Становление моральных принципов в обществе. Их систематизация в античности и возникновение этической философии. 
Гомер, Гесиод, Солон и Сократ

Формирование системы нравственных ценностей и представлений происходило в период возникновения цивилизаций, система нравственных идеалов древневосточных цивилизаций достигла своего философского обобщения и высокохудожественной выразительности в Ветхозаветной литературе Библии, выдающегося историко-литературного и религиознофилософского памятника не только древнееврейского народа, но и всего Древнего Востока. В античной цивилизации древнейшие этические представления уже встречаются в поэмах Гомера и Гесиода.

Так, например, у Гомера мы находим созвучные сегодняшнему дню антивоенные высказывания. Порицая бога войны Ареса, поэт устами Зевса говорит:

«…бог вероломный! Ты ненавистнейший мне из богов, на Олимпе живущих.

Вечно любезны тебе только распри, убийства да войны".

(Ил. V. 889−891).

О вечной проблеме конфликта поколений, проблеме отцов и детей, также рассуждает Гомер, но о молодом поколении судит он очень строго с позиции умудренного опытом старца, который идеализирует свою ушедшую молодость:

«…Редко бывают подобны отцам сыновья;

Все большею частью хуже отцов и немногие лучше".

(Од. XI. 476−477).

В отношении к женщине Гомер как человек, проживший большую жизнь, и опирающийся на традиции и обычаи отцов, высказывает патриархальные суждения, порой не изжившие себя и сегодня:

«Слишком доверчивым быть, Одиссей, берегися с женою; Ей открывать простодушно всего, что ты знаешь, не должно; Вверь ей одно, про себя сохрани осторожно другое».

(Од. XI. 441−443).

Патриархальное отношение к женщине обнаруживается даже в тех характеристиках, которые рисуют ее возвышенный образ. Так, в греческой поэзии женщину обычно сравнивают с пчелой, которая постоянно вся в трудах и заботах. В древневосточной литературе особенно отчетливо это проявляется в знаменитой характеристике добродетельной жены, которая приведена в Ветхозаветной книге «Библии» «Притчи Соломоновы»:

«Кто найдет добродетельную жену? Цена ее выше жемчугов. Уверено в ней сердце мужа, и он не останется без прибытка. Она воздает ему добром, а не злом во все дни жизни своей. Добывает шерсть и лен и с охотою работает своими руками. Она встает еше ночыо и раздает пищу в доме своем… Задумает она о поле и приобретает его; от плодов рук своих насаждает виноградник; протягивает руки свои к прялке и персты ее берутся за веретено. Она делает ковры и покрывала; виссон и пурпур одежда ее. Уста свои она открывает с мудростью и кроткое наставление на языке ее. Она наблюдает за хозяйством в доме своем и не ест хлеба праздности. Муж ее известен у ворот, когда сидит со старейшинами земли. Встают дети и ублажают ее; муж хвалит ее: мною было жен добродетельных, но ты превзошла всех их».

Этот возвышенный образ добродетельной жены, конечно же, рожден мужским воображением и потому столь мил и приятен мужской части населения. Поэтому можно понять феминисток, которые во все времена, начиная с античности, не соглашались с таким односторонним пониманием роли женщины.

В поэмах Гомера обнаруживаются не только его суждения о женщинематери или жене, но он задумывается и о том, как следует относиться к юной девушке. Может быть, в наш век упрощенных нравов эти строки вызовут улыбку на устах некоторых молодых людей как суждения старомодные, тем нс менее они навсегда останутся вечно прекрасным идеалом. Выброшенный бурей на берег феаков Одиссей, обнаженный и покрытый водорослями, увидел перед собою дочь Алкиноя, феакийского царя, Навсикаю, и не знал, как поступить приличней:

«Оба ль колена обнять у прекраснокудрявыя девы?

Или, в почтительном став отдалении, молить умиленным Словом се, чтоб одежду дала и приют указала?

