Французская журналистика эпохи Реставрации (1815— 1830 гг.)

24 апреля 1814 г. Людовик XVIII (1755—1824) после двадцати лет английской эмиграции возвращается во Францию. Вечером этого дня был устроен большой ужин при дворе, во время которого король восседал во главе стола в полном одиночестве. Прочие члены королевской семьи и приглашенные располагались на значительном удалении от монарха. Это должно было символизировать определенную концепцию власти, согласно которой король являлся ее центром и средоточием.

Людовик XVIII хотел восстановить старый монархический режим. Вместе с тем он понимал, что накопленный обществом опыт не прошел бесследно, что Францию нельзя в одночасье вернуть в прошлое, от которого она отказалась в результате Великой французской революции. Поэтому Людовик XVIII, восстанавливая былое могущество старой аристократии и духовенства, возрождая прежний строгий придворный этикет, одновременно сохранил привилегии новой созданной Наполеоном знати, стремился уравнять ее в правах со старинной аристократией, был готов идти на компромисс с либерально настроенной частью французского общества.

Таким компромиссом стало обнародование 4 июня 1814 г. Хартии, провозглашавшей, в частности, уважение свободы прессы: «Французы имеют право печатать и публиковать свои мнения, соблюдая при этом законы, которые должны преследовать злоупотребления этим правом*. Журналист и газетный магнат Луи-Дезире Верок (1798—1867) в своих «Воспоминаниях парижского буржуа» (1853), описывая впоследствии политическую ситуацию в начале правления Людовика XVIII, отмечал, что, хотя королю и позволили восстановить прежний придворный этикет, окружить себя многочисленным двором и королевской гвардией, но «политические заправилы оставили себе свободу печати, свободу парламентских дебатов, прямые выборы в палату депутатов…*^[1]. Иными словами, реальная власть была разделена между королем, парламентом и прессой.

Об усилении влияния на общество крупнейших парижских газет свидетельствует возросшее число их подписчиков. Лояльными власти и откровенно монархическими оставались «Монитёр», «Газет де Франс», «Журналь де Пари». В 1815 г. число их подписчиков составляло соответственно 2850, 6200, 4900.

Первая страница газеты «Котидьен».

Главным оппозиционным изданием эпохи Реставрации, оплотом либеральной интеллигенции и средней буржуазии стала газета «Конститюсьонель» («Конституционалист»), основанная в 1815 г. «Конститюсьонель» выражала устремления сторонников конституционной монархии. Газета критиковала правительство за ограничение свободы совести, печати и других гражданских свобод. В 1824 г. она начала широкую антиклерикальную кампанию по разоблачению «иезуитского засилия» во внутренней и внешней политике Франции; в газете была даже создана особая рубрика — «церковная газета», специально посвященная злоупотреблениям священников. По количеству подписчиков «Конститюсьонель» в эпоху Реставрации опередила все прочие парижские издания (16 250 экземпляров).

Умеренную оппозицию Бурбонам представляла влиятельная «Журналь де Деба», выходившая тиражом в 13 000 экземпляров и занимавшая по количеству подписчиков второе место после? Конститюсьонель". Оставаясь верной своей умеренно либеральной и консервативной линии, выступая против любых революционных потрясений, «Журналь де Деба» в целом терпимо относилась к правлению Бурбонов, хотя и не отказывала себе в удовольствии критиковать власть. Успех газеты во многом объяснялся ее способностью улавливать господствующее в обществе настроение, быть его камертоном, освещать именно те проблемы, которые в данный момент волновали французов.

Левыми оппозиционными изданиями были либеральные парижские газеты «Курье Франсе» («Французский вестник»), «Тан» («Время»), «Фигаро», социалистическая «Глоб» («Глобус»), республиканская «Насьональ» («Национальная газета»).

Рупором правой легитимистской оппозиции ультрамонархистов была газета «Котидьен» («Ежедневная газета*), обвинявшая правительство Людовика XVIII в том, что оно хочет заменить старую родовую аристократию аристократией выборной, коррумпированной, продавшейся за министерские посты и должности.

