Реформа П. А. Столыпина

С точки зрения радикальных революционеров, первая русская революция окончилась поражением, и наступило время правительственной реакции.

Хотя крестьянское движение было стихийным неорганизованным, более того, не стремилось к организации, тем не менее дальновидные умы в правительственной верхушке понимали, что для собственного самосохранения самодержавию необходимо пойти на уступки. Поэтому, преодолев революционный натиск, правительство целенаправленно приступило к экономическим реформам в деревне и созданию слоя зажиточных крепких хозяев в качестве своей опоры.

Основные положения реформы, которые были разработаны в предшествующий период при содействии бывших министра внутренних дел П.Д. Святополк-Мирского и председателя Совета министров С. Ю. Витте, сводились к следующему: 1) признанию надельных земель личной собственностью владельцев и 2) установлению порядка выхода крестьян из общины в связи с выделением им отдельных участков из общинных земель.

Впоследствии в своих мемуарах Витте даже обижался на Столыпина, утверждая, что тот лишь использовал разработанные им проекты.

Но не зря аграрная реформа и новая аграрная политика получили свое название по имени Петра Аркадьевича Столыпина (1862— 1911), нового министра внутренних дел (с 1906 г.), а затем премьерминистра. Именно Столыпин, опираясь на свой богатый опыт работы в министерствах государственных имуществ и внутренних дел, в качестве уездного предводителя дворянства, гродненского и саратовского губернаторов, сделал аграрную реформу осью внутренней политики своего правительства.

Столыпин не только сумел подняться над собственным мировоззрением русского помещика, но и в полной мере использовал этот жизненный опыт для понимания и решения общенациональных политических, экономических и социальных задач.

Новая аграрная политика состояла из трех основных направлений: 1) ликвидация общины; 2) активное использование Крестьянского поземельного банка для формирования в деревне зажиточного хозяина; 3) активная переселенческая политика.

Содержание и проведение реформы. Непосредственное начало реформы было положено Указом 9 ноября 1906 г. «О дополнении некоторых постановлений действующего закона, касающихся крестьянского землевладения и землепользования». Этот указ предоставил крестьянам возможность выхода из общин на хутора, так как позволял каждому домохозяину, владеющему общинной землей, закрепить причитающуюся ему часть в собственность. Были четко определены порядок и сроки проведения процедуры приватизации земли и использования общих угодий: лесов, сенокосов, выгонов, пастбищ и т. д. Положения этого указа были закреплены законом 14 июня 1910 г.

Начиная с 1906 г. Крестьянскому банку стали передаваться для продажи крестьянам участки казенной, удельной и кабинетной земли в Европейской России и Сибири. С 1 января 1907 г. были отменены выкупные платежи — наиболее тяжелое наследие крепостного права, расширены операции Крестьянского банка по скупке частновладельческих земель и продаже их крестьянам.

Для выравнивания положения крестьянского сословия по отношению к остальному населению империи был отменен ряд существенных ограничений в их правовом статусе: ограничения в поступлении на государственную службу, в учебные заведения, разрешены свободное получение паспортов и выбор места жительства, крестьяне-землевладельцы могли включаться для земских выборов в курии землевладельцев.

Закон от 29 мая 1911 г. сделал основной упор на образование хуторских (с перенесением усадьбы на свой участок) и отрубных участковых хозяйств (с оставлением усадьбы в деревне). Той же цели подчинялись операции Крестьянского банка, получившего возможность не только содействовать приобретению земли крестьянами, но и выдавать ссуды для организации хозяйства под залог надельных земель.

Разрушая многовековое общинное землевладение и способствуя насаждению частной собственности, главным образом в форме хуторов, правительство делало ставку на «крепкого мужика», на создание крестьянской буржуазии и помогало зажиточному крестьянству приобретать землю за счет обезземеливания основной массы крестьян. Оно поощряло выделение крестьян из общины путем раздела общинных земель на отдельные подворные крестьянские участки, предоставляло крестьянам и целым общинам право закладывать земли в Крестьянском банке.

Выход из общины достиг максимального размаха в 1909 г., когда выделились 579 тыс. домохозяев, затем число выходов стало уменьшаться, а в начале Первой мировой войны этот процесс практически прекратился.

Наиболее интенсивно процесс выделения на отруба захватил районы Северо-Запада, Юга и Юго-Востока страны, где и раньше новые капиталистические отношения и подворное землепользование были развиты в наибольшей степени.

