Схема религиогенеза: политеизм и монотеизм

В трудах Юма тема сущности и истории религии — третья по важности после тематики причинности и субстанции. В «Диалогах о естественной религии» и в «Естественной истории религии» философ выступает христианофобом и противником церкви, колеблется между теизмом и атеизмом. Французские просветители, приветствующие юмизм, тщетно ожидали, что Юм будет решительно атаковать религию и станет атеистом. В Англии же его осуждали за враждебность к церкви и критику духовенства.

Юм оценивает религиозные верования как «гибельную язву» человечества. Веру в загробную жизнь он называет «самой невероятной выдумкой», а католический культ святых считает возрождением политеизма. Скептик высмеивает обрядность, веру в чудеса, надежду на молитвы и пр. По мнению Юма, прошлые и современные религии не основаны на разумной аргументации, не вытекают из природы «человека разумного». В сочинениях по истории Англии и Шотландии он доказывает, что великая английская революция в первую очередь вызвана религиозным фанатизмом, распрями между клириками церкви и лидерами сектантства.

Историческим религиям шотландский мыслитель противопоставляет понятие абстрактной религии, в которой должен быть сохранен только минимум религиозной веры. Персонаж «Диалогов» Филон говорит: «…быть философом-скептиком является для ученого первым… шагом к тому, чтобы стать здравым верующим христианином». Когда в народную религию проникают истинные принципы теизма, соответствующие здравому смыслу, то философия имеет возможность слиться с такой богословской системой. Юм призывает скептически противопоставлять разные виды суеверия, вовлекать их во взаимную борьбу и, пользуясь их распрями и гневом, удаляться «в спокойную, хотя и туманную, область философии».

В «Естественной истории религии» освещено постепенное складывание религии. Первобытные люди никак не могли иметь понятия о едином Боге. «Если мы рассмотрим развитие человеческого общества от грубых [его] начал до более совершенного состояния, — пишет Юм, — то окажется, что политеизм, или идолопоклонство, был и необходимо должен был быть первоначальной и наиболее древней религией человечества». О всеобщем распространении политеизма — «этой первобытной религии невежественного человечества» — свидетельствуют самые древние предания и описания этнографами диких племен Америки, Африки и Азии.

Юм объясняет многобожие в психологическом ключе: «…Первоначальные религиозные представления у всех народов, исповедовавших политеизм, были вызваны не созерцанием творений природы, но заботами о житейских делах, а также теми непрестанными надеждами и страхами, которые побуждают к действию ум человека». Не любознательный «первобытный философ», а голодный и испуганный дикарь стоял у истоков религии. «Первоначальная религия человечества, — читаем у Юма, — порождается главным образом тревожным страхом за будущее». Источник религии — аффекты, неудовлетворенные страхи, приведшие людей к рабской униженности и истощению духа.

Невежественная масса вначале должна была руководствоваться примитивно-обыденной картиной высших сил, прежде чем возвыситься до суждения о совершенном существе, вносящем порядок во все мироздание. У дикого человека не было времени и желания восхищаться видимой правильностью природы. Постепенно восходя от низшего к высшему, человеческий ум образовал идею совершенства, перенес на Божество наиболее благородные стороны своей собственной организации.

В политеизме каждая стихия находится в подчинении некоторой невидимой силе, автономной и отделенной от множества аналогичных сил. В древнеримском многобожии Юнона ведает бракосочетанием, Люцина — рождением, Нептун выслушивает молитвы моряков, а Марс — моления воинов, Церера покровительствует земледельцам, а Меркурий — купцам. Абсолютизируются выдающиеся люди, возникает культ героев. Солнце, Луна и звезды — боги; в источниках обитают нимфы, на деревьях — дриады. Бог войны гневен и жесток; бог поэзии — галантен и любезен, и г. д. Выходит, во вселенной нет ни высшего управления, ни единой предначертанной целесообразности. Подобно эльфам или феям, такие боги вряд ли заслуживают благочестивого поклонения, и «мнимая религиозность политеистов» есть род суеверного атеизма.

Мир подобен огромному театру, а причины происходящего в нем нам неизвестны. Бури и грозы разрушают то, что произрастает благодаря солнцу; солнце уничтожает то, что питается влагой рос и дождей. Война может сложиться благоприятно для народа, страдающего от голода вследствие неблагоприятной погоды. Болезни и мор могут опустошить целое царство, утопавшее в изобилии. Одному и тому же народу в одно и то же время может сопутствовать успех на море и неуспех на суше, а народ, одержавший верх над своими врагами, вскоре может оказаться вынужденным сложить перед ними оружие. Повсюду переплетены и смешаны добро и зло, счастье и несчастье, мудрость и глупость, добродетель и порок; нет ничего чистого и безусловно ценного.