Людовик XVIII отдавал себе отчет в том, что общество устало от двадцати пяти лет революций, террора, диктатур, войн. Он хотел бы стабилизировать ситуацию, успокоить общество, дать возможность различным общественным силам иметь свой голос. Поэтому методы работы с прессой Людовика XVIII и его правительства отличались от наполеоновских. Ведя бесконечные войны, движимый непомерным честолюбием, Наполеон не выносил никакой оппозиции. Людовик XVIII в условиях мира и относительной стабильности был готов расширить полномочия прессы. Однако это вовсе не означало предоставления ей полной свободы. Король хотел держать прессу в определенных рамках, и уже вскоре, ссылаясь на старинные монархические традиции, он скажет, что? свобода прессы не совместима с моралью и религией*. Кроме того, к принятию решительных мер против прессы Людовика XVIII подталкивали мечтающие о восстановлении прежнего режима вернувшиеся из-за границы эмигранты, духовенство, родственники короля, его брат, будущий король Карл X.

21 октября 1814 г. был принят закон о печати, который восстанавливал предварительную цензуру для подавляющего большинства газет. Основать новую газету теперь можно было только с разрешения короля. Роялистская пресса поддержала ограничение свободы слова.

Недовольство Бурбонами в обществе постепенно нарастало. Узнав об этом, сосланный после отречения на о. Эльба Наполеон решил вернуться к власти. 1 марта 1815 г. он бежал из заточения и высадился с отрядом солдат в бухте Жуан. Продвигаясь к Парижу, Наполеон привлекает на свою сторону все новые гарнизоны. Власти пребывают в растерянности. Официальная «Монитёр* на третьей странице поместила сообщение о бегстве Наполеона лишь через неделю. По мере приближения Наполеона к столице меняется стилистика и тональность сообщений в «Монитёр*. Первое известие гласило: «Корсиканское чудовище высадилось в бухте Жуан*. Следующее — «Людоед идет к Грассу*. Через несколько дней «Монитёр* оповещала своих читателей: «Узурпатор вошел в Гренобль*. Еще через пару дней сообщалось, что «Бонапарт занял Лион*. Затем — * Наполеон приближается к Фонтенбло*. Наконец — «Его императорское величество ожидается сегодня в своем верном Париже*. 21 марта 1815 г. «Монитёр* писала: «Король и принцы бежали под покровом ночи. Его Императорское Величество прибыл в восемь часов вечера в свой дворец Тюильри*.

Вернувшийся к власти Наполеон прекрасно понимал, что власть его непрочна и он не может действовать прежними репрессивными методами в отношении прессы. Он упразднил Главное управление по делам печати и цензуры, встретился для консультаций со своим давним оппонентом Б. Констаном, которому заявил, что «душить прессу — это абсурд*. Наполеон рассчитывал привлечь симпатии либеральной интеллигенции и буржуазии.

Однако сделать это он не успел. Встревоженные событиями во Франции страны антинаполеоновской коалиции — Англия, Россия, Австрия и Пруссия — заключают договор о совместных военных действиях против Франции. 18 июня 1815 г. в сражении при Ватерлоо (Бельгия) Наполеон был наголову разбит английскими и прусскими войсками под командованием английского фельдмаршала герцога Веллингтона. Коалиционная армия устремилась к Парижу. 22 июня 1815 г. Наполеон отрекся от престола, сдался англичанам и был сослан на о. Святой Елены.

