Географическое положение Российского государства на стыке Европы и Азии предопределило появление разносторонних и долговременных связей русского и восточных народов. Несомненный интерес представляет исторический опыт межцивилизационного общения, решения геополитических проблем в Азиатско-Тихоокеанском регионе и формирования долговременных российско-китайских отношений в конце XIX — первой половине XX в.
Взаимодействие России и Китая на протяжении ряда веков осуществлялось в различных направлениях и приобретало различные формы: начиная с XVII в., когда Россия и Китай вступили в территориальное соприкосновение на территории Маньчжурии, взаимоотношения между двумя странами складывались не всегда однозначно, но никогда русская и китайская культуры не соприкасались столь тесно, как в первой половине XX века. Одним из звеньев соприкосновения двух цивилизаций стала русская колония в Маньчжурии. Ее исследование дает уникальную возможность изучения межкультурного взаимодействия этносов, принадлежавших к разным цивилизациям.
Маньчжурия до конца XIX в. являлась территорией малоисследованной с научной точки зрения (Terra Incognito) не только для европейцев, но для самого Китая. В первую половину XX в. здесь происходит процесс становления одного из влиятельных центров культурной и научной жизни в СевероВосточной Азии, ведущая роль в котором отведена ученым Российского зарубежья.
Деятельность русских ученых, работавших в Северо-восточном Китае как в дооктябрьский, так и в последующий период до сих пор еще недостаточно изучена и оценена. Исследование этой темы позволит по-новому взглянуть на взаимовлияние культурных и научных достижений двух народов, а также уяснить проблему адаптации русской интеллигенции в Дальневосточном зарубежье. Участие русских в изучении Маньчжурии через опыт цивилизационного общения и разносторонней научной деятельности имеет существенное значе3 ние в современной постановке проблемы межкультурных контактов стран АТР.
Очевидна ценность и педагогического опыта российских ученых в Маньчжурии, воспитавших молодое поколение, которое в дальнейшем оставило свой след в науке. Развитие традиций российской культуры и науки было положено в основу национальной, духовной, языковой и ментальной среды зарубежной России. Положительный опыт обучения молодежи в условиях проживания в иной социокультурной среде, в условиях социокультурного кризиса помогают осмыслению современных проблем сохранения национальной культуры и русской школы.
Степень научной разработанности темы.
Исследовательская традиция изучения науки российской диаспоры как самостоятельного объекта научного анализа закладывалась в эмигрантской исторической науке уже 20−30-е годы XX в. Первым опытом подобного исследования, следует назвать вышедшую в Праге работу М. М. Новикова и библиографическое издание Русского научного института в Белграде.1 Выдающиеся философы зарубежной России рассматривали проблему русской эмиграции в культурной жизни других народов. Труды профессора Русского научного института в Париже П. Е. Ковалевского стали новым и ярким явлением в изучении «Зарубежной России», и прежде всего в оценке вклада русской эмиграции в мировую науку.3.
Российская диаспора в Северо-восточном Китае сформировалась задолго до того, как социальные, научные и образовательные структуры эмигрантского сообщества стали объектом научного исследования.
В этой связи, следует выделить как самостоятельное направление проблему русской колонизации Маньчжурии — контактной зоны межцивилизаци-онного общения, которая в отечественной историографии конца XIX — начала XX в. характеризуется работами, в основном, статистико-описательного характера.4 Однако, уже в первой половине XX в. в харбинской историографии появляются работы, в которых была предпринята попытка, обобщить опыт ис4 следования, выявить вклад русских в освоение края, в дело становления науки и образования.5.
О вкладе русских ученых естественников и востоковедов в региональное исследование повествовали работы непосредственных деятелей Маньчжурии — Н. П. Автономова, А. И. Баранова, П. В. Шкурина, А. С. Лукашкина и других, возглавивших в 50-е годы русские центры по изучению культурного наследия зарубежной России. В трудах и мемуарах указывалось на приоритет русских в исследовании Маньчжурии.6.
В советский период сам фактор русского присутствия в Маньчжурии во второй половине XIX — начале XX в. не стал заметной темой исторических исследований. Однако имевшие место работы А. Киржниц, З. Н. Горбачевой и Д. И. Тихонова, В. Ф. Ищенко, М. И. Сладковского свидетельствуют об отношении историков советского периода к политике России в Китае и ее влиянию в Маньчжурии — политическому, экономическому и культурному — как к весьма существенному этапу отечественной истории. В советской историографии отмечен был, также, и вклад русских исследователей Маньчжурии в отечественную науку. Наибольший интерес представляет работа новосибирского археолога В. Е. Ларичева, высоко оценившего труд русских археологов в Северной Манчжурииотдельные сведения о научной деятельности ученых-востоковедов содержатся в работах крупнейших историков В. М. Алексеева, о.
В.Н. Никифорова, П. Е Скачкова.
В конце 80-х годов Дальневосточным научным центром АН СССР под руководством А. И. Крушанова была проведена работа по исследованию истории Северо-восточного Китая и Маньчжурии.9 В трудах дальневосточных ученых Г. П. Белоглазова, Г. А. Сухачевой, М. А. Патрушевой, Г. Н. Романовой и других впервые была поставлена проблема межкультурных контактов в Маньчжурии во второй половине XIX — начале XX в., а основные формы экономических отношений России с Китаем рассматривались во взаимосвязи с исторической обстановкой в исследуемый период.10.
В начале 90-х годов, глубокие перемены, происходящие в российском обществе потребовали от ученых разработки новых концептуальных подходов к изучению прошлого. Характерной тенденцией становится обоснование проблемы изучения научного наследия наших соотечественников за рубежом.
Эта тенденция проявилась в выделении проблемы науки и образования в эмиграции как масштабного и многомерного объекта исследования. Об актуальности проблемы свидетельствует тот факт, что тема развития образования и педагогической мысли в зарубежной России была включена в план важнейших научных исследований Российской академии образования на 1996;1999 гг.п.
В рамках научно-исследовательской программы Библиотеки-фонда «Русское Зарубежье» деятельность исследователей была направлена на комплексное изучение проблемы персонального и институционального состава «российского научного зарубежья» как важной составной, неразрывной части социальной истории отечественной науки.12 Предметом исследования стали разнообразные аспекты, в научный оборот введено значительное количество ранее недоступных и потому неизвестных документальных источников, появились комплексные исследования, работы историографического, источниковедческого и справочного характера. В зарубежной и отечественной историографии стали появляться труды энциклопедического плана, включающие в широкий перечень трудов научную и учебно-воспитательную литературу русской эмиграции в Китае. В целом, благодаря интенсивным научным контактам и вероятной доступности эмигрантских архивных собраний в разных странах, можно говорить о формировании единой историографии Российского Зарубежья. 13.
