чернов «Мастораву» характеризует как явление научной мысли, которое будет способствовать национальной консолидации, росту и развитию этнического самосознания, свободного от национального нигилизма" [257].
Тщательному анализу подвергла «Мастораву» Н. Г. Юрченкова, которая отметила, что «А. М. Щаронов при создании произведения, несомненно, отталкивался от фольклорных мотивов. При этом в некоторых сказаниях „Масторавы“ народная основа сохранилась, претерпев существенную переработку, в других же она едва прослеживается. Исходя из этого и присоединяясь к мнению тех исследователей, которые считают, что композиция „Масторавы“ и её сюжет авторского происхождения, вышеназванную работу можно характеризовать как талантливое авторское произведение» [274. С. 94]. Иную точку зрения на «Мастораву» высказал Н. Ф. Мокшин: «.попытка связанного эпического изложения в одном пусть и очень обширном произведении древней и средневековой истории мордвы не удалась. Она и не могла удасться, ибо мордовский фольклор, чрезвычайно многоплановый, запечатлевший великое множество событий и процессов различного историко-стадиального характера, нельзя выстроить в один ряд, уложить в одно сюжетное ложе, иначе оно превратится в прокрустово ложе. Так и получилось» [173]. Высокая оценка «Мастораве» как художественному и научному произведению дана в Финляндии в отзывах П. Лентонена [285] и Т. Хаккарайнена [286]. «Мастораву» А. М. Шаронова, как о том пишет большинство рецензентов и критиков, безусловно, можно рассматривать как книжную форму мордовского героического эпоса. В ней мы видим плодотворное взаимодействие знаний и логики учёного с фантазией поэта.
Создание книжной формы мордовского героического эпоса задержалось вплоть до конца XX века в связи с тем, что учеными не было разработано само понятие героического эпоса. По этой причине не был очерчен с достаточной определенностью круг героических сюжетов и героев. А. И. Маскаев среди эпических песен выделил «песни героического содержания» [145. С. 54 — 267], к которым отнес песни о борьбе человека со смертью, песни о построении города, песни о Литове, песни о борьбе с чудовищем и об избрании племенного вождя, песни об охотнике, рыболове и коне. Из них героическими, то есть повествующими о мироустройстве, можно признать лишь песни о Литове и о.
Тюште. Космогонические сюжеты и герои вообще не подвергались анализу. В исследованиях Т. П. Девяткиной [75], Н. Ф. Мокшина [172], В. А. Юрченкова [273] рассматриваются некоторые космогонические персонажи, но в отрыве от художественного контекста.
К книжным формам мордовского героического эпоса некоторыми исследователями отнесены авторские произведения, в которых не просматривается фольклорная основа [19. С. 19 — 22]. Отчасти это объясняется тем, что понятие «книжная форма героического эпоса» фольклористами и литературоведами не определено. Есть ученые, отрицающие существование героического эпоса в самой народной традиции, считая, что для его возникновения не сложились объективные предпосылки [95. С. 238], другие полагают, что героика в мордовском эпосе не достигла классической формы [145. С. 54]. Разброс мнений был обусловлен недостаточным пониманием особенностей его содержания и формы. Ввиду этого важно определить тематику героического эпоса, обозначить круг произведений, составляющих его. При этом следует иметь в виду, что в героическом эпосе запечатлены представления народа о мироздании, его мифологические и исторические воззрения, понятия об идеальном царе и государстве, эстетические и нравственные взгляды, воспроизведены отношения с соседними народами. Поэтому данное обстоятельство обязательно должно учитываться при определении произведений книжного происхождения обозначенного жанра. Большое значение имеет раскрытие типологического сходства книжных форм мордовского героического эпоса с аналогичными литературными произведениями других народов — финским, эстонским, греческим, что позволит ярче высветить их общность и различия.
Объектом исследования является процесс создания книжных форм мордовского героического эпоса.
Предметом исследования выступают книжные формы мордовского героического эпоса, идейно-художественные особенности эпико-героических сюжетов, система персонажей и ее трансформация в авторских произведениях эпико-героического плана, идеологическая, поэтическая и эстетическая природа литературно-фольклорных эпопей.
Методологическую основу диссертационной работы составляют теоретические концепции Гегеля [66], В. Г. Белинского [42, 43], В. М. Жирмунского [97, 98], В. Я. Проппа [198, 200], Е. М. Мелетинского [150 — 152], В. П. Аникина [24, 25, 26], В. М. Гацака [63, 64], А. И. Маскаева [145], П. Домокоша [81, 82, 83, 84], A.M.Шаронова [259], обозначившие контуры фольклорно-литературных эпопей.