Юм замечает: «Мы непрестанно балансируем между жизнью и смертью, здоровьем и болезнью, изобилием и нуждою — все это распределяется между людьми тайными, неведомыми причинами, действие которых часто бывает неожиданным и всегда — необъяснимым. И вот эти-то неведомые причины становятся постоянным предметом наших надежд и страхов; и если наши аффекты находятся в постоянном возбуждении благодаря тревожному ожиданию грядущих событий, то и воображение наше также действует, создавая представления об указанных силах, от которых мы находимся в столь полной зависимости».

Чем больше случайностей в жизни, тем скорее люди предаются аллегориям и суеверию: антропоморфизму, одушевлению и персонификации природных стихий. В эпоху варварства суеверие повсеместно: под влиянием своих аффектов люди выдумывают невидимые силы, распоряжающиеся их счастьем и невзгодами. На варваров преимущественно влияли такие повседневные аффекты, как тревожные заботы о счастье, страх перед грядущим несчастьем, боязнь смерти, жажда мести, стремление удовлетворить голод. Большинство богов произведено от тех выдающихся людей, которые заслужили восхищение и любовь народа. Предания исказили историю жизни героев, а поэты и жрецы через аллегории превратили героев в богов.

Согласно Юму, «у людей наблюдается природная склонность подниматься от идолопоклонства к теизму и от теизма снова опускаться до идолопоклонства». Из древнего политеизма постепенно вычленяется монотеизм. Вначале из множества богов начинает особо почитаться какое-то одно божество. Имея ту же природу, что и другие боги, эго главное божество наделено властью над всеми, подобно земному фараону или императору. Позже складывается «чистый» монотеизм как вера в Единого Бога-Творца.

А еще позже начинается отлив от монотеизма: прошлые боги политеистов становятся промежуточными существами (полубогами, ангелами) между Единым и миром, причем именно они становятся главными объектами поклонения. Возвращается своеобразный политеизм (так, Дева Мария и святой Николай наделены Божественными атрибутами и стали идолами). История религии есть постоянное колебание между политеизмом и монотеизмом. «Все та же слабость, — пишет Юм, — влечет их [людей] вниз: от всемогущего и духовного Божества к ограниченному и телесному, а от ограниченного и телесного Божества к статуе или видимому изображению последнего. Все то же стремление возвыситься влечет их вверх: от статуи или материального образа к невидимой силе, а от невидимой силы к бесконечно совершенному Божеству, творцу и владыке вселенной».

Весьма любопытно следующее сопоставление Юмом политеизма и монотеизма. Политеизм узаконивает любой извращенный обычай, тем самым предоставляя мошенникам возможность извлекать выгоду из легковерия людей. Вместе с тем идолопоклонство, ограничивая функции своих божеств, отдаст должное чужим богам и терпимо относится к обычаям других народов. Напротив, монотеизм, изгоняя из культа все неразумное и бесчеловечное, дает пример справедливости и благожелательности. Вместе с тем монотеизм считает нечестивыми божества язычников и дает ловким людям предлог объявлять, что инакомыслящие заслуживают Божеского и человеческого наказания. Поскольку всякая монотеистическая секта уверена, что лишь только она угодна Богу, то подобные секты нетерпимы друг к другу.

Юм также говорит, что Бог монотеистов бесконечно превосходит людей. Монотеизм принижает и угнетает дух верующих, считает подобающими человеку качествами умерщвление плоти, покаяние, рабское смирение, пассивное страдание. В политеизме же богов считают лишь в незначительной мере превосходящими людей, а люди признаются достаточно свободными в обращениях к богам. Поэтому политеизм приветствует в верующих храбрость духа, великодушие, любовь к свободе, т. с. все то, что ведет к возвышению любого народа.

Юм полагает, что истинная религия должна исходить из веры, основанной на разуме, поскольку весь строй природы свидетельствует нашему разуму о существовании разумного Творца. Ложные же религии, основанные на исступлении или суеверии, оказывают негативное влияние на общество, правительство и выгодны властолюбивому духовенству.

Религии, связанные с фанатическим исступлением, поначалу более жестоки, чем те, которые связаны с суеверием, но быстро становятся более умеренными (анабаптисты, левеллеры, квакеры и др.). Суеверие, напротив, прокрадывается незаметно и кажется народу безобидным. Оно делает своих адептов смиренными, лояльными к властям. Но их жрец может стать тираном, вызвать в обществе беспорядки и религиозные войны. Суеверие враждебно гражданской свободе, делает людей безвольными и жалкими. Исступление же связано с духом свободы. Суеверные люди стонут под игом жрецов, а верующие, охваченные исступлением, разрушают всякую церковную власть.

Юм подытоживает свой религиоведческий анализ следующим рассуждением: «Лишь в одном случае философия всегда сочтет для себя оправдание необходимым и даже почетным, а именно когда хоть сколько-нибудь будет затронута религия, права которой так же дороги для философии, как ее собственные, и, в сущности, равнозначны последним. …Итак, если моя философия ничего не прибавляет к аргументам, защищающим религию, то я по крайней мере могу утешиться мыслью, что она ничего от них и не отнимает и все остается совершенно в том же положении, как и раньше». Таков в общих чертах дух скептической философии религии Дэвида Юма.