С середины 90-х годов XX в. усиливается внимание исследователей к Дальневосточному зарубежью, к деятельности русской эмиграции в Маньчжурии. Появляется ряд монографий историков Г. В. Мелихова, Е. П. Таскиной, В. Ф. Печерицы, в которых на основе всестороннего исследования была освещена историко-культурная сторона жизни и деятельности русской эмиграции в Северо-восточном Китае.14 1.
В мае 1998 г. в Москве состоялась международная научная конференция, проводимая под эгидой Института российской истории РАН и Международной Академии информации при Организации Объединенных Наций, при финансовой поддержке Российского Гуманитарного Научного Фонда и Российского Фонда Фундаментальных Исследований. На конференцию были приглашены представители научного мира, выпускники харбинских, японских вузов в Маньчжурии и др. Пленарный доклад Н. С. Кузнецова «Востребуется ли опыт российской цивилизации в Маньчжурии?» открыл новую страницу в изучении истории Дальневосточного Российского зарубежья. В докладе Г. В. Мелихова «Харбин в сравнительно-историческом аспекте» была определена типология г. Харбина и подчеркнута отличительная особенность его как крупнейшего в Российском зарубежье центра национальной культуры и образования. На конференции было уделено внимание персоналиям. В докладах С. В. Алкина, B.JI. Телицына, C.JI. Звягина, Н. И. Дубининой и других были рассмотрены достижения русских ученых в Маньчжурии в различных направлениях их научной деятельности.15 Исследования в данном направлении были широко представлены статьями и тезисами докладов на различных научных конференциях.
Большая работа в этом направлении была проведена учеными Института истории, археологии и этнографии ДВО РАН, на базе которого в 1995 г. был создан Центр по изучению истории Российской эмиграции в странах Азиатско-Тихоокеанского региона (Рук. О.И. Сергеев). Коллективом дальневосточных ученых была впервые изучена проблема в историко-демографическом плане, освещены внешнеполитические аспекты строительства КВЖД и ее влияние на развитие политических, социально-экономических и культурных процессов в Северо-Восточной Азии.16 Исследования B.JI. Ларина, О. И. Сергеева, С. И. Лазаревой, Н. И. Дубининой, Ю. Н. Ципкина, Е. Н. Чернолуцкой, Н. Н. Аблажей, В. Н. Чернавской и других позволили определить особенности дальневосточной ветви российской эмиграции, демографический фон и про.
17 блемы ее адаптации.
В конце XX — начале XXI в. проблема межкультурных контактов и фактора присутствия русских в Китае становится доминирующей. Появились монографии и статьи, основанные на новых представлениях о взаимопроникновении культур соседствующих народов. Всесторонне исследован миграционный потенциал русских эмигрантов в Китае и влияние его на развитие торгово-промышленной инфраструктуры в работах С. И. Лазаревой, О. И. Сергеева,.
1R.
Г. А. Сухачевой, Н. А. Василенко. Дальневосточными учеными актуализируется проблема взаимовосприятия и взаимоадаптации русской и китайской цивилизаций в зоне контактов — Маньчжурииизучена проблема адаптации российской научной интеллигенции в странах дальневосточного зарубежья. 19 Как социальный механизм была всесторонне исследована российская эмигрант-екая диаспора в Китае и на КВЖД Е. Е. Ауриелене, Н. Е. Абловой. Исследователем Г. П. Белоглазовым была впервые рассмотрена проблема развития русской сельскохозяйственной науки в Маньчжурии через межцивилизационное общение России и Китая в свете взаимодействия их земледельческих культур.21.
Исследуя проблему адаптации российской культуры авторы указывали на положительное влияние на этот процесс научно-образовательных структур, сложившихся в особой социально-культурной среде полосы отчуждения КВЖД.
Актуализируется проблема персонализации науки. Отдельные аспекты научной деятельности русской профессуры в Маньчжурии освещались С.В.
Алкиным, Е. А. Кирилловым, С. П. Звягиным, В. К. Романовским, В. В. Глушко.
22 вым и А. А. Шаравиным. Значительное внимание было уделено проблеме русского образования в Маньчжурии. Особенности развития содержания образования русской школы в условиях эмиграции были рассмотрены Г. И. Каневской, О. Е. Еропкиной, С. И. Лазаревой и О. И. Сергеевым, Н. А. Василенко,.
С.В. Смирновым. Достаточно глубоко исследовано дальневосточными уче8 ными В. Ф. Печерицей, В. В. Сониным, М. А. Дорофеевой, H.JI. Горкавенко, И. А. Павловской востоковедческое, техническое и юридическое направления высшей школы в Китае.24.
Начало XXI века было отмечено появлением историографических исследований русской эмиграции в Китае. Это прежде всего работы JI.A. Варакси-ной, Э. В. Ермаковой, Л. Ф. Говердовской.25 Представляют несомненный интерес для исследователей публикации архивных документов по истории дальневосточной эмиграции, составленные Е. Н. Чернолуцкой, Н. Н. Бендик, И. А. Ба.
26 тожком, А. А. Соловьевой.
Исследователи признают, что наиболее плодотворный период в научной и педагогической деятельности русских в Маньчжурии приходится на 20-е годы XX в., когда русская колония стала значительно пополняться представителями научной интеллигенции из России. В то же время, вопрос о реальном вкладе русской эмиграции в мировую науку еще не исследован. Отсутствуют исследования, посвященные комплексному подходу к изучению научных, центров Российского зарубежья. Доктор исторических наук Э. И. Колчинский обращает внимание на субъективность взглядов исследователей, утверждающих, что успехи отечественной науки за рубежом ограничиваются областью гуманитарных наук и практически отсутствуют в области естественных и технических. Эти направления науки, утверждает ученый, должны быть всесторонне.
27 изучены. Суждения, не подтвержденные наукометрическими данными, распространяются и на Харбинский центр российской эмигрантской диаспоры. В частности, исследователь М. Раев считает, что научная провинциальность Харбинского центра была обусловлена международной обстановкой, складывающейся вокруг КВЖД и территориальной отдаленностью Харбина от основных культурных центров русской диаспоры в Европе, преобладанием технического и административного персонала КВЖД в научных кругах. М. Раев рассматривает период деятельности русских ученых в Китае столь «незначительным», что вклад харбинских ученых в науку и культуру Русского зарубежья становится очевидным «.лишь после новой эмиграции многих деятелей.
28 культуры из Харбина в США и Австралию" .
