Либералистская и эгалитаристская трактовки гражданского общества в XIX веке

Идеи Гегеля, несмотря на его консерватизм, больше были восприняты сторонниками умеренных социалистических доктрин и в дальнейшем легли в основу социал-демократических моделей гражданского общества. В то же время гегелевская этатистская трактовка «гражданского общества» была фактически отвергнута идеологами либерализма XIX века.

Его «духовный отец» Б. Констан считал фундаментом организации политической жизни не общество и не государство, а индивидуальные свободы, права личности (хотя и не естественные, врожденные, но не отчуждаемые ни обществом, ни государством, ни другими индивидами). На этой основе формируются различные коллективы (союзы), а венчает вершину образуемого таким способом треугольника государство. Даже народный суверенитет ограничивается «независимостью частного лица и собственной жизнью». По мнению Б. Констана, во времена античности индивид был полностью подчинен публичной власти, хотя и участвовал в делах государства. Для европейца XIX века свобода — это, прежде всего, личная независимость, безопасность, самостоятельность и право влиять на управление государством, а не только участвовать в таком управлении. В этом случае гражданин может быть полностью свободен, имея возможность всецело изолировать себя от общественных и государственных дел.

Другой основоположник идеологии либерализма И. Бентам, ученик и последователь А. Смита, не противопоставлял с такой жесткостью индивидуальные интересы общим, в том числе и государственным. Целью развития человечества он считал гармонизацию индивидуальных и общественных устремлений; выступал за демократизацию не только государства, но и все политической системы. Но и он был противником вмешательства государства в экономику, отвергал договорную теорию, видел цель всей общественной системы в обеспечении всеобщего счастья наибольшего числа людей. Выдвинутое им положение о необходимости соотнесения законодательства с социальными целями и балансом интересов стало одним из отправных пунктов формирования доктрины социальной политологии, которая занимается изучением проблем гражданского общества.

Примерно на таких же позициях стоял и Д. С. Милль, развивший ряд идей И. Бентама и Б.Констана. Подобно им он считал главным в общественной жизни обеспечение свободы индивида, в том числе и от мнения большинства. Высказанная им мысль «государство таково, каково общество» стала определяющей в разработанной при его активном участии концепции правового государства, то есть государства, обеспечивающего свободу индивида, в том числе посредством создания и неукоснительного соблюдения соответствующего законодательства.

Одним из первых стал проводить четкое политологическое различие между гражданским обществом и государством Т.Пейн. Он видел это различие в их происхождении, роли и назначении. «Общество создается нашими потребностями, — писал Пейн в памфлете „Здравый смысл“, — а правительство — нашими пороками… одно поощряет сближение, другое поощряет рознь». Вместе с тем он не отрицал значимость государства, считая, что утверждение власти обеспечивается согласием управляемых ею людей. Но в то же время чем совершеннее гражданское общество, «тем более оно способно к саморегуляции и потому не нуждается во вмешательстве правительства».

Значительный вклад в развитие теории гражданского общества внес выдающийся немецкий ученый В.Гумбольдт. Он четко отделил это понятие от понятия «государство». Гранями такой дифференциации являются различия между: 1) системой национальных учреждений (организаций, союзов, других объединений, формируемых снизу, самими индивидами) и государственными институтами и службами, 2) естественным и общим правом и правом позитивным, создаваемым государством, 3) «человеком» и «гражданином».

Принципиальным во взглядах В. Гумбольдта было понимание общества как более значимого образования, чем государство. Цель государства — служение обществу. Его функции должны сводиться к обеспечению внешней и внутренней безопасности граждан. Соединение людей в один социальный союз (общество) порождает бесконечное разнообразие человеческих сил и деятельности. Государство же не терпит уникального, неоднородного, противоречивого. Оно плохо переносит свойственную социальному союзу пестроту индивидуальностей, интересов, воль, мнений, поступков. Особенно опасен государственный патернализм, отучающий индивидов самостоятельно преодолевать трудности.