Так размышляя, нашел, наконец, он, что было приличней — Словом молить умиленным, в почтительном став отдалении (тронув колена се, он прогневал бы чистую деву)".

(Од. VI. 142−147).

В целом Илиада, описывающая ратный подвиг ахейцев, прославляет военную доблесть. Поэт изображает сражения чаще всего как единоборства отдельных героев, отличающихся исключительной силой, искусством и храбростью. Среди таких единоборств особенно запоминающимися являются поединки Гектора и Патрокла (XVII песнь) и Ахилла с Гектором (XXII песнь). Во многих местах Илиады описываются подвиги отдельных героев, но самым замечательным подвигом является победа Ахилла над Гектором. В изображении Гомера Ахилл является воплощенным идеалом воинской доблести. Не менее запоминающимся является образ достойного соперника Ахилла, мужественного воина и защитника Трои, любящего мужа и отца Гектора (Ил. VI. 440−495).

Немало интересных рассуждений о нравственных качествах человека мы находим и в поэмах Гесиода, но едва ли не главной среди всех доблестей поэт считал труд. Эти строки его поэмы «Труды и дни» поистине считаются гимном труду и во все времена являются притягательными и актуальными. Обращаясь к своему непутевому брату Персу, Гесиод говорит:

«Помни всегда о завете моем и усердно работай, Перс, о потомок богов, чтобы голод тебя ненавидел, Чтобы Деметра в прекрасном венке неизменно любила И наполняла амбары тебе всевозможным припасом.

Голод, тебе говорю я, всегдашний товарищ ленивца.

Боги и люди по праву на тех негодуют, кто праздно Жизнь проживает, подобно бездельному трутню, который, Сам не трудяся, работой питается пчел хлопотливых.

Так полюби же дела свои вовремя делать и с рвеньсм.

Будут ломиться тогда у тебя от запасов амбары.

Труд человеку стада добывает и всякий достаток.

Если трудиться ты любишь, то будешь гораздо милее Вечным богам, как и людям: бездельники всякому мерзки.

Нет никакого позора в работе: позорно безделье".

(стк. 298−311).

Подобно Гомеру Гесиод также идеализировал давно прошедшие времена. Его идеализация предстает перед нами как утопия, обращенная в прошлое. Представляя течение жизни человеческой как смену пяти поколений, Гесиод показывает, как эпоха блаженной жизни — «золотое» поколение людей, все более отдалялась, уступая под натиском непрерывной полосы утрат и усугубления зла. Когда поэт характеризует собственное время (VIII в. до Р.Х.) — поколение «железных» людей, он выступает как пророкобличитель всяческого бесчестия и подлости. При этом благодаря таланту поэта его пророческое описание приобретает вневременной характер. В этом описании проникновенный взор читателя всех времен найдет всегда черты, созвучные его времени:

«Если бы мог я не жить с поколением пятого века!

Раньше его умереть я хотел бы иль позже родиться.

Землю теперь населяют железные люди. Не будет Им передышки ни ночью, ни днем от труда и от горя, И от несчастий. Заботы тяжелые боги дадут им…

Дети — с отцами, с детьми — их отцы сговориться не смогут Чуждыми станут товарищ товарищу, гостю — хозяин.

Больше не будет меж братьев любви, как бывало когда-то Старых родителей скоро совсем почитать перестанут;

Будут их яро и зло поносить нечестивые дети Тяжкою бранью, не зная возмездья богов; не захочет Больше никто доставлять пропитанья родителям старым Правду заменит кулак. Города подпадут разграбленью.

И не возбудит ни в ком уваженья ни клятвохранитель.

Ни справедливый, ни добрый афин будет и право.

Стыд пропадет. Человеку хорошему люди худые Лживыми станут вредить показаньями, ложно кляняся.

Следом за каждым из смертных бессчастных пойдет неотвязно Зависть злорадная и злоязычная с ликом ужасным.