Для глубины анализа проблемы считаем целесообразным исторический опыт научной и педагогической деятельности русских в Маньчжурии рассмотреть 1) в контексте с историей русской колонизации региона- 2) в единстве с процессом освоения края, в том числе и китайской стороной- 3) во взаимосвязи с направлениями исследований дальневосточной России и сопредельных с ней стран. Всесторонняя обоснованность этих факторов позволит концептуально подойти к оценке научных достижений харбинских ученых в конце XIX— первой половине XX в.
В' последнее десятилетие усилился интерес китайских историков к проблемам российской дальневосточной эмиграции: Российские исследователи выделяют два подхода, существующие в китайской историографии: 1) оценка влияния русской колонии на экономическое и культурное развитие Маньчжурии как весьма плодотворное- 2) дана негативная характеристика деятельности царской России в Китае. Китайская историография по данной проблеме подробно освещена в исследованиях Н. А. Василенко, Л. И. Черниковой, Г. Н: Романовой. 29.
Обзор историографии свидетельствует о том, что интерес к проблеме российской дальневосточной эмиграции значителен, а ее актуальность возрастает. Привлечение ученых Сибири и Дальнего Востока подтверждают особую значимость этого вопроса для дальневосточного региона. По мере появления новых исследований в научный оборот вводится значительный массив неизвестных ранее научных источников, что дает нам понимание того, что данная проблема до конца не изучена, а практический вклад специалистов и ученых Российского зарубежья в дело освоения отдельных регионов, внедрение научных разработок в практику зарубежных стран по-прежнему относится к малоисследованным страницам истории.
Цель исследования состоит в анализе сущности процесса колонизации.
Маньчжурии и выявления тенденций и закономерностей формирования науч.
10 но-исследовательского комплекса в региональной зоне Северо-Восточной Азии.
Для реализации этой цели автор поставил перед собой следующие задачи:
1. Создать историческую картину и осмыслить события, связанные с образованием русской колонии в Маньчжурии и на основе анализа выявить единство и взаимосвязь профессиональной деятельности русских в Маньчжурии с их научной и педагогической деятельностью.
2. Определить круг научных интересов русских в Маньчжурии, выявив тенденции развития науки и образования’в Маньчжурии.
3. Охарактеризовать организационные структуры, обеспечившие комплексное исследование Маньчжурии для промышленного, экономического и культурного развития края.
4. Рассмотреть международные контакты русских научных обществ в Маньчжурии с научными организациями и учреждениями других стран, в том числе Советской России.
5. Показать роль ученых в формировании системы общего и профессионального образования, определить направления регионального развития.
6. Обобщить опыт научных исследований и формирование межцивилиза-ционного пространства в Северной Маньчжурии, тем самым обозначив перспективы развития модели интеграционного сотрудничества в Азиатско-Тихоокеанском регионе в сфере научной и педагогической деятельности.
Объектом диссертационного исследования выступает российская колония в Северной Маньчжурии, ореол проживания которой ограничен полосой отчуждения Китайско-восточной железной дороги.
Предметом исследования стали научная, просветительская и педагогическая деятельность русских в Маньчжурии, которая в первой половине XX в. носила конструктивный характер, ее направленность была обусловлена перспективами функционирования русской колонии, сформировавшейся в зоне КВЖД.
Географические рамки исследования ограничены территорией Северной Маньчжурии — полосой отчуждения КВЖД, где была сконцентрирована основная масса российских подданных, а позднее и эмигрантов. Это не исключает возможность рассматривать Маньчжурию как объект географических исследований — так называемую Маньчжурскую географическую область. Внутри указанных территориальных границ центральное внимание уделено Харбину как центру научно-педагогического пространства.
Хронологические рамки исследования — конец XIX — середина XX века.
На протяжении всего исследуемого периода на присутствие русских на территории, сопредельной с Россией, существенное влияние оказывал фактор международных отношений^ Нижняя граница исследования определена подписанием русско-китайского союзного договора 27 августа 1896 г. Для России договор знаменовал новый этап дальневосточной политики — перемещение центра тяжести с пограничных вопросов в сторону экономической экспансии, положившей начало строительству КВЖД и формированию русской колонии в Северо-восточном Китае. Верхняя граница — 1952 г. — передача Советским, Союзом прав на совместное управление Китайско-чанчуньской железной дорогой (КЧЖД) Китайской народной республике. Таким образом, была заложена политико-правовая основа для прекращения существования русской колонии в Маньчжурии.
Методология диссертационного исследования основана на принципах объективности, историзма, научности.
Принцип научности использован при подходе к изучению основных направлений исследовательской деятельности русских в Маньчжурии. Содержание этой деятельности рассматривалось с позиции целесообразности и своевременности открытий, сделанных в Маньчжурии в разные исторические периоды.
Объективность предполагает учет всех факторов исторического явления или предмета исследования. Принцип историзма связан с принципом объективности исторического исследования и требует всестороннего и полного анализа всей совокупности источников и фактов.
Автор использовал разнообразный методологический инструментарий для исследования темы. Из специальных методов исторического исследования использовались проблемно-хронологический, системный, сравнительно-исторический (компаративный) методы.
Воссоздание объективной картины научно-педагогической деятельности русских в Маньчжурии стало возможным, благодаря сочетанию системного и компаративного методов исследования. Метод компаративного анализа и обобщений, позволяет раскрыть специфику деятельности русских в Маньчжурии, выявить множественность влияющих локальных и всеобщих, постоянных и преходящих факторов.
Колонизация Маньчжурии русскими рассматривается в неразрывной связи с внешнеполитической тенденцией разрешения геополитических проблем в регионе. Русская колония в Маньчжурии — в единстве с историей России и сложившимся в 20-е годы XX в. русским зарубежным пространством.
К системному рассмотрению проблем общеобразовательной школы как в дореволюционной России, так и в Российском зарубежье привязано исследование русской системы образования в Маньчжурии, предполагающее учет социальных, политических, этнокультурных и демографических факторов.
История научно-исследовательской деятельности русских в Маньчжурии представлена: а) в динамике — с начала освоения края до начала распада русской колонии в Северной Маньчжурии, что, соответственно, обусловило смену задач и приоритетов в научных исследованияхб) в контексте с локальной историей Китая и мировой историей.
Проблемно-хронологический метод означает расчленение темы на ряд более узких тем, которые рассматриваются в хронологической последовательности. С использованием этого метода построен план и вся диссертация.
Источниковую базу составили опубликованные и неопубликованные материалы, хранящиеся в фондах Государственного архива Хабаровского края.
ГАХК), Российского государственного исторического архива Дальнего востока (РГИА ДВ), Государственного архива Приморского края (ГАПК), Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА), Российского государственного архива экономики (РГАЭ).
Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА) создал на базе виртуального научно-справочного аппарата публикации микроформ документов. Виртуальная коллекция образов документов содержит 384 единиц хранения — это текстовые, картографические, географические, военно-топографические и статистические материалы (Ф. 447).jl Ряд документов содержат сведения о представленных в маршрутных картах путях следования русских экспедиций в Китай через Маньчжурию. Здесь же имеются документы, содержащие историко-этнографические сведения. Коллекция содержит, также, донесения русских военных агентов и дипломатических представителей о концессиях и политике на КВЖД. В их числе документы о заключении российско-китайских соглашений. Частичное использование материалов этого фонда, позволяет составить представление об исследовательской деятельности русских путешественников в Маньчжурии в период, предшествующий колониальному освоению, о целесообразности деятельности русских ученых в свете геополитики европейских держав и России на Азиатском континенте.
В фондах Российского государственного архива экономики (РГАЭ) содержится материал об исследовательской деятельности русских геологов, экономистов и ученых-естественников в Маньчжурии. С 1994 г. научным коллективом РГАЭ выпущены три серии справочников по фондам, которые включают информацию о фондах личного происхождения, собранных и хранящихся в РГАЭ. Представляют интерес материалы, в которых отражено направление научно-исследовательской и общественно-просветительской деятельности Э. Э. Анерта, внесшего большой вклад в организацию международного сообщества по обмену опытом геологических исследований. Выдающимися деятелями в этом направлении были геологи А. Н. Криштофович, И. П. Толмачев доктор географии и антропологии Е. М. Чепурковский.32.
Важнейшими источниками для изучения русской эмигрантской колонии в Маньчжурии, являются неопубликованные источники, хранящиеся в Государственном архиве Хабаровского края (ГАХК): фонды Р-830 «Главного бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи (ГБРЭМ)», Р-1128 «Харбинского комитета помощи русским беженцам» .
Работа с документами фонда Р-830 позволяет судить о характере взаимоотношений оккупационных властей с эмигрантами в условиях сложившейся внешнеполитической ситуации. Материалы фондов 1127, 830 представлены двумя видами источников: документами делопроизводства и личного происхождения. В первых содержатся сведения^ о ряде научно-просветительских организаций и молодежных обществ, таких как: Общество изучения Маньчжурского края, Национальная организация исследователей-пржевальцев, Дальневосточное объединение русских, окончивших вузы за рубежом и др. (Ф. 1128. Оп.1), а также просветительских и благотворительных учреждений, списки учителей, их анкеты и прошения, сведения о деятельности в школах КВЖД* педагогических и родительских комитетов, сыгравших в жизни русского общества в Северной Маньчжурии весьма значительную роль.
Второй вид источников представлен в фондах личными делами, в частности: научных деятелей А. Д. Воейкова, И. Г. Баранова, Э. Э. Анерта, М. П. Абросимова, Л. И. Любимова, Т. П. Гордеева, В. А. Кормазова, Б. В. Скворцова, И. В. Козлова, Н. А. Сетницкого, Т. В. Бутова, учителей И. А. Дьякова, Н. И. Ильина, В. К. Борейко и др. (Ф. 830. Оп. 3). В них содержатся не только биографические данные, но и сведения о научной деятельности, личностные характеристики. Недостатками материалов личного происхождения являются неполнота и разнородность биографических сведений.
Фонд 831 «Особый отдел Биньцзянского штаба Кио-Ва-Кай» представляет •лнтерес для исследования, т. к. содержащиеся в нем документы дают представления о степени влияния ниппонской идеологии на педагогическую деятельность русских в Маньчжоу-ди-Го.
Источником информации для составления представления о межрегиональных связях русских харбинцев с российским Дальним Востоком явились архивные документы РГИА ДВ, в частности по истории Восточного института, его системе обучения и профессорско-преподавательском составе (Фонд Р-289). Эти материалы способствовали установлению взаимосвязей дальневосточного российского учреждения и его кадров с методико-органиазционной работой по созданию высшей школы в Харбине. В этой связи, для диссертационного исследования особо ценными стали фонды ГАПК, содержащие документальные материалы Восточного института (Ф. 115) и Государственного Дальневосточного университета (Ф. 117), где хранятся личные дела преподавателей и выпускников вуза, которые попали в Маньчжурию задолго до начала эмиграционного исхода из России. (И.Г. Баранов, П. В. Шкуркин, А.П. Бо-лобан и др.). И хотя, эти материалы несут информацию только о до-харбинском периоде, анализ определенных этапов их жизни позволяет составить представление о формировании мировоззрения ученых.
Важнейшим видом источников для изучения научно-педагогической деятельности русских в Маньчжурии являются опубликованные труды исследователей, публикации обществ на научные и педагогические темы, справочно-статистические и периодические издания Харбина, хранящиеся в научных фондах дальневосточных архивов: ГАХК, РГИА ДВ, ГАПК, в Центральной научной библиотеке ДВО РАН (Владивосток), Дальневосточной государственной научной библиотеке (Хабаровск), научно-технической библиотеке Дальгеолкома (Хабаровск), а также, в фондах Приморского объединенного краевого музея им. В. К. Арсеньева, Общества изучения Амурского края (Владивосток). Важное значение для исследования имеют книги и периодические издания, хранящиеся в фондах Научно-технической библиотеки Томского политехнического университета, Иркутского Государственного технического университета, поступившие из Харбина по обмену, широко практиковавшемуся в 20−30-е годы между вузами и научными обществами. Это сборники.
Высшая школа в Харбине", «Известия» и «Труды Харбинского политехнического института» и ряд другой технической литературы.
Автором введен в научный оборот не использованный ранее научный материал, хранящийся в библиотеках г. Харбина.
Источником для изучения региональных исследований русских в Маньчжурии послужили фонды Хейлунцзянской провинциальной библиотеки. Изучение ее фондов позволило составить представление о деятельности членов Общества изучения Маньчжурского края (ОИМК), о формировании меж-цивилизационного пространства, в основе которого лежали связи русского Харбина с мировым научным сообществом. Научный интерес представляют хранящиеся в библиотеке монографические работы харбинских ученых П. А. Попова, Н. А. Байкова, Б. В. Скворцова, В. А. Кормазова, В. И. Сурина и других.
В библиотеке Хелунцзянского государственного университета (русский фонд) автором были изучены издания научных организаций и обществ Харбина, а также, выявлен ряд учебников, составленных для общеобразовательной и высшей школы в Северной Маньчжурии.
В фондах научной библиотеки Харбинского политехнической института научный интерес составили опубликованные источники, относящиеся к исследованию проблемы становления русского образования в Маньчжурии — это издания высшей школы, Маньчжурского педагогического общества и Учебного отдела КВЖД.33.
