Образовательные услуги. 
Проблемы сохранения интеллектуального потенциала

Финансовый кризис российских вузов привел к появлению коммерческих образовательных систем с их высокой платой за обучение и не нормативностью образования. Правда говорить о коммерционализации как устоявшейся и определившейся модели высшей школы пока еще рано, поскольку она пока не дала однозначно положительных результатов.

Этой проблеме, в частности, посвящены заметки британского профессора экономики И. Хэйра и российского доктора экономических наук М. И. Лугачева, участников совместного исследовательского проекта INTAS, в рамках которого проводился сравнительный анализ систем финансирования высшего образования в странах Восточной и Западной Европы79 (Великобри-тания, Германия, Россия, Украина).

" Удивительно, — пишут П. Хэйр и М. И. Лугачев, — что в подобных условиях ни один российский вуз не был вынужден прекратить свою деятельность, и даже закрытие отдельных кафедр все еще остается нехарактерным явлением" 80. Это, по наблюдениям авторов, и порождает иллюзию, что через какое-то время, когда возникнет спрос на высококвалифицированных специалистов, вузы, которые их готовили (прежде всего университеты, имеющие высококлассные научные школы), смогут ответить на этот спрос — восстановится прежняя система финансирования, а существовавшая система подготовки будет, как и прежде, считаться удовлетворительной.

Действительно несомненен престиж и высокий уровень математической, физической, химической и иных научных школ российских вузов. Правда, поддержка развития этих фундаментальных наук в СССР осуществлялась в основном сильнейшим военно-промышленным комплексом. Но, уверенно заявляют П. Хэйр и М. И. Лугачев, «российская высшая школа уже не вернется к своему относительно благополучному прошлому, поскольку российская высшая школа при всех очевидных специфических свойствах генетически является европейской и следует общим тенденциям» 81.

Проведенные исследования показывают, что у российских и западных институтах довольно много общих проблем, чем можно было ожидать на первый взгляд, и что в современной российской практике, да и в перспективных разработках, не учитывается западноевропейский опыт реформы финансирования высшего образования, в том числе и драгоценный опыт неверных решений.

Вузовский бюджет на Западе складывается из правительственных грантов, платы за обучение и доходов от коммерческой деятельности вузов. Такая же общая схема предлагается и для России, при этом указывается, что получение грантов уже сегодня может идти из международных фондов, по линии осуществления международных программ.

Плата за обучение может быть или номинальной, или компенсироваться правительственными и муниципальными дотациями. Это позволит без дополнительных затрат увеличить число получающих высшее образование, а качество его повысить. Но вузы могут по своему усмотрению повышать плату за обучение, и предполагается, что студенты соответственно станут требова-тельнее к образовательным услугам, конкуренция на рынке таких услуг станет выше и это приведет к качественному скачку.

Однако предполагаются и компенсационные меры. С одной стороны — кредитование студентов. С другой — неполный учебный день и более продолжительный курс обучения, что дает воз-можность совмещать учебу и работу.

Одновременно увеличивается «пропускная способность» вуза. Чисто арифметически увеличить нагрузку преподавателей нецелесообразно, ибо это лишит преподавателя возможности уделять время научной работе, а принцип «вузовский преподаватель-ученый» нарушать нельзя. Поэтому экспериментирование идет по линии ускорения прохождения курса (в том числе за счет сокращения каникул), все большего внедрения компьютерных образовательных систем, различных форм дистанционного обучения, а лекции читаются для большего числа студентов одновременно.

Собственная коммерческая деятельность вузов развивается по линии консультаций частным и правительственным фирмам. И здесь возникают проблемы распределения доходов между преподавателем-консультантом или дочерней фирмой вуза и самим вузом.

В этой связи II. Хэйр и М. И. Лугачев обращают внимание на то, что коммерческая деятельность российских вузов ныне подлежит такому же налоговому обложению как любая другая коммерческая деятельность. Таким образом перекрывается один из основных перспективных каналов внебюджетного финансирования высшего образования. Если на Западе спор идет лишь о цене используемой в коммерческих целях вузовской техники и вузовских площадей, о целесообразном распределении дохода, но в пределах закона, то инвариантность отечественного налогового прессинга уже приводит к появлению феноменов «спонтанной приватизации» вузовского оборудования, помещений, методик, и репутации в интересах инициативных групп.

