Критерии выделения автоматизмов

Если эффекты внимания определяются обучением и тренировкой, то в силу автоматизации действий их координация перестает определяться одним только сознательным контролем. Серьезная методологическая проблема состоит в том, что, вводя различение сознательных и автоматизированных процессов, мы вступаем на зыбкую почву домыслов и предположений, где десятилетиями доминировали различные течения психоанализа. Несомненным достижением когнитивной психологии является нахождение операциональных критериев разведения этих процессов. Один из подходов уже рассматривался нами в предыдущем разделе при анализе задач зрительного поиска (см. 4.2.3). В этой ситуации есть веские основания считать, что параллельный поиск свидетельствует об автоматической обработке, тогда как последовательный самооканчивающийся — об участии фокального внимания и сознания. Этот подход будет неоднократно встречаться нам в дальнейшем (см. 4.3.3 и 5.1.2), но, к сожалению, он применим только к задачам поиска. Более общим является подход, связанный с работами американского нейропсихолога Майкла Познера^[1][2].

Эти работы относятся к 1970;м гг., но в значительной степени сохраняют свою актуальность до настоящего времени. Реферируя в те годы факты, свидетельствующие о сложности таких в значительной степени автоматизированных процессов, как чтение или пространственная локализация объектов, Познер отмечал, что они подтверждают мысль И. М. Сеченова о рефлекторной основе психических процессов. По мнению Познера, ошибочно связывать все эти процессы с произвольным сознательным управлением. Анализ функций и структуры сознания пока остается слишком сложной задачей, так как ее решение предполагает изучение особой управляющей инстанции — гомункулуса, который является чем-то вроде «призрака, гонящегося за когнитивной психологией» (Posner. 1978. Р. 151). На данном этапе развития научной психологии можно поставить вопрос только лишь об операциональном разделении автоматизмов (то есть процессов рефлекторного типа) и процессов, находящихся под контролем сознания.

Познер и его сотрудник Снайдер (Posner & Snyder. 1975) выделили три группы критериев, разделяющих автоматические (рефлекторные) и сознательные (рефлексивные) процессы. Как они считают, автоматические процессы характеризуются активацией, возникающей, во-первых, без сознательного намерения, во-вторых, без сопутствующего осознания и, в-третьих, параллельно (без интерференции) с активацией других подсистем. Напротив, сознательно управляемые процессы интенциональны, дают толчок к сознательным переживаниям и затрудняют альтернативным процессам доступ к ограниченному объему ресурсов внимания.

Эти соображения позволили впервые в истории психологии предложить методический прием разведения сознательных и автоматических процессов. Он получил название методики «проигрыша—выигрыша» (она же методика Познера—Снайдера). Поскольку автоматическая обработка осуществляется полностью сформированными подсистемами, которые могут функционировать параллельно, то предварительная настройка одной из этих подсистем приведет к ускорению обработки адекватной для нее информации, но не будет сопровождаться замедлением обработки, если в действительности предъявляется совсем другая, неожиданная информация. Следовательно, автоматизированные подсистемы работают по правилу «выигрыш, но не проигрыш». Сознательная обработка сопровождается «выигрышем» при показе ожидаемых стимулов, но в случае неожиданной информации, к обработке которой мы не подготовились, будут возникать затруднения. Иными словами, для сознательной обработки характерны «как выигрыш, так и проигрыш». Этот «проигрыш» в системе сознательного управления должен возникать в результате вызванного ожиданиями произвольного перераспределения ресурсов: не исключая полностью возможности работы других подсистем, такое перераспределение делает обработку информации в них более медленной и поверхностной.

Чтобы сделать логику этих рассуждений более понятной, лучше всего обратиться к конкретному примеру. В одном из экспериментов Познера и его коллег слева или справа от испытуемого предъявлялся сигнал, который мог быть либо зрительным, либо акустическим. В разных сериях измерялось время реакции определения положения или модальности сигнала. Перед каждой пробой испытуемый получал предынструкцию, в которой сообщалось, какой сигнал будет предъявлен. В 80% случаев эта информация была верной, в 20%—ложной. В контрольных условиях вместо предынструкции предъявлялся случайный набор букв. Оказалось, что в задаче пространственной локализации («слева» или «справа» независимо от модальности) верная предынструкция (80% случаев) приводила к «выигрышу» — ускорению ответов по сравнению с контролем, но ложная преднастройка (20% случаев) не сопровождалась «проигрышем»: время реакции оставалось таким же, как и в контрольном условии. В задаче определения модальности («вижу» или «слышу» независимо от локализации) был обнаружен как «выигрыш», так и «проигрыш». Это означает, что интермодальная пространственная локализация — автоматический процесс, который разворачивается независимо от интенций субъекта (см. 3.1.1). Определение сенсорной модальности, которое часто считается чуть ли не первичным психическим актом, напротив, интенционально осуществляется при участии сознания и конкурирует с другими процессами.