Вспомогательную роль в исследовании сыграли мемуары, воспоминания очевидцев, а также информационные ресурсы Интернет. В частности, на сайте «Русская Атлантида» помещены воспоминания харбинцев об эмигрантской жизни в Харбине, учебе в гимназии, фото из личных архивов.34.
В процессе работы над диссертацией были изучены материалы Интернет-сайтов, информация которых носит самостоятельный исследовательский характер. Среди них следует отметить сайт «Транссиб» и Веб-энциклопедию.
Транссибирская магистраль". Использовались также статьи коллективного проекта «Российские ученые и инженеры-эмигранты (1920;50-е годы)», 36 Ин.
17 формационный Бюллетень по педагогическим наукам и народному образова.
37 нию.
Электронные ресурсы центральных библиотек России и зарубежья позволяют расширить базу библиографической информации о российских ученых, работавших за рубежом. Источниками для данного исследования стали элек.
3* тронные ресурсы Российской Национальной библиотеки, ° Библиотеки-фонда «Русское зарубежье», 39 периодического издания «Записки Русской академической группы в США» 40 и др.
Сочетание информационных ресурсов, (традиционных и современных электронных) позволило сформировать источниковую базу исследования.
Научная новизна исследования заключается в анализе творческого наследия и обобщения опыта научно-исследовательской и общественно-педагогической деятельности русских в Маньчжурии на протяжении полувекового присутствия и цивилизационного общения. Систематизация фактического материала позволила выделить ряд важных характеристик процесса колонизации края.
В диссертации впервые представлена история развития научных направлений исследований: естественно-географического, этнографо-археологического, историко-краеведческого и определены этапы формирования научной деятельности. Выявлен круг источников, ранее не использованный исследователями, позволивший составить представление о персональном вкладе харбинских ученых в науку и педагогику, в изучение Китая.
Введенный в оборот и исследованный материал архивных фондов и русского фонда Хейлунцзянской научной библиотеки позволил расширить и уточнить представление о деятельности научно-педагогических объединений и обществ, сформировавшихся в Харбине, о широте международных научных контактов. Результаты исследования позволяют составить комплексное представление о научной деятельности русских в Маньчжурии, сыгравшей большую роль в хозяйственном освоении края.
Практическая значимость диссертационного исследования состоит в возможности использования его материалов и выводов в разработке учебных курсов по истории Отечества, истории Дальнего Востока и Северо-Восточной Азии.
Важное практическое значение материалы данного исследования могут иметь для органов государственной власти при выработке региональной концепции взаимодействия Российского Дальнего Востока и Китая.
Обобщенный в исследовании опыт может быть использован при разработке концепции научной и культурной политики подразделений ДВО РАН с научно-образовательными системами Северо-востока Китая.
ПРИМЕЧАНИЯ.
1 Материалы для библиографии русских научных трудов за рубежом (1920;1940) / Е. В. Спекторский. Белград, 1931, 1941. Т. 1−2- Новиков М. М. Русская научная организация и работа русских естествоиспытателей за границей. Опыт введения в русско-эмигрантскую научную библиографию. ПрагаД935.
2 Пио-Ульский Г. Н. Русская эмиграция и ее значение в культурной жизни других народов. Белград, 1939; Адамович Г. Вклад русской эмиграции в мировую культуру. ПарижД961.
3 Ковалевский П. Е. Роль русской эмиграции в мировой науке. Мюнхен, 1960; Его же. Зарубежная Россия: История и культурно-просветительная работа русского зарубежья за полвека (1920;1970). Paris, 1971.
4 Обручев В. А. Краткий обзор экспедиций, снаряженных ИРГО для исследования материка Азии с 1846 по 1896 г. // Известия Восточносибирского отдела ИРГО. Иркутск, 1897- Описание Маньчжурии / под ред. Д. М. Позднеева. СПб., 1897 — Врадий В. Географический, этнографический и экономический очерк Маньчжурии. СПб., 1905.
5 Солдатов В. В. К истории Маньчжурского сельскохозяйственного общества // Сельское хозяйство в Северной Маньчжурии. Харбин, 1913. № 1- Нилус Е. Х. Исторический обзор КВЖД (1896−1923). Харбин, 1923; Абрамсон М. Русское востоковедение в Маньчжурии // Новый Восток. 1923. № 23- Анерт Э. Э. К истории исследований горного дела в Маньчжурии // Известия Клуба естествознаний и географии XCMJI. Харбин, 1941. С. 24−36- Скворцов Б. Г. К истории Общества изучения Маньчжурского края и созданного им музея // Изв. Харбинского краевед, музея. Харбин, 1945. № 1 — Яшнов Е. Е. Население и крестьянское хо.
19 зяйсхво: обзор источников. Харбин, 1928; Серебренников И. И. Первые русские синологии // Возрождение Азии. 1938. № 1854.
6 Лавров И. А. В стране экспериментов / предисл. Г. К. Гинса. Харбин, 1934 — Жернаков В. Н. Эдуард Эдуардович Анерт: К пятидесятилетию научной и практической деятельности (1889−1939). Харбин, 1941 — Автономов Н. П. Харбинские коммерческие училища КВЖД. Рио-де-Жанейро, 1968 — Русские харбинцы в Австралии. Сидней, 1998 — Баранов А. И. Русские краеведы в Маньчжурии // Сб. Харбинского коммерческого училища КВЖД. Сан-Франциско, 1959.
7 Киржниц А. У порога Китая. Русские в полосе отчуждения КВЖД. М, 1924 — Горбачева З. Н., Тихонов Д. И. Из истории изучения Китая и России // Советское востоковедение. 1955. № 2. С. 140−149 — Ищенко В. Ф. Из истории строительства и развития КВЖД. М., 1976 — Сладковский М. И. История торгово-экономических отношений СССР с Китаем. 1917— 1974 гг. М., 1977.
8 Ларичев В. Е. Палеолит Манчжурии, Внутренней Монголии и Восточного Туркестана // Сибирь, Центральная и Восточная Азия в древности М, 1978 — Алексеев В. М. Наука о Востоке. М., 1982 — Никифоров В. Н. Советские историки о проблемах Китая. М., 1970 — Скачков П. Е. Очерки истории русского китаеведения. М., 1977.
9 История Маньчжурии XVII—XX вв.: труды по истории Маньчжурии на русском языке (1781−1975). Кн. 1: библиогр. указ. /ДВНЦ АН СССР. Владивосток, 1981 — История Северо-Восточного Китая, XVII—XX вв. / А. И. Крушанов [и др.] Владивосток, 1987;1988.
