«Веймарский классицизм»: творческий поиск последних десятилетий

В дни, когда вы светлый мир учили Безмятежной поступи весны, Над блаженным пламенем царили Властелины сказочной страны.

Шиллер. «Боги Греции».

Классический период: «Дон Карлос». Начавшаяся с середины 1780-х гг. новая фаза в творческих исканиях Шиллера была отмечена его активным интересом к эстетике и истории. В 1788 г. он переезжает в Веймар, где с 1794 г. начинаются его тесные и личные творческие связи с Гёте. Огромную, далеко не однозначную роль в его мировидении и политической философии сыграла Французская революция. На раннем этане он ее приветствовал. Ему как автору «Разбойников» было даже пожаловано звание почетного гражданина Французской республики. Но развязанный против роялистов террор его отпугнул, он даже готов был выступить адвокатом на процессе над Людовиком XVI, приговоренным к гильотине. Последующие события, якобинская диктатура — все это убедило Шиллера в неприемлемости революционных, насильственных принципов. Достижение справедливости и прогресса отныне мыслилось им на путях мирного духовного оздоровления общества. Эта глубинная идея определила характер его философских и художественных поисков.

Пятиактная драма «Дон Карлос» (1783—1787) ознаменовала его отказ от идеи «штюрмерства». В ней — новый Шиллер. Он отходит от прозаического текста, используя (как и в последующих пьесах) исполненный высокого лиризма пятистопный ямб. «Дон Карлос» имеет подзаголовок: «Драматическая поэма». Как и в дальнейшем, он обращается к истории, чтобы решить при этом актуальные проблемы современности, дав точную хронологию событий. Это эпоха испанского короля Филиппа И, жестокого религиозного фанатика, начало революционного движения в Нидерландах, жестокого подавленного. Лагерь реакции представляет в драме наряду с королем придворная камарилья, мрачная фигура главного инквизитора, известный своими кровавыми подвигами герцог Альба. Ему противостоит инфант, молодой и благородный Дон Карлос, не приемлющий жесткой политики своего отца, тайно и страстно влюбленный в свою мачеху, королеву Елизавету из династии Валуа. Знаменательно, что если в ранней редакции главным героем драмы был инфант, то в дальнейшей работе на первый план выдвинут его друг и наставник маркиз Поза, он поборник концепции «просвещенной монархии», популярной в эпоху Просвещения и, безусловно, импонирующей самому Шиллеру.

В его уста вложены программные и страстные слова, обращенные к королю, которого он хочет видеть гуманным, преданным благоденствию подданных:

Народу, процветанию народа Отдайте мощь, служившую отныне Лишь блеску трона. Возвратите людям Былое первородство. Гражданин Пускай, как прежде, будет средоточьем Всех стремлений трона и блюдет Один свой долг священный — уваженье К нравам собратьев…

Под влиянием Позы Дон Карлос надеется «гуманизировать» Филиппа II и уберечь Нидерланды от кровавых репрессий. Он просит направить туда его вместо герцога Альбы, но наталкивается на отказ. Под влиянием Позы Дон Карлос замышляет тайно бежать в Нидерланды. Но его арестовывают, и король велит его казнить. Гибнет и маркиз Поза. Драма — свидетельство крушения надежд Шиллера относительно надежд «перевоспитать» монархов, равно как и воплотить мечты Позы о «новом лучшем государстве»,.

«счастье человечества» и «золотом веке». Впечатляет одна из финальных сцен этой драмы: разговор Филиппа с Великим Инквизитором, глубоким старцем, воплощающим чуждую милосердию власть католического фанатизма. Этот зловещий образ привлек внимание Достоевского — горячего поклонника Шиллера, — вложившего в текст братьев Карамазовых философски насыщенную «Легенду о Великом Инквизиторе». Некоторые мотивы «Дон Карлоса» получают своеобразный отзыв в «Эгмонте» Гёте.