Скорбно с широкодорожной земли на Олимп многоглавый, Крепко плащом белоснежным закутав прекрасное тело, К вечным богам вознесутся тогда, отлетевши от смертных, Совесть и стыд. Лишь одни жесточайшие, тяжкие беды Людям останутся в жизни. От зла избавленья не будет.".

(стк. 174−201).

Выдающийся афинский поэт, реформатор и законодатель VI в. до Р.Х. Солон в своих стихотворениях характеризует нравственный и политический кризис, разразившийся в Афинах в его время, и гневно порицает тех, кто оказался под властью корыстолюбия:

«И богатеют они, злым предаваясь делам, Сытость — надменности мать, коль приходит богатство большое.

Тут не щадят ничего ни сокровищ святых, И ни народной казны; они грабят, откуда придётся, И не боятся совсем Правды уставов святых.

Так от рук супостатов терзается город желанный В схватках взаимной вражды милой злодеям одним.

Бедствия эти в отчизне кишат, а из бедного люда Многие угнаны прочь и на чужбину идут;…".

[О своей реформе, 13(4)].

Когда уже после отъезда из Афин Солон узнал, что Писитрат установил в Афинах тиранию, хитростью и обманом добившись поддержки афинян, он обратился к ним с таким увещеванием:

«Если беда вас настигла по слабости вашей постыдной, То и богов обвинять нечего вам за неё.

Сами ведь этих людей вы усилили, дав им защиту, И получили за то рабство лихое в удел.

Каждый из вас в одиночку лисиною поступью ходит Вместе же всех, коль возьмёшь, разумом слабы совсем.

Вы на язык лишь глядите и речи лукавого мужа.

Но не глядите совсем, что происходит кругом.

[Против единовластия, 20(15)].

Возведение этики в ранг системы нравственной философии и культуры приходится на время Сократа, Платона и Аристотеля. Сократ (468−399) вышел из среды ремесленного разряда афинских граждан и унаследовал от отца искусство каменотеса и скульптора, но увлекся ионийской натурфилософией, излагаемой Анаксагором, одним из учителей Перикла. Жил Сократ не в большом достатке, имея трех сыновей. Жене его, Ксантиппе, приходилось приторговывать на рынке зеленью. По этой причине, вероятно, она и слыла сварливой женщиной. Но Сократ не без юмора замечал, что именно это качество его жены побуждало его еще серьезней заниматься философией. Несмотря на то, что Сократ первоначально увлекался натурфилософскими вопросами, он обратился к проблемам этики, поскольку уже обнаруживал в афинском обществе тенденции нравственного кризиса. Цицерон писал о нем, что «Сократ первый свел философию с неба на землю и поместил ее в городах и далее ввел в дома и заставил граждан рассуждать о жизни и нравах, о делах добрых и злых». Именно рассуждения о добре и зле, получившие широкое распространение в эллинской общественно-политической мысли со времени Сократа, составили основу содержания представлений о нравственной культуре.

Ученик Сократа Ксенофонт, вспоминая о своем учителе, говорил, что «он всегда вел беседы о делах человеческих, исследуя, что благочестиво и что нечестиво, что прекрасно и что безобразно, что справедливо и что несправедливо, что благоразумие и ч го неблагоразумие, что храбрость и что трусость, что государство и что государственный муж, что власть над людьми и что человек, способный властвовать и г. д.; кто знает это, тот, считал Сократ, человек благородный, а кто не знает, тот по справедливости заслуживает названии хама». Сократ был убежден сам и старался убедить других в том, что для того, чтобы обеспечить себе доброе имя, необходимо быть хорошим в той области, в которой хочешь казаться таковым.