10 Белоглазов Г. П. Аграрный строй и развитие товарного земледелия в Северо-Восточном Китае в первой трети XX в. М., 1982 — Патрушева М. А. Сухачева Г. А. Экономическое развитие Маньчжурии. М., 1985 — Романова Г. Н. Экономические отношения России и Китая на Дальнем Востоке. XIX — начало XX в. М., 1987.
11 Информационный Бюллетень по педагогическим наукам и народному образованию [Электронный ресурс]. URL: http://gwslO.ipk.edu.yar.ru/resource/info/Iibrary/bibIl/bibll.html (дата обращения 15.09.06).
12 См.: Архив Библиотеки-фонда Русское зарубежье [Электронный ресурс] / отв. ред. Л. А. Эпикетова. URL: http://www.bfrz.ru/ cgi-bin/ load. cgi?p =main&t (дата обращения: 10.02.06).
13 Российские ученые и инженеры в эмиграции / под ред. В. П. Борисова. М., 1993 — Культурное наследие российской эмиграции: 1917;1940. В 2-х тт. М, 1994 — Постников С. П. Политика, идеология, общественная жизнь и научные работы эмиграции: библиогр. из каталога Рус. загран. ист. арх., 1918;1945 гг.: В 2 т. N.Y.: Norman Ross Publ. Inc., 1993 — Бакич O.A.: 1) Russian Education in Kharbin, 1898−1962 // Зап. Рус. акад. группы в США.1994. Т.26.
С.269−294 — 2) Дальневосточный архив П. В. Шкурила: Предварит, опись. San Pablo, СА (Калифорния), 1997 — Книга Русского зарубежья в собрании Российской государственной библиотеки: 1918;1991: библиограф, указ. / сост. Е. А. Аксимова. Спб., 1997; Наука и культура Русского Зарубежья: сб. науч. тр. / Гос. акад. культуры. СПб., 1997. Т. 146 — Источники по истории адаптации российских эмигрантов в XIX—XX вв. / под ред. Ю. А. Полякова, Г. Я. Тарле. М., 1997 — Полански П. Русская печать в Китае, Японии и Корее: Каталог собрания Библиотеки им. Гамильтона Гавайского университета. М., 2002 — Хисамутдинов А. А. Российская эмиграция в Китае: опыт энциклопедии. Владивосток, 2002.
14 См. наприм.: Мелихов Г. В. Российская эмиграция в Китае (1917—1924 гг.). М., 1991 — Таскина Е. П. Неизвестный Харбин. М., 1994 — Печерица В. Ф. Духовная культура русской эмиграции в Китае. Владивосток, 1999.
15 Годы, люди, судьбы: История рос. эмиграции в Китае / мат. междунар. науч. конф., по-свящ. 100-летию г. Харбина и КВЖД. (Москва, 19−21 мая 1998 г.) / под ред. В. И. Иванова. М., 1998.
16 См.: Миграционные процессы в Восточной Азии: тезисы докладов и сообщений (20−24 сентября 1994 г.). Владивосток: Институт ИА и ЭНДВ, 1994 — Российская эмиграция на Дальнем Востоке / О. И. Сергеев, Г. И. Каневская, Л. И. Галлямова, С. И. Лазарева [и др.] / РАН, Дальневост. отд-ние, Институт ИА и ЭНДВ. Владивосток, 2000.
17 Ларин В. Л. Дальний Восток России в Северо-Восточной Азии: проблемы культурной адаптации // Кан Нихонкай академику форуму: Материалы симпозиума. Киото, 1996. С. 7−9. яп. яз]. — Лазарева С. И., Сергеев О. И. Теме — объективный анализ: Российская эмиграция на Дальнем Востоке // Россия и АТР. 1996. № 2. С. 66−73 — Дубинина Н. Г., Ципкин Ю. Н. Об особенностях дальневосточной ветви российской эмиграции: На материалах Харбинского комитета помощи русским беженцам // Отечественная история. 1996. № 1. С. 70 -84 — Чер-нолуцкая Е.Н. К вопросу о численном составе российских национальных колоний в Маньчжурии до 1917 г. / Россияне в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Кн.2. С. 25−33 — Аблажей Н. Н. Россйская послереволюционная эмиграция в Азии: численность и территории расселения / Там же. С. 25 —27 — Чернавская В. Н. Россия на Тихом океане. XVIII—XIX вв.: историографические очерки. Владивосток, 2006 .
18 Лазарева С. И., Сергеев О. И. Миграционный потенциал русских эмигрантов в Китае (2030;е гг. XX в.) / Россия и Китай на дальневосточных рубежах. Благовещенск, 2001. Вып.2. С. 161−164 — Сухачева Г. А. Торговля и торговые предприятия / Северо-Восточный Китай на рубеже XX—XXI вв. Владивосток, 2005. С. 90−97 — Василенко Н. А. К вопросу о трудовой эмиграции на КВЖД (конец XIX — начало XX в.) / Тихоокеанская Россия в истории российской и восточноазиатских цивилизаций. Владивосток, 2008. С. 179−186.
19 Романова Г. Н. Геополитические и экономические цели России и Китая в строительстве Китайско-Восточной железной дороги / Восточная Азия — Санкт-Петербург — Европа. материалы междунар. науч. конф. СПб., 2000. С. 291−297 — Гридина Н. П. К вопросу о российско-китайском межцивилизационном взаимодействии на примере Маньчжурии // Там же. С. 145−151 — Горкавенко H. JL, Гридина Н. П. Адаптация российской научной интеллигенции в странах дальневосточного зарубежья // Российская эмиграция на Дальнем Востоке. С. 63 -79 — Ревякина Т. В. Российская эмиграция в Китае. Проблемы адаптации (20−40-е гг. XX в.) М., 2002.
20 Аурилене Е. Е. Российская диаспора в Китае: Маньчжурия. Северный Китай. Шанхай. Хабаровск, 2003 — Аблова Н. Е. КВЖД и российская эмиграция в Китае. М., 2005.
21 Белоглазов Г. П. 1) Русская сельскохозяйственная наука в Маньчжурии (1920;е годы) / Культура, наука и образование народов Дальнего Востока России и стран Азиатско-Тихоокеанского региона. Хабаровск, 1996. Вып.4. С.96−99 — 2) Теория эволюции аграрного строя Китая и Маньчжурии в трудах Е. Е. Яшнова (20-е гг. XX в.) // Россия и ATP. 1998.№ 4. С. 63−67 — 3) Маньчжурия как контактная зона межцивилизационного общения России и Китая в свете взаимодействия их земледельческих культур (XVII — начало XX в.) // Проблемы исторического образования в Восточной Азии. Владивосток, 1999. С. 112 -114- 4) Русская земледельческая культура в Маньчжурии (сер. XVIIпервая треть XIX в.). Владивосток, 2007. 184 с.
