Совершенствование методов информационно-психологического противоборства

Вторая мировая война стала настоящим полигоном для отработки методов информационно-психологического противоборства. Поля сражений этой войны были плотно напичканы листовками, мировой радиоэфир трещал от лжи, угроз и оскорблений, тысячи звукоусиливающих устройств изрыгали угрозы на солдат противника и призывали их скорее сдаваться в плен.

Советский опыт организации сиецпропаганды в годы Великой Отечественной войны особенно ценен сегодня потому, что он как бы показывает научно обоснованную «траекторию» информационно-психологического воздействия на противника. Начальным звеном этой работы было детальное изучение противника, его морально-психологических возможностей, сильных и слабых сторон индивидуальной и групповой психологии. Специалисты политической работы среди войск и населения противника исходили из того, что только детальное знание морального духа и боеспособности личного состава противостоящих воинских частей и соединений, настроений отдельных групп военнослужащих, отношение к военным событиям в тылу врага на конкретном временном отрезке позволит выбрать правильные направления, наиболее эффективные средства, формы и методы идеологического и психологического влияния на него и вместе с тем оценить действенность этого влияния.

Для получения и накопления своевременной, достоверной и наиболее полной информации о психологии противника использовались следующие методы и источники: а) политические допросы военнопленных, проводившиеся, как правило, в политотделах армий и реже — в политотделах дивизий; б) анализ документов противника (архивов, приказов, распоряжений, методических материалов, военной и гражданской прессы, партийной, научной и справочной литературы, кинокопий, грампластинок, личной и служебной переписки, рапортов, личных дел, удостоверений, фотоматериалов, дневников и т. д.), захваченных в бою, изъятых у убитых и пленных, добытых разведорганами и трофейными командами; в) составление военно-политических характеристик (формуляров) на дивизии противника (всего во время войны было составлено более 400 таких формуляров); составление тематических досье по отдельным направлениям; г) составление обобщающих информационных сводок и обзоров о моральном духе и настроениях противника для наших войск и др.

Основными средствами идеологического и психологического воздействия на врага были: печатные материалы, средства их производства и распространения; громкоговорящие устройства; радиовещание; наглядная агитация; личное общение советских воинов, специалистов спецнропаганды и антифашистов с личным составом войск противника и др.

Печатная пропаганда занимала центральное место в системе моральнопсихологического и идеологического воздействия на противника. Ее основными формами были листовки, газеты, журналы, бюллетени, письма, брошюры, плакаты и др.

Стремясь найти аудиторию для информационно-психологического воздействия, специалисты спецпропаганды разрабатывали различные виды листовок («на любителя»): официальные заявления, выступления и документы; информационные листовки; тематические листовки; листовки с письмами и обращениями военнопленных; листовки-лозунги, листовкипропуска.

При выборе размеров листовок учитывались такие психологические факторы, как: возможность их обнаружения и привлечения внимания, безопасного хранения и др. Они выпускались, как правило, двух размеров — 1/16 и 1/32 печатного листа. В зависимости от времени года цвет листовок выбирался с таким расчетом, чтобы они быстрее бросались в глаза. Однако, чтобы противник не сразу разобрался, что это наша листовка, в ряде случаев одна ее сторона имитировалась под немецкие письма полевой почты, под обрывки фашистских фронтовых газет или иод какой-либо документ. К тому же такие листовки солдатам легче было утаить от командиров.

Листовки обычно в сжатой форме излагали один основной вопрос, как правило, выраженный уже в заголовке. Поэтому личному составу противника было легко воспринимать ее содержание и запоминать содержащуюся в ней информацию.

Действенной формой пропагандистского и психологического воздействия на противника во время войны считалось звуковещапие. Для его ведения использовались: мощные громкоговорящие устройства (МГУ-39; МГУ-44), окопные громкоговорящие установки (ОГУ), рупоры, мегафоны. Мощность МГУ-39 составляла 300 ватт, МГУ-44 — 500 ватт. С их помощью предполагалось осуществлять устные передачи на расстояние до 3—4 км. Радиосеанс на такой установке был рассчитан примерно на 30 минут. Однако войсковые практики отмечали, что самая сильная из установок при благоприятных условиях слышна на 300—1000 м, а это значит, что в лучшем случае ее вещание было слышно двумстам военнослужащим противника. В этих условиях, чтобы увеличить район слышимости, прибегали не только к усилению звука, но и к выносным динамикам: красноармейцы ползком устанавливали их как можно ближе к противнику^[1]. На заключительном этапе войны появились самолетные громкоговорящие устройства (СГУ) и танковые громкоговорящие устройства (ТГУ).

В процессе радиопропаганды изучалась психология солдат противника, их сильные и слабые стороны, и в связи с этим велся поиск наиболее действенных способов воздействия на них.