Из-за неравномерности социально-политического развития героический эпос у различных народов возникает в разное время (у греков — в VIII в. до н.э., у германцев, французов, финнов, эстов, мордвы, русских — в IX — XIV вв.), но на одной и той же исторической стадии — в эпоху перехода от первобытнообщинного строя к классовому обществу и формирования государственности. С появлением письменности и развитой художественной литературы эпос из устной формы бытования может трансформироваться в книжную (литературную). Возникновение книжной формы героического эпоса возможно спустя несколько столетий после создания ее фольклорного вида («Калевала» и «Калевипоэг» — XIX в., «Лачплесис» — XX в., «Масторава» -конец XX в.). Объясняется это тем, что мифолого-эпическое прошлое, воспроизведенное в ней, в сознании этноса присутствует как актуальная реальность, ибо он воспринимает свое настоящее сквозь призму прошлого, живущего в нем в виде сакрального божественного образа. Повествование «о делах давно минувших дней» в нравственно-психологическом измерении есть повествование не только о прошлом, но и о прошлом, живущем в нас сегодня. Данное обстоятельство интерес к героическому эпосу делает непреходящим и стимулирует создание его книжных форм.
Цель исследования — проследить становление и эволюцию книжной формы мордовского героического эпоса, закономерности её развития и своеобразие поэтики, что предполагает постановку и решение частных задач: определить теоретические основы понятия книжная форма героического эпосадать классификацию и проанализировать героические сюжеты с учетом эрзянских и мокшанских версийобозначить объектный ряд литературных произведений, отвечающих требованиям книжной формы героического эпосавыявить своеобразие сюжетов, проблематики, системы персонажей, особенности языка и поэтики первых образцов книжной формы мордовского героического эпосаустановить характер отношения к мифологии и народному эпосу и роль авторского начала в поэмах «Эрьмезь» Я. Я. Кулдуркаева, «Сияжар» и «Тюштя».
B.К.Радаева, раскрыть художественно-эстетическую и социально-психологическую природу их основных и второстепенных действующих лицпредставить эпический свод «Масторава» как основной объект исследования в его проекции на народный героический эпос и установить своеобразие авторской интерпретации фольклорного материалавыявить мифологические, социально-психологические и этноисторические черты в образе главного эпического героя Тюштипроследить этапы превращения в «Мастораве» эпического персонажа в эпического героя и выделить типологические признаки последнегоопределить специфику эпического сознания, представить своеобразие выраженной в нем социальной утопии, показать противоречие его эпического миропонимания практическому сознаниюосуществить анализ процесса возникновения и эволюции книжной формы мордовского героического эпоса от «Мордовской истории» Т. Е. Завражнова.
C.А.Ларионова до «Масторавы» А. М. Шаронова.
Методологию исследования составляют историко-типологический, сравнительно-исторический, историко-генетический методы, на основе которых дается идейно-художественный анализ сюжетов и содержания произведений, проводятся фольклорно-литературные параллели, устанавливается сходство мордовского книжного эпоса с подобными эпосами других народов в сюжетах, героях, мотивах, особенностях формыпринципы историзма, развития, всеобщей связи, автономности художественного сознания, позволяющие объяснить возникновение фольклорно-литературных явлений в их конкретно-исторической, причинно-следственной обусловленности, учесть исторические изменения и напластования в сюжетах и образах, показать относительную независимость идейного развития эпоса и литературы от общественной практики, увидеть в событиях и героях песен и сказаний поэтические создания, а не копии с действительности. Важное значение придается опыту В. Г. Белинского при анализе русских былин, оцениваемый В. Я. Проппом как существенно важный и плодотворный [198].
Материал исследования. Материал исследования составляют поэма Я. Я. Кулдуркаева «Эрьмезь», поэмы-сказания В. К. Радаева «Сияжар» и «Тюштя», эпопея А. М. Шаронова «Масторава», аутентичный героический эпос мордвы.
Научная новизна работы. В работе впервые в отечественном литературоведении сформулировано понятие книжной формы мордовского героического эпоса, указаны её отличительные особенности, исследованы основные сюжеты и система персонажей, определен характер героической поэзии мордвы вообще, обозначены пути её развития.