Характерно, что А. Токвиль в своей работе «О демократии в Америке», изданной в 1835 году, не зная о существовании написанной в 1792 году книги В. Гумбольдта «Идеи к опыту установления границ деятельности государства"1, фактически повторяет его идеи. Во-первых, это мысль о том, что буржуазное государство, выступив как оружие равенства в борьбе с привилегиями аристократии, установило контроль над всеми сферами общественной жизни и стало душителем свободы. Во-вторых, равенство породило индивидуализм, который изолирует людей друг от друга, замыкает их в рамках частной жизни и облегчает торжество деспотизма. Кроме того, в-третьих, стремление всех уравнять с массой создает «равенство в рабстве», что также усиливает тенденции к деспотизму. Противостоять им могут «общинные» (т.е. общественные) организации и учреждения, находящиеся между государством и индивидами, а также некоторые государственные институты (федеративное устройство государства, региональное разнообразие, законодательное закрепление свободы политических и гражданских ассоциаций и т. д.), которые, как и «общинные» организации, тесно связаны с гражданским обществом. Только гражданственность, формируемая этими институтами, способна преодолеть индивидуализм, сохранить и упрочить свободу, во имя которой и существует такое общество.

Экономические основы гражданского общества раскрыл с позиций классического либерализма Л.Штейн. Он показал, что человек, стремясь к добыванию, переработке, изготовлению и приумножению благ, объединяется с другими индивидами в общество. Исходным пунктом его устройства является разделение имущества. В результате возникает зависимость «тех, кто не владеет, от тех, кто владеет». Потому в обществе господствует «несвобода», его высшей формой выступает государство, в котором устанавливается органическое единство самых разных индивидуальных воль и действий. Это персонифицированный организм всеобщей воли, и потому он должен служить только всеобщим интересам. Благодаря такому устройству и предназначению именно государство обеспечивает свободу.

Как известно, Гегель объяснял особенности гражданского общества посредством таких понятий, как потребности, труд, собственность, справедливость. К. Маркс не отрицал значения этих исходных позиций для понимания гражданского общества, но во главу угла ставил интересы как отражение объективных, прежде всего материальных, процессов общественного бытия, «совокупности материальных отношений индивидов». Именно интересы господствующего класса он считал решающим фактором интеграции гражданского общества. А так как эти процессы происходили в анализируемом им буржуазном обществе, то он ставил задачу уничтожения гражданского общества как формы буржуазного государства в процессе социальной революции пролетариата. Причем это уничтожение должно было происходить не насильственным путем, а в процессе отмирания институтов гражданского общества при перерастании его в общество бесклассовое, обеспечивающее равную свободу всем его членам. Кстати говоря, эгалитарная позиция К. Маркса, как и других социалистов, резко противопоставляла их либералам, считавшим, что гражданское общество должно создать равные возможности для всех, но вовсе не равное положение индивидов в экономической, политической и социальной системе. «Каждому свое» — этот тезис сторонников либеральных доктрин фактически перечеркивал идею общества равных возможностей, которую либералы положили в основу своих социальных доктрин.

Главное в социалистических учениях о гражданском обществе — рассмотрение в первую очередь не проблем взаимоотношения такого общества с государством и индивидами, а того, насколько справедливо устроено это общество и как оно может содействовать установлению всеобщего равенства.

Идея социального равенства, как известно, зародилась еще у Платона, который говорил о наличии в каждом государстве, по существу, двух государств (обществ) — богатых и бедных. Отталкиваясь от этой идеи, один из самых ярких представителей западной христианской патристики Августин видел источник греховности современного ему государственного устройства (переживавшего кризис Римской империи) в господстве человека над человеком. Обстоятельный анализ причин появления общественной несправедливости сделан выдающимся ученым-богословом Фомой Аквинским. Следуя Аристотелю, он показал, что в человеке изначально заложена потребность к объединению, благодаря которой и возникает политическая общность, государство. Цель его — обеспечение условий для достойной, разумной жизни всех граждан, но при сохранении их естественного неравенства.

