Социальное расслоение. 
Социология для экономистов

Безусловно, социальное неравенство присутствует в каждом обществе. Социальные акторы имеют отличия в индивидуальных способностях с точки зрения направленных в социальное пространство интересов, выраженным в ходе социальной деятельности жизненным предпочтениям, а также по актуализированным для себя мотивам. В самом деле, в каждом социуме имеется деление на бедных и богатых, везде есть люди образованные и не имеющие образования, предприимчивые в плане реализации какой-то деятельности или пассивные, наделенные властью и полностью лишенные ее пауперы (англ, pauper — нищий). В этом плане неравенство для многих, очевидно, и не требует особого обоснования.

Однако данная точка зрения далеко не во всем оправданна. Она часто проистекает из европейских представлений современного человека. Однако во многих культурах социальное неравенство воспринимается крайне негативно, особенно, когда речь идет глубоких разрывах в социальном положении между различными группами людей. В России, например, усугубление неравенства может привести к глубоким социальным потрясениям.

По мнению антрополога К. Эдер, социальное неравенство становится значимым общественным феноменом только в том случае, когда реализованы две необходимые мыслительные операции. В первую очередь, субъект должен обратить внимание на людей, имеющих нечто большее, и соотнести это с тем, что имеется в наличии (как меньшее) у него. Вторая мыслительная операция выражается в признания для себя идеи равенства в качестве актуальной ценностной, что приводит к появлению негативных чувств и переживаний. Именно это дает обретение значимости социального неравенства в качестве социальной проблемы.

В обществах, основанных на принципах традиционализма, неравенство нельзя считать осознанным. Например, там, где примитивная общественная структура, социальная иерархия обусловлены приписываемыми статусами, в числе которых ведущую роль играет возраст. Но, помимо него, также пол: мужчина или женщина, родовые характеристики человека и все другое, что в той или иной культуре может признаваться значимым для выделения человека из общей социальной массы. В силу этого любое неравенство есть не искусственным образом созданное состояние, а произошедшее в естественном порядке, в силу объективных обстоятельств, и потому выходящее за рамки «справедливое — несправедливое». Оно воспринимается по факту. Даже в период Средневековья, которое ближе к нам, чем общества примитивно-племенного типа, неравенство воспринималось более естественно, так как статусы приобретались по рождению. А верховная власть и вовсе считалась производной от воли бога, которая, как известно не подлежит ни обсуждению, ни сомнению^[1].

В обществах традиционных, даже примитивных, социальное неравенство не имеет подобной степени выраженности, какая появляется после прохождения ими стадии модернизации. Распределение обязанностей, определяющих социальный статус, зависит от так называемых естественных критериев, в числе которых наиболее главными являются возраст и гендер (социальный пол). Это, впрочем, не исключает наличие в них объективного неравенства.

В отличие от примитивных, в обществах традиционных социальное неравенство выражается иначе, более явственно. В данном обществе также есть вертикальные классификации, но они базируются не на таких критериях, как возраст или социальный пол, а на устоявшихся в каждом отдельном обществе правилах разделении труда. В этом плане показательным примером, характеризующим указанную вертикальную классификацию, следует считать кастовые системы, которые самое сильное развитие приобрели в цивилизации Индии. Однако следует знать, что традиционное общество содержит в себе социальное неравенство в некотором роде в латентной форме. Это неравенство также предписывается врожденными характеристиками и воспринимается не столько, как неравенство, сколько в качестве особенного положения, связывавшегося в сознании с божественными предписаниями.

Ситуация радикальным образом меняется в модернистском обществе. Именно здесь объективно сложившееся неравенство сравнивается с тем идеалом равенства, который существует в сознании, и, таким образом, реализуется уже упоминаемая нами вторая операция. В этом контексте социальное неравенство превращается в оценочный объект; его можно увидеть, оценить, поставить под сомнение или принять как данность. Именно данным обстоятельством можно интерпретировать факт, согласно которому в обществе на стадии модерна возникает множество теорий, которые формулируют свои варианты, направленные на преодоление негативных последствий социального неравенства, а в радикальном смысле — отказ от признания его в виде общественной нормы.