Сократ впервые стал убеждать своих слушателей более внимательно относиться к самим себе, познать самих себя и объективно судить о своих действиях и поступках. По его мнению, человеческое в человеке обусловлено обладанием наряду со смертным телом еще и бессмертной душой. Именно благодаря ей человек приобщается к знанию. Главной чертой нравственно-культурной философии Сократа является ее просветительский пафос. Сократ был убежден, что путь к добродетели через познание и приобщение к мудрости открыт для всех. Поэтому добро и зло в ею представлении — следствие наличия или отсутствии знания. Только благодаря разуму и знанию здоровье, сила, красота, богатство, храбрость, щедрость и т. д. используются во благо; иначе они принесут не пользу, а вред. «Вот, например, — пояснял Сократ — мужество, когда оно не имеет ничего общего с разумом, подобно простой дерзости: разве человек, если он дерзок не по разуму, не несет ущерба, а если отважен с умом, не получает пользы? А разве не то же самое связано с рассудительностью и понятливостью. С умом и образование, и воспитание приносят пользу, а без ума — вред. Одним словом, разве не все, к чему стремится душа и что она претерпевает, оканчивается счастливо, если сю управляет разум, и несчастливо — если безрассудство?» (Платон. Менон, 88 вс).

Вместе с тем Сократ подчеркивал, что «овладение знаниями было бы невозможно без соблюдения известных нравственных норм и прежде всего без обуздания человеком своей животной природы, без воздержанности: «Не следует ли каждому проникнуться убеждением, — говорил Сократ, — что воздержание есть основа добродетели. И действительно, кто может без него приобрести какие-нибудь полезные знания или достигнуть упражнением значительного навыка в них. Какой раб чувственных наслаждений не доведет до позорного состояния и тело, и душу» (Ксенофонт. Воспоминания, 1,5, 4−6). Ксенофонт в своих.

«Воспоминаниях об учителе» подчеркивал, что в делах он высказывал еще больше воздержания, чем на словах. Ксенофонт писал: «Исходя из принципа, что для всякого, кто хочет чем-нибудь прославиться, обладание воздержанностью — счастье. Сократ прежде всего сам являл собою окружающим его пример воздержанности в такой степени, в какой ею не обладал никто на свете, затем и беседами своими старался направить друзей своих главным образом к воздержанности» (там же, IV, 5,1).

Сократ не находил различия между мудростью и нравственностью. Он признавал человека одновременно и умным, и нравственным, если человек, понимая в чем состоит прекрасное и хорошее, руководствуется этим в своих поступках и наоборот, зная, в чем состоит безнравственное и безобразное, избегает их. Сократ считал, что идеальный политический строй должен опираться на справедливость, право и закон. «То, что законно, то справедливо» — думал он, как заявляет Ксенофонт в своих «Воспоминаниях», причем под законами он понимал то, что граждане по общему соглашению написали, установив, что должно делать и чего избегать. Он считал обязательным повиновение законам, при этом он подчеркивал, что нужно либо убедить власти отказаться от выполнения несправедливого решения, либо исполнять то, что оно велит, а если оно к чему приговорит, то нужно принимать невозмутимо, будут ли то побои или оковы, пошлет ли оно на войну, на раны и смерть, все это нужно выполнять, ибо в этом заключена справедливость. Нельзя отступать, уклоняться или бросать свое место в строю. Учинять же насилие над матерью или отцом, а тем паче над отечеством нечестиво" (Платон. Критон, 51 с).

Своими беседами Сократ нажил себе немало врагов, ибо он разоблачал ложь, лицемерие, фальшь. Его привлекли к суду, обвинив в выступлении против демократии, против отеческих богов и в разрушении юношества. На суде Сократ держался с достоинством и защищал себя сам. Друзья Сократа хотели было помочь ему бежать из тюрьмы, но он предпочел показать своим ученикам на собственном примере, как следует повиноваться законам отечества и выпил принесенную ему чашу с ядом.

Казнь и смерть Сократа не поставили точку в споре между его противниками и сторонниками; он продолжается до настоящего времени. Судьба Сократа не является лишь его личной индивидуальной романтической судьбой. В ней представлена общая нравственная трагическая судьба мыслителя, который в борьбе старого с новым оказался зачинателем идей нового мира. Такого рода мыслители воспринимаются рядовыми обывателями как насильственные разрушители привычных старых порядков. Только их гибель открывает глаза людям, как это и случилось с Сократом, на истинное значение таких личностей.