О постановочности в телерепортаже

Тележурналист всегда будет стараться сделать репортаж более живым за счет включения в него динамичного изображения, выразительных деталей и объектов. Скажем, снимая в больнице, он может попросить кого-то из больных пройти или проехать на инвалидной коляске по больничному коридору, после съемки открытия памятника или мемориальной доски — попросить кого-то из присутствующих вновь положить цветы, чтобы снять крупный план. Снимая человека за работой, можно попросить его стать или сесть так, чтобы это смотрелось более выразительно. Эти и подобные постановочные кадры практически не нарушают жизненной правды, потому что люди в кадре выполняют привычные или характерные для них действия.

Но и здесь существует своя технология работы с человеком в кадре. Тележурналист должен знать основы работы с людьми, которые не имеют никакого отношения к актерской профессии. Если актер сразу находит рисунок даже для самой маленькой роли, быстро вживаясь в предлагаемые обстоятельства, то перед неактером надо ставить конкретную задачу.

Пример 1.

В обучающем цикле «Как делать ТВ» есть следующий микроэпизод. Для оживления телевизионного сюжета об угрозе клещевого энцефалита и его профилактике журналист просит попавшуюся ему на глаза женщину изобразить, что она якобы ищет грибы. И женщина с энтузиазмом участника драмкружка начинает изображать поиск: вертит головой влево-вправо, с фальшивым вниманием всматриваясь в траву.

В подобных случаях следует давать совершенно конкретное задание: искать на земле какой-нибудь скрытно положенный реальный предмет — гриб, ягоду, деньги и т. п.

Не надо давать герою репортажа задание: «Изобразите, что вы задумались» или: «Подумайте о чем-нибудь» — следует задать вопрос, который потребует размышления или восстановления в памяти каких-то фактов. Вместо того, чтобы просить поискать что-то в бумагах, лежащих на столе, надо показать, какой именно документ нужно искать. Не стоит просить изобразить задумчивость, глядя в небо или в «туманну даль», лучше предложить взглянуть, например, на облако и подумать, что оно напоминает человеку.

Другое дело, если репортер для оживления сюжета начинает реконструировать либо даже конструировать события. Такие приемы допустимы лишь в специальных передачах криминального характера, где они представлены как иллюстрация закадрового текста, либо в телевизионных программах в жанре докудрама (см. главу 8, параграф 8.4), в которых с помощью актеров показывается то, что некогда происходило на самом деле.

Существует также такой прием, как создание ситуации, провоцирующей реальных людей на реальную реакцию. Это может быть социальный эксперимент, а также розыгрыш, снимаемый скрытой камерой (подробнее об этом см. главу 8). Однако в репортажной съемке использовать подобные приемы по крайней мере некорректно.

Пример 2.

Один известный тележурналист довольно часто прибегал к такого рода съемкам, чтобы получить впечатляющую «картинку».

Если съемочная группа прибывала па место преступления в тот момент, когда жертву покушения уже увезли, репортер укладывал на землю ассистента оператора, прикрывал его тканью и выдавал этот кадр за изображение убитого (как он цинично заявлял, ничто так не оживляет кадр, как труп).

Его съемочная группа могла устроить откровенно постановочную сценку, выдав се за нечто реальное. Например, помощник режиссера на центральной улице города просил старушку минутку подержать козу, а сам незаметно растворялся в толпе. В тексте, который потом сопровождал кадр со старушкой и козой, сообщалось, что некоторые горожане вынуждены таким образом решать продовольственную проблему, а заодно получать натуральный продукт.

В другом сюжете сообщалось о том, что девочка решила содержать у себя дома лошадь, и показывалось, как она ведет животное вниз по лестнице, хотя было видно, что лошадь спускается, но ступенькам первый раз в жизни.

Некоторые приемы «нового журнализма», который наиболее ярко проявился в печатных СМИ, используются и на телевидении, в частности в репортажах, включаемых в итоговые информационно-аналитические программы. Это и субъективизация журналистского взгляда, и использование стилистических приемов, и применение информации в виде законченной истории, и цитирование фрагментов из игровых и мультипликационных фильмов, и т. п.