В связи с этим, говоря о неравенстве, следует помнить, что его объективное существование нельзя рассматривать в качестве осознанного социального неравенства, существующего как социальный факт. Поэтому вполне естественно, что наличие сложной, многосоставной модели социальной стратификации не приводит всегда и неизменно к осознанию данного состояния как противоестественного для социального взаимодействия.

В науке было выработано несколько концепций социального неравенства. Остановимся на воззрениях двух социологов: Э. Дюркгейма и М. Вебера.

Дюркгейм был одним из первых специалистов в области социологии, кто обратился к проблематике социального неравенства. Его позиция по данному вопросу была изложена в книге «О разделении общественного труда», вышедшей еще в 1893 г. Это первая из опубликованных работ данного социолога.

Дюркгейм указывал на два проявления социального неравенства: неравенство способностей и социально закрепленное неравенство. Говоря о естественном неравенстве, типичном для примитивных обществ и в известном роде для традиционных, то оно, как считает Э. Дюркгейм, также значимо и в современным обществах, но при этом имеет тенденцию на усиление из-за определенных особенностей современного общества, например в процессе получения образования, к которому не у всех слоев есть необходимых доступ. Кроме того, как считает ученый, самые талантливые индивиды побуждаются социумом выполнять наиболее значимые, по мнению данного общества, функции. Во всяком случае, в достаточной степени развитое общество всеми возможностями стремится использовать данных индивидов для выполнения значимых функций, давая в качестве поощрения престиж и большие доходы, т. е. важнейшие компоненты социального статуса.

Дюркгейм, кроме того, сформулировал идею, согласно которой ни в одном из обществ разнообразные формы социальной деятельности не могут оцениваться абсолютно одинаково и самая распространенная шкала оценки приводит к делению их на более престижные и, соответственно, менее важные. Функции, которые имеют значимость с позиции выживания социума, не могут являться равноценными, поскольку везде они формируются в определенную иерархию, крайне своеобразную для каждого общества. Так, где-то больше ценятся действия, имеющие отношение к отправлению религиозного культа, а в другом месте на первые роли выходят спортивные достижения и т. п.

Решающее влияние на формирование современных представлений о сущности, формах и функциях социальной стратификации имел М. Вебер. Он, будучи во многих вопросах противником Маркса, не мог ограничиться лишь экономическим аспектом стратификации, а потому учитывал и такие факторы, как власть и престиж. Вебер рассматривал собственность, власть и престиж как три отдельные, взаимодействующие фактора, лежащие в основе иерархий в любом обществе. Различия в собственности порождают экономические классы; различия, имеющие отношение к власти, порождают политические партии, а престижные различия дают статусные группировки, или страты. На основании этого Вебер построил теорию о трех автономных измерениях стратификации. Он подчеркивал, что классы, статусные группы и партии — явления, относящиеся к сфере распределения власти внутри сообщества.

По Веберу, класс не может быть субъектом действия, так как он не является общиной. Для Вебера понятие класса стало возможным лишь с возникновением капиталистического общества, где важнейшим регулятором отношений выступает рынок, при помощи которого люди удовлетворяют свои потребности в материальных благах и услугах. Однако на рынке люди занимают разные позиции или находятся в разной «классовой ситуации»: одни продают товары и услуги, а другие — рабочую силу, т. е. одни владеют собственностью, а у других она отсутствует.

Вебер не предложил четкой классовой структуры капиталистического общества. Однако с учетом его методологических принципов можно реконструировать веберовскую типологию классов при капитализме:

• 1) рабочий класс, лишенный собственности;
• 2) мелкая буржуазия — класс мелких бизнесменов и торговцев;
• 3) лишенные собственности «белые воротнички»: технические специалисты и интеллигенция;
• 4) администраторы и менеджеры;
• 5) собственники, т. е.: а) собственники, которые получают ренту от владения средствами производства; б) «коммерческий класс» (предприниматели)^х.

• [1] Ковалев В. В. Политическая социология. Ростов н/Д: Фонд науки и образования, 2017.