Эстетика Шиллера: античность как идеал. В «веймарский» период Шиллер обращается к философски-эстетическому наследию Античности, которое обретает для него актуальное значение. Труды Шиллера («О трагическом искусстве», «О патетическом») носят классический характер в истории мировой эстетической мысли. При этом во многом он близок к И. Канту, в частности, к его концепции «незаинтересованности» искусства, которое призвано быть самоценным, независимым от политики и морали. Современное общество чревато противоречиями. Человек одинок, несвободен, порабощен «машиной». Возвышение индивида, по Шиллеру, обусловлено не экономическим, а духовным фактором — он всегда оставался для Шиллера главенствующим. В этом плане определяющая роль отдавалась искусству, воплощению красоты и совершенной формы. Подобный гармонический нравственно-эстетический идеал являла Античность.

Подобный удивительный мир покинул Землю, оказавшуюся «обезбоженной». Но ему необходимо возродиться в душах и сердцах людей. Таково призвание поэта. Такова мысль программного стихотворения Шиллера «Раздел земли». В подобном дележе каждый получил свое: земледельцы — ниву, охотник — леса, купец — товар, король — торговые пути. Только поэта забыли, а он всегда думал о «великом», забыв про «земную юдоль». И тогда Зевс отдает поэту небо, которое составляет предмет его творчества.

Воспитание красотой: «царство свободы». Как уже подчеркивалось, проблемы воспитания человека, гармоничного, высокодуховного, находились в поле зрения едва ли не всех выдающихся просветителей, французских и немецких. Заботили они и Шиллера. Этому посвящен его важнейший труд: «Письма об эстетическом воспитании человека» (1795). Его тема — роль искусства как облагораживающего средства духовно-нравственного облика человека. Знаменательно, что книга писалась после завершения революции во Франции, доказавшей, по Шиллеру, пагубность насилия. Отсюда вытекало убеждение Шиллера в возможности средствами эстетики приблизить «царство свободы». При всей уязвимости, с практической точки зрения, некоторых положений Шиллера его идеи сохраняют свою значимость для современной мысли. И действительно, никакое насыщение человека современными научно-техническими знаниями не может сформировать полноценную личность вне приобщения его к ценностям, гуманитарно-нравственным.

Исключительно значима и другая работа Шиллера «О наивной и сентиментальной поэзии» (1795), в которой налицо черта историзма, характеризовавшего два этапа в развитии поэтического искусства. Если античную поэзию характеризовала гармония прекрасного и жизни, то для современности — ощущение размыва идеала и действительности. Это убеждение высказано в его стихотворении «Идеал и жизнь» (1795), этом апофеозе духовного начала человека.

Как и многие гении, Шиллер был универсально талантлив: помимо эстетики и философии (вспомним Вольтера и Карамзина, Пушкина и Франса и многих других), он занимался историей.

Некоторое время он состоял внештатным профессором Иенского университета, результатом чего явилось создание двух его трудов: «История отпадения Нидерландов» (1788) и «История Тридцатилетней войны» (1791 — 1793). В них он обращался к эпохам судьбоносных событий. Труды эти имеют не столько научное, сколько эстетическое значение, они — образцы блестящего художественного стиля. Безусловно, что научный опыт, полученный Шиллером, сказался в работе над драмами на историческом материале, над которыми он трудился в последнее десятилетие своей жизни.

Поздний Шиллер: история глазами драматурга. Со второй половины 1790-х гг. Шиллер возвратился к драматургии, обратившись к узловым сюжетам и наиболее рельефным фигурам европейской истории. Действие в них происходит в разных странах, щедро выписан фон. Шиллер-драматург демонстрирует высочайшее мастерство и одновременно разнообразие философской и нравственно-эстетической проблематики. В сущности это драмы о законах истории, судьбах ее героев, роли народа.