Этот же методический прием был использован и в ряде более сложных ситуаций. В задаче сравнения двух букв Познер и Снайдер (Posner & Snyder. 1975) систематически меняли задержку между предынструкцией (она также была верной или ложной, соответственно в 80 и 20% случаев) и сравниваемыми символами. Как показывают результаты, представленные на рис. 4.14А, обработка включает здесь как «выигрыш», так и «проигрыш», причем первый нарастает во времени значительно быстрее. Подобная асимметричность микрогенеза свидетельствует о том, что опознание включает очень быстрые автоматические компоненты (примерно 250 мс), за которыми следуют процессы более медленной сознательной обработки.

Рис. 4.14. Эффекты проигрыша и выигрыша в задачах узнавания букв (А) и лексического решения (Б).

В известной работе, проведенной с помощью данного метода, Дж. Нили (Neely, 1977) продемонстрировал влияние семантической преднастройки на время реакции в задаче лексического выбора, когда испытуемый должен определить, является ли предъявленная ему последовательность букв словом — например, «дятел» или «теляд» (см. 4.1.2). Показу тестовой последовательности предшествовало предъявление с различной асинхронностью слова, которое обычно (80% случаев) было названием соответствующей категории («птица»), но иногда (20%) могло обозначать совсем другую категорию (например, «мебель»). Как видно из рис. 4.14Б, и здесь также присутствует фаза быстрой, 250—350 мс, автоматической обработки, в течение которой ложная предынструкция неэффективна. Затем эффекты семантической активации начинают дополняться тормозящим влиянием контекста, возникающим, как полагает автор, в результате произвольного сдвига внимания в ошибочно указанную область семантической памяти. Эта интерпретация подтверждается данными, полученными при произвольном кодировании предынструкции (например, «птица» всегда означала «мебель»). Если при этом тестовое слово неожиданно оказывалось из первой, привычной категории («ворона»), то до задержек примерно 400 мс все равно наблюдалось ускорение реакций, которое затем сменялось торможением, очевидно, обусловленным сознательным учетом введенного ранее произвольного соответствия (центральная кривая на рис. 4.14Б).

Подход Познера и Снайдера возник в период расцвета энергетических моделей (см. 4.2.2) и, казалось бы, подтверждает существование центрального резервуара ресурсов. Возникновение «проигрыша» при этом связывается с перераспределением ресурсов внимания. Но если это так, то развитие процессов торможения должно иметь генерализованный характер, замедляя обработку любой иррелевантной информации — ведь резервуар един для разных задач. Это предположение поставили под сомнение последующие работы, проведенные с помощью той же методики. Например, в одном из экспериментов (McLean & Shulman. 1978) испытуемые должны были в основной задаче (она повторяла задачу Познера и Снайдера) после соответствующей предынструкции сравнивать буквы. Иногда им неожиданно предъявлялся звуковой сигнал, на который нужно было дать быстрый двигательный ответ. Хотя с увеличением времени, прошедшего с момента показа предынструкции, «проигрыш» в основной задаче возрастает (ср. рис. 4.14А), интерференция двух разных задач падает — латентное время простой двигательной реакции на иррелевантный сигнал уменьшается. Таким образом, в основе «проигрыша» лежат достаточно специфичные изменения, которые нельзя описать просто как результат перераспределения центрального пула ресурсов. Очевидно, что внимание в этих экспериментах — это не луч прожектора, указывающий потоку ресурсов сенсорный канал или место в семантической памяти, а процесс формирования нового ответа (действия). По мере его завершения появляется возможность перейти к решению других задач (см. 5.4.2).

В последние годы в арсенале когнитивной психологии появился еще один интересный методический прием операционального разведения сознательных и автоматических процессов. Речь идет о предложенной канадским психологом Лэрри Джакоби (например, Jacoby. 1998) методике диссоциации процессов. До сих пор эта методика использовалась в основном в исследованиях памяти и восприятия, поэтому мы лишь кратко упомянем о ней в данном разделе (см. ниже описание так называемого эффекта псевдознаменитости — 4.3.3), отложив более детальный анализ до следующей главы (см. 5.1.3). Хотя подход Джакоби основан на несколько иных предположениях и совершенно не использует данные о времени реакции, результаты, полученные с его помощью, хорошо вписываются в общую картину, как минимум, двухуровневой организации когнитивного управления поведением, где привычные автоматизированные тенденции — с переменным успехом — сдерживаются и направляются в русло сознательной задачи процессами произвольного контроля.

• [1] Это общее, вновь и вновь повторяющееся в психологических учебниках утверждение справедливо далеко не всегда. Например, в случае сложных, хорошо автоматизированных навыков внимание к ним может нарушать их выполнение (см. 5.4.2).Совершенно аналогично обращение внимания на содержание сложных, включающихмножество имплицитных компонентов понятий (таких как понятие «время» — см. 6.1.1)может внезапно начать мешать их пониманию.
• [2] Познер начал свою научную карьеру как инженерный психолог, под руководствомПола Фиттса. С течением времени он стал одним из наиболее видных представителейкогнитивной психологии, а затем и когнитивной нейронауки. Спектр его современныхинтересов начинает включать также вопросы психологии развития и когнитивной геномики (см. 4.3.3).