Одной из наиболее важных и действенных форм в спецпропаганде считалась работа с пленными. Она имела следующие направления:

• — получение от пленных в процессе политических допросов информации, необходимой для работы с противником;
• — привлечение пленных к участию в пропаганде на своих бывших сослуживцев и население своей страны (к разработке печатных материалов, к участию в радиои звуковещании, написанию писем своим сослуживцам, членам семей и знакомым в тылу и др.);
• — использование пленных, перешедших на нашу сторону, для прямой агитационной работы среди военнопленных;
• — «подсадка» активистов из числа пленных в лагеря военнопленных для ведения скрытой пропаганды;
• — обратная засылка военнопленных в свои воинские части для пропаганды и призыва сослуживцев к сдаче в плен и др.
• 0 масштабе этой работы могут свидетельствовать следующие архивные данные. Только в июле-августе 1944 г., при освобождении Украины, политуправлениями 1-го Белорусского, 1-го и 2-го Украинских фронтов в качестве дикторов МГУ и ОГУ было привлечено около 700 военнопленных. Из 324 военнопленных, переправленных в свои части, 247 вернулись обратно, приведя с собой более 2800.

Поистине колоссальная информационно-психологическая работа проводилась с военнослужащими противника, находящимися в плену. Ярким примером эффективной психологической «обработки» военнопленных с целью изменения их социальных установок является работа с более чем 350 тыс. военнослужащих Квантунской армии, плененных нашими войсками в конце Второй мировой войны. До пленения контингент японских военнопленных, несмотря на различия в их прежнем социальном и текущем служебном положении, в возрасте отличался высоким единством настроений, установок, надежд и др. Но предпринятые специальные меры (выпуск газеты для военнопленных «Нихон симбун» («Японская газета»), изоляция наиболее реакционной части бывшего командного состава армии и частей, выдвижение актива из числа демократически настроенных пленных, организация работы курсов демократического актива и тому подобные мероприятия, позволили психологически и идеологически переориентировать большую часть военнопленных на отказ от слепого сопротивления, на критический анализ роли Японии в войне, на рассмотрение ее как потенциально демократической страны. В связи с этим газета «Ассошиэйтед пресс» в 1949 г. писала: «Японские военнопленные, прибывшие из Сибири, являются твердыми коммунистами и составляют предмет беспокойства для японского правительства».

Действительно, многие из японских военнослужащих, побывавших в советском плену, с возвращением на родину стали активистами коммунистической партии Японии. В связи с этим американские оккупационные власти даже создали специальные «фильтрационные» лагеря для лиц, возвращающихся из плена.

В пропаганде на своих сограждан самым активным образом участвовали такие известные в Германии и в мире личности, как В. Ульбрихт, В. Пик, генерал-фельдмаршал Ф. фон Паулюс и др.

Американцы традиционно придают огромное значение психологическому воздействию на противника, возводя его до своеобразного культа. В связи с этим в предвоенный период и в годы войны психологов активно привлекали к процессу разработки теоретико-методологических положений и технологий информационно-психологического воздействия.

Так, К. И. Ховланд исследовал социальное поведение, идеологические коммуникации, изменение установок. Он провел исследование влияния пропагандистских фильмов на военнослужащих, эксперименты по оценке степени доверия к источнику информации, изменения мнений под воздействием пропаганды, выявлению структуры сообщений и множества других факторов коммуникации, относящихся к характеристикам коммуникатора, аудитории и форме подачи информации. Проводя исследования в рамках информационно-психологического противоборства, Ховлэнд предложил так называемую «матрицу убеждающей коммуникации», т. е. своего рода модель речевого коммуникативного процесса, с обозначением всех его звеньев.

Работали в этом направлении и другие видные психологи. Например, Р. Крачфилд занимался разработкой методологии изучения общественного мнения, К. Морган исследовал влияние голода на процесс обработки информации и т. д.

Американские специалисты психологической войны использовали для воздействия на противника весь комплекс имеющихся в то время средств, но особенно широко и аффективно — средства звуковещания. Так, подразделения психологической войны, оснащенные громкоговорителями, активно применялись при высадке войск в Африке, в зоне Тихого океана и в Нормандии. Эти громкоговорящие устройства, хотя и имели дальность действия менее 200 м, побудили отдельные группы противника к сдаче в плен в Северной Африке. В зоне Тихого океана американские ВВС пробовали использовать для этой цели «самолеты Полли», оснащенные громкоговорителями. Они совершали облет удерживаемых японцами островов, и с их бортов осуществлялось звуковещание, передавались призывы к прекращению сопротивления.