Открывается драматургическая серия трилогией «Валленштейн» (1797—1799), обширной фреской, заставившей по размаху вспомнить об исторических хрониках Шекспира. В трех частях драмы {"Лагерь Валленштейна", «Пикколомини», «Смерть Валленштейна») воссоздана эпоха Тридцатилетней войны (1618—1648). В первой части представлен колоритный народный фон (вахмистр, трубач, егеря, драгуны, рекруты, крестьяне, горожане и др.). В центре драмы — сложный многогранный образ князя Валленштейна, генералиссимуса имперской армии, талантливого полководца и блестящего организатора, в конце концов оклеветанного и убитого своими же офицерами (этому посвящена третья часть). Удел Валленштейна трагичен: над ним словно витает рок. Макс Пикколомини сетует на судьбу, убивающую все в «цвете жизни», ибо это удел «прекрасного на свете».

В ином поэтическо-романтическом ключе написана трагедия «Мария Стюарт» (1800). В центре — один из самых пленительных женских образов, созданных Шиллером, показан заключительный акт жизни шотландской королевы, ярой католички, заточенной в английской тюрьме. Обвиненная в заговоре против соперницы Елизаветы, протестантки, она достойно и мужественно отправляется на плаху.

Еще один яркий характер — Жанна д’Арк, народная героиня Франции, ставшая героиней драмы «Орлеанская дева» (1801). У Шиллера этот образ, получивший широкое распространение в мировой литературе, героизирован и возвышен и полемически заострен против его явного «снижения» в ирои-комической поэме Вольтера «Орлеанская девственница». Шиллер предлагает свою концепцию се судьбы. Ее вина в том, что она влюбилась в англичанина Лионеля, врага Франции и не решилась его убить. Она патриотка, понимающая свою вину, а потому добровольно идущая на смерть. Ее гибель означает восстановление гармонии ее как личности.

В «Мессинской невесте» (1803) действие разворачивается в Италии, очевидно влияние поэтики античной драмы, вводятся два хора, присутствует тема рока, неотвратимости судьбы. Два брага и Беатриче гибнут, поскольку их отец когда-то содеял преступление, приводящее к серии несчастий, это вызывает ассоциации с «Орсстеей» Эсхила. В «Мессинской невесте» Шиллер демонстрирует музыкальность и лиризм стилевой манеры, полагая, что поэтичность существенней, чем строгая историческая достоверность.

«Вильгельм Телль» (1804). Эта драма посвящена народному восстанию в Швейцарии против австрийского гнета, она входит в шиллеровский «канон». В ней широко представлен исторический колорит, в множестве эпизодов запечатлена жизнь народа, который подвергался гнету.

Один из жестоких фохтов Геслер воздвигает огромную крепость-тюрьму. Народ ропщет на тирана: «Когда придет отечества спаситель?».

Один из центральных эпизодов — совещание представителей всех кантонов на поляне Рютли, где принято решение действовать сообща. В центре драмы — народный герой — искусный стрелок Вильгельм Телль. Метким выстрелом он поражает яблоко, которое Геслер заставил положить на голову его сыну. Но вторую стрелу Телль припас для самого Геслера. За это героя арестовывают, но ему удается бежать. Он подстерегает Геслера на горной дороге и убивает его. Выстрел Телля становится сигналом к народному восстанию, которое изгоняет австрийцев.

Финал драмы, дышащей пафосом вольнолюбия, — ликование народа, его самоосвобождение; при этом Шиллер, как и в «Лагере Валленштейна», демонстрирует искусство массовых сцен. В процессе восстания дворянство выступает совместно с крестьянами против иноземного гнета. При этом Шиллер осуждает неоправданные преступления, таков образ Паррициды, герцога, убившего из корыстных целей своего дядю; для драматурга очевидна разница между «злодейством и священных прав защитой». Победившие крестьяне готовы выполнять «вассальный долг». Тогда Руденц, дворянин, провозглашает: «Свободу я даю всем крестьянам». Музыкой и криками «Свобода!» завершается эта пьеса.

В последние месяцы жизни (он скончался в мае 1805 г.) Шиллер трудился над оставшейся незавершенной драмой из русской истории XVI в. «Димитрий» (1805). В основе ее — временное возвышение Лжедмитрия, оказавшегося невольным оружием иноземцев.