Теоретическая значимость работы. Исследование вносит вклад в разработку теории мордовского героического эпоса и его книжной формы, создает базу для дальнейших разысканий в этой области, уточняет понятийный аппарат, вносит ясность в основополагающие определения героика, богатырство, героический эпос, книжная форма героического эпоса, что будет способствовать поднятию уровня научных исследований героической поэзии мордвы и эпических произведений авторского происхождения.
Практическая значимость работы. Сделанные в диссертации выводы и суждения о поэмах «Эрьмезь» Я. Я. Кулдуркаева, «Сияжар» и «Тюштя» В. К. Радаева, эпопее «Масторава» А. М. Шаронова будут способствовать более глубокому пониманию закономерностей развития мордовской литературы в её взаимодействии с устно-поэтической традицией, фольклорной художественно-эстетической культурой.
На защиту выносятся следующие основные положения:
1. Книжная форма героического эпоса есть аутентичный текст в его научной систематизации и литературной обработке с учетом закономерностей возникновения и развития героической поэзии, особенностей её содержания, формы, поэтики и эстетики.
2. Содержание героического эпоса, включая его книжную форму, составляют мифы о сотворении земли и человека, о создании небесной и земной семьи, песни и сказания об избрании царя и его правлении, песни и сказания о богатыре Сабане, о предводителе эрзян и мокшан Гурьяне, песня «На горах на Дятловых», в совокупности образующие многоплановое повествование о мордовской истории, о народах эрзя и мокша.
3. Главными действующими лицами героического эпоса являются верховные боги эрзи и мокши Чам-Пас, Инешкипаз, Шкай, Шкабавас, богиня-мать Анге-Патяй, антипод Чам-Паса Шайтан, принимающие участие в сотворении мира, бог грома и дождя Пурьгинепаз, богиня эрзяно-мокшанской земли и её народа Масторава, богиня воды и любви Ведява, богиня хлеба и урожая Норовава и ряд других божеств, божественные птицы Иненармунь и Ашо Локсей (Белый Лебедь), девушки Азравка, Литова, Васальге и др., царь Тюштян, богатыри Сабан и Гурьян, выполняющие важные функции в организации и функционировании мордовского общества на началах государственности, закона и порядка.
4. Героический эпос мордвы формировался как многосюжетное и многогеройное повествование с циклизацией произведений вокруг имени того или иного персонажа, что содержало в себе предпосылки появления эпопеи с возможностью ее перевоплощения в книжную форму с возникновением необходимых условий для этого, а именно развитой письменной литературы и высокого уровня научных исследований по фольклору и истории народа.
5. Первым опытом создания книжной формы мордовского героического эпоса является «Мордовская история» Т. Е. Завражнова и С. А. Ларионова, содержащая некоторые черты героического повествования.
6. В основу сюжета поэмы Я. Я. Кулдуркаева «Эрьмезь» положены взаимоотношения мокшанского и эрзянского князей, носящих имена реальных исторических персонажей — Пуреша и Пургаса. Текст поэмы содержит элементы героической тематики, заключающиеся в мироустроительном характере контактов Пуреша и Пургаса, что позволяет включить ее в разряд произведений, предварявших появление книжной формы мордовского героического эпоса.
7. Произведения В. К. Радаева «Сияжар» и «Тюштя» — богатырские поэмы авторского происхождения с привлечением некоторых фольклорных мотивов, что дало основание отдельным мордовским и зарубежным литературоведам 60 — 90-х годов XX века отнести их к книжной форме мордовского героического эпоса. Однако мера и характер использования фольклорной эпической традиции не позволяют их считать таковыми.
8. «Масторава» А. М. Шаронова есть авторская концепция аутентичного героического эпоса, созданная в соответствии с требованиями книжной (литературной) его формы, к которой относятся произведения, написанные на основе подлинного фольклорного материала, мифов, песен и сказаний, возникших в героический век и повествующих о зарождении мироздания и человеческого общества в его конкретном этническом образе.
