Спарта iv века война с персией. 
Анталкидов мир

Внешпяя история Греции после пелопоннесской войны, в первую половину IV в., представляет пеструю картину бесконечных войн, столкновений и миров между отдельными полисами и коалициями полисов. Еще не успевала закончиться одна война, как уже открывалась другая, третья и т. д. Гегемония над греческим миром непосредственно после пелопоннесской войны перешла к Спарте, которая в военном отношении в то время была самым сильным из всех греческих государств.

Внутренняя же крепость гегемона эллинского мира оставляла желать многого. О старой Спарте Ликурга в IV в. сохранялись лишь бледные воспоминания. «Община равных» уже давным давно разложилась. Социально-экономическое развитие Спарты, как и других общин Пелопоннеса, совершалось в том же направлении, как и всех остальных греческих полисов, но только гораздо медленнее. Частная собственность и индивидуальное рабовладение за время пелопоннесской войны в Спарте сделали большие успехи. Мобилизация собственности и диференцпация в среде господствующего класса «равноправных спартиатов» особенно усилилась после закона эфора Эпитадея (ок. 400 г.). Закон Эпитадея разрешал передачу имущества, в том числе и земли, по свободному выбору в виде подарка или по завещанию. Таким образом Спарта порывала с неотчужденностью клеров и земля стала выходить из родового владения, что неизбежно приводило к уменьшению гражданземлевладельцев, земельной концентрации и укреплению олигархии.

О быстроте диференциации спартиатов выразительно говорят цифры владельцев клеров в разные периоды, приводимые греческими историками. Так, согласно Геродоту в V в. в Спарте имелось более семи тысяч граждан, имевших полные клеры, через шестьдесят лет число владельцев клеров согласно Фукидиду понизилось до двух с половиной, а к концу IV в. едва достигало полутора тысяч. Сокращение числа клеров и земельная концентрация возрастали с каждым столетием. В III в. при выступлении царейреформаторов Агиса и Клеомена Спарта и Пелопоннес были странами крупного землевладения и пастбищного хозяйства. Особенно славились мессенские пастбища, «страны, по всем направлениям изборожденной ручьями и благоприятной для быков и баранов»¹.

В толщу натурального хозяйства Спарты проникал торговый и ростовщический капитал, порождавший земельную концентрацию. В отношении Спарты, казалось, исполнялось древнее предсказание дельфийской жрицы (пифии), что «Спарту погубит страсть к деньгам и ничто больше».

Одним из источников накопления богатств в Спарте служило наемничество, именно в Спарте IV в. принявшее исключительно широкие размеры. Мыс Тенар на юге Пелопоннеса играл роль наемнической биржи, где вербовали наемников. К числу первых богачей Спарты принадлежал наварх, начальник морских сил, Лисандр. За время своего верховного командования Лпсандр собрал внушительную сумму—до 2 тысяч талантов.

В Спарте имелось большое число недовольных элементов, обедневших граждан (гипомейонов), богатых, но бесправных периэков, вольноотпущенников (неодамодов) и илотов. В 399 г. спартанский гражданин Кипадоп призвал всю массу недовольных к восстанию, к низвержению существующего строя и провозглашению собственной диктатуры. Восстание, однако, не удалось. Заговор был раскрыт, и все заговорщики были казнены.

После разгрома Афинской архэ Спарта оказалась главой огромного панэллииского союза. Уже в первые годы спартанской гегемонии союзные города убедились, что спартанская гегемония во всех отношениях хуже афинской. Для руководства столь большим и сложным политическим делом Спарта не имела ни исторического навыка, ни соответствующего административного аппарата. Организатор спартанской архэ Лисандр, свергая демократию во всех подвластных Спарте городах, механически назначал так называемые декархии, т. е. комитеты десяти (олигархов), под руководством спартанского гармоста (военного командира) с чрезвычайной властью. Гармосты, как и поставленные ими олигархи, вели себя крайне разнузданно, обирали союзников и совершали всякого рода насилия и потому, естественно, не вызывали к себе ничего иного, кроме презрения и злобы. За малейшую попытку освободиться от произвола гармостов виновные подвергались жестокому преследованию.

