Исторический очерк о развитии схем классификации отраслей науки

Научное знание уходит своими корнями в седую древность. Разумеется, мыслители различных эпох, творчество которых заслуживает внимания, пытались определенным образом классифицировать известные им отрасли наук^[1]. В указанном отношении в Античности более других преуспели два ее гения, учитель и его ученик, Платон и Аристотель. Платон полагал, что сократовский философский диалектический метод позволяет выявить существующие в мире смыслы, придающие ему гармонию, которая наиболее отчетливым образом представлена математикой, геометрией и арифметикой, а также космологией. В менее отчетливом виде эти смыслы распространяются на другие отрасли науки, в частности технические и гуманитарные. Отрасли науки образуют иерархию, которая распространяется от родов, т. е. математики, к видам, т. е. к другим отраслям науки. Платон явно не понимал, что математика выражает всего лишь морфные отношения между науками, но не родо-видовые. Впрочем, не он был иер;

вым, кто абсолютизировал роль математики. До него этим прославился Пифагор. По меткому замечанию московского философа Р. А. Аронова, абсолютизация математики, подчас проводимая и современными авторами, сродни болезненному синдрому, а именно пифагорейскому синдрому¹. Некритическое использование родо-видовой схематики от Платона унаследовал его ученик Аристотель.

Аристотель был подлинным энциклопедистом. Естественно, в качестве такового он стремился упорядочить известные ему отрасли науки. Он выделил, выражаясь современным языком, три типа научных отраслей: теоретические, практические и творческие (табл. 1.7).

Таблица 1.7

Классификация отраслей науки по Аристотелю²

Разумеется, с высот современной науки классификации Аристотеля присущи явные недостатки. Все отрасли науки имеют теоретический характер, поэтому различение теоретических и практических отраслей науки неправомерно. Метафизика, по мнению большинства знатоков, не имеет научного характера. То же самое относится к телеологии (учению о целеполагании). Зачисление логики в разряд метафизики или даже философии многими не приветствуется. Неправомерно отнесение астрономии, естественной отрасли науки, к математике. Столь же спорно отнесение психологии к области естествознания и уподобление медицины литературоведению. Рядоположенность этики, относящейся к философии,^[2][3]

и политики, т. е., но нашему мнению, политологии, также необъяснимо. Несмотря на указанные недочеты, классификация Аристотеля производит сильное впечатление: 24 века тому назад, в условиях, когда большинство наук находилось в зачаточном состоянии, гений Античности сумел разработать весьма детальный проект. Аристотель заслуживает самой высокой похвалы.

После Аристотеля мыслители наполняли схемы своих классификаций все большими дозами подлинной научности. В этой связи заслуживают упоминания, в частности, усилия Г. Сен-Викторского, Ф. Бэкона, О. Конта, Г. Спенсера и В. Вундта.

Для эпохи западноевропейского христианства наиболее показательна классификация отраслей наук Г. Сен-Викторского. В книге «Дидаскалион» (руководстве к обучению) он делит философию (т.е. науку) на четыре части: 1) теоретическую; 2) практическую; 3) механическую; 4) логическую. Теоретическая философия включает теологию, математику и физику. Практическая философия сводится к этике. Механика включает ткачество, производство оружия, судоходство, охоту, сельское хозяйство, охоту и медицину. Наконец, логика включает грамматику и искусство рассуждения. Превыше всего ценятся, во-первых, теология и, во-вторых, логика.

Для эпохи Возрождения характерен акцент на индуктивном методе, отцом которого считается англичанин Ф. Бэкон. В соответствии с этим методом связь между отраслями наук не может быть родо-видовой. Общая отрасль науки не является ключом к пониманию более специфической науки. Его величество эксперимент разрушает абсолютизацию то ли математики, как у Платона, то ли логики или первой философии (метафизики), как у Аристотеля. Если бы Бэкон ограничился утверждением, что следует распоряжаться отраслями науки в том их виде, в котором они предстают в научном исследовании, то он избежал бы искушения метафизическими положениями. По этого не случилось.