Выразителями социального протеста против феодального гнета стали средневековые ереси, выступавшие против имущественного неравенства, наживы, частной собственности. Наиболее радикальный характер носило движение таборитов, боровшихся за создание общества всеобщего равенства, в котором все общие дела будут решаться людьми совместно. В условиях Реформации идеи равенства и справедливости были подхвачены широкими народными массами, прежде всего крестьянством, начавшим в Германии войну против феодалов под лозунгом установления справедливого общественного строя и власти обездоленного народа. Идеолог плебейско-крестьянского лагеря в Крестьянской войне Т. Мюнцер считал, что при таком общественном строе на Земле утвердится «царство Божье», в котором не будет ни частной собственности, ни классовых различий, ни противостоящей народу государственной власти.

Основателями первых коммунистических доктрин, лишенных религиозной оболочки, считались Т. Мор и Т. Кампанелла, несмотря на то, что оба были глубоко верующими людьми (Т.Мор — английский католик, впоследствии канонизированный, а Т. Кампанелла — итальянский монах-доминиканец). Т. Мор призвал к уничтожению частной собственности, общества, которое является результатом заговора богачей, и их главного орудия — государства. В противовес реально существовавшему социальному строю он рисовал красочную картину придуманного им общества социальной справедливости и равенства с демократическим государственным управлением.

Общество Т. Кампанеллы также характеризуется отсутствием частной собственности, коллективным трудом, равенством в распределении благ, необходимых для жизни, демократическим правлением, осуществляемым государством и контролирующим его народом.

Но, к сожалению, в этих и других утопиях почти ничего не говорилось об индивидуальных правах граждан. Поэтому коммунистический вариант общественного устройства был далек от идеи гражданского общества как общества свободных и независимых людей. Частные интересы при таком устройстве гарантировались лишь постольку, поскольку они соответствовали общим интересам, выразителем которых являлось государство. Граждане лишь участвовали в управлении государством, но не подчиняли его своей воле, выраставшей из их частных интересов.

Английская революция поставила вопрос о демократии как институте осуществления прав и свобод человека. Великий английский поэт Д. Мильтон обосновывал мысль, что люди свободны по самой своей природе и должны быть таковыми в любых общественных условиях. Единственным источником и носителем власти он считал народ, к которому относил «всех граждан всякого состояния». Народ должен оказывать решающее влияние на управление государством, что и обеспечивает все права индивида — свободу совести, мысли, слова. Эта эгалитарная идея народного суверенитета получила дальнейшее развитие у Ж.-Ж.Руссо и стала отправной точкой развития последующих социалистических доктрин. Радикальное крыло участников английской революции (левеллеры, т. е. уравнители) не только закрепило, но и обогатило идею народного суверенитета положением о его неотчуждаемости. В соответствии с этим выводом они считали естественные права и свободы индивида не только прирожденными, но и неотъемлемыми.

В ходе революционной борьбы от левеллеров отошли «истинные левеллеры» или диггеры, опиравшиеся на беднейшее крестьянство и городские низы. Их руководитель и теоретик Д. Уинстэнли продолжил эгалитарную традицию, заложенную в Англии Т.Мором. В своем произведении «Закон свободы» он изложил проект конституции республики, основанной на отношениях общей, коллективной собственности или на законах «общей свободы». Она обеспечивается не только соблюдением всех естественных прав, но и материальным достатком людей, необходимым для их существования. Инструментом построения такого государства должна была стать последовательная демократизация общества.

В эпоху французской революции идеи утопического коммунизма получили широкое распространение в неимущих массах народа, поднявшихся на борьбу с абсолютизмом. В трактате «Кодекс природы, или Истинный дух ее законов» аббата Морелли поставлен вопрос о замене существующего строя коммунистическим общественным устройством. Переход к нему начнется сотмены частной собственности, предоставления всем гражданам права на труд и введения обязательного для всех общественно-полезного труда. В трактате намечена действующая в масштабах всей страны система справедливого распределения труда и его продуктов, говорится об уничтожении противоположности между физическим и умственным трудом, об установлении демократии как естественной формы государства, о беспрепятственном пользовании каждым тем, что необходимо для удовлетворения его естественных потребностей. Но при этом предполагалось ввести «образцовый порядок», почти тотальную регламентацию всех сфер социальной и личной жизни.

