Вместе с тем правила универсальной практики вряд ли допустимо истолковывать как чистые предписания. Подобно правилам частных практик, правила всякой практики являются двойственны;
' Wittgenstein L. Remarks on the Foundations of Mathematics. Oxford, 1967. P. 98.
ми утверждениями и имеют не только оценочное (прескриптивное), но и описательное содержание. Последнее находится в гораздо более глубокой прескриптивной тени, чем в случае правил частной практики, но тем не менее оно существует. Если бы это было не так, осталось бы совершенно непонятным, как можно какую-то теорию, имеющую определенную логическую и математическую структуру, сопоставлять с реальностью и говорить об истинности или ложности теории, если структура последней содержательно пуста. Непонятно было бы также, откуда, если не из внешних обоснований, конкретные логические и математические теории получают импульсы для своего развития.
Кроме того, если бы даже правила всякой практики являлись, как полагает Витгенштейн, чистыми предписаниями, это не означало бы, что они вообще не нуждаются в обоснований. В отличие от описаний предписания не могут быть истинными или ложными. Но предписания, как и описания, бывают обоснованными или необоснованными, хотя способы обоснования предписаний своеобразны, в частности, они не могут быть эмпирическими.
Витгенштейн проводит различие между обоснованием языковой игры и причиной ее принятия: обоснование — это приведение доводов в поддержку обосновываемого тезиса, причина же принятия языковой игры лежит в сфере практики1. Эту мысль Витгенштейна можно было бы попытаться истолковать как указание на принципиальные особенности обоснования предписаний в сравнении с обоснованием описаний, в частности как указание на то, что если описания обосновываются прежде всего путем сопоставления их с реальностью, то предписания обосновываются в первую очередь путем ссылки на их эффективность. Однако Витгенштейн оснований для такой интерпретации не дает, ибо полагает, что языковая игра не может быть охарактеризована ни как обоснованная, ни как разумная, поскольку «она пребываетг как наша жизнь»2,.
