Институт фактических браков

Приведенная норма направлена главным образом против так называемых фактических и церковных браков, которые, по смыслу нашего Кодекса, не могут pro forma признаваться браками.

Судебная практика

Приведенной логикой последовательно руководствуется Верховный Суд РФ: «Действующее законодательство не содержит такого понятия, как незарегистрированный брак, и не считает браком совместное проживание мужчины и женщины, которое не порождает для сторон юридических последствий в отношении их личных и имущественных прав. Только зарегистрированный в установленном законом порядке брак порождает соответствующие правовые последствия и влечет охрану личных неимущественных и имущественных прав граждан»^[1].

Как уже указывалось, в период действия Кодекса 1926 г. (до 1944 г.) фактические браки признавались отечественным правопорядком. Наиболее последовательно данную позицию защищал Я. Н. Бранденбургский, один из разработчиков послереволюционного законодательства о браке и семье. Сегодня взгляды ученого снова оказываются в центре внимания исследователей в области семейного права, настаивающих на необходимости признания юридической силы за фактическими сожительствами^[2]. Но следует учитывать ряд важных положений. Во-первых, концепция Я. Н. Бранденбургского основывалась на принципиальном допущении построения коммунизма, т. е. возможности достижения такой социально-экономической формации, при которой отпадет необходимость в существовании государства (а следовательно, и государственной регистрации брака). Известность получили слова Я. Н. Бранденбургского и Д. И. Курского, что «в коммунистическом обществе люди не будут нуждаться в том, чтобы общество вмешивалось в союз полов, даже в виде простой регистрации»^[3]. До настоящего времени идея построения коммунистического общества в полном смысле этого слова не нашла реализации, и в ближайшее время такой перспективы не предвидится. Во-вторых, подход Я. Н. Бранденбургского основан на смешении двух аспектов человеческой жизни — личной и общественной. Действительно, участие государства в личной жизни человека должно быть самым что ни есть ограниченным, имеющим своей задачей разве что обеспечение прав и законных интересов наиболее незащищенных членов семьи (например, воспитание детей).

Интервенция государства (публичной власти) в область личной жизни всегда носит вынужденный характер (как для самого государства, так и для гражданина). В случае, когда речь идет об общественной жизни человека (участие членов в имущественных отношениях, регулируемых гражданским законодательством, а также получение налоговых льгот, пенсий и т. д.), то государство не может не знать о наличии брачных отношений, поэтому и использует систему регистрации брака как инструмент публичной политики.

Легализация фактических сожительств вызовет проблему практического характера по их разграничению с эпизодическими отношениями между полами. Достаточно оригинально пытался ответить на этот вопрос Кодекс 1926 г., устанавливавший в ст. 12, что доказательствами брачного сожительства в случае, если брак не был зарегистрирован, для суда являются: факт совместного сожительства, наличие при этом сожительстве общего хозяйства и выявление супружеских отношений перед третьими лицами в личной переписке и других документах, а также, в зависимости от обстоятельств, взаимная материальная поддержка, совместное воспитание детей и пр. Кодекс 1926 г., по сути, перекладывал ответственность по признанию тех или отношений в качестве «брачных» с законодателя на правоприменителя, т. е. на суд., что не всегда оказывалось эффективным^[4].

Складывалась парадоксальная ситуация: стороны (фактические супруги) отказывались регистрировать брак в государственном органе, считая такое публичное «вмешательство» излишним, однако, в последующем были вынуждены идти в другой государственный орган — суд — и требовать у него придания своим отношения юридической формы post factum.

Институт фактических браков per se не представляет «угрозы» общественной нравственности и основам правопорядка; он требует функционирования эффективной, независимой и, возможно, даже самостоятельной системы судов, разбирающих семейные споры (наподобие тех, что существуют в США, Англии и Уэльсе, Гонконге и др.), способных обеспечить соблюдение прав фактических супругов и третьих лиц. Поэтому неслучайно, что данный институт получил распространение в странах общего права (common-law-marriage или marriage by habit and repute)^[5].

Заключение

брака представляет собой юридический факт, порождающий вполне определенные взаимные права и обязанности у супругов. Аналогичным образом высказался по одному из дел Верховный Суд РФ: «Основным юридическим фактом, порождающим взаимные права и обязанности супругов, является государственная регистрация заключения брака в органах записи актов гражданского состояния, а не факт их совместного проживания». Вместе с тем признание партнеров супругами порождает у третьих лиц обязанность по невмешательству в семейную жизнь супругов (ст. 1 СК РФ). В этой связи возни³

кает риск, что признание фактического сожительства самостоятельной формой брака приведет к тому, что всякое третье лицо может оказаться в ситуации, когда оно nolens volens вторгается в частную жизнь граждан, не зная, что эти лица являются «квази-супругами», и тем самым совершая правонарушение.

Сегодня из сложившейся ситуации представляется единственный выход: законодатель, хотя и не признавая фактические сожительства брачными, может предусмотреть для постоянно проживающих партнеров некоторые преференции при распределении социальных льгот, максимально сближая их по статусу и объему правомочий с зарегистрированными союзами.

Пример

В действующем законодательстве имеются подобные примеры. Так, например, ст. 69 ЖК РФ предоставляет ряд прав и накладывает обязанности на членов семьи нанимателя жилого помещения по договору социального найма. Закон устанавливает, что к членам семьи нанимателя жилого помещения по договору социального найма относятся проживающие совместно с ним его супруг, а также дети и родители данного нанимателя. Другие родственники, нетрудоспособные иждивенцы признаются членами семьи нанимателя жилого помещения по договору социального найма, если они вселены нанимателем в качестве членов его семьи и ведут с ним общее хозяйство. В исключительных случаях иные лица могут быть признаны членами семьи нанимателя жилого помещения по договору социального найма в судебном порядке.

и обязанностей должно определяться с учетом принципа, сформулированного в пункте 1 статьи 1 указанного Кодекса, который предполагает построение семейных отношений на основе взаимопомощи и ответственности перед семьей всех ее членов"^[6].

Возможно, в будущем законодатель пойдет по пути дальнейшего расширения и конкретизации правового статуса лиц, фактически сожительствующих и ведущих совместную семейную жизнь, подготовив тем самым основания для признания фактических браков. Именно в этом направлении движутся и многие развитые правопорядки, предоставляя полную свободу гражданам в семейной жизни и минимизируя государственное вмешательство в брачные отношения.

• [1] Определение Верховного Суда РФ от 25.07.2016 № 18-КГ16−53.
• [2] См., например: Выборнова М. М. Фактический брак мужчины и женщины в гражданском и семейном законодательстве и доктрине: автореф. … канд. юрид. наук. М., 2011.
• [3] Бранденбургский Я. Н., Курский Д. И. Семейное, брачное и опекунское правоРСФСР. М., 1927. С. 18.
• [4] Об этом говорит опыт ряда стран общего права, в которых признаются фактические сожительства: Herring J. Family Law: AVery Short Introduction. Gosport, 2014. P. 9.
• [5] См. обзор судебной практики и критику: Bruch С. S. Nonmarital Cohabitation in theCommon Law Countries: A Study in Judicial-Legislative Interaction // The American Journalof Comparative Law. 1981. Vol. 29. № 2. P. 217—245; Kandoian E. Cohabitation, common lawmarriage, and the possibility of a shared moral life // The Georgetown Law Journal. 1987.Vol. 75. P. 1829—1873.
• [6] Определение Конституционного Суда РФ от 13.06.2006 № 162−0.