Поэзия Шиллера: лирика, баллады. Великий драматург, Шиллер был и великим поэтом: эти две его творческие ипостаси органически взаимосвязаны. В целом для его лирики, отличающейся разнообразием форм и огромным мастерством, характерны патетика, проповедь духовных ценностей, апофеоз облагораживающей силы искусства. Он прославляет всечеловеческое братство и духовное единение. Такова его «Ода к радости»:

Обнимитесь миллионы, Слейтесь в радости одной.

Мощные аккорды этого поэтического гимна получают музыкальное воплощение в гениальной Девятой симфонии Бетховена, а она — официальный гимн Организации Объединенных Наций. Она положена в основу кантаты Чайковского. В своих стихах Шиллер осуждает тиранию («Дурные монархи»), славит великого философа-просветителя («Руссо»), отдает дань восхищения силе истинной любви («Знаменитая женщина»), В стихах Шиллер развивает мотивы и темы его философско-эстетических сочинений («Боги Греции», «Раздел земли» и др.); иллюстрацией его политической философии становится «хрестоматийная» «Песнь о колоколе» (1799), в которой Шиллер возвращается к урокам Французской революции. С художественной проникновенностью описывает он процесс создания колокола. Своим звоном он может разжечь роковые страсти, «огонь восстанья», стать призывом к насилию, пробудить в человеке разгул вражды. Это Шиллером осуждается. Его колокол призван утверждать добро, созидание.

Наконец, важную группу составляют стихи Шиллера, навеянные сюжетами и образами античности и мифологии («Жалоба Цереры», «Брут и Цезарь»), Однако односторонне было бы полагать, что лирика Шиллера построена лишь на патетике и риторике, устремленности к небесному идеалу. Его принцип — иная интонация, грубоватый юмор, насмешка, просторечие, «приземленность», — в таких стихотворениях как «Вытрезвление Бахуса», «Мужицкая серенада» и др. Эту сторону его лирики передал в своих переводах Л. Гинзбург.

Мастер балладного жанра. Классические образцы жанра были созданы Шиллером, в основном в конце 1790-х гг. одновременно с Гёте. Это было дружеское соревнование, лишенное зависти, которое вело к их взаимообогащению. Шиллер блистательно представляет эпизоды, говорящие о событиях глубоко поучительных. Он пишет о силе большой и трагической любви («Рыцарь Тогенбург»), непостоянстве земного счастья, тираноборстве («Порука»), горестном даре прозрения («Кассандра»). Наконец, баллада «Торжество победителей», близкая по форме к хоровой песне, содержит размышления поэта о человеческом бытии:

Спящий в гробе, мирно спи;

Жизнью пользуйся живущий.

«Русский» Шиллер. Восприятие Шиллера в России — тема обширная и плодотворная. По словам Чернышевского, он стал «участником в умственном развитии нашем». Он был исключительно популярен в эпоху романтизма как художник. Жуковский, явивший до сих пор непревзойденные переводы шиллеровских баллад, сделал их столь популярными, что они стали фактами русской поэзии. Белинский называл Шиллера «адвокатом человечества», отмечая его ненависть к фанатизму и «предрассудкам», которые разделяют людей. О популярности немецкого поэта свидетельствуют строки Пушкина, обращенные к Кюхельбекеру:

Поговорим о бурных днях Кавказа, О Шиллере, о славе, о любви.

Пушкинский Ленский накануне дуэли «при свечке Шиллера читал». Любили Шиллера и русские писатели Тургенев, Некрасов («Подражание Шиллеру»). Автор «Разбойников» с его неутомимыми духовными исканиями был созвучен эстетике Достоевского, неизменно оставался его творческим спутником. Переклички с Шиллером, сходство мотивов и образов обнаруживается во многих его романах, особенно в «Братьях Карамазовых». О том, как живо и непосредственно воспринимались постановки Шиллера, в частности спектакля «Коварство и любовь», в годы Гражданской войны красноармейцами, свидетельствуют К. Федин и К. Паустовский.