Общее направление европейской торговой политики в конце XVIII в

В ход развития торговой политики, вдохновляемой с конца XVIII в. новыми, либеральными идеями, вторгаются политические события, могущественно отклоняющие весь ход этого развития в другую сторону. Необходимо пояснить это.

Войны Франции конца XVII в. сплетаются с таможенной борьбой ее с Голландией и с Англией. Тариф Кольбера 1667 г. был боевым против Голландии и в значительной мере определил собой войну 1672— 1678 гг. В 1678 г., после Нимвегенского мира, тариф 1667 г. был смягчен для Голландии. В 1688 г., когда война с Голландией возобновилась, тариф 1667 г. был восстановлен. В 1699 г., после Рисвикского мира 1697 г., голландцы получили тариф 1664 г. (первый умереннопротекционный тариф Кольбера). Война за так называемое испанское наследство (Франция против коалиции Англии с Голландией и императором («Священной Римской империи». —Ред.)) разрывает Рисвикский мир. Она кончается Утрехтским миром 1713 г. и торговым договором с Голландией, заключаемым на основе кольберовского тарифа 1664 г. или, точнее, 1699 г.¹

С Англией Франция, начиная с 1664 г., была в состоянии таможенной войны. Англия собиралась заключить торговый договор на тех^[1]

же основаниях, что и Голландия. Но английский парламент отверг билль о торговом договоре, и Англия осталась в состоянии таможенной войны с Францией. Это было поражением для партии ториев, которые в лице Г. Болингброка явились в Англии пионерами свободной торговли. Агитацию против торгового трактата раздували виги. Крупные капиталистические организации, такие как английский банк и турецкая компания, пустили в ход все свое влияние. Видные коммерсанты стали выпускать специальную газету «The British Merchant». В ней доказывалось, что вступление в силу этого договора будет для нации более пагубным, чем полное испепеление Лондона.

Состояние таможенной войны между Англией и Францией, длившееся более ста лет, сводилось к тому, что ввоз из Англии во Францию и обратно всех почти товаров был запрещен. Еще в 1785 г. новые запреты ввоза английских товаров подтверждают старые, а в 1786 г. Франция заключает торговый трактат с Англией. Начинается новая эпоха торговой политики.

Торговый договор 1786 г. встретил разную оценку. Промышленные круги Франции клеймили его как национальную пагубу. Те же общественные элементы в Англии отрицательно оценивали этот трактат и для себя. С обеих заинтересованных сторон были, несомненно, преувеличения, но, по-видимому, английский уполномоченный для переговоров о заключении договора В. Эден (впоследствии лорд Окленд) обнаружил большую ловкость, чем французский уполномоченный Ж. де Реневаль. В общем и целом трактат 1786 г. был выгоднее для Англии, чем для Франции, совершенно подобно тому, как трактат 1734 г. был выгоднее для Англии, чем для России.

Нормальное развитие торгово-политических сношений было прервано революцией. Правда, революция осуществила в 1790 г. отмену всех внутренних таможенных границ и создала в 1791 г. единый пограничный тариф, носивший умеренно-протекционный характер в духе кольберовского тарифа 1664 г.

Французская революция, как уже было сказано, оказала некоторое влияние и на нашу торговую политику. Ход развития русской торговой политики в конце XVIII — начале XIX вв. вкратце сводится к следующему. После издания манифеста 1793 г., запретившего вывоз из России во Францию и привоз из Франции в Россию, а по пути вообще привоз всякого рода товаров («в отвращение подложного привоза товаров»), уже в самом конце царствования Екатерины II был составлен и опубликован, но не введен в действие за смертью Екатерины и вступлением на престол Павла I новый таможенный тариф. Этот тариф лишь усиливал протекционизм тарифа 1782 г. Павел I смягчил запретительные меры Екатерины, направленные против иностранного ввоза, и издал в 1797 г. свой тариф, не расходившийся, впрочем, очень резко с екатерининским тарифом 1796 г. Но в конце царствования Павла I были приняты новые радикальные меры, направленные против Франции.

В 1800 г. не только был вновь запрещен ввоз шелковых, бумажных, льняных и пеньковых материй, стекла и изделий из него, фарфора и фаянса; на этот раз запрещение было генеральное: оно не было приурочено только к французским товарам. Эта запретительная мера была вызвана не только соображениями политическими, вытекавшими из борьбы с Францией, но и мотивами экономической политики, а именно стремлением уменьшить ввоз иностранных товаров, поощрить производство товаров внутри страны и этим достигнуть повышения курса наших бумажных денег, который к тому времени опустился до 64 коп. на серебро.

Но затем была принята мера, уже явно несообразная. Павел I в конце своего царствования решил заключить союз с Францией, в которой Наполеон I уже осуществил симпатичную Павлу идею сильной монархической власти. В связи с этим поворотом в политике и стояла новая мера — указ 8 февраля 1801 г., в котором объявлялось, что на основании конвенции, заключенной в Париже, вновь разрешается вполне свободный непосредственный торг России с Францией. Но вскоре после того — 10 марта 1801 г. — в видах противодействия развитию морской торговли Англии последовало запрещение вывозить из российских портов какие бы то ни было русские товары без особого Высочайшего повеления. Это распоряжение было последней мерой, состоявшейся в кратковременное царствование Павла I, и явилось торгово-политическим харакири с целью нанести удар политическому противнику. Это мероприятие настолько несообразно, что может быть объяснено только причинами чисто индивидуальными: душевным расстройством законодателя. Совершенно ясно, что при тогдашнем экономическом развитии страны подобного рода мера должна была фатально сказаться на всей хозяйственной жизни государства.

• [1] Ж.-Б. Кольбер своей экономической политикой (т.н. кольбертизм — одна из разновидностей меркантилизма) содействовал росту капиталистического уклада в недрахфеодальной Франции. С именем Кольбера связаны протекционистские таможенныетарифы 1664 и 1667 г., положившие начало складыванию общефранцузской таможенной системы, приспособленной к защите национальной промышленности. (См.:Малов В. Н. Ж.-Б. Кольбер. Абсолютистская бюрократия и французское общество. М., 1991. С. 166—170). — Ред.