Ф. Бэкон решил, что статус наук определяется тремя познавательными свойствами человеческой психики: память поставляет историю, воображение — поэзию, рассудок — философию в трех ее разновидностях: науках о Боге, природе и человеке. Беда Бэкона состояла в том, что основополагающий принцип его классификации отраслей наук не получил должного обоснования. Следовательно, он является метафизическим. Ф. Бэкон искренне желал не отклоняться от научного метода, добиваясь, как он выражался, освобождения от идолов познания. Но истолковать научное содержание человеческой психики он был не в состоянии.

Ф. Бэкон проложил путь к позитивизму, основателем которого стал О. Конт, решительно отказавшийся от попыток определения статуса наук посредством ссылок на познавательные способности человека. Тем не менее и Конт, обращаясь к классификации науки, не обошелся без основополагающих принципов. Он полагал, что науки следует выстроить в виде пирамиды, восходя от абстрактного к конкретному, от простого к сложному, от прошлого к настоящему. Пирамида включала шесть отраслей наук: математика => астрономия => физика => химия => биология => социология. Указанные Контом отрасли науки действительно есть. Между ними существуют интердисциплинарные отношения, которые, впрочем (и как раз это не было известно Конту), не образуют какой-либо тип восхождения.

Следуя идеям Конта, английский философ и социолог Г. Спенсер выделил в 1862 г. три типа отраслей науки: 1) абстрактные (логика и математика); 2) абстрактно-конкретные (механика, физика и химия); 3) конкретные (астрономия, геология, биология, психология, социология). Вслед за Контом он не обосновывает правомерность использования им метода восхождения от абстрактного к конкретному.

Большим знатоком многообразия отраслей науки в конце XIX в. зарекомендовал себя яркий энциклопедист, основатель экспериментальной психологии и к тому же незаурядный философ, немец В. Вундт¹. Он считал, что первый этап дифференциации наук приводит к различению отраслей наук, с одной стороны, формальных (математика во всех ее частях) и, с другой стороны, реальных, или, как выражался Вундт, опытных. Второй этап дифференциации разделяет реальные науки на естественные отрасли науки (физика, химия, космология, физиология, геология, история развития организмов, ботаника, зоология) и отрасли науки о духе (психология, история, право и политическая экономия). Третий этап различения наук позволяет выделить, причем как применительно к естественным отраслям науки, так и к отраслям науки о духе, феноменологические, генетические и систематические образования. Феноменологические науки изучают содержание процессов. Такими отраслями науки являются физика, химия, физиология, психология. Генетические отрасли науки имеют дело с возникновением предметов. Таковы космология, геология, история развития организмов и история. Систематические отрасли науки представляют в целостном виде некоторую совокупность предметов: это минералогия, ботаника, зоология, право, политическая экономия. Что касается философии, то в большей степени, чем кто-либо другой до него, Вундт понимал ее в качестве метанауки. Наибольшее возражение вызывает вычленение Вундтом феноменологических, генетических и систематических отраслей наук. По сути, в любой отрасли науки можно выделить предметы, их возникновение и, следовательно, процессы. Речь идет не о различных отраслях науки, а об их представлениях.

Еще одним энциклопедистом, схема классификации наук которого заслуживает внимания, является основатель американского прагматизма Ч. С. Пирс. Он был явно неравнодушен к трихотомическим делениям. Не избежал он этого своего пристрастия и при классификации отраслей науки^[4][5], выделив в порядке убывания их актуальности: 1) подлинные отрасли науки, в которых по определению совершаются открытия; 2) обзорные; 3) практические. В отрасли науки подлинных открытий Пирс включал в порядке убывания их актуальности: 1) математику, в том числе логику; 2) философию, в том числе метафизику; 3) фактуальные отрасли науки (физические и психические дисциплины). Об обзорных отраслях науки, например правилах этикета, и практических отраслях науки вроде дегустации вин он отзывался снисходительно. К сожалению, Пирс не объяснил, почему именно математика и философия заслуживают той высокой научной оценки, которую он им давал.