22 Алкин С. В. Материалы к изучению деятельности русских археологов в Маньчжурии // 100-летие города Харбина и КВЖД. С. 7 — 12 — Звягин С. П. Харбинская страница жизни профессора В. В. Энгельфельда // Российские соотечественники в Азиатско-Тихоокеанском регионе. С. 230 — 236 — Кириллов Е. А. Наука русского Харбина// Дальний Восток РоссииСеверо-Восток Китая. С. 125 —127 — Глушков В. В., Шаравин А. А. На карте Генерального штаба — Маньчжурия / Ин-т полит, и воен. анализа. М., 2000 — Романовский В. К. Культурная деятельность Н. В. Устрялова в Харбине 1920 -х гг. // Тихоокеанская Россия в истории российской и восточной цивилизаций. Владивосток, 2008. С. 187−191.
23 Каневская Г. И. Русское образование в Харбине // Россия и АТР. 1997. № 3. С. 26−31 — Лазарева С. И., Сергеев О. И. Аспекты образовательного процесса российских эмигрантов в Китае в 20−40-е годы // Проблемы исторического образования в Восточной Азии.С. 85−88 — Василенко Н. А. Школьное образование в полосе отчуждения КВЖД (конец XIX в.- начало 30-х гг. XX в.) // Российская эмиграция на Дальнем Востоке. С. 91−99 — Еропкина О. И. Русские и китайские школы на КВЖД. 20-е годы. // Проблемы Дальнего Востока. 2001. № 3. С. 132−138 — Смирнов С. В. Школа и проблема адаптации детей-эмигрантов к новой социально-культурной среде на примере Маньчжурии. / Многокультурное измерение исторического образования: теория и практика: материалы V всероссийских историко-педагогич. чтений. Екатеринбург, 2001. С. 202 -204.
24 Печерица В. Ф. Русская научная и техническая интеллигенция в эмиграции в Китае // Вопросы истории, экономики и культуры Дальнего Востока. Владивосток, 1997. С.18−26 — Со-нин В.В. О некоторых направлениях деятельности российских эмигрантов-юристов в Северо-Восточном Китае / Социально-экономические и политические процессы в странах АТР: материалы междунар. науч. конф. Владивосток, 1997. С. 144 — 147 — Дорофеева М: А. Востоковедение в институте ориентальных и коммерческих наук в Харбине (1925;1941) / Российская эмиграция на дальнем Востоке. С. 77 -80 — Стародубцев Г. Русское юридическое образование в Харбине (1919;1937) // Проблемы Дальнего Востока. 2000. № 6. С. 140 — 151 — Горкавенко H.JI. История становления системы российского высшего образования в Маньчжурии в 20−30-е годы XX в. // Дальний Восток России: Исторический опыт и пути развития региона. Владивосток, 2001. С. 118—121 — Петропавловская И. А. Российские научные и образовательные центры в Китае (конец XIX — 50-е гг. XX вв.) // Науковедение. 2001. № 2. С. 182−197.
25 Вараксина JI.A. Из истории русской культуры в Харбине в 20—30-е годы XX в. // Отечественные архивы. 1999. № 4. С. 30—35 — Ермакова Э. В. Дальневосточная эмиграция в отечественной историографии // Россияне в Азиатско-Тихоокеанском регионе. С. 384−394 — Говердовская Л. Ф. Современная отечественная историография российской эмиграции в Китае 1917;1945 гг. // Россия и АТР, 2005. № 4. С. 62−64.
26 Российская эмиграция в Маньчжурии: военно-политическая деятельность (1920;1945): Сб. документов / сост. Е. Н. Чернолуцкая. Южно Сахалинск. 1994. 152 е.- Бендик Н. Н. Рассекреченные документы Госархива Хабаровского края // Отечественные архивы. 1995. № 1. С. 97−98 — Батожок И. А. Русские в Китае. Поиск документов в архивах КНР // Отечественные архивы. 1996. № 1. С. 41—43 — Соловьева А. А. Печатные издания Харбинской, россики. Хабаровск, 2003.
27 Колчинский Э: И. Наука и эмиграция: судьбы, цифры и свершения // Из истории науки и техники. Науковедение. 2003. № 3. [Электронный ресурс]. URL: http: //www.ihst.rn/projects/ sohist/papers/naukovedenie/2003/3/202−219.pdf. (дата обращения: 22.04.09).
28 Раев М. Россия за рубежом: История культуры российской эмиграции (1919;39 гг.) М., 1994. С. 37−59.
29 Василенко Н. А. Опыт изучения истории российской эмиграции в китайской историографии // Вестник Морского государственного университета. Владивосток, 2007. Вып.20, С.136−147 — Черникова Л. И., Бэй Вэнъли. Ван Чжичэн — исследователь истории русской эмиграции // Проблемы Дальнего Востока. 2001. № 6. С.132—136 — Романова Г. Н. Китайская историография об экономических отношениях России и Китая на Дальнем Востоке второй половины XIX — начала XX в. // Вопросы истории Дальнего Востока России дооктябрьского периода в историографии и источниковедении. Владивосток, 2002. С. 131−146.
30 По советско-китайскому соглашению (от 14 августа 1945 г.) Южно-маньчжурская железная дорога (ЮМЖД) и Китайско-восточная железная дорога (КВЖД) поступили в, совместное управление СССР и Китая, получив общее название — Китайская, чанчуньская железная-дорога (КЧЖД). По советско-китайскому соглашению (от 31 декабря 1952 г.) СССР передал свои, права на совместное управление КЧЖД Китаю.
31 Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА), Фонд 447. Москва. Научно-справочный аппарат к публикации микроформОпубликован IDC Publishers, 2006.
32 Российский государственный архив экономики: Путеводитель: Выпуск 3: Фонды личного происхождения. М., 2001. 312 с.
33 Автономов Н. П. Первое десятилетие Первого харбинского общественного коммерческого училища,(1921;1931). Харбин, 1931 — Исторический обзор и современное положение подготовительных курсов Харбинского политехнического института. Харбин, 1932 — Обзор деятельности Учебного отдела дороги. Харбин, 1923 — Проект изучения полосы отчуждения Китайско-восточной железной дороги в культурно-просветительном отношении. Харбин, 1922 и др.
34 Русская Атлантида, [сайт]. URL: http://rusharbin.com/content/view/54/30.
35 Транссибирская магистраль: Веб-энциклопедия World Wide Web: [сайт]. URL: http://www.transsib.ru.
36 Российские ученые и инженеры-эмигранты (1920;50-е годы): [ коллективный проект ]. URL: http ://www. ihst.ru/proj ects/emigrants/.
