Общественные союзы у западных славян в IX—XII в

В IX, X и XI вв., когда о западных славянах начинают появляться разнообразные письменные известия, у них оказывается в наличности множество племен, образующих несколько групп. По известию так называемого «Баварского географа» второй половины IX. в., на Висле и Верхнем Одере обозначаются висляне (позже поляне), ополяне и слензане и др. Наш Начальный летописец знает на Висле полян и мазовъиан; позже выступают здесь еще куявы по левому берегу Вислы и верховьям р. Нотеци. По сообщению английского короля Альфреда Великого (второй половины IX в.) и византийского императора Константина Багрянородного (первой половины X в.), обозначаются славянские племена в области Верхней Эльбы и ее притока Влтавы и р. Моравы: бемы, или чехи, и мораване. Большое число славянских племен по известиям «географа Баварского», Эйнгарда, Видукинда, Титмара Мерзебургского, Адама Бременского, выступает и на Средней, и на Нижней Эльбе, и по всему Прибалтийскому побережью. В непосредственном соседстве с чехами, между рекою Савою (приток Лабы) и Боброю (приток Одры), в нынешних Саксониях (королевстве и провинциях) выступает группа сербо-лужицких племен: сербы и гломачи (между Савою и Лабою), милъчане и лужичане (между Лабою и Одрою) и др. На север от сербо-лужицких племен в нынешнем Бранденбурге и восточной части Мекленбурга выступают: ъипревяне на Нижней Шпрове, гаволяне, или стодоряне, по р. Гаволе, моричане между Гаволею и Лабою, укране и речане по р. Укре, впадающей в Малый Штеттинский залив, ратари и доленчане по р. Доленице, притоке Пены, и вокруг озера Доленского, черезпеняне за р. Пеною на север до моря, хижане между р. Варною и Рекницею, впадающими в море, ране на острове Ран (Рюген) и др. Часть этих племен — ратари, доленчане, черезпеняне и хижане — являются в IX и X вв. объединенными в одну группу под именем велетов. Позже, в XI в., к этой группе примыкают и другие перечисленные здесь племена, и вся группа носит имя лютичей. К западу от этих лютичей, в западной части нынешнего Мекленбурга, в юго-восточной части Гольштинии и в герцогстве Люнебургском за Эльбой, выступает группа племен, объединяемых именем ободритов, или бодричей. Таковы: вагры в нынешней юго-восточной части Шлезвиг-Гольштейна до р. Травны; бодричи к востоку от них, между Травною и Варною; полабы и варны к югу от них, от р. Лабы и до озера Морицкого; к югу от полабов бытенцы, к югу от варнов смоляне; на левом берегу Лабы, в нынешнем Люнебурге, глиняне и древане (теперь эта местность называется Вендланд, область вендов, славян). К востоку от лютичей, по Балтийскому побережью, от Одры до Вислы, выступают поморяне. Все эти племена выступают по источникам и особо, и в союзах друг с другом. Есть указания и на то, что и эти сами по себе небольшие общества в свою очередь были соединениями еще более мелких обществ. Когда немцы покорили стодорян — одно из лютических племен, они нашли их землю, поделенную на округа (pagi); в каждом из таких округов был свой город, к которому тянули села и деревни; немцы убили у стодорян тридцать князей, очевидно, старшин или вождей этих округов. Анализ источников открывает то же самое и относительно других населенных выше народцев — например, вагров.