Из отечественных ученых в качестве знатока проблемы классификации наук зарекомендовал себя Б. М. Кедров, философ и химик. Он, выступая от имени марксизма-ленинизма, опирался прежде всего на понимание диалектики Ф. Энгельсом и его же концепцию форм движения материи. Как отмечал Энгельс, законы диалектики «должны иметь силу как для движения в природе и человеческой истории, так и для движения мышления"1. В «Диалектике природы» он рассматривал развитие явлений в следующей последовательности: механические, физические, химические, биологические, общественно-исторические процессы.

Б. М. Кедров стремился развить схематику Энгельса, вместе с тем сохраняя ее основное содержание^[6][7]. Эти два стремления оказались трудно совместимыми. Ф. Энгельс различал всего лишь пять форм движения материи, но отраслей науки — по крайней мере в четыре раза больше. Кедров был готов увеличить число форм движения. Так, он ввел представление о геологической и кибернетической формах движения. Однако число форм движения он никогда не доводил до двух десятков. В отличие от Энгельса Кедров располагал отрасли науки в нелинейном порядке — в треугольнике. В вершинах треугольника находились философия (как воплощение диалектического мышления), естественные и социальные науки. Всем другим отраслям науки находилось место либо внутри, либо вне этого треугольника. Так, технические науки располагались вне треугольника между социальными и естественными отраслями науки, математика, также расположенная вне треугольника, объединяла философию с естественными науками, а психология помещалась внутри треугольника, но вблизи философии, ибо она, по Кедрову, объединяет в себе токи знания, идущие от естественных, социальных и философских отраслей науки.

На наш взгляд, классификационной схеме Кедрова присущи многие недостатки. Все отрасли науки, являющиеся ни естественными, ни социальными, не получают в схеме отчетливого истолкования. В конечном счете их значимость принижается. Строго говоря, любая отрасль науки связана со всеми другими, поэтому располагать, например, технические науки между естественными и социальными неправомерно. С философией они связаны в неменьшей степени, чем с математикой. Кедров явно абсолютизировал значимость диалектического материализма. Печать этой абсолютизации лежит на всех его рассуждениях. По нашему мнению, схематика Кедрова является хорошей иллюстрацией тех ограниченных возможностей классификации отраслей науки, которая имеется в распоряжении авторов, выступающих от имени диалектического материализма К. Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина.

Выводы

• 1. Все авторы, претендующие на углубленное понимание науки, стремятся представить ее отрасли в систематическом виде.
• 2. Предлагаемые ими классификации отраслей науки несут на себе печать их философских представлений.
• 3. Современные классификации отраслей и типов науки возникли не на пустом месте, они являются продолжением усилий большой плеяды философов и ученых прошлых эпох.

• [1] 2 Speziali Р. Classification of the Sciences // Wiener P. P. Dictionary of the History of Ideas.P. 462—467. URL: http://xtf.lib.virginia.edu/xtf/view?docId=DicHist/uvaBook/tei/DicHistl.xml;chunk.id=dvl—57/
• [2] Аронов Р. А. Пифагорейский синдром в философии и науке // Вопросы философии.1996. № 4. С. 134.
• [3] Hoffe О. Aristoteles. Miinchen: Beck, 2006. S. 32.
• [4] Вундт В.

  Введение

  в философию. М.: ЧеРо: Добросвет, 2001. С. 44—77.

• [5] Peirce С. 5. Collected Papers / ed. by C. Iiartshorne and P. Weiss. Cambridge, MA: HarvardUniversity Press, 1935. Vol. I. P. 77—137.
• [6] Энгельс Ф. Диалектика природы // Маркс /С., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. М.: Госполитиз-дат, 1961. Т. 20. С. 582.
• [7] Кедров Б. М. О современной классификации наук (основные тенденции в ее эволюции) // Вопросы философии. 1980. № 10. С. 85—103.