Община Вавилонии. 
Введение в историю права. 
Древний мир

Общинные земли («eqlum durum», что в переводе означает «вечная земля») никогда не теряли своего значения в месопотамских государствах. Община изменяла свои формы под воздействием государства от родовой организации через домовую к аллодиальным формам собственности, но государство не хотело и не могло ни уничтожить, ни подчинить ее себе. На этот счет имеется твердое свидетельство, освященное самим Хаммураби в виде риторического вопроса: «Разве вечная земля (eqlum durum) когда-либо может быть отобрана?» [Дьяконов, 1967, № 4, с. 7]. Косвенным подтверждением нашего вывода могут служить данные о периодических долговых мораториях, которые объявлялись государственной властью. Ростовщичество, активно развиваясь, так и не смогло разрушить этот устойчивый мир.

Община составляла постоянный элемент в традиционном государстве Вавилона. Ее непосредственной задачей была организация юридически свободного крестьянства для сооружения необходимых ирригационных построек. Литургия и несение повинностей, связанных с ней, являлись необходимым условием для нахождения в общине. Литургии уже тогда дифференцировались на несколько общих видов. Наиболее важные из них: несение воинской службы (хотя, в отличие от Ассирии, в Вавилонии воинские поселения могли организовываться также на царской, а не только на общинной земле); несение, если можно так выразиться, ирригационной службы — выделение из общины некоторого количества людей на постройку канала и тому подобных сооружения. Разумеется, община платила налоги, была главным субъектом в этом виде отношений. Вместе с тем следует отмстить, что на Древнем Востоке этот вид повинностей практиковался в строгом смысле только в очень глубокой древности. По всей видимости, начиная с XVI в. до Р.Х., везде в ирригационных обществах царская власть считает для себя обременительным уже содержание громадного штата надсмотрщиков и передает ирригационные сооружения (колодцы, плотины, каналы и пр.) в ведение общины.

Достаточно недвусмысленно в этом отношении содержание ст. 53 Кодекса:

«Если человек поленился укрепить плотину своего поля, и, вследствие того, что плотина не была укреплена им, в его плотине произойдет прорыв, а водой будет затоплена возделанная земля общины, то человек, в плотине которого произошел прорыв, должен возместить хлеб, который он погубил».

Понятно, что процитированная выше статья памятника негативным образом определяет собственника ирригационного сооружения. Стоит сравнить с этим положения ст. 55 и 56 того же памятника, которые регулируют возмещение ущерба, нанесенного соседнему участку из-за неправильного использования собственного ирригационного сооружения. При этом субъектом штрафных санкций являются владельцы участков, которым нанесен ущерб, следовательно, они и есть собственники. Статьи 55 и 56, сопоставленные со ст. 53, служат развитием ее главной идеи, подробнее определяют статус пострадавших как собственников земли. Вывод однозначен — эго сооружение находится в собственности владельца общинного надела. Аналогичный институт находим в Ассирии, см. сг. 17 I таблицы Среднеассирийских законов (XV в. до Р. X.):

«…то хозяева нолей должны действовать по согласию; каждый должен выполнять работу для своего поля и орошать свое поле. А если в их числе есть несогласные, то ктолибо из числа согласных может спросить судей, взять документ от судей и выполнить работу; эту воду он может взять себе самому и орошать свое поле; никто другой не должен орошать этой водой».

Роль общины в Вавилонии четко обозначена в ст. 23 и 24 Кодекса Хаммураби. В них зафиксирован принцип круговой поруки общинников в отношении ущерба и совершения преступления на ее территории. Условием наступления ответственности общины является, как и везде, невозможность обнаружения преступника и неизвестность самого corpus delicti, в последнем случае община возмещает ущерб государству, а не пострадавшему. (Ср. это положение с Моисеевым законодательством: Второзак., 21: 1−8). Характерно, что под общиной здесь понимаются два ее вида: сельский и городской.

Община в Вавилонии ведала и другого рода делами, как то: управление неразделенной землей общины, которая посвящалась божку общины и доходы с нее шли на удовлетворение общинных нужд и культа. Земля эта могла обрабатываться самими общинниками, а могла и сдаваться в аренду; споры в таком случае между держателями общинных наделов и царскими людьми, прежде всего воинами, весьма возможно, решались третейским судом; в последующем суд стал однозначно царским, но община все-таки участвовала в слушании дела и управлении общинной жизнью. Сюда могли входить вопросы ценового регулирования, хотя царская власть и об этом заботилась сама. На Востоке государственное вмешательство в экономическую жизнь всегда было очень развито.

Понятно, что полицейские функции лежали целиком на общине. Это явствует из содержания ст. 23 и 24. Не подлежат сомнению судебные полномочия общины в отношении внутренних дел, однако этот принцип лишен целостности. В случае недовольства одной из тяжущихся сторон она, по всей видимости, могла апеллировать к вышестоящим государственным инстанциям. Община возглавлялась старостой — rabianum. Рабианум в эпоху Хаммураби назначается только царем. Строго говоря, это уже государственный чиновник.

Помимо старосты, в общине было общее собрание всех ее членов, способных носить оружие (alum), причем это могли быть не только домовладыки. Последние, и притом самые уважаемые, составляли особый совет — sibutum. Собирались они по необходимости для решения всех важных внутренних дел: набор ополчения, раскладка повинностей и пр. Скорее всего, собрание старейшин (sibutum) и было внутриобщинным судом.