На начало 1913 г. по 48 губерниям Европейской России общее число крестьянских дворов составляло 14,1 млн, из них продолжали владеть наделами на общинном праве 10,6 млн дворов и на подворном — 3,5 млн. Заявок на установление личной собственности было подано 4,7 млн, всего же на хутора и отруба выделились 1,3 млн хозяйств, еще 300 тыс. было создано на землях, проданных Крестьянским банком. Крестьянские хозяйства получили ссуды на 929 млн руб. и приобрели у Крестьянского банка или с его помощью 9,8 млн десятин земли. Однако и за неуплату ссуд банк отобрал у должников более 600 тыс. десятин [Российские реформаторы, с. 290].

К началу 1917 г. общая численность хуторских и отрубных хозяйств составила 1,6 млн на площади 16 млн десятин (17,5 млн га) или 10,5% крестьянских хозяйств. Разница с цифрой 3,5 млн хозяйств на подворном пользовании объясняется тем, что не все крестьяне, закрепившие земли в собственность, стремились выйти на хутора и отруба. Они оставались в общине, так как предпочитали совместно пользоваться пастбищами, водопоями, дорогами, школами и т. п. Это показывало, что община не до конца еще исчерпала свои возможности в условиях аграрной российской экономики.

В 1905 г. в Европейской России насчитывалось 135 тыс. общин, а к 1917 г. — 110 тыс.

Всего с 1906 г. по 1915 г. из общин выделились свыше 2 млн домохозяев, а вместе с домохозяевами общин, где не было переделов, — около 2,5 млн хозяйств. Таким образом, за десять лет из общины выделились около пятой части крестьян. К этому надо прибавить почти 2 млн крестьянских дворов, которые еще не получили, но ожидали получения удостоверительных актов.

Община, освободившаяся от зажиточных крестьян и пролетаризовавшихся слоев, в определенной степени даже стабилизировалась. Современный исследователь С. М. Самуйлов [Самуйлов, с. 74−88], опираясь во многом на статистический анализ результатов столыпинской реформы, делает вывод, что в суровых природно-климатических условиях существования российской цивилизации и при объективных трудностях создания прибавочного продукта около двух третей населения всегда будут нуждаться в патерналистских гарантиях; еще 30% населения, стремясь к самостоятельности, все-таки рассчитывают на определенную поддержку, и только 3—4% будут ориентироваться лишь на свои силы и индивидуальные возможности. Поэтому община продолжала сохранять свое значение как инструмент социальной защиты и традиционная форма сельского быта.

Теорию устойчивости крестьянского хозяйства активно развивал в своих исследованиях (1910;1920 гг.) ученый-аграрник А. В. Чаянов [Чаянов, с. 194−442]. Он убедительно доказал, что семейно-трудовое хозяйство обладало большей устойчивостью, чем хозяйство, основанное на наемном труде. Такое хозяйство более равномерно распределяет свои работы в течение года, а также способно выплачивать более высокую арендную плату, чем предприниматель-капиталист. Увязывая развитие крестьянского хозяйства с общим строем народного хозяйства, Чаянов показал, что механизмом такой увязки является сельскохозяйственная кооперация.

Альтернативой и капиталистическому, и помещичьему земледелию, а также патриархальной общине в исторической перспективе могла стать сельскохозяйственная кооперация. Первый сельскохозяйственный кооператив — ссудосберегательное товарищество — был основан в Костромской губернии в 1865 г., затем начался их активный рост. В кооперативы крестьяне объединялись для совместной закупки техники, проведения землеустроительных работ, совместного решения сбытовых, производственных, кредитных и иных проблем. Особенно активно развивались кредитные товарищества, членами которых были в основном крестьяне среднего достатка, поскольку зажиточные в них меньше нуждались, а бедняки, ведущие натуральное хозяйство, были некредитоспособны.

Теоретики сельскохозяйственной кооперации М.И.Туган-Барановский и его ученик А. В. Чаянов считали се более совершенным вариантом ведения крестьянского хозяйства, позволяющим за счет добровольного объединения ресурсов отдельных хозяйств создавать крупные формы производства и достичь успеха в мирной экономической конкуренции с крупными капиталистическими и помещичьими хозяйствами.

В годы столыпинской реформы сельскохозяйственная кооперация переживала бурный рост (табл. 7), превышавший темпы роста любого другого экономического показателя.

Таблица 7.

Развитие кооперативов в России в начале XX в.

Общее число членов кооперативов в 1917 г. составило 14 млн человек, а с учетом средней численности семей кооперация охватила не менее 80 млн человек. Более 90% всех кооперативов были именно крестьянскими.