В ходе боевых действий с японской армией громкоговорители некоторых американских танков подключались к танковым радиоприемникам. Это давало возможность одному специалисту со знанием японского языка вести передачу заранее подготовленной информации на более широкую аудиторию противника. По существу, один специалист мог передавать сообщение на японском языке по всему фронту.

В фашистской Германии для реализации этих целей информационнопсихологического противоборства было мобилизовано 25 000 пропагандистов и 2500 специальных сотрудников, которые действовали в 45 странах. В интересах выработки научно обоснованных рекомендаций специалистам по психологическим диверсиям активно работала «психологическая лаборатория», в которой имелись отделы «психологического вредительства».

Сразу после вторжения фашистских войск во Францию Геббельс издал специальную директиву, в которой ставились задачи создания секретных («черных») радиопередатчиков, маскирующиеся под радиостанции французского сопротивления и формирующие у французского населения недоверие к французскому правительству, якобы собирающемуся бежать из Парижа к проживающим в стране немцам и евреям как членам пресловутой «пятой колонны» Германии и др.

В 1943 г. германским генеральным штабом были изданы «Основные положения военной пропаганды», в которых подчеркивалась важность психологического воздействия на противника. В них, в частности, подчеркивалось, что у «человека наиболее уязвимое место — его психология, чувственная сторона. Поэтому больший успех можно ожидать, адресуясь к психологическим чувствам, а не вообще к сознанию». Это положение базировалось на мысли А. Гитлера, выраженной им в «Майн кампф», о том, что «задача пропаганды состоит в воздействии на чувства и, весьма относительно, на так называемый разум», что «есть более глубокая стратегия — война интеллектуальная, психологическим оружием… Наша стратегия заключается в том, чтобы сокрушить врага изнутри, завоевать его посредством его самого. Замешательство ума, противоречие чувств, нерешительность и паника — вот наше оружие… Артподготовка перед атакой… будет заменена в будущей войне психологическим разоружением противника путем пропаганды…».

В соответствии с планом «Барбаросса», было создано 17 рот пропаганды. Они предназначались для проведения стратегической дезинформационной кампании под кодовым названием «Ледокол» по пропагандистско-психологическому обеспечению внезапного вторжения фашистских войск на территорию СССР в июне 1941 г. Роты непосредственно придавались войскам вторжения на севере Финского фронта, группам армий «Север», «Центр» и «Юг», а также трем воздушным флотам. В 1943 г. в связи с усложнением обстановки на восточном фронте войска пропаганды были увеличены до 50 рот. В ходе сражения за Сталинград немецкое командование предприняло операцию «большого пропагандистского похода» против советских войск. В ходе боев на Курской дуге (1943) гитлеровцы провели крупнейшую за всю войну психологическую операцию «Серебряная полоса», в ходе которой делалась попытка массированного запугивания наших солдат новой немецкой боевой техникой — танками «Тигр», «Пантера» и др.

Гитлер и его сподвижники активно использовали в целях психологического воздействия на общественное мнение все имеющиеся у них средства, но особую роль отводили радио. Указывая на значение радиовещания в нацистской пропаганде, И. Геббельс подчеркивал, что «без радио и самолетов завоевание и упрочение власти в нынешних условиях немыслимо».

Во время Второй мировой войны солидный опыт психологического воздействия на военнопленных был накоплен в Китае. По оценке известного специалиста в области психологической войны П. Лайнбарджера, китайские коммунисты побили все рекорды в некоторых специальных аспектах военной пропаганды. Технология воздействия, но своей схеме и психологическому содержанию близка к современным технологиям организованного социального влияния и модификации социального поведения. В целях изменения социальных установок военнопленных использовались позитивная самонрезентация, возбуждение у пленных японцев положительных эмоций в процессе общения с ними, психическое и идеологическое заражение, постепенное психологическое «втягивание» в совместную деятельность, изменение аттитюдов по схеме «поступок — изменение установки» и др.

Так, отступая, китайцы оставляли на оставляемых позициях не мины или отравленные продукты, а подарки для японских солдат. Входя в сети связи противника, они вели с ними теплые дружеские беседы и споры по политическим проблемам.

Китайцы радушно принимали японских военнослужащих, сдавшихся или взятых в плен, выражали им искрение симпатии, хорошо кормили, дарили подарки, вели доверительные беседы о судьбе Японии и т. д. По свидетельству Лайнбарджера, одного из японских пленных избрали даже в городской совет города Яньань. Наиболее лояльные японцы проходили в плену курс политической подготовки. Таких они привлекали для совместных обращений к японским военнослужащим, находящимся на передовой в целях склонения их к сдаче в плен. Нередко японские пленные отпускались в свои части с просьбой вести агитационную работу среди сослуживцев.

