Немецкая крестьянская иммиграция и новый сельский строй в Чехии

Таково было положение чешских крестьян к началу XIII в. В XIII в. это положение изменилось в связи с приливом немецкого населения и распространением немецкого сельского строя. Немецкие колонисты вызывались королями, духовенством и панами как опытные в агрикультуре и сильные экономически земледельцы, для заселения пустопорожних лесных и болотистых земель и для поднятия доходности имений вообще. Немецкие деревни возникали или на целине, в лесных пограничных пространствах, или внутри страны, путем преобразования существовавших уже чешских деревень с пашнями. Возникавшие заново деревни представляли собой ряды дворов, вытянувшихся вдоль ручья или дороги в одну улицу, причем от каждого двора до конца поля шел его участок, или гуфа. При таком распределении не было ни чересполосицы, ни принудительного севооборота, а следовательно, и хозяйственной стесненности. Некоторые дворы возникали и в одиночку, представляя собой замкнутое и обособленное хозяйство, хутор, или pareng (indago), который впоследствии выделял от себя новые дворы, располагавшиеся от прежнего по радиусам. Немецкие колонисты вводились иногда и в чешские малодоходные деревни, причем чешские крестьяне или удалялись, или сбивались в одну часть, так что рядом с чешскою деревнею возникала новая, немецкая. При этом старая, славянская пашня, обычно делившаяся на неправильные чересполосные куски, преображалась: она делилась по качеству земли на несколько больших четвероугольных полос, и в каждой из них каждая гуфа получала посредством жеребьевки свою часть. Немецкие деревни устраивали обыкновенно особые предприниматели-осадчики (locatores), которые разбивали землю на гуфы, набирали крестьян и в награду за свои труды и издержки получали должность судьи, войта (foit) или шульца деревни как наследственный лен с несколькими свободными от платежей и повинностей гуфами и разными доходными статьями.

Немецкие колонисты получали участки на праве эмфитевтическом, т. е. на праве вечной аренды, под условием платежа оброка-чинша землевладельцу. Чинш вносился деньгами или натурою — рожью, овсом, ячменем, а изредка и пшеницею. В тех деревнях, где немцы присаживались к чехам и где велось господское хозяйство, колонисты обязывались и полевыми работами в пользу землевладельца (2—3 дня пахоты в год и несколько дней жнитны). От публичных (земских) повинностей, которые несли чешские крестьяне, немецкие колонисты обыкновенно освобождались, за исключением обязанности защиты страны, заменяемой, впрочем, деньгами (берно), и церковной десятины большой (от полевых продуктов) и малой (от домашнего скота). Вместе с тем колонистам жаловалось самоуправление, аналогичное городскому. Во главе их становился солтыс (soltys) или войт (foit) и несколько избираемых ими кметей (kmety), которые и чинили суд и управу по мелким уголовным и гражданским делам. Высшая уголовная и гражданская юстиция над королевскими немецкими деревнями принадлежала земским судам, заседавшим в ближайших городах над деревнями, осевшими на городской территории, — городским судам; над деревнями частновладельческими — землевладельцам.

Так появился в Чехии ряд сельских поселков на праве немецком в противоположность старым селениям на нраве чешском. Опыт немногих лет показал, что сельский люд, устроившийся на жительство в новых селениях, зажил богаче и стал давать больше доходов князю и частным владельцам, чем крестьяне старинных чешских селений. Вследствие этого король и частные владельцы стали переводить эти последние на новое положение, на немецкое право. И сами чешские крестьяне стали добиваться немецкого права, дававшего более определенное и самостоятельное положение, и за предоставление им этого платили единовременно довольно значительную сумму (так называемый Anieit). В конце концов к началу XIV в. в Чехии все крестьяне уравнялись в своем положении — образовали класс вечных арендаторов королевских или частновладельческих земель, лично свободных и пользовавшихся самоуправлением.