Сторонником революционного преобразования существующего общества был Ж. Мелье, сельский священник, ставший атеистом. В своем трехтомном.

«Завещании» он показал, насколько непримиримы противоречия между народом и феодально-абсолютистским устройством, и обрисовал облик идеального коммунистического общества, в котором люди объединяются в единую общину, сообща владеют всеми благами, все трудятся, относятся друг к другу, как братья. Первопричину народных бедствий Ж. Мелье видел в частной собственности.

«Оттого и получается, — писал он, — что наиболее сильные, наиболее хитрые и ловкие, зачастую они же и самые злые и недостойные, лучше всех наделены земными угодьями и всякими удобствами жизни…, а остальные не имеют ничего"1. Похожую позицию занимал Л.Дешан. За радикальное переустройство общественных порядков, по преимуществу мирными средствами, выступал Г. Мабли. Он считал равенство естественным состоянием общества. В качестве мер перехода к такому положению Г. Мабли предлагал запретить роскошь во всех ее видах, ограничить владения отдельных граждан, препятствовать сосредоточению завещанного имущества в одних руках, отказаться от покровительственной роли государства по отношению к торговле и лицам, занимающимся ею. Единственным создателем политического строя он считал народ, осуществляющий свой суверенитет через выборы представительных органов всех уровней и подчинение им исполнительной власти.

С началом французской революции усиливается связь социалистических идей с реальной практикой борьбы народа за свое освобождение. Так, член якобинского клуба Ф. Буассель видел будущее рождавшейся республики в установлении революционной диктатуры санкюлотов (городской бедноты), которая должна подготовить постепенный переход общества к коммунизму. Мерами по осуществлению этой цели он считал установление контроля государства за собственностью, введение трудовой повинности, установление государственной системы распределения продовольствия и обеспечения населения всем необходимым для умеренной жизни.

Наиболее радикальную позицию в вопросах социального переустройства занял в конце XVIII века Г. Бабеф. Он был яростным противником частной собственности и видел суть демократии в торжестве коллективизма и эгалитаризма, считая помехой такому строю индивидуализм. Модель государства, предложенная Г. Бабефом, — «народное правление», которое создается в результате восстания, подготовленного конспиративной организацией. В переходный период это правление является диктаторским, а с утверждением коллективистских принципов социальной жизни оно приобретает демократический характер, обеспечивая «нерушимое благоденствие» всем и счастье каждому человеку.

Уже в переходный период таким правлением удовлетворяются неотложные нужды бедняков, в частности посредством конфискации имущества врагов революции и распределения его между обездоленными. Каждому предполагалось обеспечить наличие «предметов, совокупность которых дает умеренный и скромный достаток…"2. Именно на основе обеспечения людей таким минимумом необходимого для их жизни и могло сложиться подлинное общество свободных и равных — гражданское общество.

Наиболее развернутые программы создания общества, способного избавить человечество от эксплуатации и угнетения, были разработаны великими социалистами-утопистами А. Сен-Симоном, Ш. Фурье и Р.Оуэном. В частности, А. Сен-Симон обосновал концепцию поступательного движения человечества к справедливому обществу будущего. Он первым определил роль промышленного производства, поддерживаемого государством, в создании источников богатства и изобилия для всех граждан и увидел в антагонизме между «работниками» и.

«бездельниками» движущую силу социального прогресса. Лозунгу буржуазии.

«Обогащайтесь, кто как может!» Сен-Симон противопоставил идею, почерпнутую из раннего христианства и ставшую основой «нового христианства» — разработанной им нравственной доктрины «Все люди — братья». Он пророчески предсказал, что социализм немыслим без всеобщего, в том числе и государственного руководства экономикой, без осуществления принципа распределения по труду и его обязательности, без постоянной заботы о благе народа и создания всех условий для всестороннего развития личности. В социалистическом обществе, по мысли Сен-Симона, произойдет переход от управления людьми к управлению вещами, что обеспечит «людям наибольшую меру общей и индивидуальной свободы».