Опыт «Ста дней* не прошел бесследно для Бурбонов. Вернувшийся на престол Людовик XVIII ужесточил политику в области печати, однако ненадолго. И либералы, и монархисты были заинтересованы в свободе прессы, чтобы пропагандировать свои идеи. Под давлением двойной оппозиции правительство уступило, и весной 1819 г. были приняты весьма либеральные законы о печати, подготовленные крупным общественным деятелем и публицистом П.-П. Ройе-Колларом. Отныне отменялась предварительная цензура и необходимость получать разрешение короля на издание газет. Все дела о печати передавались в ведение суда присяжных, что, естественно, затрудняло вынесение обвинительных приговоров против журналистов и периодических изданий. Вместе с тем из опасений, что печать окажется в руках радикалов, было принято решение о большом денежном залоге, который должны были вносить издатели политических газет. Издавать газеты стало по силам только богачам. Б. Констан выступил против введения залога, справедливо полагая, что он ущемляет права либеральной прессы. Известный историк и общественный деятель Ф. Гизо и его единомышленник П.-П. РойеКоллар отстаивали необходимость залога, ибо, с их точки зрения, только он дает гарантии, что такая политическая сила, как газета, не будет использована во вред обществу, что обладатели этой силы не будут ею злоупотреблять.

Французской журналистике недолго довелось просуществовать под сенью относительно либерального законодательства. 13 февраля 1820 г. был убит племянник Людовика XVIII герцог Берийский. Это трагическое событие привело к ужесточению политики короля в области печати: была восстановлена цензура, чтобы основать периодическое издание, снова нужно было получить личное разрешение короля. С апреля 1820 по май 1821 г. 42 журналиста были приговорены к тюремному заключению и огромным штрафам. В защиту прессы выступил Шатобриан, провозгласивший в одной из своих речей в палате пэров: «Не может быть никакой представительной власти без свободы прессы»^[2]. Но самым яростным критиком режима Бурбонов был писатель, блестящий памфлетист Поль-Луи Курье (1772 — 1825), обличавший произвол властей, развращенность двора и выступавший против цензурных ограничений (см. Хрестоматия: Курье П.-Л. — хрестоматия приведена в конце книги).

В эпоху Реставрации во Франции еще не было организованных политических партий, поэтому главной ареной политической борьбы стала периодическая печать. Пресса становится влиятельной силой, формирующей общественное мнение, принимающей участие в политических баталиях. О. Бальзак в романе «Утраченные иллюзии» (1837—1843) показал, как изменился характер французской прессы в эпоху Реставрации. Пресса отныне служит не для объяснения явлений, не для просвещения публики, но для формирования мнений. «Газета, вместо того чтобы возвыситься до служения обществу, стала орудием в руках партий…»^[3], — говорит один из персонажей романа, журналист Клод Виньон. Бальзак увидел нарождающееся могущество прессы. «…В 1821 году газеты были вершителями судьбы всех творений мысли и издательских предприятий. Объявление в несколько строк, втиснутых в хронику парижских происшествий, стоило бешеных денег…»^[4], — писал Бальзак. Перед «страшной властью» журналистов, в одночасье создающих и разрушающих репутации, склоняются представители мира искусства, вельможи, политики и дипломаты. Талантливый романист Рауль Натан низко кланяется влиятельному критику «Журналь де Деба* Эмилю Блонде, так как считает, что похвальная статья критика о его романе обеспечила успех книге. Опубликованная в «Журнал ь де Деба* статья никому не известного молодого журналиста позволяет распродать залежавшуюся на складе новую книгу Шатобриана. Актрисы приглашают на ужин журналистов, так как от их рецензий зависит успех спектакля. В обществе журналистов немецкому послу кажется, что он ужинает со львами и пантерами, спрятавшими на время свои когти. Но укрепление власти газет сопровождается распространением торгашеского духа в их редакциях. Газета — ?лавочка, где торгуют словами любой окраски по вкусу публики*, кухня, на которой стряпают на скорую руку очередную порцию умственной жвачки, «лупанарий мысли*, «вертеп*. «Журналистика — настоящий ад, пропасть беззакония, лжи, предательства…*^[5], — говорит в романе «великий философ обыденной жизни* Фюльжанс Ридаль.

По мнению Бальзака, журналистика в эпоху Реставрации притягивала особый сорт людей — молодых честолюбцев, жадных до денег и наслаждений, небесталанных, но поверхностных, лишенных воли и терпения, чтобы упорно работать над большим творением. Для Бальзака журналистика — «легкое занятие*, не требующее, в отличие от работы писателя или ученого, сосредоточенности и усилий ума и воли. Жизнь Люсьена де Рюбампре, с тех пор как он вступил на журналистское поприще, как и жизнь прочих журналистов, проходит между светскими вечерами, обедами, ужинами, посещениями театров, увеселительными прогулками, игрой.