Весьма эффективной оказалась и тактика психологического воздействия, ориентировавшаяся не на давление, принуждение противника к принятию однозначного решения, а на просьбу изменить характер своих действий. Так, обращаясь к японским солдатам, китайские специалисты по информационно-психологическому воздействию говорили, что «будут благодарны своим японским братьям, если они в бою станут стрелять в воздух, таким образом они не причинят вреда коммунистам и в то же время нс создадут осложнений во взаимоотношениях с японскими офицерами»^[2].

Кроме реализации перечисленных выше направлений, военные психологи в ходе Второй мировой войны решали множество других, не менее важных задач.

Так, отечественные психологи исследовали феномен выносливости военнослужащих. Изучение выносливости стало особенно важным при переходе Красной Армии в решительное наступление, когда боевые действия приобрели особую динамичность, и войскам потребовалось в короткое время преодолевать большие расстояния. В этой связи С. Сарычев и В. Спиридонова предприняли анализ выносливости как способности организма быстро приспосабливаться к длительным физическим и волевым напряжениям, резким температурным изменениям, болевым раздражителям и разнообразным лишениям^[3]. Авторами выделены такие виды выносливости, как выносливость к контрастам и переключениям на новые виды деятельности, скоростная выносливость, статическая выносливость, силовая выносливость. Наряду с этим даны практические рекомендации командирам по развитию и поддержанию выносливости у подчиненных. В частности, давались советы по проведению тренировочных маршей, учету энергетических резервов, биохимических циклов организации отдыха, физической нагрузки и эмоциональных факторов, предупреждающих утомление.

Ведущие американские психологи участвовали в психологическом просвещении высших военных руководителей вооруженных сил и других силовых ведомств, осуществляли консультирование штабов и органов в интересах принятия психологически обоснованных решений. К примеру, О. X. Моурер и Г. С. Салливан в течение 1944 г. вели постоянно действующий семинар в Управлении (отделе, бюро) стратегической службы в Вашингтоне (предшественник ЦРУ. — Прим, автора). В этой же организации во время войны трудились такие известные психологи, как Э. Ч. Толмен и Г. А. Мюррей. Будучи в звании майора, а затем подполковника Мюррей организовал, а позже и руководил службой экспертизы Управления. Главными направлениями его деятельности были подбор и подготовка кандидатов для выполнения сложных, секретных и опасных миссий.

Опыт американской психологии в решении задач обороны страны в годы Второй мировой войны в 1945 г. был «по горячим следам» проанализирован и обобщен одним из крупнейших психологов США Р. Иерксом. Главный урок, который вынес ученый из проведенного анализа и который вытекает из материала данной главы, — это необходимость создания в армии постоянно действующей психологической службы. Он подчеркивал: «Природа современной войны повелительно требует сохранения и повышения того высокого уровня, который был достигнут в изучении воинской деятельности в период Второй мировой войны». Поэтому, пишет Йеркс, «в вооруженных силах должна быть организована служба, осуществляющая исследовательскую работу в области военной психологии. Она должна быть укомплектована исключительно квалифицированными учеными… Офицеры-психологи могут быть командированы в различные подразделения вооруженных сил на необходимый период времени, не только для целей исследования или консультирования, но и для руководства и выполнения практических программ»^[4].

Йеркс полагал, что создание психологической службы в армии даст возможность высококвалифицированным психологам поступать на военную службу, сохраняя свою профессиональную квалификацию и контакты с коллегами; позволит осуществить координацию психологических исследований и внедрение их результатов в практику войск; обеспечит оптимизацию руководства деятельностью психологов, находящихся в запасе и работающих в гражданских учреждениях. Наряду с общими положениями о психологической службе автором проекта были разработаны ее задачи.

Следует добавить, что только наличие постоянно действующей психологической службы с документально закрепленными функциями, зафиксированным в учебниках и наставлениях опытом решения различных задач, службы, активно ведущей поиск, апробацию и внедрение передовых методов психологической работы, позволит не изобретать в авральном режиме «психологические велосипеды» во всяком новом военном событии. В 1947 г. в США появились первые военные психологи, проходящие действительную военную службу. С 1949 г. в Главном армейском госпитале им. Уолтера Рида стала функционировать первая интернатура для военных клинических психологов.

• [1] Особый фронт. М., 1986. С. 49.
• [2] Лайнбарджер П. Психологическая война: иер. с англ. М., 1962. С. 139—140.
• [3] Сарычев С., Спиридонова В. К вопросу о воспитании боевой выносливости // Военныйвестник. 1944. № 9—10.
• [4] Йеркс Р. Предложения по организации психологической службы в вооруженных силахСША // Современная буржуазная военная психология. М., 1964. С. 47—49.