Другие категории морального сознания

В предыдущих главах мы основное внимание уделили рассмотрению ключевого для философской этики понятия добра. Речь шла о двух способах его существования: поступке и идеале. Теперь обратимся к другим явлениям нравственного сознания, которые традиционно считаются его ценностями.

Совесть

Совесть — одно из важнейших понятий этики, обозначающее способность человека оценивать собственные поступки как добрые или злые и переживать свое несоответствие правильному образцу поведения. Сама этимология слова «со-весть» указывает на совещательное начало в сознании человека, представляющее собой его второе, лучшее «Я». В обыденном языке выражение «жить по совести» означает соответствие жизни с принятыми в обществе представлениями о добре, долге, справедливости, соответствовать высочайшему назначению человека. Иногда совесть прямо отождествляется с моральностью, для чего используется характеристика " добросовестность" , свидетельствующая о развитости нравственного сознания.

Совесть — сложное понятие, включающее в себя в качестве составных элементов другие феномены нравственной жизни. Исторически самая ранняя трактовка совести в древних культурах была связана с понятиями страха и стыда. Страх порождается в результате нарушения священных запретов, божественных заповедей, стыд происходит из осознания собственного падения, несоответствия своему статусу. Но если стыд является непосредственной реакцией на факт проступка, то совесть напоминает человеку о виновности и требует раскаяния и исправления произошедшего. Отсюда следует указать на взаимосвязь совести с другой моральной категорией — ответственностью, ибо она позволяет не только осознать собственные ошибки, но и требует от человека глубоко продумывать возможные последствия его поступков. Но при этом ее нельзя понимать только как критическую оценку последствий поступков. Равным образом она позволяет нам прогнозировать события, предостерегать от совершения зла. В этой связи про человека, не совершившего тот или иной поступок из-за нежелания нанести кому-то вред, говоря т, что он прислушался к голосу совести. Кроме того, совесть действует не только как укор, но и как одобрение нашего поведения, становясь сигналом, указующим па правильность избранного пути.

Как самостоятельный феномен нравственной культуры совесть была осмыслена еще в Античности. Аристотель видел в ней проявления естественного чувства справедливости и определил ее как «правильный суд доброю человека» . Однако он отказал ей в статусе самостоятельной добродетели, ибо она заложена в нас от природы. Классическое понимание совести приходит в европейскую культуру вместе с христианством. Отныне она истолковывается как голос Бога в человеке, призывающий его к совершенству. Отступление от этого пути в сторону греха сопровождается раскаянием и жестокими муками угрызений совести, происходящими из-за потерянной Благодати. Христианское толкование совести придало моральному сознанию его неотъемлемую черту подвижности, выраженной в постоянном беспокойстве за неправильное поведение и жажде подлинности существования. Совесть стала считаться внутренним зовом пробудившегося человека, желающего быть честным перед самим собой и окружающими.

Философия Нового времени внесла в трактовку совести еще, по крайней мере, три важные черты. Во-первых, ей придавалась форма суда, вершимого разумом над эмоциональной, неустойчивой в деле исполнения моральных требований душой человека. Так, Кант смоделировал действие совести в нас в виде судебного процесса: «Когда принято решение о совершении поступка, тогда в совести выступает сначала обвинитель, а одновременно с ним и адвокат, при этом спор решается не полюбовно, а по всей строгости закона, после чего следует имеющий законную силу приговор совести над принявшим решение человеком, который оправдывается или осуждается»^[1]. Иными словами, Кант придал суду совести характер бескомпромиссности. Сделка с ней становится невозможной, ибо она никогда не даст нам забыть о произошедшем. Во-вторых, в социальной мысли совесть стала пониматься не как внутренний, во многом немотивированный голос, а как сигнал о нарушении вполне конкретных требований, предъявляемых нам обществом. В этой связи нередко проводилась метафора совести как оценки наших поступков идеальным наблюдателем, установленным над нами социумом. В-третьих, неоднократно подчеркивалась спонтанность, неожиданность ее появления и воздействия на сознание. Совесть просыпается сама и не дает покоя человеку вне зависимости от его желания, постепенно превращая жизнь в бесконечное самобичевание. Ее нельзя вызвать по заказу или убрать волевым усилием. Все попытки либо ее заглушить, либо сменить порицание на одобрение оказываются тщетными. Она все равно прорвется и доставит нам нравственные мучения. Столь независимое поведение совести по отношению к воле и разуму в современной философии объяснялось непосредственным переживанием страданий окружающих нас людей. Будучи понятой на интуитивном, дорациональном уровне, она отодвигает наше эгоистическое начало и порождает чувство жалости, которое, в свою очередь, пробуждает совесть.

Наконец, еще один нюанс окончательно закрепляется в размышлениях о совести Гегеля. Немецкий философ придал ей значение самостоятельного внутреннего диалога, который человек ведет сам с собой и тем самым демонстрирует независимость воли и разума. Правда, Гегель видел в этом факте недостаточность морального сознания, обреченного на одиночество. Совесть — его высшая точка развития, где оно понимает необходимость найти основу своих решений не только во внутренних мотивах, но также опереться на нечто более устойчивое, например традиции, принятые в обществе.

Философия XX в., обсуждая сущность совести, делала акцент на ее тесной связи с ответственностью. С этой точки зрения мы сможем полностью реализовать ее ценностный потенциал, если поймем, что она обращается к нам не толь ко как к индивидуальности, но прежде всего как человеку, живущему в мире таких же людей и поэтому ответственному за их жизнь и благополучие. Здесь мы должны понимать, что " чистой совести" как успокоения на достигнутом нравственном уровне быть не может. В мире всегда найдутся страдающие люди, которым мы обязаны прийти на помощь.

• [1] Кант И. Указ. соч. С. 462.