Рядовому журналисту в эпоху Реставрации за статьи платили мало, а иной раз и вовсе не платили. Этьен Лусто признается Люсьену де Рюбампре, что живет продажей билетов, которые ему дают директора театров за благосклонные рецензии на спектакли, и книг, присылаемых издателями на отзыв. Можно было также писать рекламные статьи. За них платили очень хорошо. Журналистов приглашали владельцы ресторанов. Ремесло журналиста давало скромное, но прочное материальное положение.

Некоторые газеты использовали «систему подписки*, которая по существу была едва прикрытым шантажом. Журналист обходил литераторов, художников, актеров различных направлений и делал им предложение: вы подписываетесь на один или несколько экземпляров нашей газеты, а мы курим вам фимиам. В противном случае на голову несговорчивого несостоявшегося абонента в газете обрушивались громы и молнии.

Редакции парижских газет насчитывали 15—20 сотрудников. Каждый журналист специализировался в своей сфере, писал статьи о литературе, сельском хозяйстве, науке, искусстве, технике и т. д. Первые страницы парижских газет занимали новости. Затем шли статьи о литературе, искусстве, науке и технике и т. д. На последней странице печатались объявления. В самом начале XIX столетия никаких существенных изменений в технологию печати еще не было внесено. Существенные улучшения коснулись лишь оформления газет (композиция, использование черно-белых и цветных гравюр). Первый механический пресс для печати был изобретен только в 1811 г. немцем Фридрихом Кёнигом (1774—1833), что позволило печатать до 1000 экземпляров в час.

В 1824 г. умер Людовик XVIII и королем Франции стал его брат Карл X (1757—1836). Новый король взошел на престол не в самое благоприятное для Бурбонов время. Королевская власть теряла поддержку в обществе. Показательно, что суммарный тираж оппозиционной прессы в 1824 г. составлял 41 330 экземпляров, а проправительственной 14 344 экземпляра. Это почти четырехкратное превосходство в тиражах оппозиционной прессы было красноречивым. Карл X не способствовал росту популярности королевской фамилии. Он был фанатичным приверженцем дореволюционного режима, ненавидел революцию, заставившую его бежать из страны. Одним из первых его актов был закон о выплате бывшим эмигрантам возмещения в 1 млрд франков за конфискованные у них земли.

Опорой монархии новый король считал католическую церковь, позиции которой при Карле X существенно укрепились. В 1825—1829 гг. усиливается дворянская и клерикальная реакция во Франции. При помощи конгрегации — тайного религиозно-политического общества — церковь играла важную роль в управлении страной. Церковники требовали и добились не только передачи светских учебных заведений под надзор духовенства, но и фактического подчинения провинциальных властей епископам.

В эти годы в прессе разгорается ожесточенная полемика по вопросу о месте церкви в обществе. «Конститюсьонель* и *Курье Франсе* развернули на своих страницах антиклерикальную кампанию. В 1825 г. обе газеты были обвинены в оскорблении религии и привлечены к суду, но закрыть их не удалось, так как они были оправданы судом.

В конце 1826 г. правительство подготовило новый закон о печати, вошедший в историю французской журналистики под названием «закон справедливости и любви* (такое название этому закону впервые дала на своих страницах официальная «Монитёр*). Согласно этому закону размеры гербового сбора были увеличены под тем предлогом, что это позволит улучшить работу почтового ведомства. В результате стоимость газетной подписки возросла в два раза. Главные редакторы газет должны были представлять цензорам копии готовящихся публикаций за пять—десять дней до выхода номера в свет. За нарушение закона предусматривался штраф в 3000 франков, закрытие газеты без права возобновления ее издания. Правительство повысило размеры денежного залога, что привело к закрытию небольших газет, а именно они главным образом публиковали критические обзоры, отрывки из новых книг, сообщали о новостях литературы и культуры. Таким образом, закон ударил по издательскому делу во Франции.

