Тариф 1822 года и его цели

Я остановился на тарифе 1822 г., который после фритредерского, либерального, если можно так выразиться, отступления 1819 г. представлял возврат к строго протекционистской, даже запретительной политике. В основу этой покровительственной меры было положено разделение товаров на четыре класса:

• 1) на товары первой необходимости, в том числе сырье, необходимое для фабрик, жизненные припасы и медицинские материалы, которые не могут быть заменены отечественными, — этот первый класс был допущен к ввозу без всякой пошлины;
• 2) на материалы, необходимые или полезные для наших фабрик или для жизни, которые впоследствии могут быть заменены отечественным производством, — эти были обложены умеренно;
• 3) на товары, служащие для роскоши или прихоти, мануфактурные произведения, без которых можно обойтись, а также произведения, которые, при условии премий и других поощрений, а также вследствие введения машин, у нас могут быть вырабатываемы — эта категория предметов была обложена высокими пошлинами, и, наконец,
• 4) на товары, привоз которых вредил бы преуспеванию нашей промышленности — они были воспрещены к привозу (всего 300 предметов).

Таким образом, из этого разделения товаров на 4 класса явствует характер этого мероприятия, которое можно назвать мероприятием экономического прогибиционизма — именно экономического, а не финансового. Оно было продиктовано не соображениями денежнополитическими, каковыми были продиктованы более ранние запретительные мероприятия, а охранительными. Тут, так сказать, с денежнополитических рельсов наша политика совершенно ясным образом переходит на рельсы воспитательного и охранительного покровительства; воспитательного в том смысле, что особым мотивом этого покровительства является воспитание новых, имеющих данные для своего развития отраслей промышленности и охрана существующих отраслей. В то же время, как я уже указал, это мероприятие было в значительной мере и запретительным: ввоз 300 предметов вовсе не был допущен.

Дальнейшее развитие нашего протекционизма будет состоять в ослаблении этой запретительной тенденции в значительной мере под влиянием тех интересов, которые особенно резко выступили во второй трети и четвертой четверти XIX в. — интересов фискально-политических, т. е. получения возможно большего дохода от таможенного обложения.

Конечно, при составлении тарифа 1822 г. и соображения денежнополитические играли известную роль — они, понятно, при господстве бумажно-денежного обращения совершенно исчезнуть не могли. И в денежно-политическом отношении он сразу же оправдал возлагавшиеся на него надежды — восстановил активный характер нашей внешней торговли. В 1822 г. торговля внешняя балансируется в нашу пользу в 31,7 млн руб., в 1825 г. — уже в 53,3 млн руб.