Как следует из изложенного, каждое слагаемое в системе финансирования высшего образования действующей на Западе и предполагаемой, а в определенной мере уже внедряемой в России, не функционирует само по себе, а нуждается или в иной организации учебного процесса (как в случае с вариацией сроков обучения), или в правовом регулировании.

Говоря о той составляющей финансирования вузов, что исходит от государства, многие авторы ссылаются как на положительный западный опыт, в частности, на введение рейтинговых оценок вузов (по качеству образования и научно-исследо-вательской работы) и выделение соответственно дополнительных средств. Однако уже самые первые шаги в этом направлении в России вызывают конструктивную критику.

Так, Л.И. Уханов82, обращает внимание на то, что результаты обследований действия рейтинговой системы для разных вузов проводятся по различным методикам и потому несопоставимы. Кроме того, они не публикуются широко, да и вообще не ориентированы на потребителя, то есть на потенциальных студентов и на потенциальных инвесторов и спонсоров вузов — фонды и конкретные фирмы, заинтересованные в специалистах определенного профиля и уровня подготовки.

В связи с этим Л. И. Уханов критически рассматривает систему рейтингов вузов, практикующуюся в США. Публикуется «общий балл» для каждого вуза, а что важнее из составляющих его определяет автор методики или избравший данную методику эксперт. Так, например, по рейтинговому «общему баллу» на первом месте оказался Гарвардский университет, на втором — Стенфордский, а десятку лучших замыкает Мичиганский университет. Но по другим менее известным данным выясняется, что «мичи-ганцу» устроиться на работу легче, чем «стенфордцу», а по сложности поступления Мичиганский университет — на 56-м месте! То есть для абитуриента он предпочтительнее по этим двум весьма немаловажным обстоятельствам.

Л.И. Уханов указывает и на то, что по мнению и ряда американских специалистов, существующая в США рейтинговая система оценки вузов несовершенна, она формирует элиту вузов, цель которой поддержание своего статус-кво. В общем балле весомую долю составляют «мнение академических кругов» (20%) и «мнение крупных управленцев» (20%), это неизбежно приводит к тому, что социологи определяют как «самоосуществляющийся прогноз» .

Автор предлагает вводить для российских вузов раздельные шкалы рейтинга, ориентированные на различных агентов рынка, разделенные по вузовским специальностям. Рейтинговую методику должен утверждать вневедомственный орган, обследования должны проводиться регулярно и одновременно и раз в год публиковаться в авторитетных и широко доступных изданиях. При этом Л. И. Уханов предлагает учесть особенное положение на сегодняшний день небюджетных вузов: их участие в «рейтинговом соревновании» должно быть исключительно добровольным.

Неизбежность смены системы финансирования вузов доказывает и Ю. А. Тонких: «…Разрешение проблем образования (особенно высшего) в условиях становления рыночных отношений неизбежно обнаруживает его социально-экономическую двойственность. С одной стороны, образование и его результаты — продукт общенациональных усилий (общественный продукт), с другой — благо, производимое и присваемое индивидуально, получающее ценность в качестве товара на рынке труда» 83. Следовательно и экономика образования должна быть рыночной, если иметь в виду ее непременную цельность. Поскольку продукт рыночно значим, то и отношения в системе высшего образования должны быть рыночными. Иначе получатся «две несовместимые экономики», что, как уверен Ю. А. Тонких, абсолютно неприемлемо.

Ключевым вопросом автор считает возмещение затрат на образовательную деятельность, условия и источники ее воспроизводства. «Даровое», неоплаченное образование приводит к недооценке и недооплате его результатов — вынужденной экономии на оплате труда молодых специалистов. Возникает своего рода скрытая форма кредита.

Выход из такой ситуации Ю. А. Тонких видит в платном образовании, а реальные основания, во-первых, в том, что «коли-чество людей, которые в состоянии оплатить свое образование значительно и постоянно растет», а, во-вторых, «следует учитывать и новые возможности, предоставленные Законом Российской Федерации «Об образовании». A соответствии со статьей 42 этого Закона (реально недействующей) учащийся любого аттестованного государством учебного заведения имеет право на получение личного образовательного кредита, в том числе и не возвращаемого.

Следовательно, считает автор, платное образование неизбежно не только в негосударственных вузах, но и в государственных — в качестве отдельных платных групп.