Ф.Р. Шатобриан выступил в палате пэров с резкой критикой этого закона, который он охарактеризовал, как «варварский*. Выступление было напечатано в «Журналь де Деба* и имело широкий резонанс в обществе. Встретив ожесточенное сопротивление в парламенте, правительство отозвало проект закона.

Однако это был всего лишь маневр. После закрытия парламентской сессии правительство приняло постановление, в котором газетам запрещалось писать о снижении уровня жизни, об ухудшении криминальной обстановки в стране, критиковать церковь и иезуитов, говорить о плачевном состоянии дорог и т. д.

В 1829 г. Карл X назначил новый кабинет министров, состоявший из одних ультрароялистов во главе с Полиньяком (1780— 1847), преданным династии Бурбонов. Это назначение привело к резкому обострению политической ситуации. В оппозиционной прессе усилились антиправительственные выступления. На следующий день после назначения Полиньяка «Фигаро* вышла обрамленная черной рамкой, за что ее издатель был приговорен к шести месяцам тюрьмы и штрафу в 1000 франков. После вынесения приговора? Журналь де Деба* напечатала на первой странице статью под броским заголовком «Несчастная Франция! Несчастный король!». В обществе нарастало ощущение неотвратимости революции. В апреле 1830 г. республиканская газета «Трибюн* печатает список временного республиканского правительства. Либеральная «Насьональ* выступила в защиту хартии и за установление конституционной монархии, при которой «король царствует, но не управляет*. Статьи, публикуемые в «Насьональ*, приобретали все более угрожающий тон по отношению к династии Бурбонов. В публикациях газеты почти ежедневно содержались намеки на скорый и неизбежный государственный переворот.

16 мая 1830 г. Карл X распустил палату депутатов, выступавшую против Полиньяка. Подготовка к новым выборам сопровождалась острой борьбой в печати по вопросам о правах обеих палат, пределах королевской власти, полномочиях министров. Ультароялистские газеты поддерживали Полиньяка. Либеральная пресса требовала отставки его кабинета.

На выборах победила оппозиция. В ответ 26 июля 1830 г. в правительственной «Монитёр* были опубликованы «ордонансы Полиньяка* — указы, по существу отменявшие свободу прессы. Ордонансы вводили строгие ограничения для издания газет и журналов, делали невозможным выпуск органов либеральной прессы. Ни одна газета не могла выходить без санкции властей, которую она должна была получать каждые три месяца. Вновь избранная палата депутатов распускалась. Власть пошла на открытое нарушение хартии, что было воспринято обществом как попытка государственного переворота.

В редакционной статье, открывавшей специальный номер «Насьональ*, молодой талантливый журналист, один из основателей этой газеты, Арман Каррель писал: «Власть сама подталкивает Францию к революции. Францию против ее воли столкнули с пути законности, и стране угрожает опасность вернуться на этот путь не иначе, как пройдя через бурю*^[6].

Вечером 26 июля 1830 г. в помещении редакции «Насьональ* состоялось собрание либеральных журналистов и политиков, была принята декларация с протестом против мер правительства. Она содержала и призыв к парижанам оказать сопротивление произволу властей. Протест подписали 44 редактора газет.

На следующий день, 27 июля, в Париже вспыхнуло вооруженное восстание. Карл X, узнав о событиях на парижских улицах, возмущенно воскликнул: «Но это же бунт!» На что его придворный, маршал Мармон, осмелился возразить: «Это не бунт, Ваше Величество, это революция*.

2 августа 1830 г. Карл X отрекся от престола. «Королем французов* был провозглашен герцог Орлеанский — Луи-Филипп. Восшествие на престол Луи-Филиппа означало победу крупной буржуазии (банкиров, биржевых дельцов, крупных землевладельцев, финансовой аристократии). Луи-Филипп, сам крупнейший во Франции лесовладелец и финансист, стал «королем биржевиков*. Парижская либеральная пресса сыграла огромную роль в подготовке Июльской революции. «Пресса сформировала два правительства: кабинеты 1830 и 1848 гг.*^[7], — писал в 1853 г. известный французский журналист Ипполит Кастиль.