Превращение родоплеменной организации в политическую. Но что такое представляют собой эти мелкие общества, на которые распадались славянские народцы? По-видимому, это были соединения, выросшие из кровных связей. Об этом говорят прежде всего собственные имена этих общин, указывающие на единство происхождения их членов: земчичи, лешичи, нелетичи, морничи и т. д. Даже и нарицательное имя, которое носили эти общины, свидетельствует о том же. У сербов и поморян эти общины несомненно назывались в старину жупами, ибо их старшины (seniores villarum) в позднейшее время, в XII и XIII вв., именуются в актах жупанами. Но жупами, как известно, назывались у других (южных) славян разросшиеся роды, племена, а жупанами — их старейшины. Значит, и западные славяне на первых порах имели ту же общественную организацию, что и южные. У поляков в древнейших актах мелкие общины выступают с именем ополье, по-лат. vicinia. Здесь уже нет представления об общем происхождении, а только о совокупном местожительстве. Но есть данные, позволяющие утверждать, что имя «ополье» позднейшее, а древнейшее было «жупа». Начальники городов в опольях, или каштеляны, назывались у поляков панами. Но это имя есть только сокращение слова «жупан». Повинность ополья кормить проезжающего князя называлась жупною или прямо жупою: суд в опольях назывался жупным (supa —judicium regale), а заседавшие в нем судьи — жупниками (supparii). Такой же жупный суд существовал и у чехов (officium supae, supa).

Итак, мелкие общины, на которые делились западные славянские народы в IX—X вв., развились несомненно из родов. Весьма вероятно, что по типу родов во время самого расселения создавались и союзы совершенно чуждых друг другу людей, живших в одном месте; возможно далее, что роды увеличивались не только путем рождений, но и путем приселения к ним со стороны. По крайней мере, позднее мы уже не замечаем родства между членами рассматриваемых общин, а только простое соседство. Но во всяком случае прототипом таких соединений был род; род дал им свое имя и отчасти свою внутреннюю организацию в виде веча, старшин, общих выгонов, лесов, вод и других угодий и т. д.

Мелкие общины, как мы видели, были только частями более крупных союзов, их, так сказать, ячейками. Спрашивается: что такое представляют собой более крупные союзы, все эти перечисленные народцы? Прототипом этих союзов несомненно были крупные родственные союзы, группы родственных родов или жуп, племена. Некоторые из них несомненно выросли из племени, имеющего одного родоначальника, например бодричи. Но в большинстве их уже нельзя открыть соединения на основе кровного единства. Большая часть их обозначается чисто географическими именами по данной местности, где они живут. Таковы, например, ране, черезпеняне, укряне, полабы, гаволяне, ополяне и т. д. Это преобладание чисто топографических названий является указанием, что в этих народцах, племенах мы уже имеем перед собою группы общин, соединенных не узами родства, а узами сожительства в данной местности. Если расселение должно было потрясти в значительной степени родовую организацию славян, тем более разрушительно должно было отразиться оно на племенных, более крупных кровных соединениях. Славянская колонизация совершалась исподволь, незаметно для сторонних наблюдений, не массовыми передвижениями племен, а частичными переселениями семей и родов. На новых местах переселенцы оказывались часто без своего рода и еще чаще без своего племени и, не имея возможности жить особняком, вступали в союзы с соседями. Так образовались некоторые жупы; так же сгруппировались в союзы, или племена, и соседние, родственные и чуждые друг другу по происхождению жупы. Наименование таких групп племенами является поэтому в значительной степени условным, хотя нельзя отрицать того, что внутренняя организация их могла складываться по хорошо знакомой славянам племенной организации.

Итак, в связи с расселением у западных славян должна была утратить простоту и чистоту их старая, праславянская родоплеменная организация. Формы ее остались, но общество, имя обнимавшееся, изменилось и усложнилось: в родах и жупах были не только люди родственного происхождения, но и чужеродцы, в племенах — не только родственные, но и чуждые по происхождению жупы. Можно сказать, что родоплеменная организация у западных славян после их расселения из родственной, естественной превратилась уже, в сущности, в политическую, искусственно-юридическую. Этот процесс был, как уже сказано, общим для всех славян, не только западных, но и восточных и южных. Восточнославянские сельские общины были союзами не только родственников, но и чужеродцев, связанных единством власти (старосты) и круговою ответственностью (вервь); югославянские задруги также были родственными соединениями, включавшими адаптированных чужеродцев, и т. д.