Апробация работы. Материалы диссертации представлялись на международных («Филологическая подготовка преподавателя-словесника в университете», Саранск, 2001; «Функционирование языков и состояние этнокультуры восточных финно-угорских народов: проблемы и перспективы развития», Саранск, 2003; «Язык, литература, культура: диалог поколений», Чебоксары, 2003; «Литературный процесс в зеркале рубежного сознания: философский, лингвистический, эстетический, культурологический аспекты», Москва-Магнитогорск, 2004; «Синтез документального и художественного в литературе и искусстве», Казань, 2006; «Проблемы культуры в современном образовании: глобальные, национальные, регионально-этнические», Чебоксары, 2006), всероссийских («Финно-угристика на пороге И! тысячелетия», Саранск, 2000; «Актуальные проблемы изучения литературы в вузе и школе», Тольятти, 2004; «Социальные конфликты в России XVIIXVIII веков», Саранск, 2004; «Региональная журналистика в системе СМИ России: динамика и характер развития в новых условиях», Саранск, 2006; «Русский язык в контексте национальной культуры», Саранск, 2007, «VII конгресс этнографов и антропологов России», Саранск, 2007), межвузовских («Литература: миф и реальность», Казань, 2004; «Синтез документального и художественного в литературе и искусстве», Казань, 2006), межрегиональных («Взаимодействие и взаимовлияние языков и литератур народов Поволжья и Приуралья», Саранск, 2006; «Состояние национально-русского двуязычия в финно-угорских регионах Российской Федерации», Саранск, 2006), зональных («XXX Зональная конференция литературоведов Поволжья», Самара, 2006), республиканских («Роль науки в социально-экономическом развитии Республики Мордовия», Саранск, 2003; «Роль науки и инноваций в развитии хозяйственного комплекса региона», Саранск, 2004) научных конференциях и ежегодных Огаревских чтениях (МГУ им. Н.П.Огарева). По теме диссертации опубликовано более 30 статей (из них 7 в изданиях, рекомендованных ВАК РФ), монография «Книжные формы мордовского героического эпоса: возникновение и эволюция» (Саранск, 2007).
Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы. Общий объем диссертационной работы составляет 444 с.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
Почти все народы, пережившие этап перехода от первобытности к государственной стадии развития, создали героический эпос, отразивший своеобразие их исторического бытия. Ввиду сходности происходивших экономических, социальных, политических и этнических процессов, форма и содержание героических мифов, песен и сказаний обнаруживают большую общность, что объясняется действием закономерностей исторической и фольклорно-культурной типологии. Народно-героические эпопеи как повествования о деятельности выдающихся героев, социально-политических и культурных демиургов, включают в себя множество сюжетов об их социальных и военных подвигах, которые имеют тенденцию к объединению и циклизации вокруг имени героя. Однако до образования одного монументального произведения в народно-поэтический традиции дело не доходит, ибо фольклор как устное творчество, ориентированнное на коллективное исполнение, не терпит масштабных произведений, развернутых во времени. Возникают циклы разносюжетных песен и сказаний о подвигах героя. Большие эпические повествования создают ученые и поэты развитых письменных литератур, когда у народа появляется потребность в художественном осмыслении своего прошлого, а на его основе — настоящего и будущего. Эти тексты выступают как литературные версии устно-поэтических мифов, песен и сказаний, связанных общей тематикой. Наиболее известные среди них «Илиада», «Песнь о Нибелунгах», «Песнь о Роланде», «Калевала», «Калевипоэг», «Давид Сасунский», «Лачплесис». Все они результат сотворчества народа и автора, поэтому имеют в себе два начала, которые, переплетаясь подобно корням дерева, делают повествование сильнее и многомернее. Если бы автором «Калевалы» был не Э. Лённрот, получилась бы совершенно другая «Калевала», с другими сюжетами, персонажами, эстетикой, миросозерцанием. По этой причине перед исследователем стоит задача выяснить, что в книжном эпосе от поэта, а что — от фольклора, в какой мере сюжет, содержание, поэтика, эстетика, философия и идеология этого эпоса принадлежат народу, а в какой поэту. Важно также исследовать обратное влияние книжного эпоса на аутентичный эпос, то встречное течение, которое происходит между ними: воспринимает ли народ как «свой» эпос, возвращенный ему в письменном слове в интерпретации поэта.
Мордовский героический эпос по своей природе мифолого-исторический, в нём синтезированы миф и эпическая песня, сознание мифологическое и историческое. Однако в силу того, что он возник уже на стадии пробуждения исторического сознания и космогонический миф выступает как его органический компонент, то историзм в нем доминирует (в смысле изображения жизни народа с минимальным использованием волшебно-фантастического элемента). Космогонический миф не «затемняет» его, а, наоборот, «проясняет», выполняя функцию воспроизведения доисторического прошлого. Как вторичный элемент в героическом эпосе присутствует и архаика, описание родоплеменных отношений, главным образом столкновений между родами из-за земли, лугов, лесов и т. д., ибо эти конфликты преодолеваются с избранием инязора, царя. Следовательно, в момент возникновения героических песен данных межродовых столкновений уже не было и архаика в них вторичного, художественного порядка (как воспроизведение минувших процессов). Данная особенность аутентичного эпоса сохранена и в его книжном варианте. Отчетливо выраженный историзм обусловил ограниченное использование гиперболы в мифологической и собственно эпической частях эпоса, хотя здесь сказалось и своеобразие национального менталитета, мирный народный нрав, отсутствие гигантизма в социальных и этнических устремлениях, склонность к размеренной спокойной жизни.