37 URb://http://gwsl0.ipk, edu.yar.ru/resoiirce/info/library/bibll/bibll .html.
38 URL: http://www.nlr.ru.
39 URL: http://www.litcatalog.al.ru/periodics/peri.html.
40 URL: http://www.russamscholars.org.
Заключение
.
Теоретическая и практическая значимость научно-педагогической деятельности русских в Маньчжурии определяется неразрывностью истории русской колонии с историей нашей страны.
История изучения Маньчжурии русскими была непосредственно связана с историческим развитием российско-китайских отношений. Определяющим в характере исследовательской деятельности русских в Маньчжурии являлись цели русского присутствия в Северо-Восточном Китае.
Освоение Маньчжурии русскими рассматривается как процесс циклический и напрямую зависящий от внешнеполитических факторов. До середины 90-х годов XIX в. изучение Маньчжурии не носило систематического характера. Стабильный военно-стратегический интерес к Маньчжурии содействовал первичному накоплению знаний физико-географического, экономического и историко-этнографического направлений исследования.
Формированию культурно-образовательного пространства предшествовала серия договоренностей между Россией и Китаем, согласно которой началось строительство Китайской Восточной железной дороги. В планы Российской империи входило закрепление в регионе на длительное время, что подразумевало, кроме строительства КВЖД, создание административных и культурных учреждений, организацию торговых и консульских представительств, привлечение профессиональных кадров.
Конец XIX — начало XX веков был периодом усиления Японии, ростом ее давления на другие страны Азиатско-Тихоокеанского региона. Геополитическая обстановка на Дальнем Востоке была достаточно напряженной. Это отчетливо показали: война Японии с Китаем в 1894 г., русско-японская война 1904—1905 гг. Влиятельную политическую силу на территории Китая представляли также владельцы колоний — Великобритания, Франция, Германия и др. Российская дипломатия соединив национальные интересы закрепления в регионе с позицией материальной помощи и защиты Китая от агрессивной vj ч.
235 г f I I политики, сумела добиться выгодных условий для реализации программы торгово-экономического и культурного освоения Маньчжурии.
Строительство КВЖД интенсифицировало изыскательскую деятельность русских в Маньчжурии и обусловило формирование устойчивого интереса к ее хозяйственному освоению. КВЖД стала мощным стимулом в развитии научно-исследовательской деятельности в Маньчжурии.
Это влияние обусловлено несколькими моментами:
1) проектирование дороги потребовало проведения изыскательских работ, стимулировав тем самым научно-исследовательскую деятельность русских инженеров и ученых;
2) введение в эксплуатацию КВЖД вызвало необходимость всестороннего изучения природных ресурсов Маньчжурии, комплексного изучения ее с точки зрения «среды обитания» — крупнейшего российского экономического проекта за границей;
3) сама дорога, управление ею выступали в роли организующей силы таких исследований.
Таким образом, строительство КВЖД стало началом хозяйственной истории Северной Маньчжурии, а сама железная дорога — стержнем новой хозяйственной организации.
Научно-практическая и организационно-просветительская работа ученых в Маньчжурии проходила в рамках осуществления широко поставленной научно-исследовательской краеведческой программы, раскрытие которой было обеспечено действием сети научных учреждений и обществ. Научные учреждения и общества Харбина поддерживали связь с государственными научными учреждениями, научными обществами, высшими школами и краеведческими организациями различных стран мира.
Научные контакты развивались по следующим направлениям: 1) взаимный обмен научными изданиями- 2) участие харбинских ученых в международных научных конгрессах, в научных командировках- 3) приглашение ученых специалистов в Харбин для проведения совместных научных исследований и научных консультаций- 4) связь с научными лабораториями мира и Советской России (направлялись образцы коллекций, полученные в ходе экспедиционной работы харбинских ученых для определения их научной ценности).
Для научной деятельности русских было характерно тесное сотрудничество с китайскими и японскими учеными, что значительно обогатило научный опыт исследования края.
С формированием русского ученого сообщества в Северной Маньчжурии зародилась живая традиция передачи знаний и методов научно-исследовательской работы, что способствовало формированию определенной научной школы. Характерной чертой исследований являлось то, что они сохраняли комплексный характер, что было заложено академической традицией проведения научных работ еще на раннем этапе изучения китайских территорий. Это наиболее плодотворный период истории изучения Маньчжурии, принадлежащий всецело русским исследователям.
Общей истории школы и педагогической мысли России начала XX века принадлежит как ее неотъемлемая часть и система школьного образования русской диаспоры в дальневосточном регионе с ее своеобразными, а в некоторых отношениях уникальными чертами, обусловленными созданием российской эмиграцией в Маньчжурии культурно-образовательного пространства, в котором сохранялись духовная, языковая, ментальная среда.
Знакомство с опытом постановки преподавательской деятельности в школах и вузах Маньчжурии дает основания считать, что подобная система сохранения и развития традиционного российского образования не имеет аналога ни в одной другой стране, где жили наши соотечественники. В ходе становления в Маньчжурии двух цивилизаций — Востока и Запада — во всех сферах повседневной жизни не произошло ни ассимляционных, ни аккульту-рационных процессов среди русского населения. Русские сохранили свое национальное самосознание, что способствовало возникновению развитой системы русского образования.
Русская педагогика и наука играли огромную роль в сохранении национальной самобытности и русской культуры в Маньчжурии, ученые-естественники считали своим долгом работать с молодежью, формировать практические навыки исследователей, способных принести краю практическую пользу. Основополагающим в воспитательном процессе считали продолжение краеведческих традиций, положенных в основу русскими первопроходцами.
Русская интеллигенция, взаимодействуя с богатой, китайской культурой, не только сохранила и преумножила свою национальную культуру, но и оплодотворила, обогатила своим мощным потенциалом восточную культуру.
Несомненно, бывшие воспитанники харбинских учебных заведений покрыли неувядаемойславой звание русского интеллигента во всем мире. В первую очередь русская интеллигенция — творческая, научная, техническая — разделила судьбу эмиграции, стала той частью Россиикоторая сохраняла и приумножала славу и культуру России. Достижения русской эмиграции в области культуры, науки, образования бесспорны. Они вошли в сокровищницу мировой культуры.
Русскими учеными в Маньчжурии, занимавшимися научно-исследовательской, организационной и педагогической деятельностью, с самого начала формирования русской колонии было заложено то уникальное культурно-образовательное пространство, составившее часть российской национальной жизни за рубежом. Научно-исследовательская деятельность русских ученых обеспечила ценность научных исследований для своих соотечественников, проживающих в Китае и заложила основы для научной базы современного исследования Маньчжурии китайскими специалистами.