В современных репортажах можно найти и элементы инфотейнмента (англ, information + entertainment — зрелище, представление, развлечение), когда больше внимания уделяется не сути происходящего, а необычным и любопытным фактам, которые это событие сопровождали. Например, репортер, ведя репортаж об очередном саммите, который проводился в одной из юго-восточных стран, подробно сообщал зрителю о том, как были одеты жены участников встречи, описал все экзотические блюда, подававшиеся на обед, поведал об обычаях страны, принимавшей высоких гостей, и т. п. Об итогах же саммита было сказано вскользь.

Нельзя однозначно оценивать проявления «нового журнализма» и инфотейнмента. Результат использования любого приема зависит прежде всего от практикующего его журналиста. Все дело — в его чувстве меры и уместности применения тех или иных приемов в зависимости от темы репортажа и его места в программе.

Закадровый текст. Структуру и стилистику репортажа во многом определяет текст журналиста в кадре и за кадром. Поскольку технология создания телевизионного репортажа предполагает быстрое реагирование на ситуацию, с которой репортер сталкивается при подготовке и в процессе съемки, то работа над закадровым, поясняющим и комментирующим текстом начинается практически сразу же после получения редакционного задания и вплоть до записи текста в студии.

Если автор телерепортажа еще до съемки точно определил наиболее важную мысль в предложенной информации, продумал композиционное построение репортажа, стиль подачи изображения и текста, он почти сразу начинает составлять в уме вариант закадрового текста, а уже после съемки, держа в памяти кадры, которые снимал оператор, начинает формировать окончательный закадровый текст.

После просмотра материала репортер уточняет последовательность кадров, с помощью которых зрителю будет сообщено в сжатом виде (2—4 мин) о событии, которое в реальности могло происходить в течение часа и более, и старается найти самые емкие слова.

Каждое аудиовизуальное произведение, в том числе и репортаж, должно иметь свою композицию и драматургию: уже начало должно заинтересовать зрителя, и интерес этот должен быть поддержан дальнейшим развитием истории. Хороший телевизионный репортаж должен походить на законченный маленький рассказ: его завязка пробуждает интерес зрителя/слушателя, затем рассказ подводит его к кульминации, а в финале автор, образно говоря, ставит точку, восклицательный знак или многоточие — но никак не невнятную запятую. И, конечно же, всегда надо думать о восприятии зрителя: что ему может быть интересно, а к чему он останется равнодушен.

Закадровый текст, как и текст стендапа, должен быть понятен широкой зрительской аудитории, литературно грамотно оформлен и по возможности выразителен. К тому же сама тема часто определяет стилистику текста — пафосность или ироничность, нейтральность или эмоциональность.

Желательно, чтобы закадровый текст не дублировал изображение.

Если, скажем, зритель видит на экране пришедших на помощь горожанам солдат, которые расчищают на улице снежные завалы, не нужно говорить за кадром: «Солдаты лопатами расчищают снег на тротуарах». Лучше рассказать, как много выпало снега, насколько быстро солдаты справились с поставленной задачей, как благодарны им горожане.

Еще раз повторим банальную истину: репортаж должен дать зрителю ответы на вопросы «Кто?», «Что?», «Где?», «Когда?», «Как?», «Почему?». Если в изображении, синхронах и интершумах нет ответа на какой-то из этих вопросов, то он должен прозвучать в закадровом тексте.

Интонация закадрового текста должна быть интонацией рассказа, постоянно сообщающего что-то новое и интересное. В закадровом тексте не стоит употреблять специальные термины, а цифры для быстрого восприятия лучше округлять.

И последнее: закадровый текст не должен страдать многословием. Телевизионный журналист должен помнить мудрый завет о том, что писать надо так, чтобы «словам было тесно, а мыслям просторно».