Героический эпос — это поэтическая концепция национальной истории, в которой заключены социальная философия, идеология, этика, космогония народа, его представления о прошлом, настоящем, будущем, связанные с реализацией им своей этнокультурной миссии. В этой истории события и персонажи суть олицетворённые идеи, которые стали актуальными под влиянием объективных общественных интересов. Поэтому с точки зрения идейного содержания героический эпос вполне реалистичен. Что касается его фактической стороны, то здесь господствует вымысел, за исключением географических реалий. События происходят в нем на эрзянской земле, в бассейнах рек Ра, Мокша, Сура, Клязьма, Ока.
Героический эпос формируется в эпоху господства мифологического мышления. Поэтому в нём мифологизации подверглись и события, и действующие лица, и пространство, и время, что выражается в их объективизации и в освящении именем Инешкипаза. Инешкипаз присутствует везде и во всем. Покровительствуя царю Тюштяну, он вмешивается в исторический процесс, становится соучастником совершаемых им деяний. Однако на ход истории он не оказывает влияния, так как лишь помогает в осуществлении того, что должно произойти.
Мифологизация истории в эпосе не есть её «затемнение» или искажение. Миф одухотворяет её, внося в неё элемент космической разумности, заставляет придерживаться определённых традиций и обрядов, учит людей соблюдению проверенных временем законов, норм, правил, вселяет в человека веру в благополучный исход событий, ибо их контролирует и направляет Инешкипаз, символизирующий добро и свет.
Время действия в эпосе — «Тюштянь пинге» — «Век Тюшти», охватывающий VIII — XIII века, когда шло становление раннеклассовых отношений. Век Тюштяна — это особый идеальный эпический мир, живущий самостоятельной жизнью. Сформировавшись как художественная модель героического века, героический эпос населил себя собственными персонажами и событиями и получил относительно независимое от реальной истории существование. Однако мыслит он о тех проблемах, которые потрясают живущих на земле людей. Героический эпос — повествование о прошлом, но прошлое питает современность, поэтому интерес к нему в каждом новом поколении актуализируется заново.
Книжная форма эпоса, объединяющая фольклорную и литературную традиции, есть высший уровень художественно-эстетического творчества. Непревзойденны в своем великолепии «Илиада» и «Калевала» и другие эпосы, выраженные на языке великих поэтов, в своем таланте тождественных народам, словом и мыслью которых творят. Говорить на языке народа, высказывать его мысли и чувства невозможно, не являясь концентрированным выражением его коллективной индивидуальности.
Возникновение книжной формы мордовского героического эпоса обусловлено наличием значительного фольклорного материала, накопленного собирателями и исследователями устно-поэтического творчества. Первые попытки создания связных повествований эпической направленности в конце XIX — начале XX столетия были далеки от концептуального взгляда на национальную историю и эпос, ибо не существовало их отчетливого знания и понимания. Однако они сыграли свою положительную роль, зародив идею составления и написания литературного варианта героического эпоса.
Невозможность создания полноценного произведения подобного рода складывалась по ряду причин: недостаточное знание эпического материала, его неисследованность, отсутствие понятия художественно-эстетической природы героического эпоса и его содержания. Собрание фольклорных материалов Х. Паасонена, в которых в наибольшей полноте представлены космогоническая мифология и героическая поэзия эрзи и мокши, опубликовано лишь в 1938 -1947 и 1977 — 1981 годах. Первое монографическое исследование, посвященное мордовскому эпосу, принадлежащее А. И. Маскаеву, появилось в 1964 году. А. И. Маскаев, разобрав большинство эпических сюжетов, выделил песни героической тематики, сделав заключение, что героико-богатырский эпос у мордвы не сложился ввиду такой определяющей объективной причины, как отсутствие национальной государственности. Обошел своим вниманием ученый и космогоническую мифологию, являющуюся составной частью героического эпоса, характерной особенностью которого является органическое слияние архаических сюжетов мифологического содержания с эпикоисторическми песнями и сказаниями, где главным действующим лицом становится царь Тюштя, выступающий как богочеловек.