Не умевшие наладить отношения с союзными городами, спартанцы не могли наладить отношения также и с персидским царем. После смерти Дария II в Персии началась междоусобица между двумя сыновьями умершего царя—Артаксерксом и Киром. Спартанцы приняли сторону младшего сына Дария—Кира. Византии* ский гармост Клеарх, жадный и жестокий, навербовал для Кира и на его деньги 13 тысяч отборных наёмников греков и отправился с ними в Азию добывать престол Киру. Вначале дела греков и Кира пошли успешно, но в сражении при деревне Кунаке, в Месопотамии, неподалеку от Вавилона, Кир был убит, и после этого все предприятие расстроилось. К тому же пять лучших греческих вождей предательски были убиты персами. Однако оставшиеся 10 тысяч греков не потерялись. Находясь на расстоянии 2 тысяч километров от ионийского берега, в глубине неприятельской страны, они совершили изумительный по трудности и организованности переход, известный в истории под именем Анабасиса (похода вверх до южного берега Черного моря) 10 тысяч греков. Этот поход, бывший в сущности отступлением 10 тысяч греков, длился 15 месяцев (401—400 гг.), пока они не достигли исходного пункта экспедиции—Византия. Поход и отступление 10 тысяч греков описаны в «Анабасисе» Ксенофонта, непосредственного, активного участника этой экспедиции.

Поддержка, оказанная Спартой Киру, оттолкнула от спартанцев великого царя. Царский наместник Тиссаферн прилагал все усилия к восстановлению персидского владычества в греческих городах Малой Азии и на Эгейском море.

Политика Тиссаферна повела к войне персов со Спартой (399— 394 гг.). Война велась с переменным успехом. Из спартанских полководцев особенно отличился царь Агесилай, которому удалось нанести несколько серьезных поражений персам при Сардах, но закрепить эти успехи он не имел возможности, тем более, что в самый разгар военной кампании он был отозван вследствие новой войны, вспыхнувшей в самой Греции. Эта война известна под именем коринфской войны (395—387 гг.). Греческие города были недовольны спартанской гегемонией, к тому же Персия приняла все меры, чтобы образовать в Греции антиспартанскую коалицию. Войну начали Фивы. Посланный в Беотию Лисандр был убит, и к Фивам примкнули другие греческие государства, сначала Афины, затем Коринф), Мегары, Аргос и другие города Средней и Южной Греции. Спарте одновременно приходилось бороться и с Персией и с коалицией греческих государств. В 394 г. персидский ф) лот под командой бывшего афинского стратега Конона одержал победу при мысе Книде в Малой Азии. Спартанское владычество на море этой победой было уничтожено. Битва при Книде обесценила и те успехи, какие спартанцы имели на греческом театре войны. В 390 г. афинскому стратегу Ификрату, применившему тактику пелтастов, удалось одержать победу над спартанским отрядом недалеко от Коринфа. ?'.

Однако в решительный момент персы, напуганные успехами антиспартанской коалиции, снова переменили фронт и сблизились со Спартой. В 387 г. под давлением Персии в столице персидского царя Сузах был заключен Анталкидов, или Царский, мир. Анталкид—спартанский" уполномоченный при персидском дворе, при посренстве которого велись переговоры. По Анталкидову миру все греческие города объявлялись свободными и все греческие союзы (кроме Пелопоннесского) распускались, гегемония сохранялась за Спартой, а города малоазийского побережья переходили под власть Персии. Показателен уже самый текст мирного договора, заключенного притом не в Греции, а в царской резиденции. «Я, царь Артаксеркс,—гласил один из параграфов Анталкидова мира,—считаю справедливым, чтобы города азиатского берега остались за мной, в том числе Клазомены и Кипр. Другие же греческие города, малые и большие, должны получить автономию, кроме Лемноса, Имброса и Скироса, остающихся согласно старинному порядку за Афинами. Все т. е. кто не примет этого мира, будут иметь дело со мною. Я буду с ними воевать, опираясь на помощь добровольных союзников, на сухом пути и на море, посредством флота и денежных субсидий»^[1].

По Анталкидову миру Персия возвращала себе гегемонию на Эгейском море. Провозглашенная царем автономия х’реческих городов делала невозможным какое-либо солидное объединение в панэллинском духе и вселяла раздор даже в самые маленькие области Эллады. Надсмотрщиком и хранителем персидской гегемонии в эллинском мире становилась Спарта. Спарта не замедлила воспользоваться своим привилегированным положением для разрушения даже таких скромных попыток объединения, как союз Халкидскпх городов под главенством города Олинфа, и повсеместного насаждения олигархий. В Бестии также взяла верх олигархическая партия, опиравшаяся на поддержку спартанского гарнизона, занявшего фиванскую крепость Кадмею. Прямым результатом такого рода узкой политики было еще большее усиление партикуляризма и ослабление Эллады, эмиграция на Восток и усиление напора варварских племен на греческий мир.

Но супрематия Персии продолжалась недолго. Внутреннее состояние Персии все более ухудшалось. Все более становилось очевидным, что великая держава Ахеменидов распадается на свои составные части. Войны между сатрапиями не прекращались. Каждая сатрапия стремилась превратиться в самостоятельное государство, независимое от великого царя. Положение Спарты тоню заставляло желать много лучшего.

• [1] Ксенофонт, Греческая история, V, 51.