Французская печать эпохи Реставрации не ограничивалась обсуждением политических событий и новостей. Большое место в ней занимали литературные и эстетические дискуссии. Отдел критики имелся во всех ведущих французских периодических изданиях: «Конститюсьонель*, «Журналь де Деба*, «Котидьен*, «Журналь де Пари*, «Глоб*, «Газет де Франс* и др. На страницах периодических изданий разворачивается полемика между классицистами и романтиками. Бастионами романтизма были такие издания, как журналы «Французская Минерва*, выходившая с 1818 г. под редакцией Б. Констана, «Французская муза», а также левые газеты «Глоб», «Тан». Как правило, печатные органы романтиков по своей политической ориентации были либеральными и оппозиционными.

Однако далеко не все романтические газеты и журналы были оплотами либерализма и выступали с резкой критикой классицизма во всех его вариантах. Так, журнал «Литературный консерватор», издававшийся с 1820 г. и возглавляемый В. Гюго, печатал статьи, в которых «безбожному*, «упадочническому* XVIII веку противопоставлялся великий XVII век. В этом журнале сотрудничали писатели-романтики, являвшиеся по своим политическим пристрастиям роялистами (В. Гюго, А. де Виньи и др.).

Таким образом, как неверно было бы делить романтиков на «реакционных* и «прогрессивных*, говоря об их художественном творчестве, так невозможно стирать различия между писателями-романтиками, представляющими разные течения политической и общественной мысли Франции в эпоху Реставрации. По вопросу о будущем Франции, о предпочтительной форме ее общественного устройства среди романтиков не было единства. В их числе были как последовательные либералы и республиканцы, так и убежденные консерваторы и монархисты.

Не было абсолютного единства среди романтиков и в эстетических вопросах. Так, «Глоб* полемизирует с «Французской музой*, критикуя ее спиритуалистические пристрастия. Тогдашний сотрудник «Глоб*, авторитетный литературный критик и поэт-романтик Ш.-О. Сент-Бёв осуждает Шатобриана, раннего Гюго, Ламартина за некоторую отрешенность их поэзии от жизни, крайнюю мечтательность, мистицизм.

Но, конечно, самым яростным нападкам подвергались романтики со стороны приверженцев классицизма. Так, в газете «Литературный фельетон» 2 мая 1824 г. была напечатана «Речь о романтизме» тогдашнего президента Французской академии Оже, в которой тот обрушился на «шекспироманию* молодых писателей-романтиков и выступил в защиту классицистической драмы.

Среди серьезных литературных изданий выделялся ежемесячный журнал «Ревю британик» («Британское обозрение»), издававшийся в Париже с 1825 г. под редакцией французского писателя и переводчика Лмеде Пишо (1796—1877) и публиковавший обстоятельные обзоры англоязычной литературы.

Журналистика эпохи Реставрации развивалась в непростых условиях монархического правления, однако она сделала некоторые шаги по направлению к большей свободе прессы. Во Франции появилась оппозиционная печать. Периодические издания получили возможность обсуждать важнейшие вопросы общественной жизни, знакомить своих читателей с различными точками зрения на те или иные явления в политике и культуре.

• [1] Veron L.-D. Memoires d’un bourgeois de Paris. — P., 1853. — T. 1. — P. 161.
• [2] Chateaubriand F .R. de. Oeuvres completes: En 27 T. — P.: Ladvocat, 1828. —T. XXVII. — P. 18.
• [3] Бальзак О. Утраченные иллюзии. — М.: Худож. лит-ра, 1973. — С. 281.
• [4] Там же. — С. 322.
• [5] Бальзак О. Указ. соч. — С. 212.
• [6] Цит. по: Ledre Ch. La Presse a l’assaut de la monarchic. 1815—1848. — P.:Armand Colin, 1960. — P. 107.
• [7] Castille Н. Les hommes et les moeurs en France sous le regne de Louis-Philippe. — P.: Sartorius, 1858. — P. 122.