Мордовский героический эпос в целостном его виде как особая художественно-эстетическая система, воспроизводящая процессы зарождения и становления мордовской государственности и в связи с ней мордовской этнической общности, всесторонне исследован А. М. Шароновым, опубликовавшим в 2001 году монографию, посвященную героической поэзии. А. М. Шаронов сформулировал понятие мордовского героического эпоса, обозначил его важнейшие сюжеты и персонажи, рассмотрел главные темы, особенности поэтики и эстетики, своеобразие эпического и исторического сознания народа. Он показал, что развитие эпоса идет от мифа к песне. Песни продолжают тему мироустройства на земле, в мире людей. Они воспроизводят жизнь и историю народа, сферу человеческих отношений. Влияние мифа на песню носит мировоззренческий характер. Миф рассказывает о происхождении мира, песня — об истории созданного Инешкипазом-Шкаем эрзя-мокшанского народа.
У авторов эпических произведений «Эрьмезь», «Сияжар» и «Тюштя» научного взгляда на героический эпос даже на уровне своего времени не было. Они творили, не придерживаясь каких-либо литературоведческих и исторических концепций, свободно распоряжаясь фактами и персонажами. Тем не менее они затронули героическую тематику, сделали первые шаги в её художественном освоении, подготовили почву для создания более совершенных поэтических произведений эпического плана. И в этом заключается их положительная роль.
Масторава" А. М. Шаронова, написанная на основе фольклорных сюжетов и мотивов, представляет собой произведение совершенно другого рода, а именно литературный вариант героической поэзии мордвы. Поскольку она литературный вариант, то в ней несомненно присутствует авторское видение героического эпоса, его философии, эстетики, идеологии, круга основных персонажей и второстепенных действующих лиц. Однако при этом фольклорная основа сохраняется, и народность произведения не подвергается сомнению.
Понятие «книжная форма героического эпоса» появилось для обозначения авторских поэм и эпопей, написанных на фольклорном материале, преобразованном в иную поэтическую систему, решающую отличные от фольклора художественные, идеологические и философские задачи. Мордовская «Масторава», так же как финская «Калевала» и эстонский «Каливипоэг», — яркое тому подтверждение. В них есть фольклорные персонажи и сюжеты, но нет фольклора как такового. Однако они сохранили слово и разум народа и имеют право именоваться его эпосом.
Эпос — автономное художественно-эстетическое и идеологическое образование. Его мир, события и персонажи, время и пространство порождаются реальной исторической действительностью, но не являются прямым их отражением, независимы от нее, живут и развиваются по своим законам, природу которых абсолютно познать невозможно. Развитие идей происходит как под влиянием вещей, событий, так и под влиянием самих идей, причинно-следственные отношения между которыми едва уловимы. Авторы книжных форм эпоса в виду сказанного вынуждены сочетать сознательное творчество с бессознательным, происходящим на уровне интуиции. Однако талант — явление тоже интуитивное, неосознанное, боговдохновенное, и в нем находят прекрасную гармонию мысль и чувство.
Мордовская «Масторава» по художественной природе ближе всего к «Калевале», «Калевипоэгу», «Лачплесису», что объясняется генетическим родством фольклора и культуры финнов, эстонцев, латышей. Отличается она от названных эпосов, помимо содержания и действующих лиц, степенью научной систематизации и организации материала, присутствием в ней, кроме художественного замысла, научной концепции. Автор «Масторавы» в меньшей степени, чем Леннрот, Крейцвальд и Пумпур, чувствовал себя свободным в своей фантазии, во введении в эпос вымышленных персонажей и мотивов, что можно рассматривать и как достоинство, и как недостаток произведения.
Однако, следуя установке на фольклорную достоверность, на воспроизведение слова народа, он избрал единственно верный путь.
Опыт публикации «Маеторавы» А. М. Шароновым в конце XX века показал: литературные версии древнего эпоса не имеют ограничения во времени для возникновения, они всегда актуальны, если свободны от фальсификации оригинала, если выражают разум и дух народа, который бережно сохранял эпическую старину, но в тоже время не закрывал дорогу в неё новому взгляду на прошлое и настоящее, ибо каждое поколение свое прошлое мыслит с точки зрения своего настоящего. К тому же аутентичный эпос «древний» лишь по сюжету и содержанию, по языку и художественно-изобразительным средствам он современен эпохе бытования, поколению, изустно хранящему и исполняющему его.