Другой представитель утопического социализма, Ш. Фурье, обличал буржуазное общество за то, что оно передает власть в руки богатых, устанавливая «тиранию индивидуальной собственности над массой». Основой нового общества, призванного в первую очередь обеспечить право на труд, «без которого ничего не стоят все остальные права», мыслитель считал производственно-потребительские товарищества с фалангами в качестве первичных ячеек. Это автономные социальные образования, наследующие частную собственность своих членов, сохраняющих некоторое имущественное неравенство и элементы нетрудового дохода, но строящие свою жизнь на основе коллективного труда и личной свободы каждого. Общеобязательные нормы принимаются в них лишь с согласия всего коллектива.

Как и многие другие мыслители, Р. Оуэн считал основным источником всех социальных зол частную собственность. Он сделал вывод, развитый затем К. Марксом и Ф. Энгельсом, о том, что прогресс производительных сил при капитализме, особенно рост крупной промышленности создают «необходимость иной и более высокой структуры общества», ведут к приближающейся великой социальной революции. Для ее победы необходимо воспитание низов, чтобы она не стала насильственным переворотом и социальным хаосом, если ее будут осуществлять темные, невежественные люди. Идеал общества, которое должно прийти на смену существующему, Р. Оуэн видел в возникновении «разумной и благой системы истины, богатства и счастья», или системы «единения общественной собственности и кооперации». «Молекулой» такого общества должны стать самообеспечивающиеся коммуны — «поселки общности» и их.

«трудовые колонии», объединяющиеся в национальном, а затем и всемирном масштабе. В них должны были господствовать коллективный труд, общественная собственность, равенство прав и обязанностей граждан. Р. Оуэн, вышедший из богатой среды и занимавшийся успешной предпринимательской деятельностью, призывал к преодолению «того поражающего кризиса, который вызван в наши дни страданиями трудовых классов». Он считал, что рабочие больше всех «подготовлены к тому, чтобы немедленно приступить к собственному освобождению».

Анализируя идеи Р. Оуэна, К. Маркс отмечал, что «он объявляет развитие капитала необходимым условием для преобразования общества…"1. Утверждение Р. Оуэна определяло историческое место рожденного капитализмом гражданского общества как основы, на которой может возникнуть новое, социалистическое общество. Мыслитель предполагал, что это может произойти и без революции, создающей опасность бунтарских, разрушительных действий малообразованных и плохо организованных трудовых слоев.

Таким образом, в трудах великих социалистов-утопистов был раскрыт двойственный характер гражданского общества, созданного капитализмом. Во многом повторилась ситуация демократической Древней Греции. Там преобладавшие в населении рабы официально не являлись членами свободного общества, не считались гражданами, а зачастую и людьми. Но элементы гражданственности, которые вырастали в Афинах и других демократических городах — полисах, явились прообразом для тех поколений, которые стояли у истоков уже полноценного гражданского общества, утвердившегося в конце XVIII — начале XIX вв. в Северной Америке и Западной Европе.

Гражданское общество, созданное капиталом, также признавалось состоящим из двух неполноценных частей: собственников и лишенных собственности, а зачастую и всяких прав, эксплуатируемых трудящихся масс. С введением всеобщего избирательного права в Англии, Франции, США и некоторых других странах они не считались юридически отчужденными от гражданского общества, но фактически оставались вне его рамок и были порабощены капиталом и правительствами, обслуживавшими его интересы. Но наличие гражданского общества дало возможность угнетенным пользоваться гарантированными свободами для борьбы за свои права, в том числе и против тех слоев общества, которые всячески ограничивали и ущемляли эти права.

Для свободной конкуренции, освобождения общественных структур от остатков феодальной системы, сглаживания противоречий между трудом и капиталом буржуазии и поддерживающему ее среднему классу необходимо было гражданское общество. Не меньше в его существовании были заинтересованы и социальные низы. Для них гражданское общество по мере его укрепления и развития все больше превращалось в единственно возможное средство социального преобразования мира без использования крайних насильственных мер, чреватых разрушениями и социальным регрессом.