В результате сельскохозяйственная кооперация заняла ведущее место по ряду товарных позиций сельского хозяйства, в частности в производстве и экспорте сливочного масла. Кооперацию не погубили катаклизмы революции и Гражданской войны. Только насильственная коллективизация в конце 1920;х годов, о возможных пагубных последствиях которой предупреждал в начале века М.И. Туган-Барановский, прервала на семьдесят лет развитие сельскохозяйственной кооперации.

Важным элементом столыпинской реформы стала политика крестьянского переселения. При наличии огромных ресурсов незаселенных земель она давала реальную возможность преодоления аграрного перенаселения в центральных районах и открывала перспективу развития сельского хозяйства по американскому пути. Переселенческая политика не была новинкой для русского правительства, но теперь ставилась задача в первую очередь улучшения землепользования в центральных районах, а не только освоения отдаленных окраин государства.

Своего пика переселенческая волна достигла в 1908 г. (759 тыс. человек), затем начался спад. Всего за 1906—1915 гг. переселились 3,1 млн человек, вдвое больше, чем за предыдущее десятилетие.

В переселенческой политике не лучшим образом проявили себя административные органы. Если работа на обжитых местах в Европе была организована относительно четко, то сам процесс переезда и устройства на новых местах показал все традиционные издержки русской бюрократии: неорганизованность, казнокрадство, отсутствие предусмотрительности и ответственности за судьбы людей в непривычных с точки зрения природы и климата условиях.

Процесс переезда был тяжелым, среди переселенцев резко возросла смертность. Многие из них, не сумев адаптироваться в новых местах, возвращались обратно. А в неурожайный 1911 г. возвратились вообще 64% переселенцев. Всего же возвратились 457 тыс. человек или 15% выехавших. Возвращавшиеся пополняли ряды голодной деревенской бедноты. Это свидетельствовало, что последствия общего аграрного кризиса еще не преодолены, а задачи переселенческой политики не выполнены до конца.

Даже смерть Столыпина в результате террористического акта не прервала набравшей ход крестьянской реформы. Непосредственно ведал землеустроительными делами и продолжал вести всю организационную работу в 1908—1915 гг. министр земледелия в правительстве Столыпина Александр Васильевич Кривошеин (1857—1921). Линию Столыпина в аграрном вопросе продолжил новый председатель Совета министров В. Н. Коковцов. Реформа была рассчитана на 20 лет, но история отвела ей только 7,5 лет мирного времени. С началом Первой мировой войны деятельность по крестьянской реформе практически прекратилась, а юридически ее основные законы были отменены Временным правительством 28 июня 1917 г.

Современный крупный аграрный исследователь, академик А. А. Никонов, оценивая итоги реформы, отмечал, что с общиной порвали прежде всего зажиточные крестьяне, стремившиеся вырвать;

ся из ее оков и? самоутвердиться полноценными собственниками, а также люди, не желавшие заниматься вообще сельским хозяйством и решившие воспользоваться правом продать закрепленную за ними землю" [Никонов, с. 90].

Столыпинская реформа, как и Положения об освобождении крестьян 1861 г., стала еще одним средством? очистки земель* для продвижения капитализма. Она объективно содействовала капиталистической эволюции, созданию крестьянской буржуазии, росту производительных сил страны. Прогрессивность столыпинского аграрного законодательства в научно-экономическом смысле признал даже В. И. Ленин, хотя и назвал столыпинскую реформу? последним клапаном" для самодержавия.

Столыпинская аграрная реформа вела к техническому подъему земледелия и развитию капитализма по германскому, юнкерскому пути, т. е. при сохранении крупного помещичьего землевладения. Поэтому ликвидация кабально-крепостнических пережитков шла медленно, а темп роста производительных сил по сравнению с буржуазной эволюцией крестьянского типа был медленным. Сегодня, когда проблема реформаторской эволюции очень остро стоит перед российской экономикой, опыт работы правительства Столыпина может дать много для понимания, как вести реформу и минимизировать возможности для возникновения социальных катаклизмов.

По численности и экономическому значению крестьянство в начале XX в. по-прежнему сохраняло роль основного сословия государства. Всероссийская перепись 1897 г. показала, что население России (125,6 млн человек) состояло на 85% из сельских жителей (106,8 млн человек). Всего же в сельском хозяйстве было занято 74% трудоспособного населения империи, а на доходы от земледелия жили 90,8 млн человек.

Но значение сельского хозяйства в экономике страны начало снижаться: к 1913 г. на него приходилось только 53% национального дохода (в границах СССР 1939 г.) [Петриков, с. 52].

Таким образом, с начала XX столетия в российской экономике и всей социальной структуре общества стал нарастать процесс снижения доли крестьянства в общей растущей численности населения, который кардинально изменил облик страны.