Сравнительный анализ политических культур

Показательно сравнить оценку политической культуры конкретного общества в рамках различных моделей, чтобы получить, по возможности, более точную ее характеристику.

Так, А. Богдановой было проведено исследование российской политической культуры с использованием моделей Г. Алмонда и С. Вербы, У. Розенбаума, Р. Льюиса, Г. Хофстеде и ценностно-нормативной модели Г. Л. Тульчинского. Эмпирической базой послужили данные Г. Хофстеде и самостоятельные опросы.

Согласно модели Алмонда и Вербы в России господствует подданническая культура. Утверждая это, мы исходим из того факта, что граждане России практически не проявляют политическую активность, а когда все же это происходит, не могут повлиять на принимаемые властью решения, что можно было наблюдать на парламентских и президентских выборах. Граждане активно участвовали в выборах, явка была весьма высокой для России (60,2%), многие были наблюдателями и членами комиссий. Не удовлетворившись официальными результатами выборов, противоречившими здравому смыслу, граждане вышли на митинги, которые собрали рекордное количество участников. Таким образом, гражданская активность была крайне высокой в период президентских и парламентских выборов, но все проявления гражданской активности не были отмечены какими-либо действиями со стороны власти, которая, напротив, старалась игнорировать происходящее. Получается, что власть ориентирована на подданничество народа, а существенная часть граждан, особенно из бизнеса и гуманитарной среды — на участие в политических процессах.

Если же представить существующую в России политическую культуру в терминах модели У. Розенбаума, то ей скорее присущ близкий к фрагментарному обществу тип: отсутствие общепринятых гражданских процедур в урегулировании социальных конфликтов (существующие скорее исключение, нежели правило), отсутствует согласованность в принятии единого решения касательно политического устройства страны, нет доверия между социальными группами.

Модель Г. Хофстеде с ее пятью критериями дает несколько более детальную характеристику российской политической культуре, которую по этой классификации можно определить как:

• а) коллективистскую (39 из 100);
• б) дистанцированную от власти (93 из 100);
• в) «женственную» (64 из 100);
• г) стремящуюся избегать непредсказуемости в будущем (95 из 100), хотя исследователи отмечают, что для молодого поколения (20—30 лет) уровень избегания неопределенности снижается, и они готовы рисковать.

Для наглядности характеристику российской политической культуры в этой модели полезно сравнить с политическими культурами других стран (рис. 3.3).

Модель Р. Льюиса большей частью ориентирована на коммуникацию и оценивает коммуникативные особенности культур разных стран и перспективы развития межкультурных коммуникаций. С этой точки зрения российскую культуру характеризуют следующие качества:

исторически сложившаяся склонность к неравномерным темпам работы, упорство, пессимизм, эмоциональность, осторожность, недоверие к иностранцам, а вследствие этого, объединение для выживания — коллективизм.

Рис. 3.3. Показатели пятимерной модели культуры России в сравнении с культурой США:

PDI — Power Distance — дистанция власти; IDV — Individualism индивидуализм; MAS — Masculinity / Femininity — мужественность: UAI — Uncertainty avoidance — избежание неопределенности; LTO — Long term orientation — долгосрочное планирование (данных по России нет) Модель К. Кэмерон и Р. Куинна имеет ориентацию на описание корпоративной культуры организаций, так как охватывает такие аспекты, как управление (например, персоналом), тип лидерства, степень эффективности (производства) и т. д. Кэмерон и Куинн определяли тип присутствующей культуры с помощью рамочной конструкции конкурирующих ценностей. Ее можно изобразить, воспользовавшись данными Г. Хофстеде по параметрам культуры России (рис. 3.4):

• • дистанция власти — 93/100;
• • индивидуализм — 39/100;
• • мужественность — 36/100;
• • избежание неопределенности — 95/100.

Как можно заметить из схемы профиля российской культуры, ее можно отнести к типу иерархии, так как показатели контроля, стабильности, внутреннего контроля и интеграции отражают именно этот тип. Из этого еле;

дуют выводы: тип лидера в России организаторский, лидер является одновременно координатором и наставником. Осуществляемый контроль весьма суров, а главной целью является максимальная выгода на основе этого контроля.

Рис. 3.4. Профиль российской политической культуры в модели К. Кэмерон и Р. Куинна.

Для характеристики российской политической культуры в модели Г. Л. Тульчинского, применяющей ценностно-нормативные параметры, можно опять же воспользоваться данными Г. Хофстеде, а также полученными выводами по модели К. Кэмерон и Р. Куинна. Безопасность, справедливость и свобода задают ценностную ось, вертикальную институциональную ось задают право, справедливость и культура. С помощью этих графиков можно строить схемы-профили различных типов общественных культур, сравнивать их, обнаруживать недостатки и направления перекоса (рис. 3.5).

Для сравнения опять-таки можно взять политическую культуру США с ее характеристиками по данным Г. Хофстеде (рис. 3.6):

• • дистанция власти — 40/100 (право);
• • индивидуализм — 91/100 (свобода);
• • мужественность — 62/100;
• • избежание неопределенности — 46/100 (безопасность).

Рис. 3.5. Политическая культура России.

Рис. 3.6. Политическая культура США.

Характеристики дают довольно наглядную картину. Рассматривая политическую культуру России, можно выделить следующие особенности:

• • на ценностной оси очевиден акцент на безопасность по отношению к ценности свободы;
• • на нормативной оси также акцентирована характеристика неформальных институтов.

Для политической культуры США характерны противоположные российским параметры:

• • на ценностной оси явный акцент ценности свободы по сравнению с безопасностью;
• • на нормативной оси явный акцент на формальные институты права по сравнению с неформальными.

На основе полученных данных следует обратить внимание на факторы динамики нормативно-ценностного комплекса и перспективы возможностей управления развитием политической культурой.

Такой многоплановый анализ показывает достаточно наглядную и полную картину российской политической культуры, для которой характерны:

• • коллективизм, большая дистанцированность народа от власти, стремление к усвоению стереотипов сильного пола, стремление к избеганию неопределенности и к краткосрочному и среднесрочному планированию вместо долгосрочного;
• • политические лидеры в России выполняют роли наставников и координаторов, а также осуществляют серьезный контроль и стремятся к достижению максимальной выгоды на основе этого контроля;
• • недостаток свободы и индивидуализма при наличии достаточных институциональной, правовой и культурной баз.

Выявив особенности российской политической культуры, можно предложить возможные варианты ее развития, сложности, связанные с этим процессом и способы их преодоления с учетом российской специфики. Эти особенности российской политической культуры не следует считать изъянами. Они были сформированы в течение всего времени существования российского общества под влиянием разнообразных внешних и внутренних факторов. Необходимо считаться с ними, и в процессе проведения той или иной политики их учитывать и грамотно использовать для развития и модернизации.